Там нет зимы

               
1.

– Привет, Одноглазик! Извини, что так называю. Ну, просто у тебя с глазом же что-то. Затянутый он, как будто плёнкой. Поэтому и кличку тебе такую дал. Ты сиди, сиди, отдыхай. Я тебе колбасы принёс. Ешь… Ого, ничего себе, как быстро слопал! Мама, когда я так быстро ем, говорит: «Как будто с голодного края!» Ага.
Мама у меня хорошая. Просто у неё на собак аллергия. Как собака рядом – так мама вся красная становится, и чихать начинает без остановки! Я, правда, такого ни разу не видел, но мы же на улице мимо собак быстро проходим. А вот если тебя в квартиру привести – так сразу у мамы аллергия и начнётся!
Ты не думай, я у папы спрашивал тоже. Он у меня доктор, хороший очень, но даже он лекарства от такой аллергии не знает. И тоже говорит: «Ну куда нам собаку? Квартирка маленькая, как коробочка. А ведь с собакой же ещё и гулять надо каждое утро и каждый вечер! Ну-ка, говорит, готов ты в пять утра вставать каждый день, и даже в мороз с ней выходить? А потом ещё и в школу чапать…» Я, конечно, говорю: «Готов! И в школу чапать». А папа всё равно не верит.
Знаешь, Одноглазик… Я когда тебя первый раз увидел, сразу понял, что ты – моя собака. Не понимаю, как такого милаху можно было выгнать. Звери твои хозяева бывшие! Ага. А мама и папа мои – не звери, ты не думай. Просто у мамы аллергия, а папа на работе очень устаёт. Сейчас ещё коронавирус этот… Он придёт домой, и сразу спать. А если ты поиграть с ним захочешь? Ну, или, там, лаять громко начнёшь? Нехорошо это.
Так что ты пока тут, во дворе, поживи. Пока тепло. А там посмотрим. Может, как похолодает, вирус-то и кончится. И тогда я маму с папой точно уговорю. Папа не будет так уставать. А с мамой сходим к врачу специальному. Аллергологу. Я в Инете смотрел, есть такие. Неужели не подберёт ей лекарство? Держи ещё колбасы... Вот молодец! Ага. И с тобой тоже сходим к ветеринару, обязательно. Чтобы глаз твой посмотрел. Вдруг ещё можно что-то сделать. Где ж ты так его повредил-то? Жаль, не расскажешь. Чего смотришь? Эх ты, Одноглазик! Иди ко мне… Хороший пёс, хороший… Всё будет хорошо. До скорого!

2.

– А мне сегодня двойку Анна Аркадьевна влепила. Представляешь, Одноглазик?  Вот ты меня понимаешь. Смотришь с сочувствием… А у Анны Аркадьевны никакого сочувствия! Она говорит: ты, говорит, как собираешься жить дальше? С таким отношением к учёбе! И вот что ей ответить? Как будто бы мы живём ради отношения к учёбе… А ради чего мы живём, а? Вот как умненько смотришь. Правильно, ради вот таких вот Одноглазиков! Иди ко мне. Хороший пёс… Хороший… Шерсть у тебя такая мягкая. И сам ты мягкий. А глаз мы твой вылечим. Я в Инете посмотрел. Много разных способов есть. Главное, хорошего ветеринара найти!
А, кстати. Болтаю, а совсем забыл. Я ж тебе из нашей столовки чего принёс, гляди! Ага. Ух, аж подпрыгнул! Мясо, мясо, да… Проголодался, бедненький? Ешь. Конечно, родителей обманывать нехорошо. Они деньги дают, чтоб я ел, а не тебе свою еду отдавал. Ну, что ж поделать. Не могу я спокойно учиться, когда знаю, что ты голодный, как волк. Ты и похож на волка! Только ты поменьше, конечно. И добрый. Так что ешь, ешь, пёс мой…
Видишь, уже деревья красными потихоньку становятся. Листья падают. Вон сколько листьев. Ты любишь шуршать листьями? Я люблю. Идёшь так, знаешь, по двору, ботинками в них зарываешься, и они так – шурк, шурк, шурк! Чего смотришь? Тоже любишь листьями шуркать? Эх ты, Одноглазик!
 Так я к чему. Осень, видишь, уже наступает. Значит, похолодает. А там и вирус замёрзнет. А мама с папой, наоборот, может, оттают. Потому что – ну как такого милаху в холодном дворе оставлять? Никак. Так что ждём и верим в лучшее. Держи ещё мяска. Ага. Умница! А прикольно ты его хватаешь. Прямо как в цирке. Интересно, если я выше подниму… Ого! Заплясал! Круто! Ты дрессировке подаёшься! Прямо выступать с тобой можно. Я маме с папой покажу, как ты пляшешь, они точно тебе к нам разрешат! Эх, ты, опять всё слопал одним глотком! Совсем изголодался, бедняга. Иди ко мне. Хороший пёс, хороший Одноглазик… Жаль, пора мне. А то темно уже. Родители ругаться будут. Опять, скажут, после школы пропадаешь весь вечер непонятно где! А я понятно где: с тобой… Ну ничего. До завтра, мой хороший!


