Как бы чего не вышло

   С недавних пор придумали у магазинного склада пристроить пивной ларёк, дабы в магазине мужики не мешали толпотнёй отпускать трезвому народу продукты. Кто так решил распорядиться, знала только завмагазином толстая тётя Клава. Помимо пива вскоре в ларьке появилось вино.
   Упившиеся мужики часто начали дебоширить. К ним прибавились цыганские мужики. Хотя говорили, что цыгане пьянством не занимаются. Но они тоже не были лишены этого греха. Однако, вскоре деревенские мужики раскусили цыган. Прикупая пива и вина больше положенного, цыгане ушло продавали его им же для выпивки. Но продавали в разы дороже, чем покупали. Из-за этого пошли драки. Жёны в милиции стали надоедать Егор Егорычу жалобами в адрес пивнушки. На замечание милиционера тётя Клава всегда улыбалась ярко накрашенными губами во весь рот и щурила жирно накрашенные глаза:
- Всё по закону, Егор Егорыч!
- Ну-ну, - неопределённо мычал Егор Егорыч, однако, напрягаясь в душе, как бы чего не вышло.
   И вскоре «как бы чего не вышло» долго себя ждать не заставило!
   Цыгане и местный народ мужской половины продолжали другу делать пакости в виде нехватки спиртного. Встанет какой-нибудь цыган первый к окошку в очередь и пропускает всех своих чернявых без очереди. Стоят мужики, переглядываются, не могут дождаться стакана для спасительного опохмела. Только дойдёт до них очередь, а в ларьке уже шиш ночевал! Цыгане себе ещё и домой бидоны пива и вина тащат.
- Слушай, Феня! – кричат мужики на продавщицу: - Хорош этим черномазым отпускать пойло! Не давай им ничего!
   Высунет лоснистую рожу Феня в окошко и так ехидно цедит с мятной улыбочкой:
- А мне не один чёрт кому чего и сколько отпускать?! Кто платит, тот и покупает!
   Ну и передрались мужики с цыганами так, что Феня с перепугу окошко захлопнула и в милицию понеслась! Примчался на конях наряд правопорядчиков. Разогнал всех. Заведующая втык получила. Ларёк чуть не прикрыли.
- Жаль, что вовсе не запретили эту гадость тут продавать, – посетовал Тимка Гаврилин.
- Да. Одни неприятности да скандалы, - согласились его товарищи.
   Ребята пришли в магазин, кто за молоком, кто за маслом, кому хлеба купить. За хлебом с утра всегда была большая очередь. Прибежали малые две цыганки. Начали в очереди шнырять, протискиваться, заглядывать по прилавкам да на витрину, чего сколько стоит и чего бы такого купить. Ничего не решили и убежали. А как убежали, сразу народ денег хватился! Из трёх сумок кошельки пропали, кому-то карманы почистили! Ругается народ, а за руку-то никто никого не поймал!
   А с табора цыганки уже у магазина кружатся роем, аки трудолюбивые пчёлы. Пристают к честному народу:
-  Ай, дорогая, золотая, яхонтовая, дай погадаю! Чего было, чего будет, чего есть скажу! На какого короля погадать? Не спеши уходить!
- Отстань ты от меня! – смеясь, отмахнулась тётя Клава, направляясь на склад с продуктами.
- Колода моя новая, не играна! Такие карты не соврут! Зря уходишь! – назойливо понеслась следом цыганка.
- Знаю я вашего брата. И натуру воровскую вашу. Только и можете выцыганить да надуть! Я сама тебе могу на твою судьбу погадать! – злобно отозвалась заведующая и захлопнула дверь перед носом цыганки.
- Я свою судьбу знаю, а на твоей крест ставлю! – очертила рукой в воздухе крест гадалка и немедленно крикнула проклятие: - Чтоб тебя рак съел, и чтоб тебя муж бросил! – и пошла высматривать новую жертву.
- Вот всех бы их пересажал до одного! Тунеядцы стопроцентные! Ко всем пристают, всех напрягают! – выругался Колька Бубенцов, с неприязнью глядя на приставучих гадалок.
   А те своё дело тёмное творят, честной народ одурманивают! Разводят доверчивых граждан на деньги да на добро хозяйское заработанное честными трудами.
- Вижу, дорогой, что у тебя серьёзные неприятности! Не уходи, дай погадаю! Ничего не надо от тебя! Ты и так несчастный!
