Кто такой Леонид Броневой?

Мне могут сказать: «У тебя что, не все дома? Да  Леонид Броневой – знаменитый актер театра и кино, прославившийся по фильмам «Семнадцать мгновений весны», «Покровские ворота». Но на это я отвечу: «Это лишь одна сторона известного актера, так сказать публичная, под маской которой он жил большую часть жизни. Но есть еще и другая сторона,  темная, и по случайному стечению обстоятельств, Броневой сыграл и её, когда изображал в сериале «Семнадцать мгновений весны» группенфюрера СС Генриха Мюллера, шефа самой репрессивной организации Третьего рейха – гестапо. Вот об этом я и хочу рассказать своим читателям.

О том, что многие наши деятели искусства застряли в знании истории своей родины на уровне учеников средней школы, я знаю давно.  И когда убеленные сединами уважаемые артисты рассказывают полную галиматью, я не удивляюсь. Особенно когда это говоря люди, намного старше меня по возрасту.  Некогда им были учить историю, да и не по чему.  В годы перестройки и в постсоветские годы столько грязи было вылило на советскую власть, что разгрести эти завалы и добраться до правды, надо было много терпения иметь. Но когда это будут делать артисты? Им роли учить надо, репетиции, спектакли, съемки в кино.  Вот так  что влетело в их головы в школьные годы, так и осталось.  Поэтому я не сужу их, ибо права народная мудрость – «не суди и не судим будешь».

Но когда еврей по национальности говорит, что Гитлер, который уготовил всем евреям Европы газовые камеры и крематории, лучше Сталина, такого человека я могу только презирать.  Сталин, который из отсталой России сделал развитую державу, сумевшую отстоять свою свободу и саму жизнь против орд фашистов, который провел культурную революцию, и все дети страны Советов получили равные возможности для своего развития и карьеры, причем все народы, населяющие нашу многонациональную страну, в том числе евреи.  Да, после революции в стране продолжалась Гражданская война,  потерявшие власть и богатство слои не примирились с этим, и всеми правдами и неправдами мешали строительству социализма. Хватало и просто криминального элемента, с которым надо было бороться. Были и идейные противники, которые жаждали превратить Россию в хворост пожара мировой революции, не считаясь с реальными возможностями. Были и просто такие люди, которым нравилось мучить и убивать людей, и таким человеком был отец Леонида Броневого. За фальсификацию уголовных дел под расстрел пошли тысячи бывших сотрудников НКВД, еще больше получили срок наказания в тюрьме или лагере.  Вы думаете, я преувеличиваю?  Нет, все это я знаю от историков, которые во всем этом разобрались, изучая многочисленные архивы спецслужб.

А кое-что рассказал и сам Леонид Броневой, который родился  17 декабря 1928 года в столице Украины Киеве. Его родители принадлежали к еврейской интеллигенции. Отец, Соломон Иосифович, одессит, сын кондитера, носил фамилию Факторович, которую он впоследствии сменил, стал Броневым.

Вот что поведал Броневой корреспонденту Украинского телевидения Гордону (большому «патриоту»). Единственно, что я позволю себе, это некоторые ремарки на некоторые утверждения Леонида Соломоновича.

"...Все, что в Советском Союзе происходило, даже в самых страшных не описано сказках — это жуткий, абсурдный, затянувшийся на 70 лет фильм ужасов: настолько тяжелый, что мы до сих пор от просмотра его не отошли и ни к какой другой картинке привыкнуть не можем. (прим. – зачем эти утверждения маразматика, обиженного на советскую власть? Спросите у миллионов моих сверстников, которые с ностальгией вспоминают жизнь при советской власти).

