Г. Часть VIII. Глава 3

3


     Святослав приложил ключ к электронному замку и на секунду замер, весь напрягшись. В глубине души он всё ещё не верил в возможный успех всего предприятия. Слишком много ошибок было допущено при планировании, слишком много "если" должно было сойтись. И сейчас он бы отнюдь не удивился, не подойди добытый Шестаковым ключ. Это стало бы катастрофой, потому что никакого плана Б у него не имелось. Святослав вообще никогда не разрабатывал план Б - слишком сильна в нём была вера в удачу.
     Однако ошибки не произошло: раздался тонкий греющий душу писк, и дверь тут же подалась, послушно открывшись перед ними. Святослав шагнул вперёд, Григорий последовал за ним. Они оказались в начале длинного коридора, отсека, находившегося под особым вниманием. Освещённый мертвенным светом люминесцентных ламп, однотонно выкрашенный, он производил странное впечатление. Григорий на глаз оценил расстояние: метров двадцать пять, не меньше. И только одна дверь - в самом конце, та самая, их дверь.
     - Ну вот... - задумчиво прошептал Довесов. - Вот и оно.
     Святослав поднял руку и указал вверх.
     - Камеры, - коротко констатировал он. - Расположены как раз над дверью и просматривают весь коридор. Но примерно метра полтора непосредственно под ними не попадают в объектив. Поэтому у нас есть шанс пройти незамеченными, просто нужно действовать быстро.
     - Ты ничего не упоминал про камеры, - резонно заметил Григорий.
     - Не упоминал, потому что это бы ничего не изменило, - отпарировал Гордин. - Всё равно есть только один способ их миновать, и ничего лучше мы бы не придумали.
     - Миновать? То есть просто пробежать мимо них?
     - Ну да, а у тебя имеются более конструктивные предложения?
     Григорий лишь дёрнул плечом и ничего не ответил. Внутренне он уже был готов к самым неблагоприятным сценариям.
     Но на самом деле опасность быть замеченными им не грозила. В инструкции, которую Святослав получил от Юрия Петровича, было указано, что пульт управления камерами находится у самого хозяина квартиры, а охранники лишь видят выведенное на экран изображение. Юрий Петрович обещал закольцевать это изображение таким образом, чтобы на экране был лишь пустой коридор. Поэтому они могли хоть румбу перед камерами станцевать - всё равно бы их никто не заметил. Однако, по понятным причинам, сообщить об этом Довесову Святослав не мог.
     - Итак, на счёт три, - шепнул он. - Шести-семи секунд нам должно хватить, так что шансы есть, не постоянно же они смотрят на мониторы, тем более что и игра у них, наверное, ещё не закончилась. Ну, давай, один, два, три!
     Они рванулись вперёд, действуя слаженно, как две части единого механизма. Когда-то давно, лет пять назад, когда они были моложе и ещё верили в свои силы, Григорий и Святослав нередко встречались на стадионе, соревновались в беге на стометровку. Высоких результатов добиться не удалось, но такой цели они перед собой и не ставили. Важнее был дух соперничества, возможность помериться силами, борьба, в которой не было проигравших. Затем постепенно эти встречи сошли на нет. Но сейчас, когда они плечом к плечу ринулись к заветной двери, оба почувствовали, как прежний огонь чистого, незамутнённого азарта загорелся в их крови. Двадцать пять метров они преодолели всего за пять секунд, почти не запыхавшись.
     - Стоп! - воскликнул Святослав, когда они почти одновременно взялись за ручку. - Только не надо глупостей. Пусть Гортензия сама откроет дверь - я ведь дал ей именно такие инструкции. Если ключ не вставлен в замок, то при открывании двери может сработать резервная сигнализация. Так что лучше просто позвонить.
     Он осторожно нажал податливую кнопку звонка.
     Прошло несколько долгих, тягучих секунд. Григорий невольно поднял глаза и посмотрел на чёрные глазки камер. Они смотрели мимо, они не видели, что происходило под самым их носом. Помимо его воли какой-то мальчишеский задор охватил Довесова. "А всё-таки ловко мы их, - подумал он. - Если б они заметили, то уже подняли бы тревогу". Но всё было тихо, их трюк удался. Теперь самое главное - картина.
     За дверью, едва различимые, послышались шаги. Вот они остановились, последовала пауза, видимо, Катерина смотрела в глазок. Затем резко щёлкнул замок, тяжёлая дверь медленно, как бывает иногда во сне, растворилась. Перед ними во всей своей красе предстала Маргарита.
     Никогда раньше Григорий не испытывал столь внезапного, сковывающего всё тело страха, как в тот момент, когда увидел её. Он и не подозревал, что способен так испугаться. То было какое-то дикое, животное чувство. Григорий непроизвольно отпрянул, готовый, кажется, бежать, бежать сломя голову, только бы не видеть эти глаза… Но рука Святослава, крепко сжавшая его плечо, не позволила ему ретироваться. Гордин, на удивление, сохранил полное присутствие духа даже в столь критических обстоятельствах.
