Вьется, вьется

   - А у нас же после четвертого курса были военные сборы. Помнишь? «Артиллеристы, Сталин дал приказ, артиллеристы, зовет Отчизна нас…». Это была наша строевая песня...
     - А наш взвод орал: «Вьется, вьется знамя полковое, командиры впереди. Солдаты, в путь!».
     - Да, погоняли нас тогда, в Тамбове, капитально. Помнишь, какое жаркое было лето, в семьдесят пятом?
     - И не говори! Нелегко лейтенантские звездочки достались. Мне особенно запомнился плац и строевая подготовка. До седьмого пота. Гимнастерки у всех были в белых разводах, вечером соляную пыль стряхивали. И устраивали они нам это дело в самый солнцепек, в предобеденное время, когда асфальт плавился. Специально, что ли?
     - А ты как думал! Помнишь, что сказал полковник Абалмасов? Насчет трудностей. Которые закаляют настоящих мужчин.
     Как не помнить! Это был настоящий полковник, бравый вояка полутораметрового роста. Его фуражка с высоко задранной тульей составляла существенную часть молодцеватой фигуры. Особенно запомнилось его первое выступление, когда раздолбайская команда выгрузилась из поезда, прибыла на территорию военного училища и выстроилась перед казармой. Расхаживая перед строем долговязых студентов большими шагами, как это делают низкорослые мужчины, он строгим голосом ставил перед нами боевую задачу: «Товарищи курсанты! Меня зовут полковник Абалмасов. Мне поручено руководить военными сборами на вашем курсе. С глубоким прискорбием констатирую, что, невзирая на годы обучения на военной кафедре, об армейской службе вы не имеете ни малейшего представления. А большинство из вас к этому вообще непригодны. Тем не менее, перед получением звания офицера запаса, вы должны пройти завершающий курс обучения и успешно сдать государственные экзамены. И мы выполним поставленную перед нами задачу! Чего бы вам это ни стоило. Конечно, за этот месяц мы не сможем сделать из вас боеспособных защитников Родины. Однако, сборы являются хорошим поводом показать вам, как это делают настоящие мужчины. И если для этого окажется недостаточно естественных трудностей, мы создадим вам их искусственно. Напоминаю, что в советской армии действует принцип единоначалия, то есть, беспрекословного подчинения приказам командиров. Этот и другие законы армейской службы доходчиво изложены в воинских уставах, которыми вам в ближайший месяц придется руководствоваться. Независимо от погоды, времени суток и вашего желания. А те из вас, у кого такого желания не возникнет, смогут на практике ознакомиться и с дисциплинарными разделами этих мудрых наставлений. Итак, резюмирую формулировку! То есть, повторяю для тех, до кого не дошло с первого раза: ваша задача – в полном объеме и без эксцессов пройти программу сборов и успешно сдать государственные экзамены. Все понятно? Желаю успехов в боевой и политической подготовке!». Эта краткая, но содержательная речь несколько пригасила наши улыбки и шутки (в том числе прозвучавшее из второго ряда: «Формулирую резюмировку!»), а также общий разгильдяйский настрой, который обычно складывается в среде молодых балбесов, незанятых до поры до времени конкретным делом. Мы, студенты московского института, со столичным превосходством поглядывали на казавшуюся нам армейски-косной обстановку периферийного военного городка. Особенно умиляли расставленные по территории училища плакаты наглядной агитации с лозунгами вроде знаменитого ленинского «Учиться военному делу настоящим образом!». Однако начиная со следующего дня наше веселье стало убывать. Как оказалось, полковник Абалмасов слов на ветер не бросал, в чем мы скоро убедились на собственной шкуре.
