Керамист

Знаешь ли ты, что в этой прекрасной ночи
Кто-то носит домой жаропрочные кирпичи?
(И.Б.)

- Как же хочется яблочного пирога, - размышлял Игорь, дойдя по разбитой дороге до каменного серого дома на Виноградной.
Было рано и зябко. Скоро воздух нагреется, и станет тепло, но до той поры он топтался на месте, пытаясь согреться и думая о пироге - свежем, источающем аромат, с коричневыми оплавленными крупинками сахара по краям и распаренными кусочками яблок, которые, показываясь из-под слоя теста, выпускают тонкие струйки пара. Такой пирог умела готовить его бабушка, и такой же, правда немного хуже, готовила иногда его жена. Возможно, пирог получался немного другой, или в детстве он ощущал всё острее и ярче, и оттого с детскими бабушкиными пирогами ничто теперь не могло сравниться.
Игорь остановился неподалеку от вывески с расписанием, осознав, что пришел рано, и теперь нужно ждать ещё полчаса, пока кто-то придёт и откроет эту старую, покрытую пятнами ржавчины железную дверь.
Он пришёл не позавтракав, хотя еда в доме была. Но вот сладкого яблочного пирога, который теперь маячил у него в голове, не было, и о нём он мог только мечтать, потому как, если яблок можно было без труда набрать прямо на улицах - их полно валялась в канавах у заборов соседских садов, - то сахар и яйца закончились, а денег сейчас было в обрез.
Все свои скудные средства Игорь потратил на порошки, очень разные по своему составу, какие-то вызывающие острые отравления, если их случайно или по злому умыслу принять внутрь, какие-то сжигающие кожу, если их брать руками, иные наносящие существенный вред при вдыхании. Все их он бережно перенес на чердак и поставил в угол, накрыв брезентовой тканью и навалив сверху кирпичей, чтобы дети, эти неслухи, вечно сующие всюду свой нос, не дай бог, не просыпали их на пол или не вздумали попробовать что-нибудь на вкус. Приходилось выбирать, на что тратить деньги, и Игорь сделал этот выбор решительно, конечно, не в пользу какого-нибудь сахара или яиц.
В сущности, дело было за малым. Кое-чего не хватало, но это был сущий пустяк, и когда ему удастся это достать, план его будет осуществлён, - вот что горело в его душе, точно уголёк, подброшенный в чью-то постель и прожигающий дыру в простыне, так что несмотря на жгущее чувство, руки и голова Игоря оставались холодными, и он продолжал зябнуть.
Кроме прочего, прибавилась еще одна небольшая проблема. Игорь, по своей торопливости, не посетил перед выходом туалет, и теперь его мочевой пузырь, словно сговорившись с урчащим желудком, также давал о себе знать.
Он присмотрел место в кустах за оградой, среди акаций и каких-то колючек, где рос бамбук, тянувшийся тонкими стеблями далеко вверх. Людей не было. Игорь перелез через ограду и, наконец, с облегчением выдохнул, застегивая штаны. Он уже собирался выйти назад, но вовремя остановился, иначе лежавшая на земле сухая ветка, хрустнув под его ногами, обязательно бы его выдала, и подходившая к дому женщина заметила прячущегося в кустах человека.
Но Игорь увидел её первым и затих, словно пантера, выслеживающая свою жертву. Именно так он смотрел на красавицу Марину, с кудряшками каштановых длинных волос, выразительными глазами цвета крепкого чая, стройную и с широкими бёдрами, обтянутыми тонкой юбкой.
Даже не ощутив этого холодного взгляда, совершенно слившегося с тусклым блеском листвы акации, Марина привычно открыла дверь, прижав её боком, чтобы не заклинивало замок, и вошла внутрь. Офис фирмы "Меандр" начал прием граждан.
Только теперь, дождавшись, когда входная дверь скроет за собой женщину, Игорь решился пошевелиться и выйти из своего укрытия. Не преминул он и осмотреться вокруг, и конечно, оставался бы на месте столько времени, сколько потребуется, если в поле его зрения показался какой-нибудь еще человек. Ведь он мог подумать, что Игорь прятался в кустах и следил за женщиной, а он этого не хотел. Он вышел на тротуар, отряхнул и поправил старые, потёртые брюки, выждал еще немного и нерешительно подошел к двери.
За небольшим коридором лестница вела на второй этаж, там вдоль стен были расставлены образцы продукции - черепица, фасадная и напольная плитка, песок и шамотная крошка в мешках, и большое разнообразие кирпича.
В глубине комнаты стоял письменный стол, за ним задумчиво сидела Марина и играла сброшенной туфлей. Такой скорый приход посетителя был неожиданным, она вежливо поздоровалась, подтащила к себе обувь, и могла теперь внимательно выслушать пришедшего к ней человека.
- Мне нужен кирпич, - как можно более мягко произнес Игорь. - Я хотел бы узнать цену.
- У нас очень много кирпичей, - сказала Марина, заерзав на стуле, - Какой вам нужен?
- А какие у вас есть? - спросил он ровным голосом, плохо скрывавшим внутреннее нетерпение.
Марина, заметившая это несоответствие, отчего-то рассмеялась и взяла бумажку с распечатанными названиями марок продукции и их ценами.
- Из керамических есть, например, кирпич рядовой полнотелый, есть кирпич лицевой, с технологическими отверстиями...
- А какой самый дешёвый?
- Пожалуй, что… рядовой, второй сорт. Вам второй подойдет?
Волею странного стечения обстоятельств, ни Марина, ни её клиент не имели никакого понятия о сортах кирпича, а потому внятного ответа клиента и пояснений от продавца не последовало.
