«Смех Аштарты, дочери невыразимого зла, разлился над долиной севера, и вострепетали сердца северян. Всхлипывали в ужасе и сокрушались, говоря: “не спастись роду человеческому от напастей и не уберечь домашних своих от проклятий, что уготовила дочь бездны”.
Селениями прошла моровая язва, падучая скота и болезнь, от которой люди теряли разум, становясь безумными и свирепыми, словно степные волки. Кого мор коснулся, исполнился ярости неудержимой и жаждал крови человеческой».
(«Хроники кровавых столетий» Глава XXVIII)
Где-то на изнанке вселенной
Асурадэва, король Амарока пробудился от страшного сна, в котором он бежал, выронив меч и оставив подданных на погибель. Это было позорное бегство, недостойное владыки Теневых Земель. Он проснулся среди могильной тишины королевских покоев, и безмолвие ночного дворца нарушилось душераздирающим воплем.
Его крик разнесся в просторах чертога, отдаваясь гулким эхом и дробясь об ониксовые колонны коридоров дворца. Возвышающийся над чашей фонтана, изваянный в перламутровом мраморе величественный лик бога Недры мрачно взирал на утратившего достоинство короля. Тот и сам, взглянув в суровые глаза идола, словно смотрящего на него с укором, с горечью отвел взор. Он не имел права на малодушие, особенно в столь смутные для королевства времена.
В отличие от сотен его преданных воинов, ему удалось вернуться. По прошествии этой очередной роковой ночи многие не проснуться, не поднимут век, не встанут с ложа.
Король по крови, седьмой от Дня Победы над Аштартой, наследник престола Асурадэва успешно хранил мир в королевстве на протяжении вот уже двух сотен лет. Но с тех пор, как сын истинного зла, Малик достиг отрочества, бремя владыки теневого царства возросло непомерно.
Опасаясь за жизнь своего отпрыска, Аштарта упрятала его в мире грез. Она оставила ему в наследство ключ от Бездны и власть над силами зла. С той поры, благородный правитель Асурадэва вынужден нести оборону в двух параллельных мирах. Отстаивая границы королевства, отбиваясь от набегов последних служителей культа Аштарты при свете дня и еженощно сражаясь с наводящими кошмары черными войсками Малика в Сновидческом мире, старый король все больше терял силу духа и веру в победу. Казалось, сила Малика была неиссякаема, а его войска – бесчисленны; гнев и ярость его — чудовищны, под стать его матери, владычицы нелюдей.
На днях, не ведающему покоя от нескончаемых битв, правителю пришла весть из цитадели Южного Ордена магов. В ней сообщалась страшная правда, повергшая короля в глубокое отчаяние и ослабившая его надежду на победу в войне: вероломный сын Аштарты, которого не зря прозвали Пожирателем душ, пополнял ряды своих бесчисленных легионов за счет павших на полях сражения воинов армии Амарока.
Исполненный тревог за исход войны, чахнущий с каждым днем король согласился пойти на отчаянные меры — открыть Врата в Запределье, где в обители древних и ужасных богов дремал великий Недра, покровитель Амарока.
Однако ни один чародей королевства не в состоянии был дать твердых гарантий, что бог их ответит на зов. И что воззвание в бездну не привлечет внимание бога иного.
В одном из домов спального района
Ноябрь
Квартира # 57
Пока неподатливый замок, наконец, открылся, Лора дважды выронила ключи из дрожащих рук. Захлопнув за собой дверь, заперла ее на замок, сбросила туфли и плащ, вбежала в ванную и открыла кран. Шум проточной воды немного ее успокоил. Но взглянув на себя в зеркало, она попыталась вспомнить: в какой момент она осознала смертельную опасность?
Ее вновь пробрала дрожь. Глядя в отражение, она постаралась взять себя в руки и отогнать прочь этот настырный шепот, что, казалось, еще звучал в ее голове.
Она пыталась убедить себя, что дома ей ничто не угрожает. Впереди целая ночь. Брат вернется только утром. Она должна позвонить ему и все рассказать — о трупах и отвратительном шепоте… И у нее не было ни сил, ни тем более, желания обращаться в полицию и отвечать на их вопросы.
Она спрятала лицо в ладонях, заставляя себя не думать о пережитом кошмаре.
***
Лора не сразу придала значение тому, что ее приветствие осталось безответным, а взгляд, вечно срабатывающий на опережение, был обращен совсем в другую сторону. К тому же ее озадачила странная нелепая поза, в которой девушка за кассой глядела куда-то в конец отдела бакалеи. Голова кассирши была наклонена на бок, пышный локон белых волос, закрывая правую часть ее лица, ниспадал на плечо.
В магазине посетителей не было. Тихо посапывал кондиционер, монотонно гудели холодильники. Обычно в это время у кассы тянулась очередь покупателей. Куда запропастились привычные лица? Где качок в подстегнутой мехом парке с капюшоном, со своим слюнявым ротвейлером? Казалось, что он и дня не проживет без лотка яиц. Где женщина с нелепым начесом, в длинном пестром пальто безумных расцветок, она же неизменная причина ропота в очереди? Где щуплый неопрятный старик в скомканной униформе охранника, что всегда с отрешенностью пялился в пол? Эти лица уже давно приелись.
Лора взяла с полки банку кофе, положила в корзину, обошла стеллаж, поравнявшись с холодильниками, и вдруг остановилась, скрипнув каблуком об плитку пола.
Стеклянная перегородка одного из холодильников была разбита. На полу лежали осколки стекла, и среди них выделялось пятнышко красного цвета, размером с десятикопеечную монету. В левой части морозильной камеры размещались аккуратно выложенные упаковки с мясными продуктами, в правой — лотки с куриными потрохами; все было усыпано битым стеклом.
И в этот момент Лору охватила смутная тревога.
С недоумением и настороженностью она уставилась на сидящего за прилавком мужчину. Его голова безвольно повисла на тонкой шее, открывая взору белую проплешину. Уткнувшись подбородком в грудь, он был неподвижен. За его спиной темнела щель приоткрытой двери в подсобку. В эту секунду к Ларисе и воззвал внутренний голос, запретив ей даже открывать рот. А затем, когда из подсобки донесся шорох, тот же внутренний голос уже просто вопил, умоляя ее немедленно убраться прочь из магазина.
Она повернулась и почти бесшумно направилась к выходу. Пройдя через проход между стеллажами, Лора поймала на себе пустой, бессмысленный взгляд девушки-кассира. Белое лицо и синие губы запомнятся ей навсегда, уж в этом она не сомневалась. И стеклянные глаза, взирающие на нее с холодным безразличием мертвеца.
Страх овладел ею не в тот же миг. С минуту она пребывала в ступоре, вглядываясь в белое и застывшее, точно мраморное, лицо. Потом в уме зашевелились бессвязные мысли — например, о том, что она осталась без покупок. Как странно было думать о таких пустяках в окружении мертвых тел! Она не сомневалась, что мужчина за мясным прилавком тоже был мертв.
И тут ее прошибла запоздалая мысль.
Она оглянулась в поисках старика с отощалым лицом и впалыми глазами — охранника, которого всегда встречала первым, когда входила в магазин.
С тонким визгливым скрипом дверь в подсобку медленно открылась настежь. Из темноты донесся шепот, от которого у нее похолодела кровь. И в нем она расслышала слова, будто произнесенные на неведомом языке. Несколько коротких непонятных фраз. Но она была уверена — слова были обращены к ней.
Гипнотические чары страха развеялись в тот момент, когда тишину помещения пронзил тонкий звон дверного колокольчика. Выбегая на улицу, Лора чуть не сшибла с ног входящего в то же время посетителя. Она помчалась пустынным переулком, без конца озираясь по сторонам. До самого дома ее не покидало пугающее чувство, что кто-то неотступно следовал за ней по пятам. Отвратительный ужасный шепот не выходил у нее из головы… и вроде бы, она расслышала в нем свое имя. В этом она была не уверена, но страх от одного только допущения, что это могло иметь место, сводил ее с ума.
Квартира # 30
В восьмом часу вечера, когда внезапный порыв ветра, ворвавшись в окно и разметав по комнате чертежные листы, привлек его внимание, Сергей с удивлением заметил, что сумерки слишком быстро уступили ночи.
Прежде чем подойти к окну, он наполнил треть стакана коньяком. Затем после короткого колебания убрал бутылку в ящик стола. Не выглядывая во двор, стараясь не терять мысль, Сергей машинально закрыл окно, задернул штору и снова сел за работу.
Через час с четвертью он позволил уму высвободиться из водоворота чисел и схем. Откинувшись в кресле, дал возможность мозгу вернуть ощущение единства с телом. Теперь нахлынула усталость.
Он выключил настольную лампу, отложил очки, помассировал глаза, почувствовав в них боль от многочасовой напряженной работы над проектом.
Дома его неизменно встречала меланхолия. Но, как выяснилось, под гнетом упорного труда она отступала. Утомленный мозг был к ней невосприимчив.
Полутемным коридором он проследовал в спальню, чтобы переодеться в пижаму и покормить рыбок. Завидев, как высокая, размером с человека тень скользнула по стене и слилась с темнотой на противоположной стороне спальни, Сергей даже не вздрогнул. Он только щелкнул выключателем, настороженно осмотрелся, убедившись, что в комнате кроме него никого нет, и занялся тем, что отсыпал в воду аквариума два грамма сухого корма с расчетом, что при неуклонном соблюдении установленной порции, одного пакета должно хватить недели на две.
Квартира # 18
— Долго еще? — раздраженно спросила жена, переминаясь с ноги на ногу.
— Влад, я это прямо здесь… под дверью сделаю.
Ответа не последовало. Секунда, две… десять. Жена в замешательстве:
— Оглох, что ли?!
В ответ лишь молчание. Жена прислушалась.
— Влад? С тобой там все в порядке? — В ее голосе послышалась нотка волнения. — Эй… — шепотом, — помер что ли?
По-прежнему тишина.
Она вдруг закричит:
— Влад!
В этот момент почти одновременно раздался звук сливного бачка и шум проточной воды в кране.
— Не уверен, — отозвался, наконец, муж.
Щелкнула задвижка, открылась дверь.
— Входи, — мрачно сказал Влад.
Она вошла и с удивлением на него посмотрела.
— Все в порядке? Влад?
После короткого безмолвия он ответил:
— Я, наверное, спятил...
— В чем дело, дорогой? — говорит она заботливым тоном и обнимает его сзади за плечи.
— Ночью кошмар приснился, и тут еще мерещиться стало всякое… в зеркале.
В проклятых землях Норфалим
Оно пронеслось совсем близко и так стремительно, что Диз едва успел выхватить меч из ножен. За минуту до этого охотник настороженно вслушивался в сумрак, пытаясь уловить, откуда по долине ползет вкрадчивый, зловещий шепот. Когда он поравнялся с развалинами старого замка, над которыми топорщилось сломанное копье и полукругом лежали груды разгромленных башен, Диз заметил, как от черноты завалов отделился клочок тьмы, и, кружась в бешеном вихре, понесся прямо на него. Теперь, когда охотник определил местонахождение крипа, ему оставалось лишь положиться на рефлексы и отточенные боевые навыки.
Уклон, полуоборот и удар по дуге. Диз не спешил оборачиваться, он медленно вложил клинок обратно в ножны. Затем усмирил возбуждение внутри себя, делая глубокий вдох-выдох…
Не спеша, он оглянулся через плечо. В тени огромных блоков, некогда слагавших мощные стены замка, чернели новые контуры с внушительными когтистыми крыльями и заломленной на сторону трехпалой лапой. Диз изрыгнул проклятие и, сплюнув на землю, брезгливо поморщился.
Поверженная тварь была нетопырем. Таких в Амароке прозвали «гарганами», что в переводе с миркийского означает «порожденный бездной». За последние несколько лет этих кровожадных чудовищ стало больше, чем степных орлов. Наводящие ужас на фермеров и мелкие разрозненные поселения северян, гарганы послужили причиной появления нового поколения охотников, — таких как Диз, Бордак, ведьма Сивилла и Ленарк-ведьмак пустоши. Никто кроме них, не осмеливался заявить о себе перед всевидящим оком Малика, как об охотниках на нелюдей. Карающая рука властелина ночи дотягивалась до всех, кто смел противостоять ему. Горе смельчаков вскоре обнаруживали мертвыми где-нибудь в подлесках или зарослях лощин, зверски изуродованных и выпотрошенных когтями демонов, посланных темным владыкой.