     Надо отдать должное нашим командирам, скучать нам не пришлось. Трудностей, естественных и искусственных, оказалось достаточно. Первичные армейские навыки столичным оболтусам прививал майор Султанов, который отвечал за стрелковую, физическую и строевую подготовку. В кратком вступительном слове он напомнил нам о принципе единоначалия: «Правило «я начальник – ты дурак» является незыблемой основой воинской дисциплины. Для ее поддержания у командира имеется достаточно средств, предусмотренных уставом и практикой армейской службы. Которая показывает, что слишком умные и смешливые курсанты проходят курс молодого бойца в усиленном режиме, чего я вам от всей души не желаю». Свои краткие и выразительные выступления майор Султанов завершал фразой: «Ясное дело! Это должен знать каждый!». И уже первые дни сборов подтвердили его слова. Началось с утреннего подъема. Вскочить, одеться и встать в строй нужно было за сорок пять секунд, пока горит зажженная спичка. Потом отрабатывали идеальную заправку постелей и бравый внешний вид. Его обеспечивали ежедневная подшивка подворотничков на гимнастерках, сушка портянок и доведение сапог до зеркального блеска. Сюда же входили навыки обращения к командирам, быстрота построения, слаженная ходьба под строевую песню и уход за стрелковым оружием. Продемонстрировав порядок неполной сборки и разборки автомата Калашникова, из деталей которого у меня в памяти осталось несколько терминов вроде «антапка» и «пенал с принадлежностью», Султанов предложил выполнить эту простую, на первый взгляд, операцию в установленный нормативами срок. Для большинства из нас это оказалось непосильной задачей. Еще более серьезные проблемы вызвала чистка оружия, поскольку здесь в дело вступил уже субъективный фактор. С каким-то садистским удовольствием майор Султанов снова и снова находил в стволах автоматов видимые только ему одному пятнышки и возвращал их нам со словами: «Говорят, свинья всегда грязь найдет. Но стрелковое оружие должно быть в идеальном состоянии! В боевых условиях от этого зависит жизнь. Это должен знать каждый!».
     - Ясное дело!
     - А я не могу забыть, как возвращались с плаца, после строевой подготовки. Странное состояние: сверху печет солнце, а мы насквозь мокрые, и ноги чавкают в сапогах от собравшегося в них пота. Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось на сборах, я отвечаю одно слово: «Сапоги!».
     - Так оно и есть. В армии без сапог никуда.
     - Это слишком мягко сказано. В советской армии царит настоящий культ сапога. Все делается в сапогах. Утренняя зарядка, строевая подготовка, полоса препятствий и марш-броски, стрельбы на полигоне и занятия в учебных классах, чистка оружия и подгонка обмундирования, политинформации и походы в столовую, наряды на кухне и уборка территории. И даже художественная самодеятельность. Письма родным, близким и любимым тоже пишут в сапогах. И в увольнение, за пределы части, военнослужащий отправляется в начищенных до блеска сапогах. Сапоги не снимаются от подъема до отбоя, с раннего утра и до позднего вечера. Без сапог разрешено только спать и мыться в бане.
     - А как за ними ухаживают!
     - Ну, это отдельная песня. Настоящие виртуозы из обычных кирзовых сапог делают произведение искусства.
     - Я и не представлял, что процессу чистки обуви можно посвящать столько времени, сил и творческой энергии. Помню, в первый же день, Султанов трижды возвращал меня к щетке и ваксе, пока я не устранил все невидимые глазу дефекты на задней части каблуков.
     - А наматывание портянок?
     - О, это искусство!
     - И осваивать его пришлось сквозь кровь, пот и слезы.
     Да, вначале к этому важнейшему армейскому навыку отнеслись несерьёзно. Но тот, кто не овладел им с первых же дней, испытал потом адские муки. Сразу после установочной речи полковника Абалмасова нас направили на склад, где выдали пилотки, форму и кирзовые сапоги. Примерка этого выстиранного, бывшего в употреблении обмундировании сопровождалась взрывами здорового ржания. В результате команда приобрела столь комично-бравый вид, что сам Султанов едва не прослезился. С тем же зарядом юмора прошли курс обучения наматыванию портянок. Однако уже к вечеру следующего дня кое-кто имел кровавые потертости ног от плохо усвоенного урока, и им было уже не до шуток. Именно так, через конкретные тактильные ощущения, приходило понимание роли и значения сапог в воинской службе. Трудно представить себе что-то более неестественное, чем тяжелые кирзовые сапоги на ногах в разгар жаркого лета, но к концу сборов эта форма обуви казалась нам уже естественной и удобной. А каким сладостным был момент прощания с ними! Невозможно передать то чувство освобождения и легкости, которое мы испытали, сменив военную форму на штатскую одежду и обувь. Казалось, взмахни руками – и взлетишь! Вспоминая такие моменты жизни, понимаешь, как мало нужно человеку для счастья. Иногда для этого достаточно переобуться.