- А нет ли у вас шамотного кирпича? - спросил Игорь как бы между прочим.
- Шамотного… - повторила Марина, забавно наморщив лоб и пытаясь припомнить.
Конечно, прежде она слышала это слово, но теперь, отчего-то, смысл его ускользал от её сознания. Она водила глазами из стороны в сторону, словно по строкам записной книжки, пока истина ей не открылась.
- Ну конечно, шамотный огнеупор.
До неё начало доходить, что этот ранний клиент как-то странно на неё смотрит. Вопросы задает глупые, и вообще, кажется чудаковатым. Так ведут себя парни, когда им понравится какая-нибудь девушка. Они тупеют, начинают что-то мычать, становятся смешными, точно щенята.
Улыбаясь, Марина посмотрела в глаза клиенту.
Так и есть, признаки налицо. По Игорю было заметно, что он смущен.
- Шамотный кирпич марки ШБ-5, 30 рублей, - прочитала она по бумажке. Сколько вам нужно?
- Сотня штук, для начала.
Марина поджала губы.
- Я очень сожалею…
Ей действительно было жаль отказывать человеку так сразу, с порога, но у компании были строгие правила. Начальство не интересовали частные лица с грошовыми заказами, весь доход от которых уходил на зарплату грузчикам.
- К сожалению, минимальная партия у нас от тысячи штук.
- Очень жаль, - пробормотал Игорь упавшим голосом, - Цена бы меня устроила. Может быть, продадите дороже? Я готов заплатить по 40 за штуку.
- Вряд ли, - честно призналась Марина. - Правила есть правила. Я могу поговорить с начальством. Андрей Алексеевич придёт после обеда.
- Да, пожалуйста, - согласился Игорь.
Ранее он уже обошел пару мест, и похоже, «Меандр» оставался его последней надеждой. И снова тупик! Это надо же, из-за какого-то кирпича накрывается всё его дело! Просто неслыханно!
- Поговорите, а я зайду позже. Когда я могу к вам зайти?
Эту фразу он услышал в своей голове. Кое-кто подсказывал ему, как в данном случае следует поступить, и даже, какие слова нужно произнести.
- После восемнадцати, - сказала Марина, что-то обдумав. - Не могу ничего обещать, но по крайней мере, я угощу вас чаем. Можете принести конфеты. Я люблю с ликером.
Она замялась и покраснела.
- Отлично! - обрадовался Игорь. - Тогда до встречи.
Он торопливо вышел за дверь, где улыбка спала с его лица.
- Конфеты с ликером! А сколько они стоят? - бормотал он по дороге домой.
- Вот же…- он собрался наградить девушку одним из нелестных эпитетов, но не стал, всё же она была милой, и если бы не ситуации, то возможно...
Но мечтания были сейчас ни к чему, Игорь спешил домой. Ему нужно было ещё раз всё обдумать, а возможно, и поговорить кое с кем.
Стоял солнечный день. Осень только начиналось в этом городе на берегу Черного моря, и по набережной бродили те счастливые состоятельные бездельники, в чьем распоряжении было свободное время, и кроме того, они были избавлены от необходимости думать о деньгах, а вместо этого просто гуляли и наслаждались видами.
Именно в это время на рынке продают созревший местный инжир, по-настоящему спелые арбузы и дыни, и остатки заготовленной для отдыхающих чурчхелы.
 Художники уже почти исчезли со своих мест на скамейках, и теперь кое-где лишь оставались яркие пятна намалеванный ими мазни. Очень редко Игорю нравилось что-то из их работ, но всё же, это случалось, и когда он бывал в лучшем расположении духа, то мог пройтись по аллее и поглазеть на пейзажи, броские натюрморты из фруктов или цветов, и на женские торсы, пышные или стройные, на любой вкус.
Возле парка был столик какого-то гончара. На нём возвышались кувшины с тонкими горлами, чашки, чайники и тарелки, и множество всякой мелочи, бесполезных декоративных штуковин, которые, так и притягивали взгляды и, вероятно, приносили немалый доход.
Один из кувшинов привлёк внимание Игоря. Он подошел ближе и взял его в руки. Повертел, оценив качество и сложности работы.
- Сколько? - спросил он у старика-продавца.
- Тысяча, - сухо ответил тот.
Игорь поставил кувшин на место, повернулся, чтобы идти дальше, но его окликнули.
- Стой, - рассказал дед. - Нравится? Есть ещё такой же, только разбитый. Я его склеил. Отдам за сотню.
- Покажи, - сказал Игорь.
Старик вытащил из-под стола кувшин. Склейка была ровной, почти не видной. Это был хороший кувшин с изящными линиями и вырезанным по сырой глине рисунком. Он был тёмного цвета и лоснился приятным полуматовым глянцем, вероятно был прочен и лишь по случайности оказался разбит, а продавец, лишившись хороших денег, не пожалел времени, чтобы его восстановить.
Деньги, лежавшие у него в кармане, Игорь берёг для своего дела, ради которого слишком многое было отдано. И всё же...
- Ладно, давай, - сказал он торопливо и вынул сотенную бумажку, а затем, взяв протянутый ему кувшин в руки, поспешил домой, благо идти оставалось не так далеко.

Вот и дом. Старая крыша, которая в дождь начинала течь - на её ремонт нужно было где-то искать средства. Деревянная, кое-как подвешенная калитка.
Раньше, в старые времена за калиткой приветствовал его грозным лаем Полкан, пёс, доставшийся ему в наследство. Это было давно, и не он это был вовсе, а совсем другой человек. Но теперь Игорю не было до того дела, и за калиткой встречала его тишина.
Сбросив обувь, он прошел по дощатому полу в комнату и поставил кувшин на стол.