   Мужик невольно остановился, открыв рот и как говорят, «завис по полной», машинально нашаривая в кошельке деньгу. Не догоняет простофиля, как цыганка выловила его в подавленном состоянии. И цыганку понесло, как ведьму на помеле:
- Две женщины порчу на тебя наводят. Одна чёрная, другая рыжая, - заливает вруха, хмуря брови в поддельном негодовании и сгребает с ладошки деньги.
   Недолго околпачивание длилось. Как очухался мужик, а рядом никого уже нет и кошелёк пустой! Сбежались мужики, а тот жалуется:
- Вот же зараза колдовская! Я ж вроде и не отключался от реальности-то! А вот детали не могу припомнить, хоть ты тресни! А главное, её не помню!!!
- Ну ты, Ефимыч и тюфяк! Разве ж ты не знаешь, как эти чумазые смуглянки подчиняют внушению человека?! Это ж крутые психологи! – ругают мужики растяпу.
- Ну, а кто ж не поддаётся ентому проклятому гипнозу? – разводит Ефимыч руками.
- Гипнозу не поддаётся только тот, кто рьяно спорит! А ещё неспособен в транс войти обкуренный или алкаш, - умничает небритый подвыпивший дядька Трофим и, смеясь, подкалывает: - Звали же тебя, дурня с утра на четок.
- Эх-ма, кабы знал, где упал, так и соломку бы подстелил, - вздыхает облапошенный мужик.
- Ничё, Ефимыч, тебе жинка дома по-своему порчу теперь будет снимать, - пообещал Трофим и мужики захохотали.
- Господи! Скорей ба уж зима пришла что ли! Надоели эти ворюги! Спасу от них нигде нет! – вышла из магазина Нюрка Гурвина с пустым карманом и с пустой авоськой. Спёрли цыганки деньги у неё, а как и когда, не заметила. Продуктов набрала, а расплачиваться нечем!
   Молодая девка Райка Уфимская уже подставила ладошку и профура, поглаживая её по руке, дует в уши брехню, вращая глазами:
- Мама твоя смертельно больна. Кто-то подарил вам прОклятое золото! Надо всё золото закопать на кладбище в свежую могилу так, чтобы ни одна душа не видела. Утром рано-ранёшенько придёшь, раскопаешь. Если золото почернело, умрёт мама. Если очистилось, будет здоровая. Беда эта очень большая, болезнь ужасно быстрая и опасная! Такая опасная, что сама видишь, я от тебя ни гроша не приму! Иди, всё сама сделай так, как я велю!
   Девица испуганно схватилась за грудь и, соглашаясь с трепологией, как китайский болванчик закивала глупой головой:
- Да, да! Ой, ой! Конечно, конечно, так и сделаю! Моя мама, мамочка!..
- Да смотри, не тяни, завтра может быть поздно! Болезнь дюже опасная! Может перекинуться и на остальных домочадцев!
   Райка понеслась галопом домой собирать по избе «проклятое» золото, перебирая на уме всех родственничков, кто чего дарил.
- Да могилку свежую ищи! – крикнула в след глупой девице цыганка и, схватив проходящего мимо цыганёнка Альку Дрына, указала глазами на Райку: - Быстро пошёл за ней! Следи до конца, куда пойдёт! Чего зароет, откапай и тащи мне! Понял?!
- Усёк! - кивнул Алька чернявой головой и шпионским хвостом метнулся за девицей.
- Тётенька! Я всё сейчас Райке расскажу, что вы её надуть хочете! Я всё слышала! – закричала Нинка Сусатова, помахивая сумкой с продуктами.
- Шить ты, нишкни, соплячка пучеглазая! Чтоб твои глаза повылазили! Чтоб ты замуж вышла за покойного прадеда! – наехала буром на девчонку цыганка, ощерив золотые зубы.
- Девочка, а девочка, а иди я тебе погадаю, – услышала Нинка многообещающий елейный голос Лёньки Лялина.
   Взглянула девчонка на пацана, а тот словно магнитом её притянул, смотрит пристально в глаза и молчит. Чувствует Нинка, как стала она проваливаться словно в яму. Да ещё и зрение стало теряться. Когда очнулась, рядом никого нет. Ни сумки, ни продуктов, ни пацана. Даже его образ не может вспомнить, кто такой был. Испугалась она до дрожи такого глюка! Понеслась до избы, двери захлопнула и никому не стала рассказывать про Райку и золото. Сидит, вспоминает глюк и шепчет:
- Раз Райка такая дура, пусть сама горит синим пламенем, не подойду, не плюну!
