Глава 11

Во вторник утром я сменился с дежурства. А так как дежурил я старшим смены, то отвел смену на завтрак, затем привел ее в казарму и пошел в канцелярию докладывать о сдаче дежурства и отсутствии замечаний. Кроме старшего лейтенанта Майорова там уже находился лейтенант Азизов. Я доложил Майорову о прибытии смены с дежурства. В это время Эдик незаметно мне подмигнул и кивнул головой, вопрос о нашей поездке в город был решен. Но я, делая вид, что ничего об этом не знаю, как и положено по уставу, спросил у врио командира роты:
- Разрешите идти, товарищ старший лейтенант?
- Подожди, у тебя сегодня какие планы?
- Сейчас - на занятия, потом отдыхать, а вечером - в наряд, - ответил я.
- Значит так, от занятий я тебя освобождаю. Сейчас найди Кириллова, и чтобы вы через пятнадцать минут стояли у входа в казарму. Поедете с товарищем лейтенантом в город получать продукты для части.
- Есть, - коротко и по уставу ответил я и поспешил выйти из канцелярии, чтобы Майоров не увидел моего довольного выражения морды лица.
Леха уже поджидал меня.  Я передал ему слова ротного, и довольные до чертиков мы пошли в курилку. Через десять минут к нам присоединился Эдик Азизов. Вместе с ним мы пошли в автопарк, где нас уже ждал заранее выделенный ЗИЛ-130, специально оборудованный тентом и скамейками вдоль борта для перевозки людей. А еще через пять минут мы уже "пылили" в кузове ЗИЛка по проселку, который вел от челябинской трассы в нашу часть. Прошло еще пять минут, наш грузовик выехал на трассу и, резко прибавив скорости на асфальте, устремился к "сердцу Южного Урала - городу Челябинску". Вся дорога до складов заняла минут сорок. Прибыв на место погрузки, мы для начала огляделись.
Склады, конечно, находились не в центре города, но и не где-нибудь на отдаленной окраине. Немного пройдя по улице, на которой находились вход и въезд на склады, мы обнаружили небольшое кафе - мороженое. Оно еще было закрыто, но до открытия оставалось всего десять минут. В этом кафе мы и решили назначить встречу девушкам. Причем, не обращая внимания на наши с Лешкой возражения, всю финансовую сторону посещения данного заведения, лейтенант Эдик брал на себя.
Показав на проходной документы, мы проехали на нужный нам склад. Леха остался вместе с водителем возле машины, а я с Азизовым пошел в контору. Там Эдик договорился со знакомым прапорщиком, чтобы тот разрешил мне позвонить по телефону.
Полина сняла трубку после первого же гудка. Девушки уже были у нее. Договорились, что они едут в это кафе и ждут нас в нем. А мы, как только освобождаемся, сразу идем к ним. Эдик быстренько оформил все документы, мы прошли на склад, где нам выдали четыре коробки с рыбными консервами, которые мы с Лехой и загрузили в кузов зилка, даже не вспотев. На этом наше с каптером "командировочное задание" было выполнено.
С водителем грузовика Эдик договорился заранее, и, едва выехав за ворота складских помещений, тот припарковал автомобиль на спецстоянке для прибывающих на склад автомашин. После чего, подложив под голову фуфайку, растянулся на сидении и сразу уснул.
Мы пришли в кафе первыми и заняли столик в глубине зала, чтобы не бросаться особо в глаза проходящим мимо по улице.
Ведь там мог пройти и военный патруль. С документами у нас, конечно, все было в порядке, но... от дурака не застрахован никто. Расположившись за столиком, мы стали с нетерпением ждать девчат. Беспокойный Леха постоянно курил и все время предлагал позвонить Полине еще раз.
