Глава 119. Шабаш тёмных сил в кабинете на Лубянке

    Майор долго ждал, пока его вызовут на разбор, и пытался придумать объяснение своей версии: откуда, а главное от кого он мог узнать об отравленной валюте. Он мог, конечно же, доложить, что и сам «докумекал», что в эпидемии замешан банк «Новый Рай», но мошенник Григорьев, как никто более подходил для этого случая. Он умер, и даже погребён, а с покойника «взятки гладки»…
   Не давала покоя ему и предшествующая выступлению директора банка трансляция супер матча по теннису между президентом, который на деле находится на лечении за пределами страны, и одним из членов правительства. Разве было неизвестно, что Николаю Борисовичу давно претит здоровье держать в руках теннисную ракетку? Прогулка по первозданному лесу выглядела бы куда как реалистичнее, но теннис в прямом эфире, - это уж слишком. И главное, как не вовремя, эта натуральная обструкция: ничего не деланье во время «чумы», когда было просто необходимо показать своему народу хоть какое-то стремление к действию.      
    А вот заявление директора банка произвело грандиозное впечатление на умы, а ролик с президентом только усилил его. На фоне не заботы о здоровье собственного населения, речь Андрея Николаевича тронула души людей, вселила в них уверенность в завтрашнем дне. Опьянённое чувство радости и восторга накрыло столичную жизнь в после вирусный период… 
   По поступающим сводкам майор знал, что к банку «Новый Рай» потянулись многие и многие тысячи людей, и этот факт, уже по наитию, где-то внутри, сильно тревожил его. Ещё ни разу в короткой истории «Нового Рая» массовые сборища не приводили ни к чему хорошему, и теперь он чувствовал какой-то подвох. Что ещё приготовил «директор»? Какую пакость решил совершить? 
   С закрытием «Нового Рая» туман неизвестности всё больше окутывал банк, и как тут было ещё раз не вспомнить последние слова генерала Маркова о неведомых кротах, забравшихся вовнутрь банка.
    Майор только подумал о слепых тварях, как вдруг за его спиной послышался громкий шум. Он обернулся и увидел, что металлический сейф, в который он запаковал принесённую Олегом траурную ленту, ходил ходуном: крепёжные болты наполовину вышли из своих отверстий, штукатурка сыпалась на пол, очевидно, что кто-то изнутри пытался выбраться на свободу. Неожиданно всё замерло, видимо, заключённый в закрытый ящик выбился из сил. Но кто бы это мог быть?
   Он взял ключ, решив проверить, что происходит, и открыл сейф. Внутри сидел запыхавшийся зверёк, - один из тех, о которых, он только что вспоминал: сердечко животного постукивало от страха.   
    Скорее машинально Вихров выхватил свой табельный: металл рукоятки «Макара» холодил ладонь, а крот, видимо, почуяв опасность, первым бросился в атаку. Он накинулся на человека с пистолетом, вцепившись мёртвой хваткой тому в ногу. В ответ на очевидную агрессию мелкого хищника, майор в свою очередь, хотел сбить грызуна  ударом свободной руки, но тот ещё плотнее сомкнул челюсть, и глаза его зажглись красным, будто в глазницы ввернули две яркие лампы.   
   Следующий удар рукояткой пистолета также не принёс видимого результата, и майор, взвывая от боли, решился стрелять. Он навёл дуло на черепушку крота, намереваясь продырявить её насквозь, но не успел он нажать на курок, как зверь расслабил свои острые челюсти, и рванулся бежать.  Он дал дёру сквозь оконное стекло и арматуру решёток, не повредив конструкцию, но майору некогда было обращать внимания на этакую несуразность. Он не хотел упустить странное животное. Открыв окно, он увидел в сгустившихся сумерках два его мигающих глаза, и направил пистолет на движущуюся мишень. Но и тут майор не успел произвести ни единого выстрела. Зверёк на удивление быстро скрылся в подземелье…   
    Сквозняк ворвался в помещение кабинета. Под его воздействием траурная лента вылетела из открытого сейфа, и, зацепившись одним концом за шею Василия, змеёй опутывала её, пережимая жизненные артерии. Майор задыхался. Он выронил пистолет, и пытался из последних сил ослабить смертельную удавку, но она не поддавалась, будто сдавливали её руки человека неимоверной силищи.       
   Постепенно наступала асфиксия, пена пошла изо рта, и майор прощался с жизнью. Но ему не дали умереть. Удавка сама дала обратный ход. Бархатная лента размоталась, и повисла в воздухе так, чтобы майор сумел прочесть «ТВОЯ ДЖУН».
   Золотые буквы сверкали перед его помутневшим взором, а затем будто растворились в воздухе, и с ними сама траурная лента. На её месте возник неизвестно откуда взявшийся чёрный ворон…
 - Бр-р-рось май-ор-р-р свой-й-и-и пр-пр-происки! Бр-р-рось! – угрожающе по-людски прокартавил ворон, а затем бросился на истекающего кровью майора. Он больно наотмашь ударил его по лицу, своим вороним крылом. От мощного удара хрустнула челюсть, а птица схватила лапами брошенный майором пистолет, и, закружившись на месте, открыла шальной огонь. Пули летели, куда не попадя, оставляя выбоины на выбеленных стенах и потолке. Одна из пуль угодила в настольную лампу, и отлетевший осколок тонкого стекла больно вонзился в глаз майора, в - тот, что под боевым шрамом. Ворон разрядил всю обойму, а когда кончились патроны отшвырнул пустой «ствол» в угол кабинета, а сам устремился на воздух, вослед бешенному кроту, с одной только разницей: вылетела птица на волю уже через открытое окно…   

   Василий смог отдышаться, но рана, нанесённая кротом, оказалась глубокой, и он терял много крови, постепенно отпуская сознание…
  Последнее, что промелькнуло в его голове так это слова Олега: «Ведьма превратилась в траурную ленту, а её подельник в обычного чёрного ворона…».