3.

– …А друзей, Одноглазик, у меня нет. Так бывает. У тебя вот есть друзья? Тоже что-то не вижу. А я даже не знаю, почему у меня так. Ребята  в классе хорошие, но все какие-то… Ну, не мои, что ли. Болтают о всякой чепухе. Да думают, как Анну Аркадьевну обмануть, списать там… Или, чтоб к доске не вызвала, притвориться больным.
Особенно Лёшка Коновалов у нас любитель. Анна Аркадьевна только ему: «Коновалов, к доске!», он сразу лицо такое жалостное скорчит, за живот схватится: «Ой, Анна Аркадьевна, опять колики! На нервной почве». Ну, все хихикают, Анна Аркадьевна злится, а что поделать, вдруг и правда колики? Помрёт Лёшка, а с неё спросят. Лёшка как себе эти колики выдумал, так и пользуется теперь всегда. Хоть вообще его не спрашивай! Первый раз-то она не поверила, так он прямо у доски и грохнулся. Типа в обморок.
Анна Аркадьевна после этого, конечно, с родителями его хотела поговорить. Правда ли он такой нервный, или притворяется. А родители никак к ней не придут. Вот и мучается с Лёшкой…
Брр! Прохладно, да, Одноглазик? Тоже мёрзнешь? Так грустно смотришь глазиком своим… Ой, опять болтаю, а про вкуснятину-то забыл! Держи котлету. Ам! «И никому не дам». Это бабушка моя так говорила. В рифму. Бабушка умерла…
Хорошая такая была, добрая. Всё про свой город далёкий рассказывала, где она родилась. Там, представляешь, всегда холодно. Вообще снег не тает. Сугробы, метели, зато там детям можно в школу не ходить. Везуха! Ну, не всегда, конечно, а только когда совсем холодно. Там тогда объявляют специальные дни. Актированные называются. Бабушка так смешно рассказывала: в школу-то неохота никому, как видим буран или, там, стёкла от мороза трещат, так быстренько – к радио! И ждём, затаив дыхание: объявят актировочку или нет? И, уж если объявили, столько радости! И, конечно, сразу на улицу, и весь день гулять, ха-ха-ха! Чего? Тоже улыбаешься? Ты мой пёс…
Бабушка от рака умерла. А я ещё довольно мелкий был, не очень понимал. В больницу к ней ходили. С мамой. А бабушка всё с кислородными подушками этими… И дышит так хрипло, и худая такая… Совсем на себя непохожа. А всё-таки смотрит на меня, улыбается через силу: «Сашенька, скоро школьник будешь, ты уж бабушку не посрами! Я вот всегда в школе хорошо училась. Только редко. Актировки же…»
Дрожишь, бедный? Я вот думаю: как снег выпадет, я тебе из него дом сделаю. Ну, типа пещеры. Всяко потеплей, чем на улице жить… Чего смотришь? Ещё есть хочешь? Эх, а больше ничего, кажется, и нет. Погоди… А, вот, булочка завалялась. Правда, помялась. Будешь? Ого! Из голодного края… Держись, Одноглазик. Завтра буду! 
 
 4.