Голод, прежде его донимавший, сам с собой стих, и теперь Игорь о нем забыл, хотя всю дорогу думал о том, что придя домой, первым делом поест.
Он уселся за стол и смотрел на кувшин. Осторожно притрагивался к его стенкам, ощущая совершенную форму.
Голос, далекий и пока неявный начинал доноситься до его слуха.
- Слушай! Слушай меня, - говорил голос. - Начатое будет закончено! Ты должен. Обещай мне!
- Я сделаю то, что обещал! - бормотал Игорь, раскачиваясь на стуле в гипотетическом трансе.
Кувшин темным силуэтом высился перед ним величиною с окно, растворяясь в голубой дымке света.
Таинственный собеседник, точно экзаменатор изучал его мысли, проникал в глубины сознания.
- Ты должен очистить разум, - говорил он. - Отбрось волнения сердца. Что тревожит тебя ещё?
- Я спокоен, - отвечал Игорь.
- Не обманывай самого себя. Это чувство гложет тебя изнутри, признайся!
Да, действительно, он был не в духе. Это его жена - она не выходила у него из головы. Игорь был на неё зол.
- Почему ты злишься? - спрашивал голос.
- Она всё время ворчала на меня, всегда была недовольна! Ей было постоянно мало, мало как бы я ни старался! Чтоб её... - Он хотел выругаться, но голос прервал его.
 - Разве не ей ты должен быть благодарен за нашу встречу? Не её ли поиск привел тебя к моему очагу? Разве ты недоволен?
Оказавшись перед таким вопросом, Игорю ничего не оставалось, кроме как отступить. Он склонил голову и промолчал.
- Разожги огонь в своём сердце! - говорил голос. - Пусть вся тщета ничтожных обид и сомнений будет сожжена без остатка. Очистись для высшего дела!
- Я покоряюсь, - бормотал Игорь, и необыкновенная легкость уже наполовину вошла в его сердце и разум, как вдруг приоткрылась дверь, и в комнату заглянули.
Виталик и Славка с тревогой смотрели в четыре глаза на появившегося в доме отца.
- Ты что-нибудь купил? - робко спросил Славка.
- Нет! - рявкнул Игорь, и дверь закрылась.
Он хлопнул рукой по столу, но голос уже пропал.
- Нужно было закрыть дверь на щеколду, - напомнил себе Игорь, но было поздно. Теперь ничего не оставалось, кроме как найти что-нибудь поесть.
- Конфеты с ликером, - прозвучал в его голове голос девушки.
Игорь плюнул и вошел на кухню.

Быстро, точно одно мгновение пролетели полдня. Игорь что-то делал всё это время, но что именно, не мог вспомнить. Приближались назначенные шесть часов, но он понятия не имел, на какой результат встречи ему стоит надеяться.
- По крайней мере, она напоит меня чаем. Ха-ха! - горько усмехнулся он себе в зеркале и ушёл, никому не объясняя, куда и с какой целью.
По пути зашёл в бакалейный лавку, где не был уже, наверное, лет пять - и надо же, наткнулся на ту самую продавщицу, которая знала его жену.
- Ой, как я вас давно не видела! - заметила она, глядя на посетителя сверху.
Женщина была крупной, не из тех, кого можно просто взять и подвинуть. Ее мощный голос резонировал в стоявших вдоль стен бутылках.
- Как там Зиночка? - поинтересовалась она.
- Всё отлично, - соврал Игорь, не желая продолжать беседу.
- У неё наверное день рождения? Это для неё конфеты?
Игорь совершенно не собирался объяснять, для чего эти конфеты, кто будет их есть, и почему дни рождения с некоторой поры отменяются. Но и врать необходимости не было, и он просто сказал «нет», заплатил деньги, выделив их из уже частично растраченного на кувшин бюджета, и вышел из магазина, оставив продавщицу в полнейшем недоумении.
Зинаида говорила ему когда-то давно, что нельзя быть таким холодным к людям, и вот теперь ему вспомнилась, как она это произносила, нравоучительно и с назиданием, как умеют опытные педагоги, кем она, собственно и была. Раньше Игоря могли обижать эти попреки, иногда он даже внутренне соглашался с ними, и оттого чувствовал свою ущербность, будто при рождении его забыли укомплектовать чем-то важным, наподобие руки или ноги. Он даже рассмеялся над наивностью своего тогдашнего я, ведь теперь он хорошо знал: всё необходимое для его высшей цели у него есть, знал это точно. Ну или почти всё.
Он бежал, почти летел по улице, с коробкой конфет под мышкой, и не замечал на пути ничего, ни взглядов смотревших на него людей, ни валявшихся вдоль тротуаров кошек, тревожно принимавших головы, заслышав его шаги, ни разлетавшихся в разные стороны голубей. Серый дом маячил где-то вдали, сначала в воображении, а затем наяву показался за поворотом.
Игорь, взглянув на часы и убедившись, что пришел вовремя, потянул ручку двери. Подойдя к кабинету, где находилась Марина, он постучал в дверь и вошел.
Она сидела на том же месте и красила губы, смотрясь в зеркало.
- А, это вы? - удивилась Марина.
В действительности, она ждала его. Подошло время, и она знала, что мужчина, стремящийся к встрече с девушкой, не станет задерживаться. Она поставила чайник, и тот как раз закипал, выпуская облачка пара и тихо журча.
- Чай готов. Проходите сюда.
Она пригласила его на диван возле журнального столика, где стояли две чашки на блюдцах. Игорь поставил на стол конфеты, дорогие и потому должные ей понравиться. Пока Марина открывала коробку, он взял чашку и сделал глоток, осторожно, но всё же обжёг кипятком язык.