С наступлением Черной Эпохи, тьма окутала королевство, не позволяя светилам озарять его земли. Чудовища темного властелина, крипы расползлись по Амароку. Но большая их часть бесчинствовала на севере, где на вершине горы Манкар когда-то стоял оплот всего королевства — замок величайшего мага всех времен, Альмарика. Теперь, если верить словам некоторых магов сего времени, зло угнездилось где-то в глубинах горы, а замок, мерцающий в синем призрачном мареве, стал совершенно неузнаваем в своих многочисленных башнях и бастионах. Издали он походил на гигантского краба с хищно раскинутыми в стороны клешнями.
Легенда гласила, что у подножия горы, под гробницей Альмарика погребен древний магический амулет, созданный великим магом для защиты от нападений из запредельных сфер. Молва людская наперебой твердила, что оттого и не настигает Диза и остальных охотников вездесущая рука Малика, что им дана несокрушимая сила амулета; что, якобы, каждый из них обладает осколками магического средства.
Диз никогда не встречался с другими охотниками. Судьба разбросала бесстрашную четверку по разным сторонам королевства. Согласно указу Асурадэвы, правителя Амарока, Дизу определен был север, самый опасный край. Здесь находились заброшенные штольни, населенные вампирами, тут царствовали гарганы-людоеды. Здесь лежали земли, что считаются дальним рубежом, опоясанные горной грядой, за которой лишь мгла и туман. Горы всецело принадлежали Малику.
Стоило держаться подальше от руин старого мира. В долине было множество полуразрушенных башен. В любой из них могли найти себе приют крипы. Диз вышел на обширный пустырь, впереди между завалами и грудами камней петляла узкая тропа. Осмотревшись, он зашагал по ней вверх по склону. Круглая насыпь, на которую взошел охотник, была лишена какой-либо растительности и непрестанно дрожала под ногами. С запада нахлынул ветер, и сухая рыхлая почва поползла тонкими струями, извиваясь, подобно красным гадюкам в предгорье. На противоположном склоне из земли выступал каменный блок, колотый и замшелый. Ветер обнажил еще один похороненный здесь, на этом кладбище старого мира, труп некогда величественного дворца.
Большинство встречаемых на пути руин — Диз это знал — относились к минувшей эпохе правления Дарла Победоносного. То были века процветания королевства Амарок, а также времена великих побед над темными врагами. Многие события тех времен повернули ход истории, введя человечество в эпоху расцвета магического искусства. На шпилях, пронзающих ясное мирное небо, реяли знамена с изображениями двух, заключенных в ореолы собственного сияния, солнц. Ониксовые дворцы ослепительно блистали, а воины были облачены в черные латы и носили длинные, подбитые мехом соболя, пурпурные плащи; шлемы венчали расправившие крылья степные орлы, а гарды их мечей были изукрашены серебром. Альмарик стоял на страже пограничных пространств мира, и никто из демонов Запределья не осмеливался переступить установленную им границу. Это было тысяча триста лет тому назад, когда магия еще не обратилась в орудие корысти в руках Западного Ордена. Еще не откликнулась на призыв ужасная Аштарта. Она была первым, вторгшимся из Запределья демоном.
Во дворе дома
— Это кошмар! — сказала Тамара и покосилась на соседку. Она ждала, пока та, наконец, удостоит ее взглядом. — Кошмар! — повторила она и зацокала языком.
Вероника оторвалась от чтения статьи в своем телефоне, скучающим взглядом отыскала среди кустов придомового палисадника крохотного питомца, которого отстегнула от поводка. Мать двоих неугомонных близнецов жаждала тишины. Муж явился с работы сегодня рано как никогда, и она пошла на небольшую хитрость — взяла его обязанность на себя, выкроила пятнадцать, может быть, двадцать минут на выгул йоркшира. Кстати, в этот раз она пересмотрела свой взгляд на характер собаки. Йоркшир был на удивление редкостным флегматиком. Замечательная возможность погрузится в собственные мысли, — такую роскошь она едва ли могла позволить себе дома, в среде повышенного тона и неусыпного контроля над детьми.
Над головой раздалось карканье вороны, хриплое, походившее на хохот старухи. Веронику словно окатили ведром ледяной воды, по коже пробежал мороз. Понимая, что возможность обрести внутреннее равновесие и кратковременный отдых полетела к чертям, она достала из кармана телефон.
Позже к ней подсела соседка, особа чрезмерно навязчивая, как считала Вероника.
А ведь все начиналось с упоительной надежды. Стояла ясная погода, легкий ветерок слегка покачивал ветви деревьев. Если не брать во внимание двух пожилых женщин, тихо беседующих на скамье возле второй парадной, во дворе было безлюдно. Оказавшись наедине с собой, Вероника по достоинству оценила царящую в округе безмятежность. Она подумала, что весь мир наслаждается покоем, в отличие от нее. Странно было наблюдать столько свободных скамеек. Вечерами, выглядывая в окно, она неизменно обнаруживала заполонивший двор народ. Галдеж и смех, раздражающее поскрипывание заржавелой качели и надрывистый лай дворовых собак.
Но сейчас — блаженная тишина.
Даже ветер словно оробел, – покачнет деревце и утихнет. И вновь поиграет с опавшей листвой, но как-то несмело — подхватит пожухлый ворох и бросит, как будто сама природа затаила дыхание в страхе перед какой-то глобальной таинственной силой, чуждой и нездешней.
Неугомонное воронье, облюбовавшее с недавних пор провода электролиний, по непонятным причинам умолкло. Странность заключалась в том, что эти крикливые создания слетались в огромном множестве. И некоторые из местных мамаш, задирая головы, посматривали на ряды крупных птиц весьма встревожено. Вероника тоже разделяла их волнение и не раз звала мужа к окну, чтобы тот засвидетельствовал эту странность. Муж подшучивал, говоря: «похоже на какой-то птичий заговор».
Глядя на необычное обилие ворон, Веронику пробирал смутный страх, но помимо этого, она была недовольна шумом, что издавали эти голосистые твари. Из-за него многие матери в доме жаловались, что не могут уложить своих детей спать.
Недавно она наткнулась на публикацию, где говорилось о том, что загадочные скопления ворон в Одессе озадачили орнитологов, и никто не мог толком объяснить их необычное поведение. В телевизионные новостные сводки включили интервью с каким-то малоизвестным ученым, который, помимо прочего, оказался уфологом и специалистом в области геопатогенных зон. Он довольно смело высказал свою точку зрения, подчеркнув, что «гипотетически, причина столь массового скопления ворон в жилых районах может крыться в повышенном фоне электромагнитного поля». И что такое явление не ограничивается лишь территорией города, но прослеживается и в крупных, плотно населенных поселках. По его словам, за последние полгода, плюс-минус, вся Одесса превратилась в сплошную аномальную зону, которую со всей уверенностью можно охарактеризовать как «геопатогенную». Потом он добавил, что "случай с нашествием ворон в таком пугающем количестве, вполне вероятно, лишь первое, начальное проявление из целого ряда природных отклонений, о которых нам предстоит узнать в ближайшее время". К данной информации Вероника отнеслась со всей серьезностью, будто от них зависела ее жизнь.
Так что же заставило затихнуть ворон в среду, 5-го ноября? Может быть, дело снова в электромагнитном поле? Любопытно, что бы на это сказал уфолог и исследователь геопатогенных зон?
Появление Тамары вызвало у Вероники всплеск негодований, который она тотчас замаскировала натянутой улыбкой. Какая-то необъяснимая, беспричинная неприязнь к пожилой вдове из 50-й квартиры укоренилась у нее в мозгу еще с момента их знакомства.
— Что стряслось? — спросила Вероника, только из одного лишь приличия. И улыбка, как нечто неуместное, слетела с ее лица.
— Ты разве не слышала? Весь дом гудит об этом!
Вероника вскинула брови, молча намекая, чтобы та продолжала. Тамара страдальчески вздохнула, ее лицо выражало одновременно страх и изумление.
— Бедная...
Вероника завертела головой в поисках собаки. Она вдруг поняла, что лимит времени давно исчерпан и ей пора домой.
— О чем ты? — угрюмо спросила она.
— Ты была знакома с Лорой? Молодая девушка с пятьдесят седьмой, вторая парадная? — с тяжелым вздохом поинтересовалась соседка.
— Кажется, нет, — сухо ответила Вероника.
— Она жила вместе с братом. Вчера, вернувшись с ночной смены, он нашел ее мертвой.
— О, Боже! И как же она умерла? — уже взволновано спросила Вероника.
— Говорят, убийство... что сосед из пятьдесят пятой видел, как судмедэксперты выносили тело. И… ее, конечно, накрыли, но он утверждал, что видел руку – белую как мел.
Веронику охватил страх, уже который раз за этот день. Она вспомнила, что вычитала нечто подобное, где-то в социальных сетях. В голове у нее замелькали обрывки публикаций. «Ужас в ночную смену. Весь персонал магазина мертв... Обнаружено тело пожилой женщины. Соседи пожаловались на запах. Полиция высадила дверь. По предварительным данным, женщина была растерзана большой собакой... Обескровленное тело девушки найдено на обочине. Девушке было девятнадцать, работала кассиром в супермаркете... Обнаружено тело пропавшего неделю назад мужчины. Растерзан стаей одичавших собак».
От тягостных мыслей закружилась голова. Она подумала о детях, о муже. Ему приходилось часто задерживаться на работе, и возвращался он порой затемно. Ее это тревожило. Она была склонна к накручиванию себя, к тому, чтобы думать о худшем. Такое понятие, как «патологическая тревога» было ей знакомо. Совсем недавно она прочла статью на «Портале врачей» и сразу пришла к выводу, что давно уже страдает от этого недуга. Она задумалась о том, как страшно жить. И снова в уме пронесся вихрь мрачных мыслей. «Вороны… обнаруженные тела… обескровленный труп… рука — белая как мел… был растерзан стаей диких псов… одна большая аномальная зона».
Вероника поймала себя на том, что изо всех сил старается вспомнить имя ученого, выступившего на телевидении. Никак не приходило на ум. Но такая особенность, как большая лысая голова, запечатлелась в ее памяти отчетливо. Впоследствии, всякий раз вспоминая его слова про то, что город превратился в сплошную аномалию, ее внутреннему взору представлялся коротышка с не просто непропорционально большой, но необыкновенно гигантской головой, которая сидела на крошечном теле с короткими ручонками и маленькими карликовыми ножками. Что-то похожее можно увидеть в университетском биологическом музее, в банках с формалином. Поначалу это казалось смешным и странным, но позже стало вызывать брезгливое отвращение.
И так, ученый-уфолог постепенно сложился в ее воображении в гротескный образ большеголового гнома. Одно было неизменным в его внешнем виде — это странное устройство, которое тот всегда держал в руках (крохотных ручонках), напоминающее протонный излучатель из популярного фильма «Охотники за привидениями». Иногда она видела сны, в которых головастый карлик гонялся то за воронами в их дворе, то за сворой одичалых уличных собак. Он стрелял в них из своего высокотехнологичного прибора.
Со временем, сны ее становились более пугающими. Кошмар за кошмаром, Вероника наблюдала за тем, как стая черных ворон взлетает с электропроводов и, зависая в воздухе в каком-то чудовищном тандеме, принимает форму циклопического человека, черного как непроницаемая ночь, в очертаниях которого, она всегда видела несуразный плащ с широкими острыми наплечниками — как у злодеев в старых фантастических сериалах.
В конце ноября, со дня, когда над городом нависли тяжелые темно-сизые облака, накрыв его холодной серой тенью, Веронику не отпускало тягостное предчувствие. Вплоть до середины декабря, когда солнце, наконец, вынырнуло из поредевших туч и пролило на улицы первые долгожданные лучи, Вероника изнывала в ожидании чего-то неопределенного, но, несомненно, фатального и неизбежного, что должно было случится с ней или с кем-нибудь из ее окружения. И она слезно молилась, чтобы надвигающаяся беда не коснулась ее семьи.
