Адрана. Хроники войны. Империя под ударом. гл. 17

Глава 17


- Выводи конницу.

Приказа ждали. Воины вскочили в седла. Лошади беспокоились, цокали коваными копытами по разбитым базальтовым плитам, шумно втягивали ноздрями возбуждающий и пугающий запах сражения. Блестящей змеей растянулась цепь всадников, слышались голоса, позвякивала сбруя.

- Прощай, легат, - сказал Добромир.

Префект уводил с Тропы три алы. В резерве оставались еще три. Протомах окинул Добромира цепким взглядом. На префекте был лазоревый диплойс с плоской фибулой, на которой рубинами горела печать Королевского Двора.

- Прощай, брат, - отвечал Протомах. – Встретимся за Сумеречным Перевалом.

- Эреб! – воскликнул Добромир и рассмеялся. – Великие дела творятся на Континенте! Мы живем в великое время, воины!

- Эреб! – отозвались всадники.

- Воины, братья! – произнес Добромир. - Сейчас, здесь мы вершим историю! Сражение на равнине Отрубленных Голов будет иметь большое значение для Великого Эгина, изменит ход войны. Будьте стойкими, братья, уничтожайте врага. Это праведная война, и наши боги с нами!

Сказано было все, пора было уходить. Добромир обнялся с Липидом, попрощался взглядом с Наемниками и спустился с трибунала, копыта коня дробно простучали по пологому пандусу.

И была ночь, и не кончалась. Мутанты крушили эгинов, и эгины убивали их без числа. Забар и Дафна устрашились, не смели взглянуть на землю, устланную трупами и политую кровью, точно это было вино из амфоры.

Кондор бросал в бой все новые силы. У Протомаха на Тропе уже не оставалось воинов. Верхом на коне, не отводя глаз, он смотрел на равнину. Уже невозможно было разобрать, где свои, а где чужие, вокруг была спрессованная, орущая масса людей и животных, которые по отдельности ничего не значили, а вместе были силой, но в этой массе каждый думал лишь о том, чтобы убить, а если не убить, то нанести увечья, причинить страдания.

Бывали минуты, когда Протомах был невозмутим, ко всему равнодушен, глядел на происходящее как бы со стороны, чужими глазами, и видел творящиеся вещи во всей их обнаженности. Он не двигался и смотрел на сражение как в пустоту. Равнина Отрубленных Голов. В древности здесь происходили битвы с одичалыми племенами. И вот круг замкнулся. Он находился в пустоте, которая нависала как шатер над его головой. Он знал только одно: он, Протомах, легат охранного легиона, послал людей на убой. Ему показалось даже, что он умер. Нужно было убедиться в обратном теперь, немедленно, и он полоснул себя кинжалом по щеке. Тепловатая кровь побежала на подбородок, он был жив, молчаливый, со злобой в глазах, с ощущением леденящей тоски. Те, кто еще оставался на Тропе, были немы. Ясно одно: больше никто не придет на помощь, и значит пора туда, в кровавую, оскаленную ночь.

- Все так. Теперь наш черед, - услыхал он голос Липида. – Наш мир – поле вечной битвы.

Ни один мускул не дрогнул на лице легата. Он обнажил поясной меч и тронул коня.

- Легат!

Что-то заставило поднять глаза. Над равниной в виридоново-стальном небе летели драконы. Выстроившись широким клином, вытянув шеи, они несли погонщиков и метателей копий.

- Боги услышали нас! – воскликнул кто-то из воев. – Это драконы с озера Разбитой Амфоры, не иначе! Эгин, сражайся!

В воздух, тяжело взмахивая крылами, уже поднимались драконы Кондора. Развернулись и, как грозовые тучи, полетели на перехват. Они были значительно крупнее эгинских драконов, поэтому поднимали больше вооруженных воинов, кроме того, на себе они несли хорошо укрепленные башенки, где укрывались стрелки. У драконов Эгина были свои преимущества. Стремительные хищники, созданные для атак, они извергали из пастей пламя, и главной задачей погонщика было пустить его в нужном направлении.

Воинственно распустив капюшоны, красные драконы Эгина вытянулись в цепь, подпустили ближе врага и, стремительным броском замкнули кольцо. Гигантские твари Каньона очутились в воздушном кармане. Начался бой.

Это был самый тяжелый час. Наемники Двора оставались на трибунале. Они не разговаривали, не смотрели друг на друга. Каждый из них в любую минуту мог повести своих людей в бой, может быть, как раз именно поэтому, вынужденные оставаться здесь, они испытывали горечь.

Все, что происходило потом, было словно тяжелый кошмар. Пламя, дым, кровь и крики – все смешалось, небо окрасилось оранжевым. Загорелся один из драконов Каньона. Подобно гигантскому факелу, прочертил он дугу и рухнул прямо в гущу дерущихся. На миг все замерли, по земле прокатилась дрожь. Атакованные со всех сторон, как спички вспыхивали неповоротливые ящеры Каньона, красные драконы с воем ухали вниз. Эгины, лавируя, оттеснили противника в другой квадрат неба, теперь бой шел прямо над скоплением войск Кондора. Вниз полетели горшки с зажигательной смесью, кое-где занялись пожары.