Марина посмотрела на него с сожалением.
- Я вынуждена вас огорчить. Мне нельзя продать вам эти сто кирпичей. Таковы правила.
- Я понимаю, - согласился Игорь. - Очень жаль.
Настроение его разом упало.
- Раз уж мы с вами встретились, давайте знакомиться. Расскажите о себе, кто вы, чем занимаетесь. Вы, наверное, местный? - спросила девушка.
- Пожалуй, да, - сказал Игорь. - Я вырос в другом городе, но теперь живу здесь, в доме моего деда. Он мне достался в наследство. Я художник.
- Я так и знала! - обрадовалась Марина. - Я знала, что у вас какая-нибудь особенная, творческая профессия!
Но в действительности Игорь соврал. Он давно не работал художником, из-за того ли, что заказов не было, или, наоборот, не было их именно потому, что он забросил профессию, занимаясь сперва подработками здесь и там, где придется, а потом... Но об этом он не собирался распространяться и потому ограничился прежней своей легендой. В последнее время ему не часто приходилось рассказывать о себе, и потому речь Игоря оказалось немногословной.
У Марины его скромность вызывала улыбку.
- А пойдемте гулять! - предложила она, выглянув за окно. - Здесь такие приятные вечера. Вы могли бы меня проводить. Я снимаю комнату не так далеко.
Они вышли. В воздухе разливались ароматы трав и деревьев. Слышались трели сверчков, шорохи, издали доносился лай перекликающихся собак. В тёмном небе мелькали еще более темные силуэты летучих мышей.
Далеко за деревьями, через несколько улиц было море, огромное и действительно черное. Не дождавшись от Игоря ничего интересного, Марина рассказывала о себе всё подряд, и дорога, которая ранее успела ей надоесть, оказалась такой короткой, что она едва не призналась, что готова вернуться обратно и пройти ещё раз.
Игорь был хмур. Отчего?
- От того, - посчитала Марина, - что робость не позволяла ему ничего предпринять. Отпустить шутку, хотя бы и плоскую, посмеяться от души над какой-нибудь глупостью, ущипнуть ее за мягкое место - но конечно, такие забавы даром бы ему не прошли.
Он всё так же хранил романтическое молчание, страдая от неудобной обуви, начавшей натирать ноги.
Вот и дом.
- До свидания, мой таинственный друг! Раз уж мы так прекрасно провели вечер, на прощание можем обняться.
Игорь послушно протянул руки, и когда она прижалась к нему своим молодым и упругим телом, испытал чувство, которое испугало его.
- Только не сейчас, я не должен давать этому ходу, - говорил его внутренний голос.
Но его руки сами сжимали талию девушки, нежно гладили её красивую спину и ягодицы, точно это был огромный и прекрасный кувшин, совершенный и ладный, ничего лучшего, пожалуй, нельзя было и представить.
 Но вот, Марина отстранилась.
- Пока хватит, - сказала она. - Доброй ночи.
- Доброй ночи, - ответил Игорь.
Девушка ушла за калитку, а он сначала медленно, точно пьяный, а затем всё быстрее пошёл, наконец побежал по дороге, и бегом, совершенно вымотавшийся, добрался до дома.
Снова холодный ум действовал и говорил, что его план никогда не осуществится, если он свяжется с этой девушкой. Ни единого раза, никогда более ему не следует с ней встречаться.
Не раздеваясь, он повалился в постель, когда из темноты до него донесся тихий плач, а возможно, и смех. Что именно это было, Игорь не мог разобрать, и лишь узнал голос, принадлежавший ей, Зинаиде. Словно она, как бывало раньше, смотрела по телевизору фильм, и смеялась, или плакала вместе с героями сериала. Это было последним, о чём он думал перед тем, как провалиться в сон, беспробудный и темный, как море в ночи.
Марина долго переворачивалось в своей кровати с одного бока на другой, и как только веки её смыкались, ей начинало мерещиться, что её вновь обнимает этот странный мужчина, прижимает ее к себе горячими, точно раскаленный металл, руками, гладит её по спине. Что он делает с ней? Он обмазывает её глиной со всех сторон, её голени, бёдра, торс, даже уши. И она уже вовсе не человек, а огромная амфора. Он стоит напротив, и любуется ей, довольный, и потирает руки.
- А теперь в печь! - говорит он радостно и сверкает глазами.
Но ей не хочется в печь, ей не хочется там сгореть. И ей нужно об этом сказать, но теперь у неё нет рта. Она хочет уйти от него, но у неё нет ног.
В ужасе открывает она глаза и не понимает, что с ней творится. Какая-то лихорадка одолела Марину, её то бросает в жар, то хочется кутаться в одеяло. Лишь под утро, сумев совладать с собой, она задремала.

Из селений в горах раздавалось пение петухов.
Игорь с детства любил пробуждаться под их голоса. Выросший в городе, он бывал у своего деда летом, гостил у него на протяжении всех каникул, и это время было для него самым счастливым.
Петухи и теперь пели, но их голоса означали уже не то, что пришло новое беззаботное утро, время пойти в сад и сорвать с дерева спелую грушу, или отыскать в зарослях помидоры и, выстояв против докучливых комаров, победно внести на кухню добытые овощи, после чего гонять целый день котов, играть с друзьями или бить баклуши. 
Сейчас эти звуки означали в лучшем случае день труда, иногда успешного, а иногда нет, ну а в худшем... Пожалуй, теперь и был такой случай, так что Игорь вовсе не знал, как ему поступить.
