Призраки старой биологической станции МГУ...

                - Это Боря, по фамилии Шпигель. Как и ты, он со своей пятой графой, но чувствует себя преотлично,- произнёс академик Муромцев, знакомя с   человеком, чьи живые семитские глаза и само выражение лица  выражали целую гамму эмоций.

                Шкала включала в себя  все. От немого собачьего восхищения своим начальником - знаменитым директором Института биотехнологии, до полного непонимания того, что же здесь, в святая святых науки, делают два наглых молодых человека, развалившихся в креслах, сделанных под старину. Да ещё  прямо здесь, в кабинете великого шефа. Причем  расслабились они, видать по всему, как у себя дома.

                Это я с Мишкой Титовым, заработав первые мультимиллионы на внедрении биологически активных веществ в агробизнесе, решили расширить научно-техническое сотрудничество с ведущими институтами страны.

                - Боря, даю тебе две недели! Ребята займут кабинет, что напротив моего. Чтоб, через пятнадцать дней, там была точно такая же мебель, какую ты достал лично для меня

                - Югославская?,-  ужаснулся заместитель,-  Где же я ее достану? Только за Вашу  уже пришлось наобещать такого, что, боюсь, не рассчитаться до конца своих дней,- Боря грустно вздохнул и кисло улыбнулся,- А я-то рассчитывал, что этот кабинет будет моим

                - Вот, Эмануил, погляди! Не успел устроить человека на работу,  в солидный институт , причём  после отсидки в  местах не столь отдаленных. А этот кадр уже и цену себе набивает

                - Ты , Боря, не моргнёшь, как десяток таких гарнитуров легко достанешь. Не жмись. Ребята толковые. Я консультантом у них подрабатывать стал и получаю сейчас много больше, чем государство  платит мне как академику

                С Муромцевым меня познакомил Саша Кокурин, работавший в его знаменитой лаборатории. Александру понравился мой доклад на школе молодых ученых, прозвучавший  на знаменитой опытной биологической станции МГУ, у славного города Звенигорода.

                Вот Саша и вознамерился познакомить меня - гения, по его, не скрою, очень правильному предположению, свести с очень крупным научным авторитетом.

                - Он тебя запросто в докторантуру примет. Не сомневайся! ,- Сашка был очень убедителен

                И действительно. Академик  предложил  стать его докторантом уже на десятой минуте разговора. Чудеса.

                Когда на опытной станции МГУ я выступил перед учеными  с лекциями о Биотроне ,  Сашка, действительно, был одним из самых любопытных и внимательных. Он задал тогда максимальное количество вопросов

                От роду, Александр Владимирович, были даже на пару лет постарше меня, но имя с отчеством не шло ему совершенно. Выглядел, для своих тридцати с гаком, он как-то уж слишком молодо.

                На биостанции нашу ученую братию расселили в сыроватых деревянных домиках. Август восемьдесят восьмого выдался довольно холодным. С утра до вечера и с вечера до утра, моросил мелкий противный дождик. Спали в слегка отсыревшей одежде. Многие кашляли.

                По вечерам, общество спасалось горячим и горячительным. Но научная конференция задалась на славу. Тем более, что после заседаний, когда не докучал дождь, мы с Милей Клейманом и Юрой Тоном -  моими добрыми коллегами по Академии наук, могли и пульку расписать.

                Может быть нам, как ведущим лекторам школы молодых учёных, следовало бы  вести себя и поскромнее, но экзотическая преферансовая баталия на видавшем виды большом старом пне векового дерева , вызывала у аспирантов и младших научных сотрудников, почтительно взиравших на это форменное безобразие, не только зависть, но и неподдельное бурное восхищение.

                - А может, и сам Левитан с Чеховым,  когда отдыхали здесь, тоже в картишки поигрывали? А действительно!

                Воробьев  был, в ту пору, руководителем биостанции. После моего успешного выступления, вызвавшего оживленную дискуссию, он пригласил к себе в избушку. Деревянное, потемневшее от времени сооружение, было построено прямо на берегу знаменитого сказочного пруда.

                Своими причудливыми колдовскими рясками, большие лужи и озерца, целыми столетиями , служили верой и правдой не только толпам художников и десяткам Аленушек.

                В своё время, их изучали. И сам основатель станции  - блестящий учёный Сергей Скадовский,- приемный сын известного медика Россолимо, и его помощник Тимофеев-Ресовский ( Зубр, с легкой руки Даниила Гранина) - разносторонний учёный-генетик, отсидевший в сталинских лагерях по полной, а также многие-многие последующие поколения студентов, практикантов и ученых.

                В годы, после гражданской войны, заниматься наукой в СССР было, ой как  непросто.

                - Под эгидой Скадовского, а он был руководителем от Главрыбы, - писал как-то Тимофеев-Ресовский, - мы пустились изучать гидробиологию среднерусских озер. И так как Главрыба, была почтенное ученое заведение, во главе которого стояли  ученые дяденьки, у них был план, у них был бюджет, но не было денег. То есть, они бывали, деньги эти, время от времени, и тогда надо было ловить момент. Это уже было дело Сергея Николаевича Скадовского

                - Изучали озера, по причине наличия у Сергея Николаевича переживших революцию золотых часов с золотой же цепкой и золотыми же брелоками, которые тогда весьма выгодно можно было закладывать

                -  У меня,- писал Зубр,- были первого выпуска швейцарские вороненые часы «Омега» на цепочке, тоже вороненой. Почему-то, эти часы имели тоже какую-то очень большую цену. Вот эти мои и скадовские часы золотые, перед очередной экспедицией, и закладывались. Кроме того, собирали посильные взносы

                С тех пор, прошло много времени. Нынешний руководитель лаборатории Воробьев угощал нас прекрасными наливками из местных лесных ягод, а также великолепным остроумным общением. Шутил, что главный административный корпус лаборатории МГУ расположен на Воробьёвых горах, названных именно в его честь.

