Тепло родительских рук. Раздел II. Папа

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ


В «Доме ребёнка» — в радость и печенье…
Там каждый ждёт, что мамочка придёт.
А им для счастья так немного надо -
Обычная семья и отчий дом.
М. Петросян

* * *


ПАПА

 
Семья — один из шедевров природы.
Д. Сантаяна
 
Майский погожий день осветил большой двор и здания «Дома рёбенка». В главном корпусе слышны весёлые голоса детей, переспрашивающих воспитательницу Марину Владимировну, куда они пойдут гулять.

— Сначала поиграем на площадке с кубиками, песочницей и качелями. А потом, — хитро улыбнулась женщина, — остановимся, и поговорим о природе на одной из наших зеленых лужаек.

— Ура-а-а! — заспешили воскликнуть радостно дети.

— Не забывайте — вы старшая группа, и почти взрослые, ведите себя хорошо, не толкайтесь, не спешите, у нас с вами впереди два часа времени.

Золотистые лучи солнца обняли выходящих из здания 12 мальчиков и девочек, тихо вливаясь в их весёлый разговор.

— Внимание! — объявила Марина. — Каждый из вас займётся тем, что ему хочется. Из кубиков можете строить дома, улицы, дворики. Любителям песка — высыпайте горки, мостите цветники, а кто мечтает покачаться на качелях — милости прошу — они ждут вас.

Дети разошлись, кто к мокрому песку, кто к кубикам, а одна из девочек, по имени Рина, попросила Марину покачать её на качелях высоко и широко.

Из окна главного корпуса за детьми смотрела директор учреждения Анна Дмитриевна, тихо рассказывая врачу, Инне Семеновне, что за последнее время участились случаи отказов детей, но так, как сирот увеличилось, имеется предложение потеснить зал, сделать перегородку, и поставить ещё кроватки.
 
— Нельзя соглашаться, — вздыхая, подсказывает врач. — У нас и так перебор.

— Сердце заходится смотреть на детишек, которые по воли судьбы оказались здесь, — выдала с жалостью директор.

— Посмотрите, — прильнула к окну Инна Семеновна. — Один мальчишка выстроил огромный дом из кубиков. Стоит и … созерцает. В лице радость и блаженство. Вырастет, станет архитектором, или строителем. А ему-то всего три годика.

— Дай Бог. Мне всегда хочется, чтобы все эти дети нашли для себя родителей и… семейный порог, — приседая за стол, вздыхает Анна.

…Над городом неумолимо движется вперёд дневное время. Марина, всматриваясь в лица своих воспитанников, задумалась, слегка запечалилась — каждый из них ежедневно, ежечасно ждёт, что когда-нибудь за ним придёт папа и мама, и он будет жить в отдельном доме.

— Дети, — объявила воспитательница. — Заканчиваем игры, собираемся идти на зелёную лужайку возле входных ворот. Там, я познакомлю вас с красивыми весенними цветочками — фиалочками. Они выросли там сами.
 
Через пять минут старшая группа детей, уже слушала Марину Владимировну, которая, вложив в голос мягкую радость, говорила и показывала детям цветущие фиалки.

— Эти цветочки бывают разного цвета. Здесь они в основном сине-сиреневые. Если смотреть отсюда, откуда смотрим мы — нам кажется, что это венок при заборе.

Дети приутихли, слушали Марину, задумчиво вглядываясь в живую природу, которая ежесекундно творит красоту и удивление.

— А их рвать нельзя? — спросила Соня, светлоглазая, забавно-милая девочка.
 
— Желательно не рвать. Ими любуемся не только мы, но и люди, которые проходят с другой стороны, то есть с тротуара, — поглаживая рукой рядок цветов, нравоучительно рассуждает воспитательница.

Над городом, над двором и зданием «Дома ребёнка», стоял красивый полдень. Высокая голубизна неба, круглое золотое солнышко, и маленькие бело-лучезарные тучки приникли, призадумались, прислушались к разговору Марины, которая с одушевлением и высоко-ласковым настроением рассказывала детям о живом мире Земли, о том, что всё, что они видят похоже на людей своим существованием, своей сущностью и своим естеством. Дети задумчиво притихли. Кое-кто из них сидел на корточках, кто-то присел на траву, кое-кто стоял. В тот момент, когда все дети были поглощены слушанием воспитательницы, вдруг, как-то совсем неожиданно над всем этим, что имело место быть, пронёсся высокий крик ребёнка:

— Папа-а-а! Пап-а-а-а-а! Пап-а-а-а! Это я Павлик! Папа-а! Я тебя нашёл! Я здесь, оглянись! Пап-а-а-а!

Марина на мгновение оторопела. Кинув взгляд на Павлика, прильнувшего к забору, и протянувшего руку через дырки между досками, не останавливаясь, что-то громко говорил, звал отца, спешно объясняя, что это он, Павлик, и он нашёл и узнал отца.

Высокая и необычно благостная природная тишь проникновенно и необычно ясно заполонила округу земли возле «Дома ребёнка», жилых домов, дороги, отделяющего детское учреждение от города, и в этой Благословенной тишине жил и действовал один только голос мальчишки — зовущий папу, и, верящий в его существование, и в их встречу.

Такого голоса Марина никогда раньше не встречала — это был голос боли и счастья, одиночества и семейного блага, радости и обиды за своё отчуждение, прожитое и будущее, которое придёт к нему в единении с родителями.

Марина рванулась к калитке, открыла её — перед ней стоял высокий, молодой мужчина, в глазах которого стояли слёзы — это его увидел Павлик сквозь дырки в заборе, и назвал ПАПОЙ.

…Через 10 дней Павлик, в новой одежде, причёсанный и радостный уходил из «Дома ребёнка», в семейство Игната Высовского, в котором он увидел своего отца. С этого дня Павел стал приемным сыном милому семейству, где подрастает уже двое деток.
Взяв за руки папу и маму, Павел двигался гордо и счастливо, вглядываясь в лица провожающих его — взрослых и детей. Подойдя ближе к калитке, мальчик остановился, помахал рукой, сказал:

— Спасибо за всё. Приходите в гости. Будем рады.