Но одно он, кажется, понял. Эта мысль пришла к нему, словно сама собой. Игорь вдруг осознал, что Марина ему солгала. Пусть в одном лишь, неважном, как ей казалось, для их романтической встречи, но единственно значимом для его дела. Она не спрашивала своего начальника о кирпичах: не то знала, что ей откажут, или просто не хотела себя утруждать.
Игорь должен был сам встретиться с руководством фирмы.
Дорога в «Меандр» успела ему надоесть, точно путь к нелюбимой работе. День выдался теплым. Общипав торчавшие из-за заборов виноградные грозди, он добрался до места. За железной дверью серого здания, в комнате, за столом сидела Марина, но сегодня Игорь не желал её встретить и даже более, не хотел о ней думать. Не хотел, потому, что боялся, и не зря, тех порядком забытых эмоций, что она была в состоянии в нём оживить. Озираясь, он прошел мимо окон с другой стороны.
Здесь был склад. За железной решеткой, накрытые тёмными листами гудрона стояли поддоны с кирпичом. Они были разные, красного и серого цвета, с перфорацией и без нее, газобетонные блоки и много чего еще. Огнеупорных не было видно.
- Для чего я сюда пришел? - спрашивал он себя.
Словно в ответ, раскрылось одно из окон, и показалось лицо Марины.
- Заходи! - сказала она.
Игорь послушно прошёл внутрь.
- Я всё думала, когда я тебя увижу! Подожди немного, мне нужно отпустить товар, приехал водитель.
Со стороны улицы послышались голоса. Через открытое Мариной окно, Игорь видел, как она отпирает замок. За воротами мягко завёлся погрузчик.
В задумчивости, Игорь стал поворачиваться, как вдруг его мозг подал знак. Он увидел внизу груду желтого шамотного кирпича! Ошибки быть не могло. Что если забрать его прямо сейчас? Она позволит ему?
Он не сразу заметил, что Марина, успевшая выпроводить рабочих, вернулась и стояла теперь перед ним. Она забыла про свой дурной сон, и хотя выглядела немного бледной, вся лучилось радостью, и от её красоты Игорю хотелось зажмуриться.
Но конечно же, сделать этого он не решился, и Марина, подойдя к нему ближе, взяла его руки и положила себе на бедра.
- Я что, сама всё должна делать? - спросила она задорно.
Игорь обнял её, и она прижалась к нему крепче.
- Я так скучала, всю ночь не могла уснуть, - призналась она наконец. - Наверное, и сегодня не буду спать. Я остаюсь тут за сторожа.
 Её глаза с оранжевыми искорками солнечного света внутри смотрели в упор, жгли Игорю мозг, лицо его стало красным.
- Я буду спать вот на этом диване, - не унималась Марина, показав кивком на диван, - под толстым большим одеялом, очень тёплым, потому что я сплю голая…
Она выдержала паузу. - Ты понимаешь?
- Ты будешь меня ждать? - неуверенно проговорил Игорь, точно повторяя выученный урок.
- Ты меня понял, - подтвердила Марина и выскользнула из его объятий.
- Ну а пока до свидания. У меня много работы.
Чтобы слова эти были более убедительны, она села за стол и даже нацепила совершенно не нужные ей очки, взглянув на Игоря поверх линз.
Он махнул ей рукой и вышел.
Марина посмотрела на часы и вздохнула. Она понятия не имела, чем заняться.
Игорь двигался по дороге, будто во сне, не способный ни о чём думать. Его привычное я, или ставшее таковым за последние несколько лет растворилось в какой-то дымке, и он точно плыл, пробираясь сквозь плотную атмосферу незнакомой планеты. Временами ему казалось, что огонь, горевший в его голове стих, и теперь всё может пойти иначе. Он чувствовал, что если отпустит вожжи и позволит жизни идти самой, то она выведет его на новый путь, более прекрасный, чем тот, по которому он шел прежде.
 Но его счастливому забытью не суждено было продлиться долго.
Кое-кто с улицы бесцеремонно его отвлек, точно отвесив неожиданно оплеуху.
Это был мальчишка лет десяти, оборванец, пока еще недостаточно рослый, чтобы не казаться ребёнком, но уже вполне смышлёный для того, чтобы соображать, над кем из встречных можно немного «пошутить». И мужчина, шедший по улице с таким комичным лицом, как раз для этого подходил.
Незаметно он пристроился за ним сзади, и сначала просто шёл, а затем стал выкрикивать вещи, которые, по его разумению, должны были показаться незнакомцу обидными.
- У тебя дырявые штаны. У тебя дырявые штаны! - говорил он, сделав по возможности самое злое и насмешливое лицо.
Игорь остановился и посмотрел на свои штаны, оглядел их внутри и снаружи, но дыры не было, хотя штаны, действительно, были старыми. Он посмотрел на мальчишку, но ничего не сказал и пошёл дальше.
- Повёлся, повёлся! - радовался малец. - Дурачишка - дурачок! Дурачишка - дурачок.
Игорю не хотелось обращать на него внимание, как на занудную мелкую шавку, которая только делает вид, что хочет ухватить за ногу, и подбегает совсем близко, чтобы испугать.
Однако, мальчишка был зверенышем покрупнее, и напоминал скорее макаку. Он корчил рожи и продолжал бежать следом, не думая отставать.
- Эй, дурак, дай пятак! - кричал он, и проходившие навстречу люди с удивлением смотрели на Игоря, позволявшего к себе такое неуважительное обращение.
- Что, не дашь пятак? - не унимался малец. - Денег полный карман а не даёшь! Ну и жадина! Жадная свинья! Жадная свинья, - радовался он, чувствуя, что уже хорошо разозлил этого взрослого.