                Рядом с нами, за одним деревянным столом , казалось, присутствовали все знаменитые призраки, любившие посещать эти поляны.  Знаменитый Исаак Левитан со своим  другом Антоном Павловичем, так расписали эти волшебные места , что Россолимо - товарищ и однокурсник Чехова по медицинскому, признался, что ему ничего не оставалось, как купить тогда один из чудесных земельных участков на правом берегу Москвы - реки. 

                Сергею Скадовскому - его приемному сыну,  который унаследовал эти чудные колдовские места, самым правильным, после революции, было организовать здесь опытную станцию, получить на неё охранную грамоту от самого Семашко, а потом уже добиться профессорского звания и возглавить знаменитую кафедру гидробиологии  МГУ.

                Москва-река протекала совсем-совсем рядом с деревянным домиком, где мне пришлось ночевать.

                Вода там казалась просто ледяной. В семь утра, я быстро скидывал с себя сыроватую одежду, в которой по ночам было довольно прохладно и , прямо под дождиком, с криком бросался в глубину.

                Дыхание перехватывало напрочь, но зато потом, после ожесточенного растирания полотенцем, весь озноб снимало как рукой. Десяток подтягиваний на невесть откуда взявшемся турнике, скудный завтрак с обжигавшим чаем и завораживающие научные дискуссии.

                Мы совсем не замечали ни дождей, ни бури, которая пронеслась над семьюстами гектарами природного заповедника. Видимо Ресовскому отсюда и запомнилась яркая атмосфера творческих обсуждений на междисциплинарного площадках, где физики и математики, схлестывались с биологами, поэтами и прочими лириками.

                Ему предстояли многие дискуссии на европейских просторах, в окружении Нильса Бора, легендарного Гейзенберга и прочих гигантов мысли века двадцатого. Но горячность споров в глубоких волшебных Звенигородских лесах была стартовой, первозданной, а потому, потому , запомнилась навсегда.

                Как-то, в перерыве между заседаниями, прямо на тропинку, по которой мы двигались, со своего природного постамента соскочила сосна. Было впечатление, что она просто спрыгнула с небольшого пенька. Спрыгнула вертикально, как это делают люди.  Напугала, конечно. И только потом, постояв в раздумье несколько секунд, она тяжело, словно нехотя, повалилась набок. Видимо хотела поведать, напомнить что-то, из чего-то давным-давно прошедшего.

                Может, именно здесь, прохаживался Григорий Иванович Россолимо, обдумывая визит в Ясную Поляну по просьбе  Софьи Андреевны - жены Льва Николаевича Толстого?

                Не знал ещё, не ведал , что великий старик искупает его в реке Воронке и расскажет, как незадолго до этого, в возрасте восмидесяти одного года, спас известного итальянского психиатра Чезаре Ломброзо , потерявшего силы, соревнуясь в плаванье с гениальным, но довольно пожилым графом.

                Знакомство с академиком Муромцевым оказалось интересным. Он немедленно принял нашу научно-техническую фирму « Агрос-Интекс» в соисполнители программы международного сотрудничества.

                С того времени, на фирменном бланке нашей компании красовались важные буквы СЭВ - Совета Экономической Взаимопомощи. Нам были быстро выписаны синие служебные паспорта, и мы с Мишкой Титовым, впервые в жизни, оказались в интересной служебной загранкоммандировке.

                Вернувшись в Москву, сразу заметили, что Боря Шпигель о нас совершенно забыл. В кабинете, напротив берлоги Муромцева, вместо обещанной югославской мебели, стоял только один скромный письменный стол и два обшарпанных стула.

                - Боря! Смотри! Прямо сейчас, в этот момент, твой директор института  переселяется в эту нищую комнату. Причём,  до тех самых пор, пока ты ее не оборудуешь, как договаривались ,- С этими словами, Георгий Сергеевич картинно перешёл из своего шикарного кабинета, пересев на старый скрипучий стул. - Папки с документами на подпись несите прямо сюда,- строго приказал он секретарю

                Боря Шпигель был в ужасе. Со всех ног, он бросился искать мебель, а мы с Мишкой поуправляли  из главного офиса института биотехнологии и молекулярной биологии, что располагался тогда  на Кисловском переулке. Поруководили себе аж в течение целого дня, а затем сочли, что погода в Молдавии нынче намного теплее. Да и ждали нас дела , гораздо более масштабные и интересные, чем вся эта научная и околонаучная тусовка в сероватой Москве, образца 1989 года.

                Академик Муромцев, Светлая Память,  как и весь Советский Союз, через несколько лет, приказали долго жить. Боря Шпигель заделался обыкновенным миллиардером и недавно снова угодил в тюрьму. А мы  с Сашкой Кокуриным нередко встречаемся в Москве, с ностальгией вспоминая тот заколдованный заповедный лес, у старого пруда, где, уверен, до сих пор, как и прежде, любят гулять по чащам  призраки легендарных и неповторимо-удивительных личностей…