Но вот двери кафе открылись, и я увидел знакомых девушек. Встав из-за столика, я быстро подошел к ним. Мы радостно поздоровались, обнялись и поцеловались, как старые друзья, а с Полиной - даже в губы. Какая же зависть в это время читалась на лицах моих друзей! Леша с Эдиком тоже встали из-за столика и подошли к нам. Я представил друзей и девушек друг другу. Обменявшись сопутствующими моменту знакомства фразами и комплиментами, мы пригласили девушек за столик. Понятно, что Полина села рядом со мной, Галя быстренько заняла место рядом с Эдиком, а Оля позволила ухаживать за собой Алексею. Было видно, что они понравились друг другу.
Мы заказали всем мороженое, а девушкам еще и шампанское. Нам спиртного по понятным причинам было нельзя. Девушки немного повспоминали наши приключения в поезде, а я коротко рассказал о своем неудачном поступлении в училище. Девчата стали мне сочувствовать, но я их сразу же уверил в том, что даже рад, что так получилось. Тут в разговор вступил лейтенант Эдик, который, как тогда, при нашей первой встречи после училища, сказал:
- И правильно сделал, что не поступил. Не твое это, уж поверь мне.
Больше Эдик ничего объяснять не стал, да и мы перевели разговор на другую тему. Оказалось, что девушкам Ленинград тоже не понравился. Даже не Ленинград, а сама поездка. Так получилось, что в Ленинграде они почти и не были. Встретившие их родственники прямо с вокзала увезли подруг к себе на дачу где-то на берегу Финского залива.
Там был неплохой пляж, но купаться было невозможно из-за низкой температуры воды. А единственным развлечением были танцы под старый магнитофон в местном Доме культуры. Сходив туда один раз, девушки зареклись появляться там еще когда-нибудь. Уж на что Челябинск считается "крутым" городом, в котором проживает множество грубых и сильно пьющих мужчин, но такого бесцеремонного пьяного быдла, как на тех танцах, девушки никогда еще не встречали. А за день до отъезда домой снова приехали родственники и перевезли их на ленинградскую квартиру. Вечером того же дня показали девушкам разведенные мосты. На следующий день их отвезли на вокзал, посадили в поезд и отправили обратно в Челябинск. Правда, при этом приглашали приезжать еще.
После этих рассказов мы стали уже говорить обо всем и ни о чем, просто весёлый трёп с анекдотами, шутками и комплиментами в адрес прекрасных девушек. Время летело очень быстро. Посмотрев на часы, я решил взять быка за рога и рассказал девушкам наш план следующей встречи. Конечно, кое-что я приукрасил, но, главное, старался заинтересовать наших спутниц романтикой таинственности, где-то даже опасности и необычности такой встречи. И мои старания увенчались успехом. Немного посомневавшись, девушки согласились. Мы обсудили еще несколько вопросов, связанных с нашей будущей встречей. Точную дату договорились уточнить позднее по телефону, нужно же было еще многое подготовить и согласовать, чтобы свидание прошло без сучка и задоринки. Но предварительно решили ориентироваться на субботу через две недели.
Время поджимало, нам уже надо было ехать в часть, чтобы вовремя вернуться на службу и не вызвать опозданием ненужных вопросов и подозрений. Договорившись с Полиной, что я позвоню ей при первой же возможности, мы попрощались с девушками у дверей кафе и поспешили к нашему грузовику. Увидев нас, давно проснувшийся водитель завел двигатель, и едва мы с Лехой успели забраться в кузов, как машина тронулась. Наш зилок резво катил в сторону родной части, а чубатый каптер Леха всю дорогу то рассказывал мне, как ему понравилась Оля, то доставал меня вопросами типа, как я думаю, а понравился ли он Оле, и подобными. Он так меня этим достал, что я даже обрадовался, когда наш ЗИЛ - 130 въехал в ворота родного узла связи.