     - Не надо, - прошептал он Григорию, не спуская в то же время взгляда с Маргариты. – Поздно теперь бежать, Гриша, слишком поздно.
     - Что же вы, господа? – заговорила рыжеволосая ведьма. - Почему не заходите? Вы так спешили, что ваш топот был слышен за километр, а теперь разворачиваетесь и хотите уйти. Это, в конце концов, просто невежливо.
     - Какого чёрта! – грубо прервал его Святослав. – Как вы тут оказались и где… где наша девушка?
     - Ваша девушка? – подняла брови Маргарита. – Я не знала, что она уже стала вашей. И вообще, не слишком ли много вопросов сразу?
     - Вы прекрасно меня понимаете, хватит уже этих игр! Что случилось с Гортензией? Именно она должна была… открыть нам дверь, но уж никак не вы!
     Довесов молчал, взгляд его был тяжёлым, мутным: было видно, что он ещё не вполне оправился от неожиданности. Однако двойное это наступление – многословное и бессловесное – ничуть не обескуражило Маргариту. Её вообще невозможно было представить обескураженной.
     - Позвольте, Святослав Павлович, зачем так горячиться? – с улыбкой спросила она. - C Гортензией, как вы её называете, всё в порядке. Я просто... отпустила её пораньше. Да и какая вам разница, кто открыл дверь, ведь главное, что она открыта.
     На лице Гордина ясно читалось, что разница была, и существенная. Однако не успел он ничего возразить, как Маргарита заговорила снова.
     - Послушайте, не будем стоять тут в дверях и попусту терять время. Вам ведь нужна картина? Ну так пойдёмте!
     И отступила в сторону, давая им пройти. Несколько мгновений заговорщики колебались, затем всё же решились и шагнули через порог.
     - Вот и отлично, весьма разумно с вашей стороны, - прокомментировала Маргарита. - Идите за мной, я всё вам покажу.
     Они послушно последовали за ней, потому как ничего другого им не оставалось. В конце концов, разве конечной их целью не была картина? А раз так, то разве столь уж важно, кто открыл им к ней доступ?
     - Прошу, вот сюда, - Маргарита распахнула перед ними маленькую дверцу. -
Извольте любить и жаловать - ваш драгоценный Модильяни.
     Мужчины друг за другом проникли в тайную комнату, для чего им пришлось согнуться в три погибели. Проход, казалось, был предназначен для цирковых карликов, а вовсе не для нормальных людей. Однако, стоило им очутиться внутри, как они немедленно забыли и о неудобствах входа, и о той странной роли, которую играла в их деле Маргарита, и вообще обо всём на свете. Ибо картина была тут - их сокровище, их счастливый билет, их джек-пот. Освещённая двумя дюжинами лампочек, которые в тот момент показались им зажжёнными свечами, она и в самом деле немного походила на икону. Впрочем, почему же только походила? Немало людей молились на неё с куда более неподдельной страстью, чем молятся иконам настоящим.
     Святослав смотрел на "Певицу" со сладострастным восхищением, от которого всё тело покрывалось мурашками. Он не мог бы сказать, сколько прошло времени, пять минут или полчаса. Тысячи разных мыслей проносились в его голове, не задерживаясь и не принимая словесную форму. Да и к чему были сейчас слова? Когда ты оказываешься у самой вершины, когда цель настолько близка, что кажется уже достигнутой и оставленной позади, ты не подыскиваешь нужных слов.
     Но Григорий отнюдь не разделял подобных чувств. Всё происходившее вовсе не было для него игрой, а картина Модильяни, хоть и эффектно поданная, не слишком разогрела его кровь. Присутствие тут рыжеволосой бестии волновало его куда больше живописных изысков. Страх, который он испытал в первые мгновения, ещё окончательно не отпустил Довесова, однако теперь он уже не застилал его ум сплошной пеленой. Поэтому, лишь мельком взглянув на картину, он решительно повернулся к девушке.
     - Ну хорошо, вы нас не обманули. Это нужно признать. Только я никак не могу понять... Что вам от нас надо? Вы мешаете нам или помогаете? Потому что, в конце концов, так не годится. Вы внезапно появляетесь там, где никто вас не ждёт. Говорите странные вещи, а потом исчезаете. Поймите, так дела не делаются. Мы должны понимать, к чему всё это представление.
     Святослав издал нечто, похожее в то же время и на вздох, и на стон. Маргарита кинула на него насмешливый взгляд, затем посмотрела Довесову прямо в глаза.