   А цыганки стараются «работают», чтобы вечером от мужиков плётки не отхватить! Такая их работа неблагодарная. Особенно у магазина и на базаре там, где толпа с деньгами.
   Вот и сбежавшие пионерки - Звёздочкина Тома и Сотова Феня нарисовались. За семечками девчушки прискакали.
- Девчатки, что ж с малыми денежками на базар-то ходите? – медово, как родная матушка, улыбается цыганка Роза и, кивая на ладошку с зажатой деньгой, ненавязчиво приказывает: - Ну-ка, молодая, дай мне всего один пятачок.
   Тома усмехнулась, глянув на подружку, и доверчиво протянула денежку:
- Пожалста.
   Роза зажала в ладони пятак, дунула, плюнула в сторону и что-то пробормотав, раскрыла ладонь. Вместо пяти копеек на ладони лежало пятьдесят копеек! Девчонки, растопырив глаза от фокуса, ахнули и пришли в полный восторг!
- А ну-ка ложи пятачок на свою ладошечку, - подмигивая, мило командует фокусница.
   И уже без лишних разговоров, пятачок возлегает на ладошке!
- Заверни пятак в рубль… - полетела следующая команда, за ней: - Теперь в три рубля… в пять… в десять…
- А у нас десяти рублей нет, - озабоченно развели руками девчонки.
- А! Нет и ладно! Сейчас будет! Ложите мне на ладонь всё!
   Свёрток с деньгами на ладони. Роза зажала деньги, дунула, плюнула, пробормотала заклинание и разжала… пустую ладошку! Наивные пионерки подхватили челюсть и открыли рты!
- А… а где наши деньги?!!
- Быстро бегите домой, там под подушкой найдёте кучу денег! – развернула и толкнула их в спины пройдоха фокусов.
   Девчата как дураки побежали обратно в лагерь. Естественно они ничего под подушками не нашли. Вместо денег они дружно получили втык от пионервожатой Оли:
- Вы зачем вступали в пионеры?! Зачем верите цыганям?! Хотите галстуков лишиться?! Я это сделаю!
- Не надо! Мы больше не будем так делать! – заревели девчонки.
- Чтобы без меня за ограду лагеря ни на шаг! – погрозила Оля и ушла в клуб.
- Ох и лохушки мы с тобой, Фенька, – утёрла слёзы со щёк Тома и всхлипнула: - Хорошо, что я не все деньги с собой взяла.
- И я тоже, - грустно отозвалась Сотова и напомнила: - Быстро мы забыли про студентов, которые нарвались на этих воровок в городе на вокзале. Они точно так же увлеклись этим чёртовым их гаданием так, что без копейки остались! А потом до деревни пешкодралом шлёпали несколько километров, пока их грузовик не подобрал.
- М-да, так бы только к утру пришли, - вздохнула Звёздочкина. 
   В этот же день весть о «фокусах-покусах!» разнеслась по лагерю с языка самих потерпевших. Воспитатели по отрядам немедленно провели внушительную беседу с детьми об опасности со стороны цыганского народа.
   Сидя в летней беседке на детской площадке, Садаурова Галя спросила подружек:
- Девки, а вы слышала историю про белого цыгана, как он сватал одну дурёху?
- А ты сама где слышала про это? - недоверчиво прищурилась Самодурова.
- На базаре тётки говорили пока мы с Потехиной петушки покупали, - ответила Галя.
 - Ну-ка, ну-ка расскажи, - с любопытством загорелись подружки.
   С особенным интересом затаила дыхание и навострила уши Столичная. Сердце её сильно заколотилось. Неужели Сотый всё-таки женатый пацан?! Садаурова начала рассказывать:
- Он же красивый, как бес. Ну и втюхалась в него девка одна до беспамятства. Он и позвал её в жёны. Да всё так серьёзно, зараза замутил! Припёрлись они табором за невестой, ну, перевозить её будто. Приданое погрузили на телегу, все туда влезли, а ей, типа, места не хватило. Он говорит ей: «Мы вещи отвезём и за тобой вернёмся. Сиди, жди меня.» И так долго её поцеловал, что она сомлела вся, да и отключилась. А когда очнулась, ни вещей нет, и рядом никого! Смылись цыгане с приданым, только след простыл! Иди, ищи, свищи ветра в поле!