Лейтенант Эдик вместе с нами зашел в столовую и отдал приказ повару накормить нас по офицерской норме, мотивируя это тем, что у нас сегодня было много физической работы. Мы с Лехой плотно закусили и отправились в роту. Не знаю, чем занимался Леха, а я подшил свежий подворотничок, начистил до блеска сапоги и завалился спать до развода суточного наряда. А уже в четыре часа дня я стоял на плацу, где заступающий дежырным по части, лейтенант Азизов проверял оружие у личного состава наряда, заступающего в караул. После развода я со своими посыльными отправился в штаб. Менять мне пришлось знакомого сержанта из телеграфной роты. Быстренько проверив все документы, соответствие описи имеющегося у дежурного по штабу оборудования, приборов, мебели и убедившись, что сменявшиеся посыльные навели образцовый порядок вокруг штаба, я расписался в журнале сдачи - приема дежурств о том, что дежурство по штабу принял и замечаний не имею. Доложив об этом начальнику штаба, я приступил к своим обязанностям.
После пяти часов вечера из штаба стали уходить штатские сотрудники штабных служб. Их рабочий день был с восьми до пяти.
В шесть начали расходиться прапорщики и младшие офицеры а в восемнадцать тридцать уехал командир части. Через пять минут, после его отъезда, скоренько ретировался замполит. Из офицеров в штабе оставались только начальник штаба и зам по тылу, которые, в кабинете зама, быстренько приговорили на двоих бутылку коньяка. В девятнадцать часов в штабе остались только я с посыльными и в учебно-строевом отделении сержант Женя Попов, который занимал должность штабного писаря. У него был свободный график и свой распорядок дня. По вечерам Женя печатал приказы о заступлении на боевое дежурство. Утром командир части подписывал свежий приказ, а затем его зачитывали на плацу, где происходил суточный развод дежурных смен. Я дал команду посыльным наводить порядок и чистоту в помещениях штаба, а сам уселся за стол дежурного и стал читать забытую кем-то газету. Посыльные по штабу наводили порядок в общих помещениях штаба, таких, как коридор, вестибюль, большое помещение при входе в штаб. В этом же помещении находилось рабочее место дежурного по штабу. Также за посыльными была уборка туалета. Во всех остальных помещениях убирались две вольнонаемные уборщицы, которые приходили на работу в шесть часов утра, а уже к восьми успевали все закончить. Но по воскресеньям уборщицы не работали. Убрав кабинеты в субботу утром, они выходили на работу только во вторник, ведь до понедельника кабинеты стояли закрытые и убирать там было нечего.
Часа через полтора из УСО вышел Женька Попов. Я как раз в это время курил на лавочке у входа в штаб.
Он подсел ко мне, закурил и стал жаловаться на судьбу. Ему еще весной объявили отпуск на десять суток, но он в него до сих пор не съездил, некем было заменить штабного писаря, да никто эту замену и не искал. Наконец, после многочисленных Женькиных вопросов, начальник штаба сказал ему, чтобы он искал замену сам, и дал слово советского офицера, что ровно через три дня после ее нахождения младший сержант Попов убудет в краткосрочный отпуск. Вот Женька и ломал голову, кого бы предложить вместо себя.
Услышав Женькины сетования, я даже не поверил, что судьба и тут благосклонна к нам. У меня сразу появился план. Чуть не подпрыгнув на лавке от радости, я все же смог сдержать эмоции и делано равнодушным тоном сказал Женьке:
- А что ты голову то ломаешь? Есть такой человек.
- Кто?! - аж вскрикнул сержант.
- Наш каптер Алексей Кириллов, - стараясь выдерживать и дальше равнодушный тон, я стал перечислять все "за" этой кандидатуры.
- Во-первых , он каптер, а значит, в наряды и на дежурства не ходит. К тому же у него отличный почерк, он всем офицерам роты конспекты пишет.
- А печатать он умеет?
- Конечно. До того, как стать каптером, Лешка, как и все, ходил на дежурства, причем дежурил он в сети так называемого оповещения.         
Особенность этой сети была в том, что она работала только на передачу. Я не стал объяснять все подробности, только добавил, что передача ведется не ключом, а перед радиотелеграфистом стоит аппарат с клавиатурой пишущей машинки, и передача ведется восемью пальцами сразу.
Кстати, я до сих пор умею печатать всеми пальцами обеих рук, кроме больших пальцев, разумеется.