В тот период карлик снился ей все реже, уступая место пугающим снам, где появлялся черный вороний исполин, неподвижный и безмолвный вид которого заставлял Веронику вскакивать в ужасе с постели. Но все же, когда ученый карлик появлялся в ее сновидениях, то он уже не бегал, потрясая своим протонным излучателем, и не стрелял по воронам, имитируя звуки, как это делают ее дети в своих играх в войнушки. Он просто стоял и пристально глядел на Веронику, а затем, принимая печальный вид, мотал головой и что-то невнятно бубнил. Она никак не могла разобрать, что он пытался ей сообщить. Но почему-то всегда просыпалась с несгибаемой уверенностью, что карлик желал ее о чем-то предупредить.
Накануне дня святого Николая, солнце, на радость многим, пролило свой свет на город. В мыслях Вероники тоже, вроде как, прояснилось. Тревога понемногу ослабла. И она все меньше обращала внимание на дурное предостерегающее чувство, сосредотачиваясь больше на домашних заботах. Хотя и оно к тому времени также притупилось и уже не имело над эмоциональным состоянием молодой мамы прежней власти.
Вечером 20-го декабря Гарик не вернулся домой. После бесчисленных звонков и моря пролитых слез, Вероника созналась себе, что беда, о которой ее пытался предупредить косноязычный головастый карлик, все же пришла в ее дом.
В ночь на 21-е декабря, когда за окном выла буря, а дети непривычно рано улеглись спать, в дверь позвонил муж. Но она не стала ему открывать. Потому что к тому времени, она прочла достаточно, чтобы знать о подобных происшествиях.
Телевидение тоже не молчало. На городских каналах с удручающим постоянством транслировали передачу, название которой еще неделю назад многим показалось бы смешным.
Передача называлась «Осторожно вампиры!»
В башне Недры. Цитадель Южного Ордена магов
— Такое случалось прежде, — говорил маг, и его белая борода то и дело подрагивала. — С тех пор прошли века, но...
— Ты хранитель Южного Ордена! — Высокий статный воин, закованный в черные доспехи с трудом сдержал себя, чтобы не схватить старика за шиворот и не встряхнуть того как следует.
Старик Мардак поежился под суровым взглядом Барвика, прекрасно понимая, что королевский воевода может в любую минуту выйти из себя и убить его одним легким ударом, просто не рассчитав силы. Великий воин славился умением единым взмахом меча рассекать гарганов надвое. Мардак отступил на шаг и отыскал в завалах из фолиантов одну небольшую невзрачную, но объемистую книгу. Он раскрыл ее, полистал, остановился, ткнув пальцем в пожелтевшую страницу.
— Вот! — воскликнул он с видимым ликованием. — Это событие известно мне со страниц «Летописи Амарока». В эпоху правления Дарла Победоносного, Альмарик открыл Врата в паутину миров, — тараторил он почти скороговоркой. — И здесь без вмешательства злых сил не обошлось… Каким-то неведомым образом темным удалось опрокинуть ось измерений, и тогда Врата Альмарика послужили им порталом сразу в две обители — в мир двух солнц, ныне именуемый Амароком, королевством теней и мир, где земля имеет форму сферы, в чьих водах дремлет один из древнейших богов. К тому были причастны графены-вампиры, прислужники Черного Тумана, несказуемо ужасного прародителя Аштарты. Область, в которую им удалось прорваться, привлекла их колоссальным обилием пищи. Ее обитатели имеют красную кровь, способную утолить жажду кровожадного племени графенов.
— Вздор! — взревел Барвик, стиснув рукоять меча. — Ты хочешь заставить меня поверить в то, что Врата открыли доступ заклятому врагу королевства по злому ухищрению демонов, тем самым, снимая вину с себя самого. Бездарный маг! Твои слова о вмешательстве темных лживы, как и смехотворно заявление о том, что где-то среди миров существует круглая земля.
— Существует! — возразил колдун, но в тот же миг пожалел о своей дерзости. — Есть миры плоские, — продолжил он, смягчив голос, — над которыми блистают два солнца, земли, как наша, где тени раздваиваются, словно змеиные языки пифонов. Но есть и миры, чьи сферические тела вращаются вокруг единственного светила. В таких мирах и живут существа, принимаемые кровососами за лакомые блюда. Пусть ваше достоинство удосужится прочесть двести восьмую главу в «Хрониках кровавых столетий». Там, как нигде, красноречиво описаны схожие случаи проникновения графенов во внешние миры. На одном из таких поселился Великий Ктулху. Каждый маг королевства знаком с текстами этого древнейшего сказания о богах злых и добрых, ужасных и вероломных. Мне в свой черед известно, что на один из подобных миров устремлял свой страшный взор демон-султан, чье имя у нас не принято произносить вслух, предпочитая называть его Черным Туманом.
Барвик отпустил рукоять меча, его могучая грудь приподнялась, когда он тяжело вздохнул. Его взгляд смягчился.
— Ты отправишься вместе со мной во дворец и расскажешь свою безумную версию королю лично… на аудиенции.
Маг Мардак коротко кивнул, опершись на посох.
В тронной зале дворца
Слова мага отзвучали, и в огромной зале воцарилась напряженная тишина.
Асурадэва выслушал речь Мардака, и, когда тот окончил, он продолжал неотрывно смотреть в дальний витраж, на котором была изображена сцена битвы всадников Амарока с крылатыми демонами. Думал ли он о тщетности пролитой в боях крови или же созерцал в те минуты будущее своего королевства — присутствующим на собрании оставалось только молча гадать. Сотни напряженных взоров были обращены на седого правителя в ожидании его ответа.
Доблестный Барвик стоял по правую руку от мага, он держал черный увесистый фолиант. Король посмотрел на него и жестом подозвал к себе. Позвякивая тяжелыми доспехами, воин приблизился к помосту трона и покорно склонился перед правителем. Асурадэва принял из его рук фолиант, открыл его и без особого внимания к тексту пробежался взглядом по некоторым случайно открывшимся страницам. Затем с хлопком закрыл книгу и отдал стоявшему рядом человеку в пурпурном балахоне. Его взгляд ничуть не изменился, лицо, словно выточенное из камня, вечно угрюмое, хранило на себе печать усталости и апатии. Из-под густых, убеленных сединой бровей, король воззрился на виновника собрания.
Маг слегка склонил голову, тревожно стиснув древко своего тисового посоха. Он невольно затаил дыхание, надеясь, что бог Недра направит волю короля в нужную сторону. Хотя мудрость Асурадэвы ни в ком из его подданных не вызывала сомнений, Мардак подумал о том, что демонам удалось протянуть свои лапы к стенам дворца. Всюду ползли слухи, что в королевстве объявились оборотни, истинный облик которых без магических навыков опознать практически невозможно. Никому теперь неведомо, что нашептали на ухо Асурадэве злые языки.
— Не обязательно было приводить чародея. — Голос короля прозвучал, как ветер, завывающий среди надгробий. Это был скорее голос неупокоенного духа, нежели живого человека.
Присутствующие в зале лорды оживились, невнятный гомон пронесся по их рядам. Готовый выслушать слова властителя, маг медленно снял капюшон.
— Мне известен коварный план Малика, — сказал король и на мгновение затих, понурив взгляд. Потом поднял затуманенные мрачной задумчивостью глаза, снова устремив их на пестрый витраж, где было запечатлено решающее сражение, в котором тысячу лет назад схлестнулись люди и чудовища. — По крайней мере, я догадывался о его замыслах прорваться в паутину миров. Сферы, где властвуют боги, населены также и дьяволами. Призвав на помощь силу нашего бога, мы, сами того не подозревая, предоставили возможность врагу добиться своего. Если их покровитель, это тот, о котором упомянул чародей Южного Ордена, то мощь Малика возрастет, а его отпрыски расползутся по всем вселенным и принесут хаос и разрушение во многие миры. Малик ждал сотню лет, зная, что однажды мы будем вынуждены обратиться к Недре. И он дождался своего. Благодаря открытию Врат, злобные, алчущие крови отродья вырвались из царства ночных кошмаров. Обретя плоть, чудовища рыщут по коридорам миров в поисках входа. Их непредсказуемые проникновения грозят масштабным вторжением. Лазутчики Малика уже давно среди нас.
Отныне все зеркала в королевстве Амарок находятся под запретом!
В мире одного солнца
Декабрь
Тот же дом
Квартира # 19
Попыхивая своей трубкой, Илья скользнул взглядом по балконам высотки напротив, с нижних этаже до бровки чердака, разглядывая переменчивые облака, плывущие над крышей, с безразличием примечая движения по другую сторону стекол. Его балкон выходил во двор, который был стеснен тремя жилыми зданиями. Многоэтажки переглядывались сотнями своих серых, желтых и бледно-желтых окон.
Западный край неба залился огнем заката. Облака пылали багряницей, и чем выше, тем холодней становились тона — от кроваво-красного до серо-фиолетового. За пределом палитры, в самой ее глубине густела мгла, завеса тайн бездонной ночи. И кто правит в царстве ее, когда последние тени растворяются в сумерках? Вопрос этот словно повис в тихом, подрагивающем над крышей высотки воздухе.
Студеный воздух дрожал как знойное марево в июле. Не отрываясь, Илья следил за странным явлением, природа которого была непонятна, и думал, что все это ему только кажется. Затем, когда он вдруг заметил, что рябящая пелена, удерживающая его внимание уже порядочное время, стала как бы сгущаться и приобретать форму, он, к сугубому своему изумлению, понял, что стал невольным очевидцем чего-то из ряда вон выходящего, вполне вероятно — сверхъестественного.
Он глядел, почти не моргая, так что на мгновение его взор помутился, глаза застила слезная пелена. Он потер их руками, и когда ему вновь удалось сфокусироваться на далеких, едва различимых в сумерках фигурах, они уже походили на аморфные фантомы. В следующие секунды их формы стали меняться и фигуры приобрели очертания, схожие с человеческими. Только у каждой из них проглядывались некие уродства: горбы на широких спинах, невероятно длинные руки и будто бы сплющенные головы… Но самым ужасным в их облике были их глаза, светящиеся, точно горящие угли! Именно эта жуткая особенность заставила Илью мгновенно отмести то последнее, самое крайнее предположение – что его вниманию предстала группа искалеченных людей, претерпевших страшные деформации своих тел по вине какой-то аварии, или же они могли быть всего лишь жертвами врожденных природных аномалий.
Ему стало не по себе, к горлу подкатила тошнота, и внутри что-то сжалось. Курительная трубка выпала из ослабевшей руки, рассеяв по полу дымящийся пепел.
Через открытое окно доносились оживленные беседы, взрывной смех, задорные детские крики. Во дворе царила обычная праздная вечерняя атмосфера.
Квартира # 18
Поздним вечером, когда Влад, наконец-то, уселся в кресло, в приятной компании двух бутылок пива, и включил ноутбук, недавнее намерение вбить в поисковую строку такие странные слова, как «видения в зеркалах», посетило его вновь.
Идея эта возникла в его голове еще в тот момент, когда он находился на пороге сна. Ночью куда сложнее отделаться от навязчивой мысли, чем днем. Когда комната погружена в темноту, страхи и тревоги обуревают с удвоенной силой. Страхи, связанные с работой, переживания о том, насколько его хватит, если подрядчики будут с таким же бесстыдным упорством наседать на него и требовать подписание документа, где все показатели необоснованно завышены. Он боялся криминала. Не то, чтобы осуждал, — боялся попасться на горячем. Боялся брать взятку и боялся — не брать. Не решаясь отказать очередной засаленной физиономии, прибывшей из областного центра на своем «Прадо», или в худшем случае — на 210-ом «Мерседесе», он принимал ее с трепетом в сердце. А потом шел в курилку, чтобы убеждать себя в том, что дело это обычное, и каждый, будучи в его должности, непременно бы брал деньги из пухлых рук обнаглевших воротил.