- Пха-ха-ха-ха!!! – расхохоталась Кольцова, свалившись на плечо Макариной. За ней захохотали остальные.
- Вот вам и «ха-ха»! А представляете, каково ей было, - не одобрила смех Садаурова и припомнила: - Девчонки вон с седьмого отряда несколько рублей с пятаком профукали, а эта дура целое приданое!
- Ну да, - прекратив дурацкий смех, согласилась Катя.
- Им вообще страшно и опасно верить! – поджала глаза Светка и с презрением скривила губы в адрес цыганок: - Расскажу, предскажу, что было, что будет!.. Брехухи!
   А «брехухи» ходили по дворам и торговали вещами, не забывая при этом брехать. Пока одни торговали вещами в деревне «Хутор», другие вещи воровали в деревне «Кукуево»!
   Стук! Стук! Стук! – в калитку:
- Хозяйка! Хуланы! Купи пинжак мужику! На него в самую пору! Купи кафтан! Такого не найдёшь! Новый, не ношеный!
- Предлагаем бусы, кольца!
- Хулай! Вот ножи с чеканкой! Зацени деревянную рукоятку самделишную!
   А заодно и:
- Сниму тебе порчу! Скажу всё, как есть на духу, не совру, глазом не моргну! Кто наделал, как наделал, когда наделал!
- Это ж какая тварь на меня чего наколдовала?! У, ну-ка, ну-ка, рассказывай!
- Так, так, так! – цыганка садилась на землю и раскидывала колоду карт, приговаривая: - Карты не гаданы, не играны, не соврите, всю правду расскажите, ничего не утаите! – и после расстановки и быстрого передвигания карт, чаровница твёрдо приказывала: - Неси всё красное мясо, какое есть дома сюда мне в мешок! Сама к этой гадости не вздумай сейчас прикасаться! Я всё отнесу на перекрёсток дорог и выкину! Если запоздаешь с этим делом, через неделю корова начнёт худеть и доиться кровью! Вся твоя живность в доме высохнет и сдохнет!
   И понеслась глупость по закромам в поисках говядины, телятины, копчёной и кровяной колбасы и тому подобные действия под чарами гипноза!
   А вруха утрамбовывает всё в мешок и продолжает нагнетать:
- Завтра гляди внимательно, кто самый первый с утра придёт, тот на тебя порчу и наделал. Он принесёт тебе что-нибудь дать, либо будет просить у тебя, чтобы ты дала. Ни брать, ни давать нельзя, иначе порча вернётся!
   Брехня в другом дворе:
- Как почернеет монета, выкинь её, и порча тот час уйдёт к тому, кто её делал! – толстый мешок закинулся за спину, и балаболка довольная враньём, как сытый слон, поскорее удалилась прочь, дабы глупые хозяева ещё не очухались от её чар. 
   А у соседей через два двора:
 - Болезнь вижу прилипла к тебе жуткая. Если сейчас не лечить, то совсем худо будет. Не прошу денег, сама видишь. Но дай мне с себя самое дорогое, что сейчас на тебе.
   Золотой перстень, золотые серьги и золотая цепочка юркнули в цыганский карман. Ну и ещё несколько слов для одураченного в гипнозе:
- Сейчас как только я уйду, уйдёт вся болезнь. Забудешь и её и меня.
   Дверь тихо прикрылась, скрипнула калитка, остался лишь звон в дурной голове хозяйки. Пока пришла в себя да соображала, что к чему, ни фига не помнит! Помнит только чёрные цыганские глаза и цветастый платок на голове. Всё же остальное, как Сатана из память стёр!
   Конечно же, люди ужасно боялись цыганок с дурным глазом. С виду-то они походили на божий одуванчик, а внутри были чернее ночи. Душа их клокотала злобой, что у голодного вампира! Многих из них бабки называли «крадники». Это были те, кто колдовал, дабы в семье пошёл разлад, чтобы было украдено счастье и любовь, спокойствие, мир, благополучие и здоровье. Они насылали беду вплоть до пожара. 
   Крадётся на базаре цыганка Зара стырить у торговки товар, да шуганула её тётка Глашка вовремя, схватив за руку! А та - хвать её за волосы, отбежала и давай пугать-грозить, потрясая клоком волос:
- С каждой волосиной буду тебя проклинать и весь твой род до седьмого колена!