Женька долго жал мне руку и благодарил. Сказал, что сейчас же переговорит с Лехой и, если тот согласится, то в понедельник предложит его кандидатуру начальнику штаба. С этими словами он отправился в казарму, а я поспешил к телефону.
Через две минуты я уже говорил с Лехой, которого дневальный нашел в Ленинской комнате; по распорядку дня рота смотрела по телевизору программу "Время". Обрисовав Лешке ситуевину, я сказал, чтобы он не вздумал отказываться от предложения штабного писаря. Леха пытался что-то спросить, что-то возразить, но я очень быстро пресек все эти возражения одним коротким вопросом:
- Ты Олю хочешь увидеть?
После этого все сомнения и возражения у Лехи пропали.Дежурство проходило без эксцессов. Я даже успел часик вздремнуть. Где-то около двух часов ночи я вышел на свежий воздух перекурить. В это время к штабу подошел дежурный по части. Присев рядом со мной на скамейку, он тоже закурил. Летняя южно-уральская ночь была бы совсем прекрасна, если бы не комары. Целые полчища этих летающих вампиров атаковали нас с Эдиком. И только табачный дым немного спасал от их укусов. Поинтересовавшись, как проходит дежурство, Азизов рассказал, что сразу после отбоя в часть приехал командир части с замполитом. Они иногда практиковали такие внезапные проверки.
Все прошло хорошо, только в классе телефонного отделения за тумбочкой командир нашел две пустые бутылки из-под пятизвездочного коньяка. Дальнейший рассказ Эдика произвел на меня очень сильное впечатление, может быть, из-за этого я и не вступил в партию. Правда, мне особо и не предлагали.
Отыскав порожнюю тару из-под спиртного, командир части приказал немедленно привести в класс замкомвзода телефонного отделения младшего сержанта Гаврилова. Просто никого старше по званию в этот поздний час в телефонном отделении не было. А посылать машину за начальником "телефонки" капитаном Преображенским было долго.
Совсем немножко расскажу про "замка" Гаврилова. Это был простоватый парень, который умудрился закончить вуз, в котором не было военной кафедры. Неудивительно, что после получения диплома его сразу же призвали в армию. Такие солдаты служили только по одному году. Службы они не знали до самого дембеля, и я до сих пор не пойму, почему через полгода службы им присваивали сержантские звания.
Младшие командиры из них были, как из собачьего хвоста сито. Вот таким сержантом и заместителем командира взвода и был Гаврилов. Простите великодушно, уже не помню, как его звали. И была у этого младшего сержантика еще одна особенность: учась на третьем курсе института, Гаврилов вступил в ряды КПСС. Такое иногда случалось, когда райкомы не выполняли план по приему молодых коммунистов. Ну вот, вроде, и все, что вам нужно знать о Гаврилове.
После того, как дневальный растолкал его на койке и сказал, что его вызывает в класс командир части, Гаврилов страшно перепугался. Вскочив с койки, он, даже не удосужившись надеть обмундирование, засунул ноги в свои кирзачи и, чуть не обделавшись от страха, как был в трусах и майке, так и побежал в класс. В таком виде он и предстал пред разгневанные очи командира части и замполита. Высказав свое недовольство внешним видом младшего сержанта, командир указал на пустые бутылки и спросил:
- Товарищ младший сержант, кто пил в Вашем классе?
На что получил вполне ожидаемый ответ:
- Не могу знать, товарищ подполковник.
Все, может быть, и ограничилось бы диалогом командира и сержанта, но после десятого сержантского "не могу знать" в разговор вступил замполит. Глядя прямо в глаза Гаврилову, замполит сказал:
- Товарищ младший сержант, я Вас как коммунист коммуниста спрашиваю, кто пил коньяк?
Ответ сержанта-коммуниста поразил всех присутствующих своей коммунистическое честностью:
- Не могу знать, товарищ подполковник, но как коммунист коммунисту скажу: коньяк пили капитан Преображенский и майор Рыбалко.
Вот так Гаврилов остался "честным коммунистом", но сдал при этом командира родного телефонного отделения и начальника приемного радиоцентра, который заезжал по делам службы на Узел связи.