Ночами его тревоги перерастали в беспокойные сны. Бессонницей он не мучился, работа и нескончаемые переживания забирали последние силы. Коснувшись подушки, он тотчас впадал в тягучую дрему, переходящую в глубокий, но беспокойный сон. В этом самом пограничном состоянии, к нему и подступила неотвязная мысль поискать схожие случаи в интернете. Поутру страхи рассеялись, и он не помнил, какой из них беспокоил его больше всего. Но сейчас, устроившись в глубоком кресле, он увидел темный силуэт своего отражения в мониторе, и волнующая мысль всплыла на поверхность сознания.
Влад судорожно глотнул пиво, пытаясь запить сухость в горле.
Пальцы зависли над клавиатурой. Он гадал, как бы корректней дать запрос поисковой системе. Учитывая, что Влад был прагматиком по натуре, и, в общем-то, тем еще материалистом, подобрать правильные слова было нелегко. Приходящие на ум варианты он произносил вслух.
«Видения в зеркалах»
«Тени в зеркале»
«Фантомы в отражении зеркал»
«Страх перед зеркалами»
Он смотрел на пустующее поле поисковой строки, курсор раздражающе мигал.
«Галлюцинации, связанные с зеркалами. С этого, пожалуй, и начнем», — подвел он черту.
Поисковик выдал длинный список, в котором, куда не глянь, сплошная абракадабра. Мистика, гадания, спиритизм и тому подобное. Но одна ссылка удержала его внимание. Поначалу, проигнорировав ее, он прокрутил список вниз, но потом, разочаровавшись в данных, снова вернулся к исходным пунктам. И кликнул на пункт пятый. «Найди свое темное 'Я' в зеркале».
Он читал между строк и читал предвзято. И прочитанное его нисколько не удовлетворило. Он кликнул мышкой, свернув браузер, и посмеялся над собственной глупостью. Как мог он поддаться диким суевериям?
Нужно было дать объяснение тому, что с ним происходило. Так было бы спокойней. Галлюцинации — и точка! Галлюцинация, вызванная излишней нервозностью на работе. А паника? Разве в прошлый четверг он не подвергался внезапным паническим атакам? И причин для того, более чем.
Галлюцинация повторялась четырежды за эту неделю. Как тут не забьешь тревогу?! Иллюзия... не изученные до конца игры разума. Только что он прочел нечто подобное.
Эйзоптрофобия. Боязнь зеркал.
"Что ж, — подумал он, — похоже, диагноз определен".
Он глотнул еще пиво, выдохнул и почувствовал, что волнение отступило, схлынуло, как волна студеной воды.
Квартира # 50
Тамара, младшая сестра Валентины, с детства была увлечена всякого рода мистикой, любила разложить "Таро" и не упускала случая ознакомиться с гороскопом на предстоящий день. Сидя за кухонным столом вместе с сестрой, она старалась успокоить ее, поила крепким чаем в нетерпеливом ожидании страшного рассказа.
В соседней комнате прибиралась племянница Анюта. За стеной гудел пылесос. Когда чайник засвистел во второй раз, девочка-подросток вышла на кухню.
— Так это была нечисть? — спросила она, придвинув табурет.
Валентина была бледна, ее нижняя губа слегка подрагивала, правой рукой она сжимала свой нательный крестик, будто опасалась гнева Господня, готового поразить ее в любую минуту.
В прошлое дежурство Валентина Алексеевна, консьерж первой парадной не выказывала каких-либо странностей, вела себя, как и полагается человеку здравомыслящему. В пятницу, 29-го декабря она начала говорить о кошмарах, которые стали ей сниться после того, как ночью, в ее смену к ней в каптерку постучался «покойник». Она заявляла, что «умерший» в ноябре, бывший жилец тринадцатой квартиры был замечен ею в тот день при первых сумерках, и потом все околачивался вокруг дома. Окно консьержной выходит прямиком на небольшой пятачок, площадку, обустроенную на земляной насыпи, оборудованную турниками, детской горкой и песочницей. Прохожие, влюбленные парочки, компании подростков приходили, шумели, смеялись, уходили, сменяя друг друга, но темная, безликая в полумраке фигура на протяжении двух с лишним часов продолжала неподвижно сидеть на краю скамьи.
— Он пробыл там до наступления темноты, — говорила она. — Потом исчез. Было еще людно. Свет фонаря у парадной очень яркий, видно парковочные места, клумбу, фасад магазина, что напротив, тоже сияет, благодаря вывеске, но с заходом солнца площадку накрывает густым мраком. Известно, что виной тому старая ива. Под пологом ее широкой кроны площадка кажется темной и при свете дня. Было 20:10. Это точно, потому что в это время закончилась передача «Душа в душу». Я включила канал, где виден обзор с видеокамер. Затем принялась сортировать вопросники, те, что подписаны жильцами и… — сделав паузу, она махнула на подробности рукой и продолжила:
— Краем глаза что-то увидела, что-то темное и неясное. Поначалу, это было похоже на черное облако. Оно мелькнуло как тень и исчезло. И снова появилось, словно зависло в воздухе, на парковке. А потом опять пропало. Через несколько секунд я увидела на втором экране все ту же…
— Тень, — подсказала Тамара.
— Только потом я пригляделась и поняла, что это не просто тень. Он вжался в угол, словно затаясь… возле двери второй квартиры, и угол мгновенно окутал мрак. Он стоял там недолго. Высокий, точно Стригойский из тринадцатой. Тогда я не разобрала. Мне хотелось позвонить тебе, Тамара. Но я не могла и пальцем пошевелить, вся оцепенела, только и была способна, что смотреть на экран, на него...
— Говорят, что здесь бродит призрак Гарика Матюхина с того самого дня, когда он пропал без вести, — вставила Анюта.
Валентина безмолвно уставилась в пустоту.
— Я не удивлюсь, — продолжила Аня, — но даже если в нашем доме происходит всякая паранормальщина, тетя Валя видела нечто другое — нечто похуже, чем обычное привидение. С чего ты взяла, что это был покойный жилец… то есть, уже его так и не назовешь, бывший жилец из тринадцатой?
— Ты говоришь, что сначала он напоминал тень, а потом приобрел узнаваемые черты, — прошептала Тамара.
Валентина кивнула.
— Когда раздался стук в дверь нашей каптерки, я чуть не обмерла со страху, едва нашла силы, чтобы голову повернуть. Когда повернулась, то сразу узнала его. Я увидела его так же ясно, как вижу вас. Стоит за дверью, пристально смотрит на меня и не шевелится. Кожа серая, глаза какие-то черные и бездонные, глядящие, словно из самого ада. Одет в костюм, тот самый, в котором его и схоронили. Он растянул свои бледные губы в жуткой улыбке… Я заметила, что зубы у него острые как у зверя. Потом... — женщина содрогнулась. Тамара спешно подлила ей чай. — Он зашипел как бешеная кошка. И вдруг резко повернулся в сторону дороги. И в следующий миг растворился в воздухе, прямо у меня на глазах. Но прежде, чем окончательно исчезнуть, вновь обернулся черным облаком. К моему счастью, кто-то спугнул его. — С последним словом Валентина задрожала еще сильнее и заплакала.
— Ну-ну, все уже позади, — поспешила успокоить сестра.
— Он хотел добраться до меня. Я в этом уверена, хотел, но ему помешал случайный прохожий, — вымолвила Валентина прежде, чем ее голос окончательно охрип.
— Упырь, — сказала Аня тихо и задумчиво. — Сейчас много чего такого сообщают по телевидению.
— Ну, с чего ты взяла? — отрезала Тамара с сердитым взглядом, недвусмысленно говорившим о том, что пора бы закрыть тему.
— Зубы, — отрешенно обронила девочка.
Цитадель Северного Ордена
Каземат
Глаза демона полыхнули огнем, пасть оскалилась желтыми клыками. Рогдан не сразу понял, что на морде нетопыря играла злобная торжествующая улыбка.
— Ты пал духом, чародей! — Голос гаргана прозвучал, как громовой раскат.
— Отпрыск дьявола! Тебе ли говорить мне о духе человеческом? Твоя-то душа извечно проклята, гореть тебе в вечном огне геенны вместе с твоим повелителем! — Голос Рогдана не дрогнул. Он пристально смотрел демону в глаза и видел в них неизъяснимую злобу. — Ты и твои братья, псы Малика, в плену у короля Амарока, славнейшего правителя и непобедимого…
Демон взорвался страшным хохотом. Маг и стражники у входа в каземат едва не подпрыгнули на месте — столь звучным и оглушительным был смех чудовища.
— Хочешь насмешить дьявола, пригрози ему пламенем ада. Ты, колдун, из ума вышел? Не тем ли огнем полыхает взор гаргана, что и адское озеро геенны? Вы, амарокийцы, украшаете доспехи позолотой, шлемы плюмажем из вороньего пера, малюете вычурные геральдики на щитах и плащах своих воинов. У владыки ночи единственный цвет украшает корону. И ореол, венчающий главу истинного правителя, сияет ледяной синевой. Что видят сотники вашего войска, входя в чертоги грез, подвластные Малику, перед тем как издать боевой клич и ринуться в битву с нашим братом? Не синие ли зарницы сияют над их головами? Или напомнить тебе, жрецу Недры, каким цветом сверкает энергия пограничного пространства, когда открываются врата? — Гарган умолк, но под сводом помещения еще рокотало эхо его гортанного голоса.
Молодой маг скривил губы в презрительной ухмылке.
— Лишь забрезжит рассветный луч, как тьма отступает с трепетом. Стоит мне прочесть заклинание Альмарика, как великий Недра поглотит тебя, и не вырваться тебе из его плена вовек, будет гложить голод тебя без конца, гарган, не утолить тебе жажды крови и не вкусить плоти людской, к которой столь неодолимо влечет тебя природа. — Рогдан показательно сжал кулак, готовясь произнести страшные для гаргана слова заклятья, в то же время украдкой наблюдая за его поведением.
Было заметно, что демон оценил угрозу. Прикованное цепями чудовище, почти вдвое превышающее размеры человека, раскрыло зубастую пасть и издало оглушающее рычание. Помещение сотряслось, а стражники снова встрепенулись. Маг, не успевший еще познать, каково это, схлестнуться в неравном бою с бестиями, вроде той, что взирала на него с дыбы, впечатленный страшной мощью нетопыря-людоеда, попятился и, чуть было, не упал, оступившись на краю каменного возвышения. Затем, опомнившись и не желая выказать признаков страха, вдруг выпрямился, но так и не сумел вернуть лицу прежней суровости. Хотя и до этого момента, он тщательно маскировал робость, изображая уверенного палача-дознавателя.
Тем временем демон снова прорычал:
— Ты называешь своего короля «славнейшим», но скоро мир двух теней поглотит мрак, наступит вечная ночь, в которой править безраздельно будет Малик. Разве не изнываете вы, люди, ночами от непрекращаемых кошмаров, разве рука темного владыки не дотянулась до ложа каждого дома в Амароке? Ваш король уже исполнен отчаяния и ему, как никому другому, заведомо известен исход войны. Скипетр в руке Малика — это ужас, и жезл его — хаос. Кошмар, что уготовил вашему роду черный король, станет столь невыносим, что безумие овладеет даже самыми стойкими и сильными из вас. Отныне союз, заключенный властелином мрака с величайшим из Древних, принесет плоды. Крах — ваш удел.
— Последний шанс, поганый гарган! — возгласил маг, — заклинаю тебя именем Недры! Как удалось тебе проникнуть в наш мир?
Ужасная злобная морда нетопыря вдруг приняла странное спокойствие, свет огромных глаз стал меркнуть, и вскоре сквозь свечение призрачной синевы маг увидел черные зрачки демона. Однако безмолвие гаргана заставило Рогдана воздеть правую руку и произнести первое слово гибельного для исчадия зла заклинания. Он, было, открыл рот, чтобы продолжить, как вдруг гарган изрек своим леденящим кровь, страшным демоническим голосом:
— Мрити, твоя дочь... Сколько ей мучиться от ужасных ночных видений?