     - А мне особенно запомнились гимнастические упражнения. В сапогах на брусьях – картина маслом! А как сдавали нормативы по физподготовке, помнишь? Майор Султанов принимал. Сначала подтягивались и прыгали через коня. А потом кросс на полторы тысячи метров, по гаревой дорожке стадиона. В тех же кирзачах.
     - Ну, это уже в конце сборов было, все уже привыкли…
     - Не скажи! В нашем взводе был такой курсант Гандкин. Не помнишь? Ну, не важно. Знатный был сачок. Из всех видов спорта был знаком только с преферансом. Признавался, что больше сотни метров в жизни никогда не бегал. Естественно, до финиша еле добрел. Таких атлетов набралось несколько.
     «Придется помочь товарищам», – сказал майор Султанов и назначил дополнительный забег. И мы уже знали, о чем идет речь. На примере настоящих курсантов. К началу наших сборов основной состав военного училища, на базе которого они были организованы, уже выехал в летние лагеря. Но не весь. Однажды, направляясь на занятия, увидели неприятно поразившую нас картину. По дорожке городка мимо нас пробежала группа курсантов, при этом одного из них, бледного, задыхающегося, с каким-то полубезумным взглядом, подталкивали в спину, громко матерясь, двое других. Оказалось, что это была пересдача экзамена по физической подготовке. Командир взвода и несколько сильных курсантов заставляли слабака уложиться в норматив, чтобы не портить общую оценку взвода. Когда мы подошли к линии финиша, эти худые, обессилевшие пацаны с бледно-зелеными лицами лежали, тяжело дыша, по обочинам дорожки. «А если кто не уложится в норматив?», – спросил кто-то из наших. «Будет бегать, пока не уложится», – спокойно ответил командир. В тот момент мы еще не догадывались, что нам тоже предстоит нечто подобное.      
     - Ну и как, помогли товарищам?
     - Ясное дело! Применили к отстающим проверенный прием. Я лично бежал за Гандкиным и подталкивал его в спину. В общем, кое-как на тройку вытянули. Но тут случилось самое интересное. Курсант Блинов, которому поручили заполнять ведомость, ошибся и поставил Гандкину четверку. Просматривая ведомость перед тем, как утвердить ее своей подписью, Султанов обнаружил ошибку. Блинов признал свою вину и предложил аккуратно исправить оценку. «Да как можно?! Исправить официальный документ?! Это преступление!». «Что же делать?», – спросил пристыженный Блинов. «Довести курсанта Гандкина до четверки!», – приказал Султанов. Надо было видеть в этот момент лицо несчастного Гандкина...
     - Ну и как, довели?
     - Помню, что его гоняли по стадиону. А выполнил или нет, не знаю. Может, и простил его Султанов.
     - А если бы по ошибке поставили пятерку?
     - Ну, ты изверг!
     - А в нашем взводе все сдали, сразу.
     - У меня тоже проблем не было. Для меня самым тяжелым испытанием был караул. Особенно ночное патрулирование. Точнее говоря, предутренние часы, с четырех до шести. Это были два самых мучительных часа в моей жизни. Как я хотел спать! Это было невыносимо. Глаза закрывались сами собой, хоть руками разжимай. Вспомнился гоголевский Вий: «Поднимите мне веки!».
     - Это для вас, салаг, был эпизод. А я в этих караулах научился спать с открытыми глазами.
     - У меня такое случалось потом, на работе, особенно на послеобеденных совещаниях. И что характерно, никакие волевые усилия не помогают. Как ни сопротивляйся, хоть щипай себя, хоть язык прикусывай. Сон приходит сам собой, замещает окружающую обстановку...
     - Хуже всего, если за рулем.
     - А у меня так и было. Наломался за выходные на даче, устал, а отдыхать некогда, чтобы успеть до пробки. Пообедали и выехали.
     - Это главная ошибка.
     - Я это понял потом. Сначала ничего, а потом как-то незаметно начало тянуть в сон. Стал бодриться, встряхивать головой, а оно все накатывает и накатывает. Останавливаться, терять время неохота, вроде бы едешь и едешь. И вдруг, без какого-либо перехода сон заместил в мозгу реальность. Сидел за рулем с открытыми глазами, но вместо дороги видел уже что-то другое, предстоящее совещание на работе. Очнулся от резкого вскрика жены, когда машина съехала на обочину…
     - Скажи спасибо, что не на встречную. И что ехал не один.
