История Тамани часть 83

Далее интересные воспоминания поверженного врага - немецкого врача Питера Бамма из его книги «Невидимый флаг. Фронтовые будни на восточном фронте. 1941–1945». В ней значительная часть посвящена событиям 1943 г. на Тамани. Безусловно, взгляд на них немца Питера субъективен и пристрастен. Учитывая это, и следует читать его мемуары, которые тем не менее могут представлять для читателя интерес, поскольку иллюстрируют позицию врага, его отношение к роли захватчика и показывают каким немцы видели наш край и на что рассчитывали, придя на чужую землю? Итак, к весне 1943 г. линия фронта переместилась к границам Таманского полуострова. Впереди – спешное, беспорядочное отступление оккупантов. Глазами солдата вермахта оно выглядит так: «Волга осталась далеко позади. Отступление от Терека вызвало у нас страшный шок. Наша часть смогла отступить организованно, но тем не менее потери материальной части оказались довольно значительными. Русские, что называется, висели на хвосте. Во время отступления боевые части постоянно перемешивались с нестроевыми частями, отступавшими в тыл, создавая при этом хаос и беспорядок. Не имея достаточной огневой мощи, чтобы участвовать в боях, они думали только о бегстве, хотя обычно у них не хватало транспорта для организованного отступления. У нашего верховного командующего больше не хватало мужества посмотреть суровой правде в глаза, и части в тылу получали приказы с большим опозданием.

В ряде случаев, когда подразделениям приходилось в спешке отступать без запасов бензина, фуража для лошадей и продуктов, они добирались до очередного склада, однако, как оказывалось, там существовало предписание ничего не выдавать, и так продолжалось до тех пор, пока склад не попадал под огонь ввиду приближения русских». Сам Питер, да и некоторые его однополчане, о которых он пишет, к третьему году войны уже разочаровались в стратегии и планах Гитлера и даже неосторожно высказывали свои крамольные мысли. «Что касается партии, – писал мемуарист, – ни один из её представителей не появился на этом проклятом острове. В своем близком кругу мы всё ещё без опаски могли говорить о том, что думаем, в некоторой степени мы жили вне идеологических установок, господствующих в рейхе». Рота Питера Бамма, которая, вероятно, входила в состав 50-й пехотной дивизии вермахта, открыла полевой хирургический госпиталь в 10 км к востоку от Темрюка, в Северных Садах. Мемуарист называл селение деревушкой, напоминавшей цыганский табор. Самое яркое его воспоминание о лете на Тамани – пыль. Повозки, всадники, солдаты тонули в её густых дымных облаках. «Когда по вечерам мы въезжали в Темрюк, – писал врач, – приходилось двигаться среди перегоняемых стад крупного рогатого скота. Пыль, поднимаемая их копытами, была настолько плотной, что впереди ничего не было видно, и ехать было невозможно». Постоянно покрытые пылью немцы сетовали, что каждый из них съедает её чуть ли не килограмм за месяц. Ещё один таманский «партизан», нещадно косивший ряды солдат вермахта, – малярийный комар.

Немецкие специалисты немало усилий приложили, чтобы победить этого врага. Питер Бамм свидетельствовал, что обследовал большую группу пациентов из числа местного населения и выявил у них увеличенную селезенку, что является симптомом хронического заболевания малярией. Описывая немецкую антималярийную кампанию, Питер представляет немецких врачей благодетелями, спасавшими местное население. Согласно приказу, обязательному лечению от малярии подлежали абсолютно все – и местные жители, и их завоеватели. По версии Питера, войска снабжали жителей станицы продуктами, поэтому с местным населением у немцев были хорошие отношения. Настолько хорошие, что гитлеровцы жалели местных малышей и помогали им. «Дети из станиц Северные Сады, Голубицкой и Старотитаровской, которым было по пять лет, – писал он, – может быть, до сих пор помнят людей, которые давали им шоколадки, чтобы перебить горечь и убедить проглотить горькие на вкус желтые таблетки». Некоторые из темрючан, кому в 1943-м было пять лет, и сейчас живы. Прочитав откровения немецкого врача, они, мы думаем, внесут ясность – были ли для них оккупанты добрыми дядями. Впрочем, и сам автор мемуаров оговаривается: убеждать людей принимать антималярийное средство было непросто, особенно в обстановке страха, посеянного переписью населения – её, по заверению немецкого врача, оккупанты проводили для контроля за состоянием здоровья местных жителей. Он также признаётся, что немощи русских интересовали немцев, поскольку от них зависело их собственное самочувствие.