Рогдан осекся, словно поперхнувшись словами, ошеломленно уставился на чудовище, что нависало над ним мощной скалой. За спиной нетопыря слегка трепыхались сложенные крылья, мускулистые руки, покрытые острыми шипами, были подвешены на широкой дыбе, на толстых железных цепях. По противоположной стене зловеще металась длинная тень, отбрасываемая хвостом чудовища.
— Сколько ночей еще нужно пережить твоей дочери, чтобы ужас окончательно пожрал ее детский разум? — говорил демон, и от голоса его в факелах трепетало пламя.
Встревоженный взор Рогдана внезапно сменился выражением бесконечного презрения. В ответ демон снова разразился сотрясающим стены смехом.
— Откуда тебе, мерзкой твари, ублюдку Малика, известно имя моей дочери? — процедил сквозь зубы Рогдан.
— Не зря господин призывает на службу погибших в бою людей. Тьма живет в сердцах человеческих и ничем ее не искоренить. Но послушай, что предлагает тебе великий Малик.
Ничего не осталось Рогдану, кроме как выслушать плененного гаргана, ведь тот затронул болезненную тему о страданиях дочери, и имя ее откуда-то ведомо людоеду. Он помедлил, но затем со смешанным чувством недоверия и надежды, очень нерешительно опустил руку, где на обратной стороне запястья темнел знак Северного Ордена магов — без него никакое заклинание, изреченное вслух, не возымеет силы.
Молодой маг сделал нетвердый шаг, потом еще один и встал почти вплотную к крылатой бестии, глядя ей в глаза снизу вверх. Он понимал, что демон сейчас торжествует над его слабостью, но соблазн выслушать, что твари известно о Мрити, оказался непосильным.
— Говори!
Надменно улыбаясь, демон оскалил клыкастую пасть. В черных зрачках забрезжили синие искры, постепенно разгораясь, пока, наконец, языки пламени не заплясали за пределами его хищных глаз. Всколыхнулись и зазвенели цепи. Чудовище выставило вперед широченную грудь, за спиной его раскинулись внушительные крылья. Помещение каземата накрыла огромная тень. Стражники в одночасье обнажили мечи.
Когда зарокотал голос пленного демона, за решеткой маленького круглого окна послышалось хлопанье крыльев. Свет, скудно струящийся извне, заколебался. Сомнений не было — по другую сторону стены в воздухе завис гарган-нетопырь. С каждой секундой к прибывшей бестии прибавлялись новые твари. Гул, создаваемый мощными взмахами крыльев, говорил о том, что чудовища слетелись к башне цитадели в устрашающем множестве. Их громогласный рык наводил ужас на стражников, но маг непоколебимо продолжал внимать речи гаргана.
— Малик предлагает тебе заключить с ним сделку, -- прорычал демон. -- Ты, маг северного ордена, хранитель серебряного ключа, позволишь Королю ночи и его легионам перейти в мир двух теней. За это ждет тебя великая награда. Будешь сидеть по правую сторону от престола его, получишь власть над третьей частью нового королевства — королевства тьмы и вечной ночи. Обретешь бессмертие и столь великую силу, что ни один чародей из тебе известных не сможет совладать с тобою. Облачишься в черные одежды, покроешь плечи черным плащом с синей каймою и примешь титул князя северных земель. Дочь твоя обретет свободу от кошмарных видений и разделит с тобой все привилегии, покорившись власти короля Малика, сына Аштарты.
Тем временем на лестнице поднялся шум, доносился приглушенный топот и гомон взволнованных голосов. В замке подняли тревогу. Кто-то тяжело прогрохотал в дверь. Раздался лязг цепей: в бастионе открывались тяжелые ставни для того, чтобы солдаты могли подкатить к бойницам аркбаллисты.
У двери топтались обеспокоенные стражники.
— Господин! — обратился к магу один из них. — Находиться в башне теперь опасно. На замок напали!
Рогдан медлил с ответом.
— Господин?
Если бы маг не стоял спиной к воинам, они бы увидели всю ту гамму чувств, отображаемую на его лице в минуту мучительных раздумий. Закованный в кандалы гарган, чьи когтистые лапы были растянуты на массивной дыбе, взирал на мага с высоты своего роста. Рогдан тоже не сводил с него глаз.
— Каков твой ответ, чародей? Сейчас или никогда! — прогремел демон.
Меж тем, где-то за дверью, внизу под лестницей нарастала суматоха, люди кричали, стонали тетивы метательных машин, скрежетали нагруженные болтами телеги. Возбуждение стражников росло.
— Господин, мы отворяем дверь... мы отведем вас в зал совета, там вы будете в безо…
Внезапно стены каземата осветились ослепительной алой вспышкой. В мгновение ока трое вооруженных воинов обратились в горстку пепла, рассыпанного среди оплавленных лат. К сводам потолка поднялось темное облако смрадного дыма.
"... с того дня берет свое начало предсказанная Эра Крови — цена власти, данной Рогдану, князю края северного Норфалим, где проклята земля и всюду кишит нелюдьми, нетопырями, вампирами и прочей мерзостью, перешедшей грань. Стал он главным жрецом ужаснейшего из Древних, ТОГО, покровительством которого заручился Малик в войне против Асурадэвы. С севера же надвинулось черное облако, расползлось по небу от края до края и поглотило два солнца. Объяла землю тьма и кровавые ручьи избороздили почву.
Выжившие в достопамятный день чародеи покинули замок на Горе, воспользовавшись Вратами, которые в былую древность сотворил сам Альмарик. Перед теми же, кому повезло меньше, кто застигнут был врасплох вражеской силой, встал нелегкий выбор: сохранить жизнь, но безвозвратно утратить дух человеческий, примкнув к воинству черного властелина, либо принять смерть от руки предателя Рогдана. Большая часть магов, верных служителей бога Недры избрала смерть.
Среди чародеев внутренней ложи ходили подозрения, что облако это — черный космический Туман, нисшедший из образовавшейся в пространстве бреши. Говорили, что область, в которую пробита брешь, есть область страшных сил вселенских, где царит невыразимое зло, имя коего не принято произносить вслух в королевстве Амарок. Мудрейшие среди чародеев сошлись также во мнении, что мрак таинственного и ужасного облака вползает в души человеческие, чернит сердца и помыслы, помрачает умы и обращает подданных короля в союзников Малика.
Так началась Черная Эра, эпоха хаоса и тьмы.
Малик же, ступив на твердую землю внешнего мира, облачился в плоть. Пищей ему служила кровь человеческая, а силу черпал он из страхов людских."
(“Летопись Лаеромира. Черная Эра”. Том II. Глава XXVII)
Квартира # 29
23-е декабря
Смутный страх, временами казавшийся преувеличенным, удерживал всех от того, чтобы включить в комнатах полное освещение, но в темноте, без малейших сомнений, видели угрозу. Так что все единодушно сошлись во мнении, что приглушенное освещение будет наиболее правильным решением. В гостиной горел торшер, на кухне подключили настольную лампу, в детской, где спали близнецы, обошлись ночником и еще одной старой настольной лампой под поблекшим зеленым абажуром.
— Я помню историю, которую дедушка мне рассказывал, когда жив еще был… про фашистов.
В гостиной на широком диване уместились пять человек — все соседи, из одной парадной. Аня расположилась в кресле, на его просторных подлокотниках приютились двое братьев, оба студенты Медина, самые неразговорчивые из всех. Аня говорила вполголоса, но тетка, сидевшая на дальнем краю дивана, ближе всех к балконной двери, все равно посчитала правильным на нее шикнуть.
Аня отмахнулась и продолжила:
— Тогда облава была большая в городе. Немцы ходили по квартирам, врывались, ломали двери. Дед говорил, они могли найти причину выволочь любого, кто им не понравится, наружу и расстрелять или избить досмерти. Одной ночью в дверь их квартиры постучались. А за несколько минут до этого, к дому подъехала машина. Как только раздался стук в дверь, мама испугалась и, всхлипывая, обняла его, сына... ну, то есть дедушку. Ему тогда девять было всего. В дверь все стучали. Но тихо-тихо. А уж если немец стучал, то дверь ходуном ходила, те не церемонились. Так вот, стук не прекращался. Тогда дедушка сказал, что нужно узнать, кто там, может, помощь нужна. Они открыли и увидели на пороге молодую девушку, она стояла растрепанная, за руку держала девочку, дочку, совсем малютку. Оказалось, она была армянкой. А фашисты всех армян брали под особый надзор, и вообще, было опасно им тогда попадаться. Они, конечно, сжалились и пустили... Так и просидели всю ночь, пока солдаты не попрыгали в машину и не убрались восвояси. Всю ночь в страхе провели. Тихо сидели, затаясь, как мы... здесь. Жизнью рисковали, всех могли к стене поставить. Откуда армянка пришла — неизвестно. Дедушка предполагал, что она не из того дома была, а, завидев фары несущейся по улице машины, юркнула в первое попавшееся укрытие. Потом без разбору стала стучать в двери. Вот они и открыли.
Все молчали.
В проеме возникла женщина, в глазах блеск, будто в них застыли слезы, веки припухшие, лоб изборожден морщинами — не по годам.
— Спят? — шепотом спросила Валентина.
Женщина молча кивнула и снова исчезла в полумраке прихожей. Мужчина, который сидел вторым от тети Вали, прочистил горло в кулак и сказал:
— С близнецов глаз не спускать. Вон, слыхали, что в двести второй было… как ребенок пропал?
— Да вы новости то смотрели? — На другом краю дивана качнулась фигура соседа из тридцатой. — Такое сплошь и рядом сейчас происходит. — Голос прозвучал на тон выше, чем многие привыкли за этот вечер. Тетя Валя опять зашикала, потрясая пальцем.
— Главное сейчас держаться вместе, — донеслось с балкона. Там на дозоре в полной темноте стоял Илья.
Все обернулись на его голос. Тетя Валя громко и мрачно вздохнула. Инженер из тридцатой встал и мягкой, почти крадущейся походкой, прошел к балконной двери.
— На форпосте не дремлют? — прошептал он, ступая через порог.
В тусклом отсвете уличных ламп темный неподвижный силуэт Ильи был обведен бледно-голубым контуром, но под ногами его чернела непроницаемая темнота. Зато на улицах отчетливо виднелись залитые желтым светом клумбы и дорога, идущая между дворами. Редко где горящие теплым домашним светом окна неубедительно сообщали, что город продолжает жить. Инженер оглядел подъездную дорогу, отыскал свой припаркованный в кармане “Опель"; на его капоте мельтешили кривые тени от веток орешника. Асфальт во дворе в свете фонарей был бледно-серым, почти белым.
Снег в этом году не выпал. Температура с начала зимы еще ни разу не опустилась ниже нуля. Дули сильные ветры, сгоняя ворон с проводов и деревьев, так что теперь они каждый день в каком-то безумном возбуждении кружили над улицами. Их все равно было много, и они кричали громко и пронзительно, как будто осыпали всех и все проклятиями. С заходом солнца они затихали, точно растворялись в ночи, становились ее частью.
— Столько пустых квартир, — с сожалением подметил Сергей, — в нашей парадной семей пятнадцать съехали. Считаете, есть куда бежать?
— Не знаю, — последовал тихий ответ Ильи. — Однако новости, вещаемые по ТВ, не утешают. Повсюду пропадают люди.
Появление Вероники предварил шелест ее юбки. Она принесла две чашки чая, над ними поднимался пар. Оторвавшись от окна, дозорный принял свою чашку, поблагодарив хозяйку. Вероника задержалась у порога, предложив вторую Сергею.
— Как думаете, это все когда-нибудь кончится? — тревожным шепотом спросила она.
— Вопрос в другом — в чью пользу? — пробормотал в чашку Сергей.
— Будем верить в лучшее, — тяжело вздохнул Илья. — Если панику не поднимать, то шанс… имеется.
— Панику наводить не стоит, — задумчиво подметил Сергей. Потом он кивнул куда-то в сторону гостиной. — Это ж вы про приверженцев теории конца света?
— Паника – наш главный враг, — подытожила Вероника.
Время от времени она ощущала неодолимое желание побыть в среде сильных мужчин. Таковыми, по ее мнению, были Илья и Сергей. Желая понять их подлинное настроение, она стремилась поддерживать с ними общение, прислушивалась к разговорам. Стоило им отлучиться от группы, она тотчас появлялась рядом.
