Как прожить, чтобы не болело сердце. 4-9

               
  В мае Алексей впервые вышел на улицу. Осторожно вдыхал прохладный утренний воздух, напоённый ароматами  цветущей сирени. Внук бежал впереди вдоль длинной линии «корабля», блещущего  полосами оконных стёкол, а идущая рядом с ним дочь, рассказывала о планах на лето, о том, что Сашок потихоньку начинает читать по слогам, о том, что со свекровью она уживается, но надеется, что дом, в котором мама купила однокомнатную квартиру, вот-вот сдадут и тогда они смогут жить отдельно. 
 - А как мама долетела? –
Задал он, обескураживший  Дашу, вопрос и встретил явно удивлённый взгляд дочери.
 -Как всегда,нормально.-
ответила она, пытаясь спрятать за не изменившейся интонацией первую реакцию, которую выдали глаза. Отец о маме никогда не спрашивал, и  говорила Даша  о ней  всегда невзначай и крайне редко, без развития темы, коротко и конкретно: здорова, пишет, звонит, должна приехать, передавала тебе привет.  Затем добавила:
 - Она весь апрель названивала то мне, то Алинке . –
Алексею стало ясно, что Лена знает о его инфаркте. А о том, что она обеспокоена и сопереживает ему не сомневался, как не сомневался и в том , что процесс её «болезни» неизлечим. Впрочем, и его тоже...
 - Дашка, а не поехать ли нам в отпуск в Италию,а? –
Задал он вопрос, которым вконец озадачил дочь.
 - Па, ты чего совсем поплохел?  Не рановато тебя выписали? –
Алексей засмеялся так легко и свободно, как уже давным давно не смеялся.
 - Ладно, Дашка, мечтать не вредно. Когда- нибудь, да съездим. –

 Прошло два года. Август две тысячи седьмого приблизился к середине. Елена отметила в своём дневнике:
 «Всю неделю кондиционеры молчат. Блаженство прохлады по ночам – наконец спим.»
Она сидела за письменным столом Всегдашнее послеобеденное времяпровождение прервал телефонный звонок. Трубку взял муж.
 -Cara, la telefonata per te -
 -Grazie, Lorenzo. – крикнула она в глубину апартаментов -  и подняла трубку телефонного аппарата. 
Pronto, chi  parla?  спросила Елена, уверенная в том, что звонит кто-то из её итальянских подруг.
 - Елена Леонидовна ?! – услышала она и замерла, перестала дышать, ощутила как  стучит сердце, готовое выскочить, помчаться навстречу голосу, который  смеялся в трубку –
 - Ты что язык проглотила, старых знакомых не узнаёшь?-
 - Лёша ты?-  выдавила из себя наконец.  И больше не могла сказать ни слова. Это был первый его звонок к ней через восемь лет, осеней , зим, вёсен...
 - Ленка, сядь, если стоишь! Дыши глубже, нырять не будем, это  для старушек и старичков небезопасно  Слушай, я в Милане, но завтра уезжаю в Рим, а оттуда  улетаю сразу в Питер. Мы можем встретится!? –
 - Алексей говорил так, будто  этих восьми лет не было, будто не было, оставшихся  позади тридцати лет – это был Лёшка из стройотрядовского лета, где они познакомились, жизнерадостный, юморной, лёгкий, мгновенно принимающий решения.
 Ты действительно в Милане?!  - переспросила она, так и не придя в себя от удивления.
 - Нет, на Луне.- рассмеялся он. – Лен, я без шуток, так как насчёт встречи? Ты сможешь вырваться? Аля говорила, что к тебе нет прямой электрички, а то бы я сам приехал.-
 - И уже в тон ему Елена ответила :
 - Лёшик, я попробую. Ты в какой гостинице? Оставь мне номер телефона , я перезвоню.-

После их недолгой прогулки по  аллеям парка близ замка Сфорцеско, Елена привезла домой белые розы, грусть воспоминаний об ушедшей молодости, душевный покой и память о словах , сказанных Алешей в момент их прощания:
- Завтра тринадцатое августа, ты помнишь?-
И послесловием этой встрече в сентябре на страницах её  заветной тетрадки  было записано :

 До тебя не рукою подать.
До тебя  - расстояния в  годы.
Жёлто-красный накинули плат
На Руси моей клёны-берёзы.
А в Италии лета тепло.
Календарь сентябрём огорошил
Как звонок твой недавний, Алёша.
Но в душе так спокойно,  легко.

И бутоны  подаренных роз,
Распустившись, склонялись печальные.
Лепестки белоснежные слез,
безутешные,  тихо роняли.
Я храню их –  в шкатулке лежат -
словно память из юности давней…
О любви, не признавшей преград,
сбереженной, нетленной, желанной.

Я храню их, как письма, как сны,
и, как память прошедшего августа…
И вдыхаю и горький, и сладостный
аромат нашей первой любви.