Между тем, Игорь продолжал идти, приближаясь к дому, где жила злая собака, обычно гулявшая без поводка. У мальчишки случился однажды разговор с этой псиной, и не самый приятный, так что теперь место было для него непроходным.
Он хотел что-нибудь ещё напоследок сделать, да такое, и чтобы об этой пакости можно было вспоминать всю дорогу назад, потому подбежал ближе, и, харкнул мужчине на брюки.
Игорь, заметив это, остановился, посмотрел на запачканные штаны, а затем на мальчишку. Лицо его стало хмурым, теперь он явно разозлился. Малец, осознав, что его действия возымели силу, отбежал в сторону и ещё раз состроил рожу.
Игорь развернулся и пошел дальше, решив, что займется штанами дома и присматривая на дороге палку. Но она не потребовалось, мальчишка исчез.
- Что за чёрт! - разозлился Игорь, - и откуда они берутся!
Впереди на него косилась собака. Осознав, что палка в его руке может быть неправильно понята, он отбросил её и прошел мимо.

В это время Марина решила, что пришло время ужинать.
Она достала из холодильника контейнер с гречневой кашей, разогрела ее в микроволновке вместе с кусочком масла, которое, растаяв, превратилось в желтоватую жидкость. Взяла баночку шпрот, открыла, и по комнате распространился аромат, который Марина обожала с детства.
- Нужно оставить ему половину, - думала она, дойдя до середины банки.
Вилка уже несла в рот ещё одну рыбку. Затем еще.
- Нет, не оставлю, я, вообще-то, звала его не на ужин. У него ведь хватит ума поесть? Он, наверное, тоже готовит сейчас еду. Или кто-то ему готовит…
До Марины дошло, что она не спросила про его семью.
Он так жадно смотрел на неё, так забавно смущался, как парень, у которого давно никого не было. Размышления эти успокаивали Марину.

Игорь был уже собран. Он надел хорошие брюки, те что прятал в шкафу для особого случая. Побрился и даже почистил зубы, что обычно делал лишь перед сном.
Сидя на кровати, он видел, как из-за двери выходит его жена, Зинаида, в слезах.
- Не ходи! - говорит ему Зинаида и хватает его за руки.
Но он должен идти, он ей обещал.
Она ждёт его на диване, такая прекрасная и желанная, он уже словно видел ее наяву.
- Не ходи! Останься со мной! - умоляет жена.
Он отрывает от себя её руки и уходит, оставляя всё позади. По крайней мере на эту ночь. Он не может об этом сейчас думать, ему нужно просто уйти.
Да и голос говорит ему то же. Голос и его желания заодно, это значит, что сейчас он прав. Он уходит, и призрачный образ жены и притихших за стенкой детей улетучивается из его головы, точно сон. Или это и был сон, странный, дурной сон, от которого он еще не проснулся?
Игорь шёл по знакомой дороге быстро, почти летел, ощущая в себе столько решимости, что никакая преграда не смогла бы его задержать: ни собаки, ни дурные мальчишки, ни полицейский кордон. Он двигался к цели, точно механизм, или робот, которому отдали приказ. Ему стало казаться, что он видит теперь в темноте, и его глаза могут по желанию сужать или расширять зрачки. Но, конечно же, нет, это просто включились вдоль дороги редкие фонари, освещавшие путь желтоватым светом, зажглись окошки домов, где местные жители ужинали под телевизор, и их быт казался таким уютным. Он бежал мимо этих домов к тому единственному, где его ждали, или ему так казалось.
Серый дом в темноте был чёрным. Наверху тусклым светом горело окно. Может быть, сейчас он зайдёт, а Марина уже ждет его прямо за дверью. Она сбросит с себя одежду и он снова обнимет её, ощутит её молодое тело, её форму, совершенную, точно...
Он не мог припомнить, на что было похоже её тело… Что-то столь прекрасное и возвышенное…
- Ах да! Амфору! Она была прекрасна, точно греческая амфора! Жаль, что я не могу сделать такую же сам... Хотя, почему же? Могу, только нет печи. Печь разрушена, моя старая дедова печь. Мне нужны кирпичи. И когда я достану их - а я их достану - то тогда...
Игорь отворил осторожно дверь, убедившись, что Марина не стоит прямо за ней, а скорее, действительно, лежит уже под одеялом, голая... И спит.
- Она спит?
Эта мысль пришла в его мозг неожиданно, точно он стукнулся головой.
- Но как может она спать?
Тем не менее, это была правда. Не выспавшаяся накануне Марина, ожидая своего гостя, легла в постель слишком рано. Она полагала, что и он будет столь же нетерпелив.  И она ждала, а потом усталость взяла верх, и она уснула. Но конечно же, ненадолго, чтобы сразу открыть глаза, когда он нежно коснётся её щеки, и раскинуть свои объятия.
Игорь слышал через несколько комнат за тиканьем часов размеренное дыхание Марины. И еще он заметил на стене, подсвеченной ночником, тот самый ключ от ворот склада, который она брала утром.
Странная, смешная мысль промелькнула в его разуме.
Поначалу, Игорь хотел от нее отмахнуться - он пришёл сюда не за этим.
Но как знать, не сама ли судьба всё устроила именно так, что Марина сейчас спит, и он знает, где лежат эти кирпичи. Его кирпичи - Игорь был в этом уверен.
Он неслышно снял ключ с крючка и спустился вниз. Аккуратно открыл замок.
Вот и они. Игорь взял кирпич в руку, ощутил его шершавую плоскость.
- То, что надо, - подумал он. - Только как же я увезу целую сотню?
А нужна ли ему сотня? Нет, достаточно половины.
- Вот и решение! - Игорь поднял с земли лежавшую на боку тачку и покатил её.