— Важно помнить, что настанет утро, и тьма отступит. — Илья помолчал и прибавил: — Вероника, мы рядом, и сделаем все, что сможем, чтобы обеспечить вам и вашим детям безопасность.
В ответ девушка постаралась выразить взглядом, как глубоко она ценит его поддержку.
— Вы не одна, — вступил Сергей, — мы обязаны держаться вместе, а иначе… — он не решился окончить фразу. Последнее слово было лишним. Он тут же постарался поправиться:
— С нами вы в безопасности.
Девушка улыбнулась, не догадываясь, что ее короткая, почти мимолетная улыбка принесла ему облегчение. Уголки ее тонких губ лишь слегка приподнялись, а затем снова упали глубоко вниз, возвращая лицу прежний угрюмый вид. Но Илья отметил про себя, что в глазах ее все же что-то изменилось, придав им ясность. И с этим чем-то новым она вышла, оставив своих собеседников в темноте.
За закрытыми окнами тихо посвистывал ветер.
— Пойдите, посидите с остальными, — предложил Сергей. — Я уж в оба глядеть буду.
— Малейшее движение…
— Ползучие тени!
Илья кивнул и вышел.
Прильнув к стеклу, Сергей ощутил, как из какой-то щели подуло холодом. Стал просматривать самые темные участки. Ветер с бессмысленной свирепостью гнул голые ветки. Словно черти глумливые, тени неистово прыгали по тротуару, выплясывая дьявольские па.
Сергей не видел, как от темноты, которая затопила огороженную клумбу у парадной, отделился бесформенный клочок. Только пару секунд спустя, его внимание привлекло странное движение возле подъездной дороги. Когда он заметил небольшое, размером с кошку, черное пятно, которое ползло вдоль бордюра, он почувствовал неприятный озноб, пробравший все его тело. Потом его резко охватил жар, он шел от макушки вниз, на лбу выступил холодный пот. Он не стал звать остальных, пожелал сохранить спокойствие в их маленькой общине.
Черная клякса, не имевшая определенной формы, нырнула под его автомобиль и пропала из виду. Сквозь странный пульсирующий шум, возникший вдруг в его голове, Сергей услышал, как тяжело и гулко отстукивало сердце. Он приложил руку к груди, будто пытался удержать его на месте. Несколько минут он не сводил глаз со своего старого «Опеля».
Ничего больше. Лишь пляска теней на тротуарной плитке и шевеление мусора, скопившегося на дренажной решетке под бордюром. Вполне вероятно, что черное пятно могло быть обыкновенным дворовым котом. Велики глаза у страха.
Между настороженностью и безрассудным ужасом, скажем, по условной шкале от одного до десяти, на момент, когда Сергей увидел тень, что черной лужицей стекла под машину, он оценил бы свое состояние на пять-шесть.
Как ни стыдно было сознаться себе самому, а страх все-таки нашел место и в его душе — с той поры, когда Сергей, наконец, поверил в то, о чем давно уже твердили многочисленные «очевидцы». Он признал, что вампиры, как бы абсурдно это ни звучало, существуют. Что они так же реальны, как собаки, кошки, завышенные тарифы, или... как его неудавшийся брак. Только они гораздо-гораздо ужаснее. Но теперь-то, какие могли быть сомнения, когда город захлестнула волна кошмара и единичные случаи переросли в массовые? Новостные сводки и человеческие толки — все об одном и том же!
В дневное время суток люди свободно перемещаются по городу. Стараются придерживаться привычного уклада жизни. Если не присматриваться, то сразу и не скажешь, что с ними что-то не так, что они преисполнены страхов и тревог. В переулках не мелькают бледные испуганные лица и нигде не слышатся призывы к массовому покаянию, хотя возле храмов народ толпится больше прежнего. Угрожающе нависла тень апокалипсиса. Апокалипсис! Слово, которое до тошноты опостылело, слышится теперь изо дня в день.
Магазины открыты, однако, по понятным причинам, прекращают работу за час или два до захода солнца. Общественный транспорт ходит, но только днем. Никто не трубит во всеуслышание, что город наводнил ужас. Народ шепчется, тихо толкует о нашествии нечисти.
По ночам город замирает. Лишь зловещий посвист ветра, порождаемый коридорами пустынных переулков, да вой и лай дворняг доносится из внешнего мира; за закрытыми дверьми квартир — тревожное перешептывание, тяжкие вздохи, вкрадчивые речи… И каждый неожиданный звук извне кажется оглушительным звоном набата.
Вот и сейчас, где-то в подворотне скулит пес. Протяжно подвывает ветер; кажется, что он мчится по улицам не из прихоти одной лишь природы. В ярости, с которой он обрушивается на деревья и взъерошивает кусты, чувствуется разумное начало — главенствующее, словно бы наделенное сознанием и волей.
Оба конца дороги, что пролегает между их домом и огороженной автостоянкой, теряются в беспросветной темноте. В соседнем здании слева царит тьма кромешная и запустение. Только взглянешь на его мрачную громаду, напоминающую огромный угасший фонарь, закопченный изнутри — и по телу бежит дрожь, а внутри холод.
Сергей поежился, подумав о том, кем могут быть заселены покинутые прежними жильцами квартиры. Он прижался к стеклу, чтобы увеличить обзор — и не зря: на верхних этажах тускло светились пару окон. Всего-то две квартиры.
Справа дорога разветвляется в двух направлениях, одно из которых теряется за углом, а второе уводит мимо двух выстроенных в ряд девятиэтажных высоток-близнецов. Там дела обстоят повеселее. Из каждого подъезда льется ядовито-желтый свет мощных ламп. Больше половины окон подают признаки жизни. Как знать, возможно, каждую квартиру, в стенах которой пережидают страшные ночи общины, можно считать последним оплотом человечества. Каждый дом, каждое объединение людей в группы в общих стенах — это отдельная крепость, призванная выстоять перед силами зла.
Сергей привстал на носках и прижал левую щеку к стеклу окна, чтобы сквозь незастроенный пустырь дотянуться взором до горизонта. Дней десять тому назад там сияла гирлянда огней, обнаруживающая далекий поселок Южный. Сейчас взгляд дозорного провалился в бездне мрака.
С каждым последним днем огни затухали. На исходе прошлой недели их было уже не больше дюжины. Неужели целый город, с численностью населения в тридцать тысяч человек вымер, и тьма поглотила его целиком?
Сергея с новой силой охватила тревога. Он непроизвольно отшатнулся от окна.
Господи, неужели это и вправду конец всему?
Они приходят невесть откуда и уходят, растворяясь во мраке. А после себя, как правило, оставляют хладный труп — опустошенный до последней капли крови.
Иногда, правда, они возвращались. Например, в случае с мужем Вероники. Он являлся к ней каждую ночь. Господи! Да ведь ей пришлось пережить немыслимый ужас! Мать двоих трехлетних детей. Вот почему сформировавшаяся община выбрала ее квартиру. В ночь, когда Вероника разместила в двух своих комнатах сразу девять человек, никто в дверь не звонил и в окно не скребся. Неясно почему, но сплочение людей возымело какое-то действие над тем, кто «вернулся».
В гостиной стало тихо. Все переместились на кухню. Пьют чай, а может и что покрепче.
Не у каждого, кто принял решение объединиться под крышей 29-ой квартиры, имелась собственная история, но неверующих больше не осталось. Никто не намерен ждать, пока за ним явятся «тени»!
Как-то он столкнулся с одной из них в собственной квартире. В тот момент он не поверил своим глазам и сослался на переутомление. Тем более, его мозг был насыщен алкоголем, и фокус зрения мог быть слегка размыт. Теперь, вспоминая это, он невольно содрогался. Возможно, не включи он тогда в комнате вовремя свет...
Жалостливый скулеж внезапно прервался, как если бы собаке безжалостно наступили на горло. Деревья у дороги громко перестукивались голыми ветками под порывами неуемного ветра. Сергей столь стремительно приник к окну, что ударился лбом о стекло.
Зловещий смех, скрежещущий по нервам, леденящий кровь, дикий, истеричный хохот... кого угодно, только не человека. Казалось, он звучал одновременно отовсюду, а потом вдруг раскололся, как бы размножился, приглушенный стоном ветра, прокатился по дороге внизу, огласил небо и пронесся где-то очень близко, мимо балкона… и внезапно затих.
Потом послышался глухой удар, и звон битого стекла заставил дозорного мгновенно бросить взгляд по направлению звука. То, что на его лбу снова выступил холодный пот, что сердце забилось в бешеном ритме, словно заводное, что на затылке вздыбились волосы, — все эти, уже в который раз повторяющиеся симптомы, Сергей не заметил. Он был безраздельно поглощен созерцанием черной человеческой фигуры, ноги которой провалились в глубоких вмятинах на крыше автомобиля — это был «Опель-зафира», 98-го года, тот самый, что он оставил еще почти месяц назад на парковке, у парадного входа. С того дня он ни разу не сел за руль, посчитав, что ехать уже больше было некуда.
Какое-то время фигура не двигалась. Сергей, точно завороженный, не отрывал от нее взгляда.
Как вдруг худощавый высокий силуэт плавно взмыл в воздух, воспарил и повис на высоте нескольких метров над продавленной крышей машины.
Если бы он не утратил способность соображать в ту минуту и вспомнил про «шкалу страха», то поставил бы себе твердую десятку. Его переполнял ужас, такой, при котором мозг утрачивает контроль над телом и каждый мускул скован оцепенением; глаза широко раскрыты, в горле выжигающая сухость, в ушах стоит гул, ум парализован, словно закованная в лед, тихая заводь в глухую морозную ночь.
В лицо ударила волна стылого воздуха. Сергей не осознавал происходящего. Он неподвижно смотрел в окно. Ворвавшийся ветер, казалось, что-то прошептал ему на ухо. На глаза внезапно упала темная туманная пелена. Он трясся от проникшего в помещение холода, но не мог сдвинуться с места.
« Сергей! Сергей!»
Послышался щелчок. Ветер в одно мгновение затих.
"Черт возьми! Что произошло?"
Сергей почувствовал почти обжигающее тепло на своем окоченевшем запястье.
— Ты нас всех погубишь! Какого черта ты открыл окно? — прозвучал сердитый знакомый голос.
Пелена, застившая взор, поредела, стала зыбкой, словно плотная взвесь, которая внезапно отяжелела и вдруг осыпалась. Ум прояснился, но что-то еще тяготило его, удерживая в своей призывной власти, затягивая в омут блаженной сумрачной пустоты. Это "что-то" настойчиво взывало к нему и в то же время ускользало от понимания, обозначая непреодолимый барьер между ними — слабым, нуждающимся в его покровительстве смертным и непостижимым, невероятно могущественным существом, богом, способным даровать бессмертие любому, кто того пожелает… необходимо лишь согласие. Здесь и сейчас!
Сергей потер глаза и в замешательстве посмотрел на Илью, суровое выражение которого немного его отрезвило. Он встряхнул головой, пытаясь отогнать от себя наваждение, и подивился, что у двери столпились остальные. Напуганный взгляд Вероники произвел на него особое впечатление. Он почувствовал головокружение, пошатнулся и обессилено опустился на пол.
В проклятых землях Норфалим
Дорога, которой шел Диз, огибала холмы и вела к горной гряде. Чернеющее впереди небо то и дело озарялось вспышками молний. Над вершинами гор, словно кипящая магма, бурлили и вспучивались циклопические облака. Временами молнии выхватывали из мрака высоко парящих нетопырей. Гарганы!
Диз сунул правую руку за пояс и вынул оттуда маленький мешочек. Он потряс им — там что-то затрещало, зашипело, сквозь ткань просочилось слабое зеленоватое свечение. Охотник, улыбнувшись, потер мешок о щетину, поиграл им, словно прикидывая вес, и упрятал за пояс.
Миновав очередную осыпавшуюся башню, он приближался к оврагу, как вдруг услыхал свое имя.
— Дизагард! Дорогой Дизагард! — донесся крик. — По чью душу, ты пришел?