Не знаю, какую клизму получили на следующее утро майор с капитаном, но дальнейшая служба коммуниста Гаврилова прошла на моих глазах. Никому бы я такой не пожелал.
Выслушав рассказ Эдика, я вдоволь посмеялся, и мы с ним прошли в помещение штаба, где один дневальный заканчивал уборку, а второй сидел на телефоне, пока мы курили на улице.
Проверив нашу службу, лейтенант Азизов позвал меня в штабную Ленинскую комнату (так я дальше буду называть помещение, где должна была состояться наша встреча с девушками, ибо по размерам оно никак не тянуло ни на аудиторию, ни уж тем более актовый зал). Мы там очень тщательно всё осмотрели, а главное - полностью задернули шторы, соблюдая все правила светомаскировки. Затем, включив в помещении Ленинской комнаты весь имеющийся свет и приказав дневальным туда не заходить, мы вышли из штаба и обошли его с другой стороны. Из окон Ленинской комнаты на улицу не проникало ни одного лучика света. На это мы и рассчитывали, когда выбирали именно это помещение основным местом действия.
Я рассказал Эдику, что предложил Лехе занять должность штабного писаря на время отпуска Женьки Попова. Нашего летёху это очень обрадовало. Оказывается, штабной писарь составлял и график нарядов среди прапорщиков и офицеров, затем отдавал его на проверку и подпись начальнику штаба, а тот, поставив свою подпись внизу графика, относил его командиру, который своей подписью в правом верхнем углу этот график утверждал. Все изменения в график также вносил писарь. Обычно и начштаба, и командир подписывали этот график не глядя. А исправления собственноручно делали только в случае, если кто-то из офицеров или прапорщиков попадал начальству под горячую руку и его хотели наказать. Так было с Эдиком Азизовым, когда он принес в командирский кабинет закуску, засветив ее на весь штаб. Заступать в наряд "через день" он перестал только за пару дней до моего отъезда в Ленинград. Видимо, командир решил, что молодой лейтенант из службы тыла "понял службу" и перестал его муштровать, как салагу-первогодку.
Если все пойдет так, как мы задумали, то назначение Эдика в наряд в нужные дни было вопросом решенным. Сев на скамейку у входа в штаб, мы снова закурили. Но долго засиживаться нам не дали комары.  Эдик ушел "нести службу" в часть, а я отправился за этим же - в помещение штаба, где и проспал на топчане для отдыха дневальных почти до подъема. Такая уж у нас в части была "дедовщина" - молодым первого года службы в наряде спать было не положено. На вопрос: "Почему?"- ответ был очень простой: "Чтобы служба медом не казалась!"
Все шло своим чередом. Утром, как и положено по инструкции, я ушел в роту спать, предварительно раздав задания посыльным и перечислив все наказания за невыполнение хотя бы одного из них. Потом сходил на обед и, вернувшись в штаб, отпустил обедать посыльных. А сам в это время стал заполнять журнал приема и сдачи дежурств. Тупее работы и нарочно не придумаешь. Каждый день переписывать одно и то же, причем занимала эта писанина три листа журнала
Больше всего времени уходило на перепись имущества и прочего оборудования, находящегося в распоряжении дежурного по штабу (роте, КПП и так далее). Например, тот же топчан для отдыха посыльных. Ну зачем его было каждый день записывать в этот список? Да и кто его спереть-то мог? Во-первых, он был тяжеленный, вдвоем не подымешь, во-вторых, все его четыре ножки были привинчены к полу, и, в-третьих, он на фиг никому нужен не был, за исключением посыльных, конечно. Иногда им все же удавалось ночью немного покемарить на нем. Переписывая это каждое дежурство, я все время думал, что проще было бы сделать опись, утвердить ее у начштаба и командира части и повесить под стеклом над столом дежурного, а в журнале просто писать: "Согласно описи".  Но нет, это было не по уставу. Вот и изводили дежурные уйму времени, бумаги и чернил на эту писанину, наверное, тоже для того, чтобы "служба мёдом не казалась".