Колёса крутились, почти не издавая звука. Смех вырвался у него изнутри.
Игорь подумал о том, какими глазами посмотрит на него Марина, если сейчас проснется, и его прошиб пот.
- Отбрось сомнения, - велел ему голос, и он начал осторожно класть кирпичи в тачку. Когда набралось два десятка, он их почти кидал, не заботясь о том, слышно ли его в доме.
- Если она проснётся, то это моя судьба, - думал он, и в своей решимости ощутил столь небывалую легкость, что уже и тяжёлые кирпичи не имели для него веса, и все прежние страхи развеялись, превратившись в один нескончаемый смех, раздававшийся в его сердце.
Когда тачка была наполнена до краев, он с трудом сдвинул её с места.
- Еще немного, и я вывезу её за ворота, - размышлял он. - Дальше будет уклон, и станет полегче.
- Я ворую кирпич, - стукнуло у него в голове.
- Нет, я беру своё, - возразил он себе и ощупал карманы куртки.
Деньги Игорь всегда брал с собой, мало ли, куда они могли деться, если оставить их дома!
- Вот и всё, Марина, мы с тобою в расчёте.
Он закрыл на замок ворота и повесил на место ключ, положив рядом деньги. И покатил кирпичи домой, беспокойно удерживая телегу в тех местах, где уклон становился сильнее, и она разгонялась.
Он дошел до дома почти без проблем, не считая одной нечаянной встречи.  Тот малец, что преследовал его прежде, как раз вышел из дома, чтобы сходить на двор. И вот, он услышал на улице звук, а затем увидел его, сегодняшнего чудаковатого парня.
- Это надо же, он ещё и везёт кирпичи! Ночью? Кто же может ночью тащить кирпичи? Разве только вор, - так ответил себе малец и вылез из-за ограды.
- Эй! - выкрикнул он. - Эй, воришка! Воришка в рваных штанишках!
Он состроил Игорю рожу и уже предвкушал, как сейчас будет снова издеваться над ним и кричать всё громче и громче. И конечно, на этот шум из домов начнут выходить люди, и тогда тому парню кранты. Это он поймал ночного воришку! И правильно плюнул он сегодня ему на штаны, хотя прежде за такой неприглядный поступок мальца уже начинала щипать совесть.
Он вышел из-за кустов и открыл было рот, как тот парень…
Или, может быть, в темноте он случайно принял его за другого? Ну конечно!
Тот направился к нему быстро, почти бегом и схватил, правда не за горло, а за шиворот, но с такой силой, что у мальца перехватило дыхание. И глаза, звериные, красные, с блестящими в них огоньками, стали бегать по его лицу, точно прочитывая его разум.
- Ещё раз попробуй называть меня так! - сказал он негромко, точно прорычав эти слова сквозь прикрытые губами клыки. - Ещё только раз!
И он поднес к его носу кулак, сжатый так крепко, что, пожалуй, легко мог бы проломить ему череп.
Сердце мальчика так забилось, что он едва не лишился чувств, а когда его отпустили, упал на колени и схватился за горло, не способный произнести ни слова. Единственным, чего ему в этот миг хотелось, было вернуться домой, и чтобы этот ужасный монстр исчез. Существо, что его схватило, не было человеком - вот что он сейчас понял, и позднее, тот не раз приходил в его снах, отчего мальчуган стал побаиваться темноты и незнакомых людей.
- Я, наверное, слишком его тряхнул, - думал Игорь, катя телегу.
Но то был не он, некто другой проступил сквозь его человеческий облик, разозлившись на то, что его обозвали вором.
- Потому что не он, а я оставил ей деньги, и я же верну завтра телегу. Но какая в том разница, если мы сделали это вместе? Ведь теперь всё будет в порядке!
Эта мысль теплом разливалась у него в голове, когда он зашёл за калитку и вывалил кирпичи рядом с домом. Она грела его изнутри, точно в зимний день в печке зажгли огонь, заиграли оранжевыми огоньками угли, подмигивая:
- Привет! Приветик! Иди к нам! Посмотри как у нас хорошо! Мы такие горячие, у нас не замёрзнешь!

Марина, вопреки своим ожиданиям, проспала до утра, и ничто не побеспокоило ее сон. Пробудившись, она не сразу разобралась, где находится, а когда вспомнила, то возникло ощущение, будто что-то прошло иначе, чем она ожидала.
- Неужели он не пришёл? - возмутилась она. - Но почему? Может быть, случилась какая-то неприятность?
И действительно, предчувствие неприятностей тут же проникло в её сознание, и лишь тогда обрело форму, когда Марина, сонно пройдя через коридор к двери, увидела оставленные Игорем деньги.
- Что это такое? - спросила она растерянно.
Всё было на месте, когда она обходила склад, и лишь на миг ей показалось, что где-то здесь стояла раньше телега. Но, может быть, не стояла, и её уже кто-то уже давно забрал, этого она сказать не могла.
- Это что, шутка? - спросила она себя, пересчитав деньги.
И тогда только вспомнилась ей причина их с Игорем встречи - ему были нужны кирпичи. Она не сразу нашла посреди уставленного товаром склада тот самый огнеупорный кирпич. Его, действительно, поубавилось.
- Он забрал кирпичи и ушёл? Он променял меня вот на это?
Произошедшее казалась настолько странным, что Марина решила не думать о нем, до поры, пока правильная мысль сама не придёт в ее голову.
Она позавтракала, открыла железную дверь, и вскоре сидела на своем месте, так что начальник или посетитель, если бы они пришли, не смогли бы увидеть ничего необычного. И лишь в глубине её разума оставался вопрос, слишком очевидный, чтобы на него отвечать, и ведущий ко множеству других дурацких вопросов.