– Стой тут. Погоди. Сейчас… Так… Так… Эх… Так… Будет у тебя дом! Пока снежный, а там, глядишь, и настоящий. Я папу уже почти уговорил. Знаешь, как? Он приходит домой вчера, и сразу спать, как обычно. Даже не разделся толком. Я ему говорю: «Пап, зима! Снег! Одноглазик замёрзнет! Ну давай его пустим! Я обещаю сам гулять с ним всегда, и с мамой к аллергическому врачу сходить! Я чувствую, всё будет хорошо!» А папа знаешь, что сказал? «Ну… Может быть…» И захрапел. «Может быть»! Понимаешь, Одноглазик? Это значит – почти да!
А маме я клинику нашёл, там врач по аллергиям, вчера весь день искал по навигатору клинику эту, замёрз весь, но нашёл! Визитку там взял. Покажу ей, она и разрешит! Ага. Я почти уверен. Они у меня добрые, очень!
 Вот, гляди, что я тебе вырыл. Настоящий дом! Добро пожаловать! Ложись. Отдыхай. Видишь, как уютно?  Буду тебе сюда котлеты носить и косточки разные. Прямо все удобства. Что? Что ты меня тянешь? С тобой там посидеть? Боишься, что ли? Бедный. Не привык к дому. Ну давай посижу… Только холодно. Давай тогда, грей меня. Шерсть у тебя вон какая тёплая. Бабушка не зря же от радикулита пояс из собачьей шерсти носила… Ой. Прости, прости! Вот я дурак. Что говорю-то. Не бойся, никто из твоей шерсти пояс не сделает. Всё будет хорошо. Сидим… Глажу вот, глажу… Только всё-таки замёрз я, Одноглазик. Надо мне дома чуть-чуть погреться. Ты тоже скоро у меня дома греться будешь, честное слово! А пока тут поживи… Держи ещё булку. Гам! И никому не дам… Эх, ты, горе моё луковое!



5.

– Знаешь, Одноглазик… Есть у нас в классе девочка. Виталина зовут. Имя такое странное. Её Витаминой дразнят. А я не дразню. Вот никому не скажу, а тебе могу. Ты меня поймёшь. И смеяться не будешь. Она мне очень нравится. Прямо очень. Я всё время о ней думаю. Так странно: только проснусь – и сразу она у меня в голове! И так весь день. И в школе очень хочу к ней подойти, а что сказать, не знаю. Не скажешь же: «Ты мне нравишься!» Хотя, может, и можно так сказать. Но что дальше-то делать?
Надо, наверное, приглашать куда-то. В кафе там. Или в кино. А я стесняюсь как-то. Да и вдруг она не согласится? Или вообще скажет: «А ты мне не нравишься!» И как после этого дальше жить? Я вот, знаешь, чего подумал. Может, ей тебя показать? Так дружба и завяжется. Спрошу её: ты собак любишь? Она, конечно, скажет: люблю! Кто же не любит собак. Тем более девочки. А я ей тогда: а вот, у меня собака есть, правда, уличная. Но скоро совсем моя будет. Хочешь, познакомлю?
Она скажет: конечно, хочу! Кто же не захочет. И мы с ней пойдём из школы вместе, я её рюкзак понесу, конечно, как положено. И к тебе придём. Познакомишься с ней. Она хорошая.
Что-то дрожу я, Одноглазик, дрожу всё. Холодно. А ты вот не дрожишь. Повезло тебе с такой тёплой шкурой. В домике нашем снежном вполне тебе тепло... А я пойду, извини. Надо греться. Родители опять тебя не хотят, а ведь почти согласились. Может, они думали, что я забуду? А как же тебя забыть, Одноглазик? Вот Виталина у меня в мыслях весь день, и ты тоже. Сижу в школе и думаю всё: как ты там? Голодный опять, наверное? Скучаешь по мне? Мёрзнешь? Скоро даже в твоей шубе будет холодно. Обещают под тридцать градусов морозы! Прямо как в городе у моей бабушки…
Ты держись. Вот тебе пакет с едой, тут много вкусностей, и сыр, и колбаса, и котлета вот… А я пойду. Но скоро буду. Очень скоро… Ой! Погоди! Ты чего? Ты плачешь, что ли? Или это у тебя просто глаз слезится от холода? Ты, давай, это… Ты не грусти! Всё хорошо будет! Ну, иди, иди ко мне… Хороший пёс, хороший, хороший… Вернусь же скоро, никуда не денусь!
А вообще, знаешь, хорошо было бы на юг улететь. От этих холодов. Помнишь, видели с тобой стаю в небе, птицы на юг летели? Вот и нам бы крылья, Одноглазик. Ну, или просто летать научиться. Мы б тогда – три, два, один – поехали! В небо! Полетели бы в тёплые края, где никогда не бывает зимы! Представляешь? Там бы перезимовали. И обратно. К маме и папе. Они как раз соскучатся по мне, и всё мне разрешат! Даже тебя. И Виталина соскучится. И тогда точно захочет дружить… Ну, ничего. И так перезимуем. Правда ведь? Ну всё, всё, ешь… Я поглажу ещё немного… Одноглазик мой… Не плачь.