     - Григорий Петрович, ни о каком представлении речи не идёт, - ответила она. - Напротив, если уж называть вещи своими именами, то шоу здесь устроили вы. Игра в карты с охранниками, хождения по кабелю, забеги по коридору, - право, не слишком ли много нелепостей? Разве нельзя было завладеть картиной с меньшими сложностями?
     - Вот как, с меньшими сложностями? Может быть, у вас имелись иные предложения?
     Маргарита пожала плечами.
     - Ну, как видите, я сюда проникла, значит, не такая уж это и трудная задача. Впрочем, не теряем ли мы время, господа? Вам ведь ещё нужно отсюда выбраться.
     Очнувшийся при этих словах от своего забытья, Святослав вступил в разговор:
     - Тут с вами трудно поспорить, нам ещё предстоит вынести картину, а это может быть связано с большим риском. Что бы вам там себе ни думали, нас это мало касается. Но предупреждаю, если в ваши планы входит нам каким-нибудь образом помешать...
     - То что же будет? - ослепительно улыбнулась Маргарита. - Я знаю, вы бываете страшны в гневе, но мне кажется, вы сейчас не в том положении, чтобы гневаться, Святослав Павлович. Вам нужно решать дела с Модильяни и уходить. А мои интересы пусть остаются моими интересами, я ведь отнюдь не обязана вам о них рассказывать.
     Нельзя сказать, что подобный ответ удовлетворил Святослава (и уж точно не удовлетворил его напарника), однако они не могли не признать правоту Маргарита в том, что касалось времени. Каждая потерянная минута грозила обернуться провалом. Поэтому Гордин, достав из кармана два маленьких изящных инструмента - ударный молоточек и складной нож, - приступил к работе. Первым делом он внимательно обследовал нишу, в которой висела картина, и убедился, что она держится на двух креплениях. Осторожно подцепив раму ножом, он снял "Певицу" со стены и передал её Григорию. Тот поставил картину на пол, лицом к Святославу и крепко ухватился за два верхних её угла. Вооружившись молоточком, Святослав нанёс несколько быстрых, хорошо рассчитанных удара. Стекло, закрывавшее полотно, треснуло, дало трещины и через несколько секунд осыпалось, усеяв пол крошкой осколков.
     - Отлично, - проговорил Гордин. - Теперь приступим к хирургическому вмешательству.
     Маргарита снисходительно усмехнулась. Святослав раскрыл нож, приставил его к верхнему левому углу картины и пару мгновений примеривался. Затем уверенным поставленным движением повёл лезвие по периметру картины. Три поворота ножа, и полотно, отделённое от рамы, мягко легло к его ногам. 
     - Вот и все дела, - удовлетворённо констатировал Гордин.
     - Быстро вы, Святослав Павлович, - с некоторым даже восхищением заметила Маргарита. - Сразу видно человека с определёнными навыками. Теперь, полагаю, вам понадобится вот это, - и она протянула им один из услужливо ожидавших тубусов.
     Святослав смерил её взглядом, но ничего не сказал и взял тубус. Картина вошла в него идеально. Гордин завинтил крышку и передал тубус напарнику.
     - Ну что же, кажется, мы готовы, - проговорил он, внимательно осматривая комнату. - Думаю, хозяин не будет возражать, если мы не станем прибираться.
     Григорий одобряюще хмыкнул этой шутке.
     - А что же вы, Маргарита? - обратился Святослав к девушке. - Вы пойдёте с нами или останетесь здесь?
     Та смотрела на них с улыбкой, с доброй, понимающей улыбкой, как смотрят иногда на нашкодивших детей.
     - Обо мне не беспокойтесь, Святослав Павлович, - сказала Маргарита. - Я ещё некоторое время побуду здесь... Нравится мне эта квартира, есть в ней что-то такое... впрочем, не буду вас задерживать. Идите, бегите, шансы есть всегда.
     Святослав с Григорием переглянулись. Последние слова содержали в себе невысказанную, но довольно ясную угрозу. И где бы ни были истоки этой угрозы, они оба почувствовали, что лучше немедленно воспользоваться советом Маргариты. Через минуту девушка осталась в одиночестве - входная дверь щёлкнула, выпустив двух заговорщиков в большой мир.
     Некоторое время Маргарита стояла неподвижно, глядя в одну точку. Трудно было бы сказать, где витали её мысли. Вдруг она встрепенулась, расправила плечи. Проговорила чуть слышно: "Что ж, мышеловка готова захлопнуться. Но мышка умнее, гораздо умнее". Затем вышла в гостиную, ещё раз не без удовольствия её осмотрела. Скрылась за небрежно поставленной в дальнем конце залы ширмой, несколько минут провела там, а потом появилась снова, неся небольшой продолговатой формы рюкзак. Взвесила рюкзак на руке и удовлетворённо кивнула. Потом закинула его на спину, выключила свет и покинула квартиру тем же способом, который незадолго до этого использовала Гортензия.