Происходящее очень не нравилось Кондору. Он поглядывал в трубу с увеличительными стеклами, губы его побелели, он был взбешен. Со своего ложа он отлично видел холм, где нервно, вымахивая четырьмя ногами, прохаживался Ридли-Эрл. Эта походка живо напомнила Кондору Льюиса, кентавра из храма в Заре, альбиноса, его любимца. Он был храбр и удачлив, а погиб глупо, бросившись в воды Есрома со стены Бест-Карины. В общем, из-за ерунды. В общем, этого не надо было делать. Скволед с ним, Льюис всегда был сумасшедшим.

- Что там творится? – разделяя слова, мысленно воскликнул Кондор. Нет, он шипел, шипел, как слепой змей Скволеда. – Почему эгины все еще оказывают сопротивление?

Кентавр точно споткнулся.

- Я жду объяснений, генерал.

- Так точно, господин! Они безумцы. Унять их невозможно, их можно только убить.

- Так убейте, убейте! Я привел вас сюда, бездарности, здесь вы должны добыть себе славу. – Он оторвал трубку от глаза. – Вот подлюга!

Недалеко от места, где стояли элефанты, грохнулись драконы, сцепившиеся в смертельной схватке, давя пехоту.

- Подлюга! – заорал Кондор во всю силу легких, вскакивая с места. Нет, он потерял терпение. Тут кто хочешь свихнется! Ну, Протомах! Когда это Кондор от своего отступался? Ладно, сейчас засвечу тебе так, что станет тебе светло в этой тьме.

- Генерал, - он уже почти спокойно послал мысль Ридли-Эрлу. – Поднимайте группы Бойцовых Игуан, заканчивайте эту возню в небе.

- Но… - Генерал осекся.

- Что? Ты хочешь возразить?

- Нет, господин! Только напомнить, что Бойцовые Игуаны… - У кентавра было каменное лицо под низко надвинутым шлемом.

- Да, дьявол! Игуаны на вес платины, использовать в крайнем случае. Сейчас именно такой случай!

- Так точно, господин.

Есть или быть съеденным – таков закон мира. Мира, которым он был рожден. Но нужно всегда смотреть правде в глаза, какой бы непривлекательной она ни была. По этому закону живут все на Континенте, и даже на всей Раидане! Только стыдливо прячут глазки, вот поэтому все они должны быть уничтожаемы. Кондор посмотрел, как Ридли-Эрл знаками отдает приказ, глянул, как поднимаются Бойцовые Игуаны. На фоне свирепых гигантов они казались черными жуками. Дальше ему не было интересно, он знал, что будет дальше. От воя Игуан закладывало уши.

- Господин, разведка сообщила, что ни с одной стороны горизонта нет эгинских войск. От руин Освальда двигался конный отряд, но он уничтожен.

Багровый Ариус поднялся высоко, луны бледными огарками тающих свечей висели над западным горизонтом, над широкой полосой непроглядного мрака.

- Пора это прекращать, - сказал Кондор. – Отведите пехоту, генерал. Пускай лучники их загасят.

- Да, господин.

Ну, вот и все. Недолгим было наше знакомство, Протомах. А ты заносчив, ты меня раздражаешь и, как следует быть, я отправлю тебя в мир духов. Кондор вспомнил, как говорил с ним легат перед битвой, этот фанатизм в его словах, холодный блеск глаз. Проняло его до самых печенок. Он даже в ухо вмазал лилипуту, чтобы погасить бешенство. Да как там разговаривал крысиный легат – какая разница! Важно, что Тропу он все-таки откроет.

- Вперед, мои меткие стрелки, - весело проговорил Кондор. – Ну, Сулла, безмозглая ты королева, на кого теперь тебе надеяться? Разве что на богов?

Он закинул за голову руки и, довольный, зажмурился. Но что-то его беспокоило, бессознательный укол предчувствия. Несколько секунд он посидел, не двигаясь, потом приоткрыл один глаз. Ему хорошо была видна южная часть неба. Ничего особенного, бездна и рваные тучи. В них что-то мелькнуло. Потом вырвалась из туч яркая точка с длинным мерцающим хвостом. Это не мог быть эгинский дракон – Игуаны уничтожили их. Точка внушала тревогу. Комета, подумал Кондор. Что-то было не так, что-то не так. Кондор вспыхнул, встал с ложа.

Комета летела по точно заданной траектории, быстро увеличиваясь. И, еще не испытав чувств, не найдя слов, Кондор вдруг со всей ясностью понял, что это такое. Феникс, пламя Верхнего мира. Вопреки всем обычаям и договорам, в нарушение равновесия миров! Раскрыв рот, пораженный, он глядел на летящего феникса.