6.

– Я сбежал, Одноглазик. Они всё-таки не разрешили. Тебя заводить. Сперва почти согласились, а теперь вот как. Папа говорит, что коронавирус никогда не кончится. И он всегда будет приходить очень уставший, и ты ему будешь мешать. А мама говорит, что аллергия так просто не лечится, на самом деле. И что вообще я брежу, потому что у меня температура высокая. А я не брежу! Просто знаю, что ты меня понимаешь. А они нет. Значит, ты мой друг и есть.
Осталось только нам с Виталиной подружиться, и всё совсем хорошо будет. А температура высокая, так и что? Кашляю вот… Обычная простуда. Они говорят, я с тобой долго сижу на снегу, поэтому и заболел. Так ты же меня греешь, правда, Одноглазик? Ну иди, иди сюда… Хороший…
Папа говорит, животные коронавирусом не болеют. Везёт вам. Значит, если у меня всё-таки он – ты от меня не заразишься. Это здорово! Правда? Извини, опять кашляю. И дышать тяжело… С утра ещё ничего было дышать, а сейчас что-то совсем… Но ничего. Буду дышать тобой. И Виталиной. Так говорят, когда любят. Я читал. «Дышать тобой»… Когда не хватает своего дыхания, ты вроде как берёшь его у того, кого любишь. Он с тобой как бы делится, даже если сам этого не хочет. Потому что, когда любишь – всегда легче дышать. Вроде и трудней, с одной стороны, а вроде и легче. Ага.
Ну, иди, иди сюда, обниму… Погреюсь. Они меня заперли. Сказали, лежи и болей. Не вздумай никуда выходить. Если что, звони сразу. А я вот в окошко вылез. Хорошо, что этаж первый. Ага. Потому что – как же я без тебя, Одноглазик? Целый день тебя не видеть? Ты же тоже скучал, наверное? Вижу, что скучал. Плачешь опять. Так не плачь, я тут же. И никуда не уйду. Ну, потом уйду, конечно. А то родители вернутся и увидят, что меня нет. Скандал будет. Уйду, и снова вернусь. И всегда буду уходить и возвращаться, уходить и возвращаться, пока они не разрешат… А однажды приду с Виталиной. Обязательно. Дышать только тяжело так… Дай крепче обниму тебя, Одноглазик. Ну вот, тыкаешься в меня мордой, теперь и я весь мокрый… А на морозе не надо, чтобы мокрый… Мокрое на морозе застывает, и потом простудиться можно… Хотя я и так уже… Дышать…  Дышать так тяжело. Прижмись ко мне, Одноглазик, не бойся. Не плачь. Всё будет хорошо. Они разрешат. Виталина придёт. Будем вместе. Втроём. Дышать.
Дыхание. Трудно.
Крепче обниму.
В твою шерсть.
Там тепло.
Дыхание.
Дышать.
Они разрешат.
Она поймёт.
Жить.
Дышать.
Крепче.
Обниму.
В шерсть.
Дышать.
Котлету.
Забыл.
Я принёс котлету.
Ты голодный.
Одноглазик.
Дышать.
Бабушка.

 
      7.

  Собака и мальчик летят над городом. Поднимаются выше и выше, выше облаков, в белое небо. Летят над городом в тёплые края, где никогда не бывает зимы.