Вечером я сдал дежурство и отправился в роту. Доложив командиру роты об отсутствии замечаний за время дежурства, я, как всегда, пошел в курилку. На дежурство я в эту ночь не заступал, так как утром шел на сутки начальником смены. Я спокойно курил и ждал Леху. Не прошло и пяти минут, как в курилке нарисовался его казацкий чуб. Леха сказал, что вчера у него был разговор с Женькой Поповым и он согласился подменить Женьку на время отпуска. Мы еще покурили, обсуждая предстоящую встречу с девушками. Тут поступила команда: "Рота, стройся на ужин!" Выкинув окурки, мы с Лехой пошли "строиться".
После ужина я около часа трепался с Николаем, который делился со мной своими планами семейной жизни с Симой. Если честно, Николая я не понимал.
Да, Сима была очень красивой девушкой, на нее заглядывались не только солдаты и сержанты, но и молодые неженатые офицеры и прапорщики. Сима же никому из них не давала никаких шансов и авансов. А вот увидела Николая и все... Наверное, это и была любовь с первого взгляда. Но жениться... Мне вот тоже очень нравилась Полина, и я делал все, чтобы побыстрее с ней встретиться. Но мысли о женитьбе даже не приходили тогда мне в голову.
А на вечерней поверке нам кроме расписания дежурных смен на завтра и графика нарядов зачитали приказ по части, в котором говорилось, что на время краткосрочного отпуска младшего сержанта Попова на должность писаря назначается рядовой Кириллов. Еще один пункт нашего плана был выполнен. Все это вселяло уверенность.
Нужно было определяться с точной датой встречи. Взвесив все за и против, мы решили провести "мероприятие" в ближайшую субботу, точнее, в ночь с субботы на воскресенье. Долго тянуть тоже было нельзя. Отпуск у Жени Попова был хоть и "не считая дороги", но все равно короткий. А еще не был решен вопрос с дневальными: кто пойдет в наряд со мной и что делать посыльным, пока в штабе будет происходить наше свидание? Конечно, было бы неплохо, чтобы со мной в наряд пошли те же ребята, которые помогали нам в ночь, когда свинарь Щипаныч пытался объездить хряка-производителя. По крайней мере, язык за зубами они держать умели, пусть и за несколько банок тушенки. Но эти ребята были не из нашей роты, а надеяться на его величество случай мы в этой ситуации не могли. Решили так: мы с Лехой получаем у ребят предварительное согласие, а Эдик решает вопрос с их командиром. Через день вопрос с посыльными был закрыт к всеобщему удовольствию. Вопрос с продуктами решал, конечно же, наш тыловой лейтенант. А вот выпивки мы решили много не брать.
Нам пить было категорически нельзя, мы все же были на службе, да еще в наряде. В ближайшее же ночное дежурство я позвонил Полине и обсудил этот вопрос с ней. Договорились, что девушкам хватит двух бутылок сухого вина.
- Не бухать же мы к вам едем! - многозначительно сказала девушка перед тем, как попрощаться.
Я сначала хотел позвонить в роту и передать наш разговор Лехе, но, немного подумав, не стал этого делать. Мне стало жалко первогодок из учебного взвода. Узнав про последние слова Полиночки, впечатлительный каптер, а теперь по совместительству еще и штабной писарь, точно бы не дал им всю ночь спать, проводя "сон-тренаж".
Встретившись в среду, мы еще раз обсудили все, стараясь не упустить ни одной мелочи. Крутили ситуацию и так и этак, но все говорило о том, что к встрече мы готовы полностью.
Оставшиеся до неё дни прошли, как на автомате. Я ходил на дежурства и даже отдежурил сутки начальником смены радиобюро.
Но все мои мысли были уже там, на субботнем свидании в штабе.
И вот наступила СУББОТА.

PS. На снимке: сидят - первый справа Алексей Кириллов, наш каптер и хороший парень.
               стоят - второй справа Николай Трайстар, мой друг, земляк, с которым мы были вместе все 2 армейских года.