Голос был женским. Диз опять завел руку за пояс, доставая загадочный мешок. Потрясая им, — то ли приманивая ту, чей голос он услышал, то ли угрожая ей, — охотник повернулся на крик.
— Нет… нет, охотник! Старушка Луна не причинит тебе вреда. Магию прибереги для подлинных врагов.
Только что никого не было на том самом месте, где вдруг возник маленький согбенный силуэт. Тьма будто сползла с него, стекла как густая черная жижа. Сморщенная старуха в серых лохмотьях опиралась на посох, стоя у обрыва в овраг. Увядшее лицо напоминало залежавшийся фрукт с отверстиями вместо глаз.
— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил он, наконец.
— Не знала, пока ворон не принес весть о том, что охотник Диз собирается покончить с ведуньей из Долины Смерти.
Охотник не стал прятать мешочек, продолжая потряхивать им в руке. Он видел, что старуха не сводит с него своих маленьких черных глаз.
— И что же, ты вдруг решила выйти мне на встречу?
Он глядел на сгорбленную фигуру, окинул ее взором с головы до ног. Из-под лоскутьев ее нечистых одежд были видны нечеловеческие ноги. В копне спутанных седых волос проглядывалось заостренное ухо.
— Старушка Луна безобидна, Дизагард!
Снова за свое, подумал Диз.
— Что у тебя на уме, старая ведьма? Неспроста меня фермер нанял, чтобы я избавился старой упырихи, а? Ведунья... Ага, как же!
— Фермер? — в скрипучем голосе старухи прозвучало наигранное недоумение. — Что за фермер?
— Что мирно живет у просеки. Говорит, скот мрет еженощно. По голове за ночь. Вот, обратился за помощью. Просит, чтобы с вампиршей покончено было раз и навсегда!
Старуха вздернула нос, словно птица клювом, уставившись на охотника. Сложно было определить, что выражало ее высушенное как у мощей лицо.
— Спроси меня, Диз … — сказала старуха.
Диз нахмурился.
— Что спросить?
— Спроси, зачем мне, старой развалине плестись вдаль, чтобы опередить молодого славного охотника на полпути к моему дому?
— Старую штольню называешь домом? — пренебрежительно фыркнул Диз. — Ну, да ладно! И чего ж тебе такой бедненькой старушке ноги волочить за три холма? — издевательски проговорил он.
И в тот момент он увидел, как из темной дали по равнине, взметая клубы пыли, мчится во весь опор отряд всадников.
Ловушка!
Диз извлек меч, приставив его острие к горлу вампирши. Старуха попятилась. Диз вытянул руку, в которой держал клинок, сделал подшаг.
— Давно вызвала подмогу? — прошипел он.
Старуха подняла руку, чтобы успокоить его.
— Не торопись, Дизагард! У Владыки есть к тебе предложение. Тебе стоит его выслушать.
— Тянула время, ведьма? — вскричал Диз.
— Тебе не причинят вреда.
Диз не стал слушать старуху. Он поднял свой фосфорирующий мешочек и приложил его ко лбу вампирши. Лишь только он коснулся ее головы, как она взвыла, глаза ее выпучились, сморщенное лицо искривилось в ужасной гримасе. Нижняя челюсть выдалась далеко вперед, показался один длинный желтый клык.
— Дурак! — голосила старуха. — Тебе стоило выслушать…
Всадники были уже близко. Их ряды разбились на пары. Они стали заходить с флангов, окружая долину в кольцо. Диз решил, что бежать на открытой местности, да еще будучи пешим, смысла нет. Они нагонят его и, окружив, схватят или того хуже, ударят в спину. Поэтому он не спешил искать укрытие.
Взглянув на вампиршу с гневом, он занес меч над головой.
— Минуту назад, старушка Луна, — он издевательски ухмыльнулся, — у тебя был шанс.
Старуха в страхе за свою жизнь вскинула руки, ее посох плюхнулся на камни у ног.
— Ты должен принять… — только и успела она крикнуть в отчаянии перед тем, как клинок охотника снес ей голову с плеч. Запутавшись в длинных седых космах, голова покатилась по земле и исчезла в овраге. Из образовавшейся раны фонтаном брызнула черная кровь. И ее обмякшее тело неуклюже рухнуло наземь.
Диз подбежал к ближайшей груде каменных обломков и привалился спиной к огромной плите, чтобы не дать врагу возможность зайти с тыла. Он совершенно ясно осознавал, что шансов одолеть целый отряд черных воинов у него не будет. Но он собирался продать свою жизнь, как можно дороже.
Из-под копыт коней вылетали снопы искр. Из их ноздрей струился пар. Оглушительный грохот и облака пыли заполнили долину. Всадники в черном какое-то время кружили вокруг небольшого клочка земли, где в боевой изготовке стоял охотник.
Кольцо все сужалось. Диз старался охватить вниманием все и сразу, готовясь в любую секунду отразить нападение. На мгновение ему показалось, что он угодил в самое сердце свирепого смерча. Всадники мелькали перед его судорожным взором черными росчерками. От топота копыт содрогалась земля. Долину накрыла мгла. Диз стал задыхаться от пыли.
Постепенно всадники сбавили темп. Буря помалу улеглась, и Диз снова мог рассмотреть перед собой высокие фигуры дьявольских наездников. Он видел, как те натягивали поводья, как кони протестующе вставали на дыбы. Затем, сомкнувши ряды, всадники выстроились стеной.
Диз внимательно оглядел неприятеля. Он ожидал приметить свет от пылающих демонических глаз, но в пустоте капюшонов зияла лишь тьма. Диз с изумлением понял, что безликие седоки внешне ничем друг от друга не отличаются. Помимо одинаковых черных балахонов и с одним и тем же оружием на правом боку, в позах, в которых те восседали на крупах лошадей, просматривалась та же сгорбленность, с небольшим наклоном корпуса на правую сторону. Даже концы их плащей свисали с одной стороны больше чем с другой, в точности, как у соседнего всадника – а у того, в свой черед, как у следующего за ним. И так — в целом ряду. Словно все они являлись копиями единого образца, воспроизведенными с поразительной точностью в каждой детали их наружности, в каждой складке ниспадающего плаща. Только натужные вздохи коней говорили в пользу того, что каждая копия живет своей отдельной, собственной жизнью.
Один из всадников бросил поводья, спешился и вышел вперед. Подойдя к ощетинившемуся клинком охотнику, он сбросил капюшон. Перед взором Диза открылось лицо молодого мужчины. Длинная, раздвоенная борода достигала груди, а глубокий решительный взгляд темных глаз, смотрел из-под густых насупленных бровей. Аккуратные пряди иссиня-черных волос ниспадали на покатые, обхваченные кожаными доспехами плечи. По краю плаща сбегала узкая синяя окантовка. Он покосился в сторону, туда, где лежало обезглавленное тело вампирши, потом снова посмотрел на охотника.
— Опусти меч, — спокойно произнес незнакомец. — Обещаю, ты не пострадаешь.
— Что тебе нужно? — недоверчиво спросил Диз.
Всадник откинул полу плаща за спину. На его груди показался свисающий на тонкой серебряной цепочке амулет, который представлял собой округлый камень, иссеченный мелкими желтыми жилками. Камень был заключен в ажурную узорчатую оплетку из серебра и испускал холодное синеватое свечение.
Лицо охотника приняло еще большую ожесточенность.
— Маг! — резко сказал он, но в тот же миг опустил оружие — против магии действенна только магия. Он спрятал меч в ножны и обхватил пояс обеими руками — и у него был припасен козырь.
Всадник потер амулет, и на пальцах, которые он возвел над своей головой, осталось призрачное сияние. Подул ветер и светящиеся пылинки полетели по воздуху. Кружась, они расцвели мириадами искр, разгораясь и вырастая в крошечные огни, которые, подобно рою болотных светлячков, взвились и замерцали в своем множестве над головами мага и охотника. Прогалина, где они оба стояли, озарилась туманной синевой. Охотник посмотрел за плечо мага и не увидел там ничего, кроме его черного коня, на крупе которого свисала большая попона, а за ним — только тонущую в бескрайних темных далях равнину и смутные очертания горных вершин, встающих над туманами.
Диз был ошеломлен. Куда исчез ровный строй всадников, что еще несколько секунд назад отгораживал их от мрачных пейзажей проклятых земель Малика?
— Мое имя Рогдан, — сказал маг и опустил руку. — И я пришел в пограничные земли севера, чтобы отыскать тебя, Дизагард-охотник.
Дизагард молчал. Пристальный взор охотника не выражал враждебности, но был тверд и холоден, как лед. Мимолетное изумление осталось незамеченным, поскольку Диз умел хранить совершенную непроницаемость и непоколебимость в глазах своих соперников. Выдержки и отваги ему было не занимать.
Кто такой Рогдан, в Амароке знали все от мало до велика. Маг-предатель, перебежчик и главный виновник всех бедствий королевства двух солнц. Это он — князь долины проклятий Норфалим, черный маг и жрец Азатота, тридцать лет назад открывший Врата для Ночного Короля, именуемого также Пожирателем душ, Малика.
— Что заставляет тебя изо дня в день, рискуя жизнью, отправляться в гиблые места в поисках порождений тьмы? – сказал Рондан. – Бездна вовек не оскудеет, Диз! Нетопыри, вампиры, пожиратели и так далее… Все они дети бездны, где безбрежный океан хаоса разливается в бесконечности. Считаешь, у прародителя вселенского зла иссякнет терпение? Неужто ты думаешь, что великий демон-султан пересмотрит свое решение овладеть этим миром? Он намерен пожрать этот мирок и устремить свой взор на следующий за ним. И так будет бесконечно. Бесчисленная череда миров от начала начал и до нескончаемости времен. Тысячи миров, существовавшие до вас, и еще тысячи после, были и будут поглощаться ненасытным чревом Черного Тумана… — Внезапно маг запнулся, его глаза, в которых с каждым словом росло безумное возбуждение, устремились в небо — там мрак раскинул свои широкие крылья от северного края, где из ущельев и расселин зловеще поднимался тягучий дым, до чернеющих лесистых холмов на юге королевства.
Воспользовавшись положением, Диз запустил руку за свой пояс. Он сжал в кулак маленький мешок с камнями.
— Узри, охотник! — вымолвил Рогдан. — Нигде нет спасения от вездесущей тьмы. Он распростер свою длань над этими землями. Куда ты скроешься, когда явится его посланник, Ползучий Хаос? — Маг смотрел на Диза, как на глупое, наивное дитя, которое нуждалось в назидании. — Даже Малик трепещет от одного только его имени. В скором времени он прибудет из недр мрака, ступит на худородную землю теней, чтобы покорить всех и каждого, кто противится власти Азатота. У человечества нет шансов. Хаос поглотит все. Когда равнины и долы, горы и ущелья наполнятся монотонными всхлипами проклятых флейт, а твердь земная и небесная ужаснется от оглушающего грохота барабанного боя, явятся и иные боги. Будут плясать и водить безумные хороводы. Поработят род людской и будут вершить над ним суд по своей прихоти. — Маг громко рассмеялся. — Камни старших богов тебе не помогут. Брось, Диз! Магия Старцев ничто по сравнению с силой невыразимого зла, которой он меня одарил. Твоя попытка меня позабавила. Но впредь, довольно! Как я уже говорил, у Ночного Короля к тебе дело. Сила амулета Альмарика сделала тебя невидимкой для ока темного владыки. Но теперь, когда я нашел тебя и пометил спорами запретного древа, что росло на почве одного из поглощенных миров, мне не составит труда отыскать тебя снова. Как видишь, отныне ты лишился преимущества охотника. Остальные трое лишь вопрос времени.
Диз помолчал, рассматривая амулет на груди мага. Синеватая аура, сияющая над ними, всколыхнулась, когда он вынул свой мешок с камнями. Диз с интересом наблюдал происходящие изменения. Он раскрыл мешок и достал из него один из камней. Излучаемый им свет тотчас угас, и камень похолодел у Диза на ладони.
— Ты удивлен? — полюбопытствовал черный маг.