Вы только внимание обратите: сколько о зверствах в сталинских лагерях известно, о баржах, которые вместе с инакомыслящими затапливали, о расстрелах прямо на рабочих местах, о миллионах сирот — детей врагов народа, а поди ж ты, находятся те, кто Волгоград вновь хотят Сталинградом назвать или на митинги компартии выходят, которую Ельцин лишь потому, что водка помешала, не запретил, и кричат: «Ста-лин! Ста-лин!».
Дураки, вы хоть знаете, что кричите? (прим. – Типичная либеральная болтология. Они знают только о репрессиях, расстрелах и лагерях, а вот про советские стройки народного хозяйства, про культурную революцию, поголовное школьное образование, тысячи выпускников институтов, врачей, учителей, инженеров, ученых забывают.)

Я страшную вещь скажу: даже Гитлер и то лучше Сталина.
Да-да, и хотя Гитлера я ненавижу, уважаю на полграмма больше, потому что он хотя бы своих, немцев, почти не трогал, а этот косил всех подряд: и осетин, и грузин, и русских, и украинцев... (прим. – А евреи Германии и многие несогласные с фашистским режимом разве не свои, их не отправляли в лагеря? А Рем и другие деятели штурмовых отрядов СА, убитых без суда и следствия, не свой народ? Плоховато знает историю Броневой).

Как чувствовал, что спустя десятилетия отыщется такой, как Зюганов, способный многомиллионному народу доказывать, что Сталин дороже и ценнее Пушкина, потому что сделал больше...

... Я хотел быть услышанным! О том, как система, которую мы до сих пор воспеваем и восхваляем, травила людей (в лучшем случае — убивала, в худшем — убивать заставляла других), не просто напоминать нужно — необходимо!

Чтобы не было к ней возврата, чтобы даже мысли такой ни в одной голове не возникало, что там, в том времени, хорошо было! — ну что хорошего может быть, когда полстраны сидит, а полстраны сажает? (прим. – Чувствуется, что Броневой мыслит,  как Гитлер. Тот тоже думал, что при нападении Германии на Советский Союз  замученный репрессиями народ восстанет против режима, и немцы победным маршем дойдут до Уральских гор, попутно уничтожая ненужных людей. Откуда Броневому знать про план «Ост», которым предусмотрено уничтожение 30 миллионов советских граждан. Не царское это дело. Но не выгорело у Гитлера, что уж тут говорить про Броневого-Мюллера)

Те, кто сажал, кстати, еще живы — это те, кто сидел, почти вымерли, а я, чье детство испоганено было, чье место рождения — прекраснейший Киев — отравлено и намертво с воспоминаниями о том связано, как разбросали нашу семью по всему Союзу (отец на Колыме лес валил, мать по городам и весям скиталась, я по миру пошел голоштанником), всегда говорил и говорить буду: не смейте, не смейте тосковать по аду — помнить нужно добро, а не зло!

Все наши беды, между прочим, от того, что добра мы не помним.
Например, что получили за эту Победу те, кто воевал, кому они в результате нужны? (прим. – Странно, что Броневой не упомянул про то, что надо было сдать немцам Ленинград).

Лет 7 или 10 назад по телевизору сюжеты, снятые в России и Германии, показали: лежит старый наш фронтовик, без ног, в каком-то углу закопченном, рядом страшные, уродливые протезы валяются (кто только их сделал?), и потом — Мюнхен, уютный домик, клумбы с цветами, дорожки песочные...

По одной из них к своему «мерседесу» старичок бодро шагает — бывший солдат Вермахта: в жизни не скажешь, что обеих ног у него нет!
Так кто победил, спрашивается, -  мы или они? (прим. - Откуда знать Броневому, во что обошлась нам эта война, и сколько мы за неё получили с немцев? Да и как работают немцы и наши, есть разница. Да и сама Германия махонькая по сравнению в СССР, и климат там другой. Зачем об этом думать Броневому, пусть власть думает).

Или наш товарищ Сталин и все последующие товарищи и господа, которым абсолютно наплевать на то, что кто-то здоровье на войне потерял, чтобы они разъезжали сейчас в дорогих машинах и часы за сотни тысяч долларов себе выбирали? (прим. – Да, особенно про Сталина у него хорошо получилось. Два френча, пара шинелей, валенки после смерти – все, что осталось от вождя 1/6 суши, а вот часы за тыщи долларов куда-то спрятал, не нашли. Наши ветераны войны немало льгот получили, когда стране это стало возможным предоставить. Когда говорят, что какой-то ветеран ВОВ наконец-то получил квартиру, так это он уже даже не для детей, для внуков получил).