     - Пришлось остановиться, покемарить минут двадцать. После этого за руль с полным брюхом не садился. Понял, что организм сильнее нашего сознания. Но тогда, в наряде, еле выдержал…
     - Да, насчет жратвы. Помнишь, как кормили на сборах?
     - Ты что! Особенно запомнилось первое посещение столовой. Обед состоял из бледных капустных щей, ржавой рыбешки с пшенной кашей и серого киселя с кусочком белого хлеба. По-моему, его тогда никто не съел. Сочли неудачной шуткой повара.
     - Ну, это поначалу...
     - Да, кочевряжились недолго. Уже на третий день пришло понимание истинного вкуса простой и здоровой армейской пищи. Все съедали подчистую. Даже знаменитую перловую кашу-шрапнель. В качестве еды сомнений не было – речь шла только о количестве.
     - А в воскресенье добавляли какую-нибудь булочку, пару карамелек или яблоко. Это вообще шло как праздничный обед.
     - А там же еще был гарнизонный буфет…
     - А что в нем было? Бледное печенье, каменные пряники да теплый лимонад. Тошнотный ассортимент. Я там ничего не покупал. Решил для себя, что надо пройти это испытание без послаблений.
     - А разве там можно было расслабиться? Об увольнениях и речи не было. Да и свободного времени, практически, тоже…
     - А так и задумано. Чтобы дурь в голову не лезла. Личного времени должно хватать только на подшивку подворотничков и чистку сапог. Ну, еще перед отбоем написать письмо да почитать газеты в «красном уголке». Там был и телевизор, но его не разрешали включать.
     - Нет, был один случай. Когда коллективно смотрели репортаж о полете «Союз-Аполлон». Помнишь? О стыковке советского и американского космических кораблей.
     - Да, был такой эпизод. Тогда еще отменили занятия, в связи с важным политическим событием...
     - А помнишь сами эти занятия? Это сонное царство?
     - Да уж. Особенно после обеда. После нагрузок, да еще солнце в окна. С дремотой бороться было невозможно. А преподаватель бубнит что-то о порядке развертывания подразделений гражданской обороны – ну полный транс! Мучительные были занятия...
     - А наш иногда подавал команду: «Встать, кто спит!». И вначале кто-то вскочил, под всеобщий смех.
     - А когда объяснял принцип действия атомной бомбы и устройство атома, кто-то спросил: а что находится между атомным ядром и электронной оболочкой? И он, не задумываясь, ответил: «Что за глупый вопрос? Конечно, воздух!».
     - А у нас на задних столах мух ловили, развлекались. Наловчились связывать их по несколько штук ниткой и запускать. Они там были большие, жирные. Когда летели звеньями через класс, очень оживляли обстановку…
     - Не представляю. Это же надо обладать мастерством Левши.
     - Вот такие были виртуозы. Изощрялись, от скуки.
     - А мне запомнился случай во время полевых учений. Мы же по военной специальности должны были решать расчетные задачи, на специализированных ЭВМ...
     - Но мы их увидели только там.
     - Ну да, зеленые ящики с ручками, в будках вездеходов. А электропитание обеспечивали дизель-генераторы. Они должны были находиться на расстоянии двадцати метров от автомобилей с вычислительной техникой. Нужно было прибыть на заданную позицию, выгрузить дизель-генератор, оттащить на положенное расстояние, завести, включить аппаратуру и выполнить боевую задачу.
     - Как же! Помню, перли их, стокилограммовые чушки…
     - А у нас кто-то внес рационализаторское предложение: «Товарищ майор, а зачем тащить этот дизель-генератор? Давайте выгрузим его и отъедем на двадцать метров».
     - И правда!
     - Оказывается, нельзя: «Вы плохо читали наставление, товарищ курсант! В нем ясно сказано: автомобиль должен прибыть на точку выполнения боевой задачи. А не на точку размещения дизель-генератора. Так что взяли и понесли! В темпе вальса. Иначе будете таскать его, пока не уложитесь в норматив».
     - Да, памятные моменты...
     - Школа жизни, однако.