«Большой уровень заболевания малярией среди войск можно было понизить только в том случае, если лечить также и гражданское население», – утверждал Питер. Немецкие солдаты болели малярией повально и тяжело. Линия обороны на Таманском плацдарме пролегала по болотистой дельте реки, так что окопаться им пришлось на островах, покрытых камышом и зарослями ивняка, а там – комары, мухи и вши. В расчесанные тела проникали инфекции, и нередко дело заканчивалось госпитализацией. Кроме того, вши переносили тиф, который наряду с малярией был распространен на Тамани. Чтобы не отправлять солдат на лечение в тыл, немецкие медики открыли в станице Голубицкой госпиталь для легкораненых гитлеровцев. Для больных тифом гражданских лиц они также, по словам Питера Бамма, создавали специальный лагерь в каком-то удалённом месте. Если речь идет о местном населении, то можно только догадываться, какие методы лечения там применялись. А вот своих солдат немцы баловали. «В Темрюке был рыбоконсервный завод, – пишет автор мемуаров, – и однажды я встретил человека в черной шляпе, с зонтиком в руках и в галошах на ногах. Он только что прибыл из Гамбурга. Как оказалось, он был управляющим этим заводом. Он спросил меня, чем я тут занимаюсь. Когда я поведал ему, что здесь мы лечим раненых из района болот, он тут же предложил поставлять нам свежую икру. Таким образом, каждый день бочонок вместимостью до 5 кг икры самого высшего сорта отправлялся на специальном самолёте в штаб военно-воздушных сил, а другой точно такой же доставлялся на крестьянской телеге бывалым солдатам, заболевшим в болотах.

Мы намазывали икру толстыми слоями на черный армейский хлеб. Однажды мы услышали жалобу от одного из наших героев, что ему не нравится соленый мармелад. Мы стали намазывать ему хлеб сливовым джемом». Во многом другом жизнь в голубицком госпитале также походила на оздоровительный курортный отдых. Немцы верхом на конях купались на мелководье Азовского моря; устраивали представления в театре на открытом воздухе, сооружённом на склоне холма на окраине Темрюка; лечили лошадей от язв – помещали их в узкие боксы так, чтобы наружу они могли высунуть только головы, и смазывали их тела серой. Ещё одним развлечением гитлеровцев было кино. Но для многих солдат такое культурное событие становилось последним в их жизни. «Русская разведка работала настолько эффективно, – вспоминал немецкий врач, – что по окончании каждого киносеанса, демонстрировавшегося силами армии, их полевая артиллерия накрывала это место несколькими залпами, что всегда приводило к потерям. В конце концов небольшой русский передатчик, который использовался для корректировки ударов артиллерии, был обнаружен в доме, расположенном как раз рядом с кинотеатром». Был ли раскрыт подпольщик, передававший по рации сведения о немцах русским войскам, и какова была его дальнейшая судьба – автор мемуаров об этом умалчивает. А ещё гитлеровцы всерьез готовились к химической войне. Оккупанты были уверены, что, когда русские лётчики завоюют превосходство в воздухе, они будут распылять сверху отравляющие газы. Немцы очень этого боялись и удивились, когда данное средство не было применено в ходе войны.

Осенью фашисты ждали наступления русских, и ещё летом медицинская рота начала строить в месте дислокации полевого госпиталя в Северных Садах бомбоубежище для операционной. Кирпичи были взяты из стен соседнего здания, а в качестве рабочей силы привлекли военнопленных. Как рассказывает Питер Бамм, 20 пленных русских немецкими медиками не охранялись, но только один из двадцати сбежал, а другие остались служить в роте, превратившись в добровольных помощников, и даже носили немецкую форму. Хотя такой факт – военнопленные добровольно встают под знамёна отступающей и идейно разлагающейся армии врага – кажется весьма сомнительным. Осенью немцы уже массово покидали Таманский плацдарм. Медицинская рота Питера Бамма перебралась на другой берег Керченского пролива вечером самой последней ночи пребывания немецких войск на Кубани. Мемуарист красноречиво отобразил последнюю точку боевого пути гитлеровцев, связанного с Таманью: «Офицер из подвижного отряда нашей роты присоединился к Ромбаху, которого сопровождал сержант Вотруба. Водитель Ромбаха включил радио в машине своего начальника, и вся рота собралась вокруг него. На противоположной стороне пролива был виден Таманский полуостров. По радио начали передавать очередное коммюнике вермахта: «Сегодня на рассвете с гордо поднятой головой последний немецкий солдат покинул Таманский плацдарм…». «Капитан Ромбах, – сказал Вотруба, – вероятно, это был солдат из пополнения. Мы все уползли на собственном брюхе!».

Продолжение следует в части  84                http://proza.ru/2019/01/05/1612