Нас, оборванцев, голодных, вшивых, сирых и убогих, в военные годы в республиках Средней Азии приютили.
Узбеки, казахи, таджики пускали эвакуированных под крыши своих домов, последней лепешкой с ними делились, а теперь в Москве их детей и внуков за людей не считают, да и в Киеве, я уверен, едва завидев, брезгливо фыркают и этим унизительным словом «гастарбайтеры» обзывают.
А почему бы русским — я спрашиваю — с «гастарбайтерами» за помощь эвакуированным не рассчитаться, компенсацию не выплатить — из нефтяных денег? (прим. –И опять Броневой пальцем в небо попал. В СССР только Россия и Белоруссия жили не то, что по средствам, хуже, отдавая свои доходы республикам, которые жировали, особенно в Закавказье и Прибалтике. Да и в Средней Азии не голодали. А теперь, когда там развал наступил, к нам на заработки поехали. Да и какую компенсацию нужно платить за  лепешки и крышу над головой, кто возьмется подсчитать? Или как прибалты миллиарды долларов за оккупацию потребуют).

Неужели они на нас тогда не потратились, или кто-то считает, что подметать улицы и штукатурить стены — единственное, на что «гастарбайтеры» эти годятся? Если так, то мы, победители, ничуть не лучше нацистов, деливших нации на высшие и низшие, — достойные дети отца народов, как ни крути...(прим. – Зря он не вспомнил про светоч демократии – США, с их расистскими законами до середины 60-х годов.  Может, нам тоже стоит колена преклонять, как те сейчас делают?)

Раздавать советы, как жить, права я не имею — в конце концов, и сам этого не знаю.