- Ах, вот так даже! Бабы, она мне реально угрожает! Люди!!! – с перепугу визгливо завопила Глашка.
- Всю шайку-лейку цыганскую в тюрьму сажать надо! – тряхнув косичками, смело крикнула девчонка Машка Кузькина.
- Молодая, заглохни! – сделав угрожающий выпад, злобно осадил девчонку цыганский пацан Янко. 
   Машка бросилась убегать! Убежали и цыгане. Беспредел и произвол царили из-за наглых самоуверенных в безнаказанности кочевников.
   Очередная стычка с утра произошла у пивного ларька из-за цыган. Подъехав с кибиткой к ларьку, цыгане начали скупать всё спиртное, какое было в продаже на целый день.
- Что ж вы пьёте как лошади? Мы слышали, что цыгане пьянство не признают! – подъели мужики цыганей.
- Правильно слышали! – подтвердили цыгане и внесли ясность: - Одно дело пить, другое напиваться!
- Фенька, так не пойдёт! Продавай им половину, а остальное давай нам! – возмущённо завопили мужики охочие до алкопития.
- Дык, а что я сделаю? Они говорят, что у них день рожденье барона! – развела руками продавщица.
- Врёшь! Платят они тебе больше положенного, вот ты им всё и сбагриваешь! Мы заведующей жаловаться на тебя будем! Где Клавка?!! – заорал Федька Пышкин.
- Кому ты жаловаться собрался? Она вместе с заведующей эти деньги делит, а ты хто такой? Иди свиней своих паси и меньше хрюкай! – ехидно прохохотал в прокуренные усы дед Прокоп.
   Посмеиваясь, пьяные цыгане, дабы ещё больше позлить мужиков, вылили вино в вёдра и напоили своих двух лошадей в упряжке! Глядя на пьющих лошадей, деревенские мужики не сдержались, и понеслась яростная драка!!! Кто-то в драке хлестанул пьяную лошадь. Скотинка под хмелем взбрыкнула ногами и, пытаясь встать на дыбы, с громким ненормальным ржанием понеслась на толпу зевак! Толпа с визгом шарахнулась в разные стороны! Вторая лошадь, спотыкаясь, заржала и попыталась укусить гнедую! Кибитка опрокинулась, и всё её содержимое разлетелось по дороге! Оглобли развалились, а лошади вскачь понеслись по деревне, грозя затоптать всех встречных, кто попадёт на пути под копыта! На дороге в рассыпанных вещах раздался жалобный плачь ребёнка!
- Убийцы! Ребёнка в телеге возят! – закричали женщины.
   К ребёнку проворно подбежала Кибиткина Дунька и, подхватив его, помчалась прочь к дому с криком:
- Биби! Ляля биби! Нашла Азочку! Она спряталась в телеге! Нашла!!!
   Злой Егор Егорыч строго-настрого запретил продавать цыганам спиртное! И вообще, спиртное теперь отпускала только с утра лично сама заведующая по одному стакану вина и одному стакану пива! Вот это был непредсказуемый оборот от Егор Егорыча! Опохмеляясь, деревенские мужики дразнили цыган, натурально показывая им языки!
- Выкусили?! Не надо было поить лошадей! Дурни бисовы!
   К ларьку цыгане подсылали своих жён.
- Нету вина. Закончилось. И пива нету, - сдержанно отказывала тётя Клава.
- Оставь навсегда надежду меня объегорить! Не то будет хуже! – злобно цедила ей цыганка в нос.
- А я сказала, нету и баста! Вали отседа и не напрягай мне нервы! – рявкнула тётя Клава и захлопнула окно выдачи!
- Хорошо же! Будь по-твоему! – процедила сквозь зубы цыганка Лала, злобно сверкнула чёрным глазом и пошла вдоль по улице, шурша пёстрыми юбками и мелькая грязными босыми пятками, бурча в адрес Клавки проклятие: - Шоб у тебя бы в роду младше твоей семьи никого не было! 
