Анна всея Гуси

 

(Несколько повторяюсь)

(Как назвал её вождь и учитель великий В.И.Ленин) 

                Нет, и не под чуждым небосводом,
                И не под защитой чуждых крыл, -
                Я была тогда с моим народом,
                Там, где мой народ, к несчастью, был.               
Вместо предисловия

   В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев
в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то
"опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая,
конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от
свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на
ухо (там все говорили шепотом):
   — А это вы можете описать?
   И я сказала:
   — Могу.
   Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что
некогда было ее лицом.

                1 апреля 1957
Реквием, А.А.Ахматова.
Долго же пришлось ждать "описания ЭТОГО"  несчастной женщине -- двадцать лет. Ахматова семнадцать месяцев была "с моим народом", ибо арестован был ЕЁ СЫН.
О котором она и не подумала, ради своего пoэтического гонора и понимания, что в эмиграции не будет питаться булками с чёрной икрой, как и не питалась в Совдепии, но тогда она как-то не сообразила.
 "1917".
Стихотворение "Мне голос был. Он звал утешно...", как броня, защитило ее поэтическую судьбу, предотвратив излом, который для поэта мог оказаться не только уходом в эмиграцию, но и в молчание - навсегда. М.А. Зенкевичу запомнился ответ Ахматовой на его вопрос: "Говорят, вы хотите ехать за границу?" - "Зачем? Что я там буду делать?" Георгий Иванов, к "фантастическим" воспоминаниям которого Анна Андреевна относилась в целом отрицательно, думается, не отступил от правды, занеся в них свою прощальную беседу с Ахматовой. "Кланяйтесь от меня Парижу.
- А вы, Анна Андреевна, не собираетесь уезжать?
- Нет. Я из России не уеду.
- Но ведь жить все труднее.
- Да. Все труднее.
- Может стать совсем невыносимым.
- Что же делать.
- Не уедете?
- Не уеду."
В Париж звал Ахматову и Артур Лурье, эмигрировавший в 1922 году. Любовь к России уберегла Ахматову от неверного шага. Она знала, чем это ей грозит, когда оставалась в Петрограде, "...город свой любя, А не крылатую свободу..." ("Согражданам", 1920).
(Цитата не моя! Эспри)

Александр Блок, -- весьма значительно сказала Ахматова, -- не человек эпохи! Он сам -- Человек-Эпоха!
Вновь, фальшивое напыщенное изречение, но в чьих устах: Самой Ахматовой, "Анны Всея Гуси", как в пене холуйского эпилептического припадка процитировал Ленина ещё один добровольный раб.
Что же эпохального в Блоке?
В его бездарной поэме "Двенадцать", воспевающей распоясавшихся подонков. одетых в шинели ррррррррррреволюционеров, марширующих во главе «с белым венчиком из роз» Христом? Или в другой --  тоже с немалыми мерзостями "Скифы"?
Где Ахматова увидела "Эпоху" в Блоке?
В постели?
Блок, как известно, страдал от сексуального извращения: Не мог «спать» с любимыми женщинами (например, с женой, дочкой Менделеева) а только с проститутками

С точки зрения морали, "Анна всея Гуси" тоже ни целомудрием, ни даже простой добропорядочностью  не блистала.
Николай Гумилёв был влюблён в неё безответно и, не он первый, не он последний, использовал для заполучения её дешёвый приём шантажа, очень популярный в России -- изобразить самоубийство, то бишь, "неудачную попытку".
"Из-за тебя под поезд прыгал я, но, слава Богу, не совсем удачно!" В. Высоцкий
(Герман в "Пиковой Даме" тоже успешно использовал аналогичный способ: «Тогда скажи: Умри! Ах, нет! Живи!»)
До Гумилёва этот трюк проделан был Н.А.Некрасовым. Чтобы уложить в постель Панаеву, замужнюю даму, он, катаясь с ней в лодке, заявил, что ежели она не "уступит его СТРАСТИ", он покончит с собой! И в подтверждение своей угрозы (Шантаж чистой воды! Тогда река была ещё экологически прозрачной) прямо из лодки сиганул в воду! Ухватившись одной рукой за борт. Подстраховался!  Этот "героизм любви" уломал Панаеву. Согласилась... и потом много лет его содержала -- выпивки и карточные долги этого "Певца тяжкой женско-крестьянской доли" стоили денег и немалых...

Ахматова же вышла замуж за Гумилёва, нисколько того не любя, и отправилась с ним в медовый месяц в Париж, где с лёгкостью балерины Истоминой перепрыгнула из медово-супружеской... в постель к Амадео Модильяни.
"Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит.
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух из уст Эола".
А.Пушкин

Хамство по отношению к Шкловскому.
Советский астрофизик с мировым именем, Иосиф Самуилович Шкловский, был человеком одарённым разносторонне. Блестящий учёный, талантливый рисовальщик, обладатель  большого писательского таланта. Очень ценю и уважаю его незаурядный ум, великолепную память и способности писателя.
В 1961 году в Советском Союзе была запущена ракета-зонд к Венере.
Журналистка Джана (Евгения) Манучарова, хорошо знавшая Шкловского, попросила его, зная его талант писателя, написать популярную статью на эту тему для газеты "Известия". Шкловский, очень любивший и ценивший Гумилёва, потребовал за это одного: Что НИ ОДНО СЛОВО из его заметки не будет выброшено! Манучарова, конечно же согласилась.  И он при ней за полчаса написал заметку!
Начиналась заметка стихом Гумилёва:
"На далёкой звезде Венере
Солнце яростней и золотистей.
На Венере, ах, на Венере
У деревьев синие листья..."
Манучарова, увидев это, аж заколдобилась: Имя Гумилёва и его стихи были преданы в СССР негласному бойкоту с 1921 года, когда его ни за что расстреляли! Впервые за сорок лет Советской власти в центральной газете вдруг появляется такой стих запрещённого даже к упоминанию русского поэта???!!! Но газета вышла и с этим стихом! Шантаж умницы Шкловского сработал!
Что было дальше?
Манучарова не пострадала благодаря сильным связям её мужа.
А торжествующий Иосиф Самуилович послал вырезку из газеты Ахматовой! Гордиться ему было ЧЕМ! Пробил сорокалетнюю стену умолчания талантливого русского поэта!
Она получила эту вырезку и даже не ответила на неё!!!
Почему?
Тут Шкловский, во утешение себе и во оправдание хамства Ахматовой, придумал холопскую гипотезу: Этот стих, де, был посвящён ДРУГОЙ женщине!
Чушь! КАК Ахматова была привязана к своему первому из пяти мужей, мы видели уже ранее.
Природное, натуральное ХАМСТВО этой "Анны всея Гуси" -- вот истинный ответ!

Любовь к пленительной Ахматовой
Всегда кончается тоской:
Как ни люби, как ни обхватывай
Доска останется доской.
Фёдор Сологуб
Узнав об этом стихе, Ахматова задала умнейший вопрос: Откуда он знает это?

Когда б вы знали, из какого сора...
Из стихотворения «Мне ни к чему одические рати...» (1940) Анны Андреевны Ахматовой (1889—1966):
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен.
На радость всем и мне.
Думается, анатомический атлас для ответа, «из какого сора» или  «колодца» Ахматова черпала своё поэтическое вдохновение, не потребуется?
14 Х 2013