Шли дни, и Марина, являюсь поутру на работу и возвращаясь назад в съемную комнату в доме у тёти Маши, жила прежней размеренной жизнью. У неё появилось достаточно новых знакомств, так что вечером, когда со стороны моря зажигались огни, и город становился похож на украшенную гирляндами ёлку, ей было куда пойти.
Но однажды, возвращаясь домой по одной из безлюдных дорог, Марина увидела далеко впереди, в тени кипарисов появившийся и тут же пропавший из виду силуэт. Это был Игорь, почти забытый, но все же, то и дело возникающий в памяти, точно несмываемое пятно на постиранной вновь одежде.
У Марины задрожали колени. Она на цыпочках побежала вперёд и поняла, что силуэт ей не померещился, это было Игорь. Он прошел немного вперед, а затем куда-то свернул, и Марина, наплевав на опасность, которая, как она понимала, поджидает любого, кто захочет связаться с таким несомненно дурным человеком, побежала за ним, в надежде схватить его за руку, может быть, надавать пощечин, или - как уж там выйдет - спокойно и вежливо обо всём расспросить, и облегчить, наконец, тяжесть, незаслуженно легшую на её сердце.
Она протиснулась между кустов с плотной и гладкой темно-зеленой листвой, служивших оградой, и подошла к дому, где он, вероятно, укрылся. Но прежде, чем постучать в дверь, заглянула в окно, сначала мельком, а затем пристальнее, и её изумленным глазам открылась следующая картина.
За стеклом, в глубине сумрачной комнаты ярко горела печь. Двое чумазых детей, Виталик и Славка, подносили поленья и бросали их внутрь. Возле дверцы стояла жена Игоря, Зинаида, с лицом перепачканным сажей, держащая в руках кочергу, который она ворочала в печи угли.
- Пошевеливайтесь! - кричал из угла мужчина.
Она с трудом признала в нем того робкого парня, с которым прежде отважилась на ночную прогулку.
- Здесь же нет жара! Разве это огонь? Живее, бездельники, дармоеды! Раздувайте меха, дайте ему кислород!
В его глазах плясали, будто искры безумия, красные отсветы печного огня. Сам он был черен, и, оставаясь в тени, руководил всей этой бесовщиной, к которой, поневоле, оказались причастны и его домочадцы.
Младший сын, Славик, повредив накануне ногу, прихрамывал и, подтаскивая к печке дрова, имел вид едва не комичный.  Возможно, при других обстоятельствах, Марина даже бы рассмеялась, но происходившее в доме выглядело настолько зловещим, что она лишь испуганно прикрыла рукой рот.
Из угла поначалу тихо, а затем громче Игорь зашелся безумным смехом.
- Смотрите! Смотрите! - объявил он каким-то чужим голосом, - Они обретают крепость! Огонь наполняет их тела и делает твёрже, прочнее! Они пробуждаются к жизни, мои дети!
Из глубины печи за дровами и пышущими огнем угольями показывались ряды светящихся, добела раскалённых горшков и чашек, одинаковых в своей нечеловеческой безупречности, с линиями поцарапанного на стенках рисунка, проступавшими кое-где, почти незаметно, светло-оранжевым цветом.
Будто бы под гипнозом, вслед за ним засмеялись в робкой радости дети, захихикала, словно закашляв, жена. Точно они все поддерживали и разделяли сказанные им слова.
- Тихо! - прикрикнул он вдруг. - Кто-то дышит у нас за окном! Кажется, в нашем дворе затаился непрошеный гость!
И его лицо, освещенное пунцовым светом, тянувшимся из щелей приоткрытой печи, начало медленно разворачиваться к окну, из-за которого заворожённо разглядывала их Марина.
Сдавленный крик вырвался из груди девушки, и она, развернувшись, кинулась в кусты, в поисках выхода. Колючие ветви цеплялись за неё юбку, оставляли затяжки на кофте, царапали голые руки. Рванувшись, она выскочила из их жестоких объятий и понеслась по дороге прочь, туда, где её не найдёт этот страшный, исполненный необъяснимым безумием человек.
Испуганная, нескоро она догадалась снять неудобную обувь, но, когда сбросила туфли, то побежала дальше свободная и босая, немного успокоившись тем, что никто ее не преследовал. Добравшись до дома тети Маши, она без объяснений заскочила в свою комнату, рухнула на кровать и, в рыданиях, незаметно уснула.
Тетя Маша, привыкшая к жизненным драмам молодых постоялиц, не стала ее расспрашивать, а дала прийти в себя и отоспаться, за что Марина была ей впоследствии благодарна.
Никогда более не вспоминала она этот вечер, вычеркнув его из истории своей жизни, точно нелепый кошмар, и сохранив в памяти лишь то светлое чувство, что зародилось в день встречи с Игорем, а затем так жестоко и резко оборвалось.
Иногда она вспоминала его черты, то, как нежно он её обнимал, с каким благоговением прикасался к её телу, и лицо её заливала краска.
А как же Игорь? С ним всё было иначе.
Это не был более человек, не сумевший убедить молодую девушку в офисе в важности стоявшей перед ним задачи. Теперь он был занят делом. Лишь иногда что-то робко всплывало в его сознании, неопределенное, совершенно забытое чувство. Что это было? Он не мог себе объяснить и мотал головой, чтобы вытряхнуть из неё эти сорные, ни на что не годные мысли.
- Эй, жена! - кричал он в таких случаях. - Принеси-ка мне чаю, да покрепче! Надо что-нибудь выпить, а то мерещится всякая чертовщина!
 
13. 10. 2020.