   Не могла знать чернявая, что заведующая потерпела в своём кармане крупный урон после внезапно нагрянувшей ревизии на злосчастный пивной ларёк. Феньку сразу уволили по статье за чрезмерные излишки в кассе! Егор Егорыч лично дело «шьёт» завмагу за растрату, недостачу, излишки, хищение и, в общем, за всё подряд, что может произойти в магазине у плохого руководителя! Кто же после всего, кому пойдёт на какие-то уступки?! Цыгане цыганями, а Егор Егорыч – это страж порядка! И цыгане ему не указ! Даром что ли ему детвора прилепила прозвище "Ствол"? Выстрелит и не спросит, кто больше прав!
   А вот цыгане считали, что им вообще никто не указ! Они решили всё развернуть по-своему! И наказать всех тоже по-своему!
   Шепчется ночью пшеница с месяцем. Стоят травы в обильной росе. Ползут низко, как воздушные драконы туманы облаками из оврагов в поле. Ползёт, извиваясь по плетням повилика. А к пивному ларьку, как партизаны, ползут цыганские пацаны с канистрой бензина. Плюхнули на стены пивного ларька огненной жидкости, отбежали, чиркнули спичкой, и дали дёру прочь во все лопатки в темноту!
   Как вскинулся огонь, пожирая алкопитный лабазник, забила тревогу по округе пожарная каланча! Зазвонил тревожным набатом колокол церкви! Высыпал сонный народ любопытных зевак на пожар, смотреть что, где и как горит. Трещит огонь, мечется, уже перекинулся на продуктовый склад. Примчались две пожарные машины. У одной воды полбака, у второй брандспойт не работает! Плюнул два раза, цвиркнул струёй и харэ! Гори, гори ясно, чтобы не погасло! Ох и лихо тёте Клаве! Ох и весело в таборе! Так весь склад продуктов и сгорел до тла! Осталась одна соль да серый пепел. Ревёт белугой тётка Клава:
- Я утоплюсь!!! Я повешаюсь!!!
   Да только кому нужны её слёзы и позорная смерть? Кому её жалко? Мужикам, которым пива жалела, а цыганам втридорога продавала? Или цыганам, которым после пьяных лошадей вообще ничего не продавала? Погналась за двумя зайцами, да ни одного не поймала! Осталась с длиииинным носом на бобах!
   А цыганки в субботу пришли толпой в церковь, свечей дорогих восковых запалили, щедро милостыню подали, еды на канун горой наложили, на покаяние чинно в очередь встали. Стоят наряженные, да золотом обвешенные, что ёлка новогодняя, с тёмным отливом смуглая кожа, все с крайне честными лицами! Каяться им не перекаяться. Кроме гвоздя, что стырил цыган у палачей при распятии Христа, Бог ни одной кражи им не простит.
   А в тёмном уголочке стоят украдкой прибежавшие пионерки в церковь – Томакова Алёна, Куницина Вера и Алёшева Люба. Застыв как изваяние, они с любопытством пялятся, то на батюшку-попа, то на пёструю толпу цыган, то на бабок, согнутых в земных поклонах. Галстуки пионерочек предусмотрительно спрятаны у кого в карман, у кого за пазуху. Батюшка поёт-читает непонятные слова молитвы, а цыганки старательно лбы крестят. Сердца пионерок трепещут при взгляде на распятие и на старые иконы, отчего-то страшно им тут стоять. Клиросное пение в трепет душеньку приводит. Запах ладана носы щекочет. Ходит батюшка с длинной бородой кадилом машет, песни поёт, Бога прославляет. Бабки пионерок дюже стращали проклятиями и наказанием небесной кары за то, что от Бога отреклись и кресты с себя сняли. Нельзя от Бога отказываться. Грех смертный на душу возьмёшь!
   Вошли цыганские мальчишки. Среди них белый цыган. Тоже все чистые, рубахи-штаны свежие, на ногах сандалии, лбы старательно крестят, низко кланяются, свечек понаставили, к иконкам прикладываются. Складно у них всё получается. Обернулся внезапно Сотый, глянул через плечо прозрачным глазом на девчонок и лукаво подмигнул, что бес исподтишка так, аж сердце зашлось от такого бесстыдного поступка! Вышли бочком девчонки из церкви и от греха подальше припустили наутёк в лагерь!
   Вот она, непонятная жизнь. Где удача? А где неудача? Куда ногой ступить, дабы не угодить, куда не надо? Да как бы чего не вышло!    
 

(Хуланы – Хозяйка)
(Хулай – Хозяин)
(Биби – Тётя)


продолжение следует -------------------