Диз высыпал остальные три камня на руку, увидел что все они, если не окончательно утратили силу, то, по крайней мере, сникли в присутствии иной, более мощной магии. Затаив тревогу, Диз бросил на Рогдана все тот же ледяной взгляд.
Он был вынужден признать, что магу удалось его полностью обезоружить. До сего дня, каждого убитого крипа охотник рассматривал, как легкую добычу. Подавляющая часть тварей, павших от его меча, не вызывала ни страха, ни опасения за собственную жизнь. Казалось, что выжигающая душу ненависть к злобным захватчикам все эти годы делала руку твердой, наделяла бесстрашием и подпитывала в нем страсть к тотальному истреблению врага. Впервые за долгое время Диз осознал свою беспомощность перед приспешником Малика. И это его жутко бесило.
— Даже не думай, предатель, что я стану служить твоему господину! — сказал Диз, пряча амулеты обратно за пояс.
— Я мог бы убить тебя прямо здесь и сейчас! — процедил сквозь зубы маг.
— Чего же мешкаешь? — гневно огрызнулся Диз.
— Заткнись и слушай! — сказал маг озлобленно. — Ты принесешь мне ключ Куранеса. Он необходим… Впрочем, тебе достаточно знать лишь то, что ключ находится в мире, где светит только одно солнце. Я переправлю тебя туда и клянусь, ты не сумеешь вернуться, пока не отыщешь то, за чем послан. Выполнишь поручение, и я верну тебя обратно. Вздумаешь хитрить или попробуешь что-нибудь вытворить, я нашлю сотню гарганов на близлежащие деревни. Они вдоволь насытятся мясом тамошних рыбаков и их детей. У тебя есть время до следующего полнолуния. Твои амулеты пригодятся. Придется иметь дело с графенами. Они коварны и сильны. Я не в силах контролировать их, поэтому тебе придется с ними повозиться. Но ты ведь Дизагард-охотник. И помни, ты под моим пристальным, неусыпным взором. Я пометил тебя спорами древа Млао, свет его мне виден сквозь миры. Как только ключ окажется в твоих руках, не медли. Обратись лицом к северу, призови мое имя в свете звезд — и я услышу тебя и открою врата. Помни о сроках. Поспей к полнолунию! — С этими словами, маг проделал странные пассы одной рукой, взявшись другой за свисающий с шеи амулет. Ореол порхающего над ними света затрепетал и вдруг сжался до небольшой, размером с кулак, лучезарной сферы. Маг что-то над ней шепнул, и из сферы брызнула ослепляющая вспышка.
Когда Дизу удалось открыть слезящиеся глаза, Рогдан-перебежчик, словно призрак, воспарил над землей и хмуро воззрился на него свысока. На долину внезапно обрушилась буря. В черном небе ударил гром, полоснула молния.
— Пусть проклятье Недры поразит тебя и твоего господина, мерзкий ты выродок! — старался перекричать ветер Диз. — Я не согласен! Не согласен! — завопил он в злобном протесте. Но стон бури заглушил его крик.
С земли подорвались камни и массивные обломки руин. Взлетев в воздух, они завихрились и понеслись в дьявольской круговерти, сталкиваясь и раскалываясь на лету. Земля уходила у Диза из-под ног. Больше не в силах удержать равновесие, он вжался в плиту позади, ощущая спиной ее судороги. Обратив взгляд ввысь, Диз увидел, как левитирующий маг продолжал что-то нашептывать над синей сферой. Маг удерживал ее в ладонях, а она все росла и поминутно исторгала яркие вспышки света, осыпая брызгами слепящих искр чрево разбушевавшегося смерча.
Диз заметил, что пространство внутри вихря стремительно сужается. Плита тряслась уже с такой силой, что держаться возле нее больше не представлялось возможным. В лихорадочном рывке охотник схватился за торчащий из грунта осколок колонны, но и он в следующую минуту задрожал и беспомощно подался вверх. Чудовищная мощь вихря обращала в месиво все, чего касалось его сужающееся чрево. Диз пополз в центр объятого хаосом островка. Он оказался под парящей в воздухе фигурой мага. То, что произошло в следующую минуту, совершенно сбило его с толку.
Ему показалось, что земля под ним растворилась, будто он лежал на облаке горячего пара. Со всех сторон его окутал синий туман, обступил и сомкнулся над ним. Теперь Диз видел лишь сплошную, охваченную синим светом пелену. Из-за отсутствия твердой опоры, от которой можно было бы оттолкнуться, охотник был лишен всякой возможности пошевелиться, он словно угодил в ловушку невесомости безымянного пространства. Дикий рев и грохот бушевавшего вихря был слышен еще какое-то время, а потом резко, словно по приказу, стих, оставив в ушах Диза затяжной гул. Но до него еще доносился шепот колдуна, прерываемый странным стрекотом. Диз почувствовал, как жаркое дыхание горячего пара сменяется холодным дуновением, увидел, что туман понемногу растворяется под ним, но по-прежнему загораживает по сторонам. Ему открылась чернота бездонного космического мрака, словно он парил над бескрайним океаном темных, разлитых в бесконечности вод вселенной. Пронизывающий стылый ветер лизал его оголенные руки и лицо, обжигая кожу. Осознав, что бороться с незримой силой, что неумолимо влекла его в безызвестных просторах космоса бесполезно, Диз прекратил беспомощно толкать пустоту руками и ногами, усмирил возбуждение и страх, и просто позволил себе плыть в потоке энергий.
А тем временем внизу распростерлась белая заснеженная равнина. И не было ей конца и края. Диз оказался не в силах охватить ее просторы, его взгляд то и дело проваливался в зыбких белесых далях. Ни гор, ни каких-либо возвышенностей не наблюдалось на всем протяжении бескрайней пустыни. Затем возникли несколько групп серых точек. И Диз понял, что это были небольшие деревни. Домики напомнили ему о родных краях на севере Амарока, только те были куда выше и имели по несколько этажей. Кое-где сновали фигурки людей. Хотя он был не уверен, были ли то люди, или только человекоподобные существа. Поскольку мир, представившийся ему, скорее всего, был далеким и потерянным среди неведомых уголков вселенной. Диз подивился, что темные человечки внизу двигались с поразительной скоростью и с легкостью пересекали равнину в считанные секунды из одной точки в другую — весьма отдаленную по меркам человека его мира.
Мало-помалу белую пустыню поглотила вязкая дымка. Диз увидел, как из мрака потянулись длинные темные облака. Клубясь и завихряясь, они быстро расползлись над снежной страной и окончательно скрыли ее из виду. Диз ощущал, что скорость потока стремительно растет. Он вздрогнул от неожиданной быстроты полета, но сию же секунду заставил себя успокоиться и вновь посмотрел вниз.
Там разверзлась неизмеримой глубины пропасть. Ее черная пасть зияла среди обледеневших горных хребтов. Горы вздымались на чудовищные высоты, а некоторые из их вершин были столь высоки, что при желании Диз смог бы коснуться их рукой. У него перехватило дыхание, когда из ужасной пропасти повалил смоляной дым, и где-то в ее чернеющих глубинах вспыхнуло пламя. На мгновение впадина озарилась красным светом полыхнувшего огня, и охотник узрел неимоверно огромного змия, запутавшегося в неисчислимых кольцах своего хвоста. Дизу подумалось, что, если бы это существо покинуло свое таинственное логово и выползло на поверхность, то длины его тела хватило, чтобы обвить в кольцо весь мир. И он задался вопросом, какие силы нужно благодарить за то, что удерживают чудовище в тех недостижимых недрах.
Картина сменилась, когда очередное облако напоролось на один из горных пиков. Из космической тьмы снова поползла гряда густых туч. Они мрачно и зловеще пронеслись под взором невольного наблюдателя. Повеяло теплом и в редеющей эфирной хмари возникло синее, играющее солнечными бликами море, посреди которого возвышался холмистый, покрытый пышной растительностью остров. В гуще лесов, произрастающих на склонах однообразных холмов, проглядывали крыши многочисленных приземистых домиков. Приглядевшись внимательнее, Диз заметил на одном из склонов серебристый пенящийся водопад. По другую сторону этого же холма, у его подножия из-под зеленого полога огромных величественных деревьев пробивались островерхие башни; на их шпилях реяли длинные алые знамена с изображениями, которые Дизу не представлялось возможным рассмотреть со своей высоты.
На одном конце острова, ближе к его пологим берегам бежала тонкая золотистая речушка, через которую был переброшен вычурный мостик, украшенный миниатюрными резными статуями. По обе стороны реки толпились какие-то мелкие хвостатые создания. Поначалу было сложно угадать в их обличиях знакомых существ. Однако позже, когда на мосту растянулась вереница хвостатых силуэтов, Диз охнул от изумления и сощурился, не веря своим глазам. Лишь только их пушистые хвосты поймали на себе лучи солнца, как охотник сразу узнал, кому может принадлежать столь исключительно мягкая и грациозная походка. Десятки рыжих, пепельных и черных котов и кошек элегантно ступали по узкому настилу горбатого моста. Они двигались дисциплинированно в одну шеренгу.
Потом на остров упала густая тень. Задул холодный ветер и на морскую гладь хлынули потоки косого дождя. Дождь сменился градом. Море пенилось и волновалось, и вскоре разразился адский шторм. Из бурных вод вынырнула огромная паукообразная тварь. Две дюжины черных блестящих глаз таращились вверх, и Диз был готов поклясться, что чудище заметило его, парящего на невообразимой высоте. С ужасающим плеском и шумом разверзающихся вод оно выбросило над собой лохматые паучьи лапы. Ветер вдруг рассвирепел сильнее прежнего и очень скоро нагнал новые циклопические черные тучи – чему Диз был безмерно рад и вздохнул с облегчением, когда осознал, что морское чудовище больше его не видит.
Беспроглядная и беззвездная, бархатная тьма заполнила собой все. Ветер утих.
И тогда снова вернулся шепот. Услышав его, Диз содрогнулся. Этот звук, словно источаемый адскими глубинами, казалось, мог довести его до безумия. Временами шепот походил на отвратительное шипение тысячи змей, а затем стал напоминать хруст толченого стекла. Наконец, шепот заскрежетал, будто чешуйчатая тварь, ползущая по железному полу. Стараясь заглушить его, Диз закрыл уши руками. Но это не помогло. Кажется, шепот проник в его голову. Диз отчаянно закричал. Он никогда еще не кричал так громко и отчаянно. Тьма вокруг него всколыхнулась. Он ощутил это и открыл глаза.
Накрапывал мелкий дождь. Диз стоял на коленях, на мокрой и холодной почве, посреди объятого сумерками пустыря. Он чувствовал себя так, словно только что пробудился от кошмарного сна. Небо было мрачным и бездонным: слева — бледно-желтое, справа — багряное, подернутое дымчатой мутью; за спиной — безжизненная мгла; перед ним громоздились высокие строения, темные угрюмые монолиты, показавшиеся Дизу циклопическими надгробиями. Он подумал, что это было кладбище… мертвый город.
И он не ошибся.
В мире одного солнца
Февраль
Он брел погруженными в сумрак пустынными переулками, с удивлением примечая странные и непонятные, малоприятные на вид заржавленные механизмы, уродливые строения и безвкусные пристройки. Побродив с час-другой, он отбросил последние сомнения, что оказался в месте, где царствовали запустение и смерть. Он догадался, что некогда это был город, но теперь все эти здания представляют собой, не что иное, как могильники и склепы навсегда ушедшего из жизни, стертого из истории человеческого вида — того, что прежде населял этот мир.
Охотник остановился у большой железной коробки, теряясь в догадках, для каких целей она могла служить людям из прошлого. На покореженном боку с трудом различалась полустертая броская надпись на неведомом языке. Он уселся на странное, ярко окрашенное ограждение и, подняв взор, осмотрел ровные ряды неприветливых, зияющих окон.
Он призадумался: "кому теперь принадлежит сей мир?"
И вспомнил, что черный маг предупреждал о графенах-вампирах и указал на важность камней Старших богов.
2019
Ночной Король
© Copyright: Вадим Вербицкий, 2021
Свидетельство о публикации №221060800409
Свидетельство о публикации №221060800409
Рецензии