Любой и каждый может упрекнуть меня в том, что получал в СССР премии, награды и звания, что отец мой одним из самых жестоких следователей киевского ОГПУ был, садистски людей допрашивал, деньги и показания выбивал... Ни пройденный путь, ни свою биографию я изменить не могу, но убежден, что в прошлое воз¬вращаться нельзя, и ни один орден, ни одно в мире благо одной-единственной слезинки обиженного тобой человека не стоит."
Родители мои в Институте народного хозяйства учились, на рабфаке (для молодых, которые не знают, что это, объясню: рабочий факультет). Мама экономическое отделение окончила, отец — юридическое, и она умоляла его: «Не ходи ты в эти спецслужбы, не надо!», но рядом такой брат, и он: «А куда мне?». — «Лучше в адвокатуру: там будешь людей защищать, а здесь станешь стрелять их — есть разница или нет?». Мама очень умная была, ее стоило послушать, но нет, отец подался в ОГПУ, надел гимнастерку, кобуру с пистолетом... — ему это нравилось.
— Людей он допрашивал?
— Говорят, да, и то, что получил по 58-й «десятку», — прости меня, Господи! — по делу. Заслужил! Это наказание!
За каждое преступление, нравственное или физическое страдание, которое ты кому-то приносишь, обязательно будет наказание Божеское...
— Чем в Киевском НКВД отец занимался?
— Был заместителем начальника экономического отдела, а это ужасный отдел, по выкачке золота у бывших нэпманов — ну, можешь себе представить, нет? Мне страшную вещь рассказали: он отца нынешнего президента Академии наук Украины Патона, великого ученого, допрашивал, чтобы золото тот отдал. Я с Борисом Евгеньевичем не знаком и даже встречаться боюсь — как сын такого человека...
Когда отца арестовали, мама сетовала: «Тонны золота через его руки прошли — хотя бы крупицу себе оставил!», а я уверял: «Мамочка, он же порядочный...». — «Но дурак! Порядочный дурак!». Я возражал: «Ну, мама, лучше быть порядочным дураком, чем умным негодяем или жуликом». Кстати, во время ареста...
— ...а это происходило при вас?
— Да, ночью пришли, маузер в деревянной коробке забрали, что-то там от Дзержинского было, какая-то вещь позолоченная... Забрали маузер, ремень, отец надел гимнастерку, галифе, сапоги и сказал: «Я скоро вернусь». Много лет спустя я у мамы спросил: «Почему, когда его арестовывали, ты даже слезинки не проронила?». В детстве спросить об этом не мог, я вообще еще ничего не понимал — теперь-то уже понимаю... Она ответила: «Потому что все слезы я выплакала на рабфаке, когда умоляла его в ОГПУ не идти. Сколько рыдала, сколько кричала — нет, он пошел, и закончил так, как закончил».
— Слышал, когда вы в Соединенных Штатах Америки гастролировали, в Сан-Диего в зале вдруг встал человек...
— ...ой, встал! Старик — это ужасно было, и мне тяжело вспоминать... В конце творческой встречи я обратился к залу: «Господа, вопросы какие-нибудь есть?». — и он поднялся: «У меня не вопрос — я хочу вам сказать: ваш отец в 34-м году меня допрашивал, очень жестко». В зале повисла гнетущая тишина — представляешь мои ощущения? Только что я пел песни, много рассказывал... «Вы знаете, — потупил я взгляд, — конечно же, он преступник, но, может, я стал артистом (интуитивно, даже не понимая этого), чтобы хоть немного загладить его вину»
Что еще интересно, человек, поднявшийся в Сан-Диего, поведал мне о сестре отца — я этого не знал. Отец скрывал, что его родная сестра эмигрировала в Америку, и когда я там находился, ей было, как мне сейчас, 83 или 84 года (мужу ее — 27!). Тот человек сказал: «Ну ладно, а вы знаете, что у вас здесь родная тетя живет?». Я: «Нет». — «Она миллиардерша, у нее в Голливуде шесть студий — она вам звонила?». — «Нет». — «А вы ей?». — «А зачем мне ей звонить? — подумает еще, что денег хочу. Нет, я ее беспокоить не буду». — «Она могла бы дать вам какую-нибудь роль...». Я плечами пожал: «Я не знаю английского, но ради такого дела, конечно же, выучил бы».
...Да, отец это скрыл — если бы признался, взяли бы его в ту организацию!
— Он вам рассказывал, как в родном НКВД его допрашивали?
— Не хотел, но однажды все-таки рассказал. Одна женщина — по-моему, из Ирпеня под Киевом, украинка — умоляла его в начале 30-х: «Возьмите куда-нибудь сына, пристройте — с голоду ведь умрет! Есть нечего, уже лебеду съели...». Отец пообещал: «Возьму» — и устроил в киевское ОГПУ часовым: тот стоял с ружьем, получал какой-то паек, немножко отъелся. Отец вспоминал: «Когда меня арестовали, привели в мой кабинет, и смотрю — за моим столом этот мальчик сидит, но это не самое удивительное: у него в петлице один прямоугольничек».
— Лейтенант госбезопасности...
— Не будучи до этого ни ефрейтором, ни старшиной, никем, и первое, что он сделал, — выбил отцу зубы. С ходу так — подошел... Отец вспоминал: «Кровища течет, но даже не это произвело на меня впечатление — этого я ожидал, а то, что он мне тыкает, тычет!». «Ты! За кого в 19-м году на комсомольском собрании голосовал — за Ленина или за Троцкого?». На столе документы лежат... Отец ответил: «За Троцкого, потому что он тогда первым лицом считался, а Ленин вторым». — «А-а-а, так ты троцкист!». Он: «Нет, я коммунист».

А вот интервью Броневого Би-Би-Си:
Как говорится, угнетённые советским строем на проводе. На этот раз мощно раскрылся известный актёр - Леонид Сергеевич (он даже отчество отца не захотел брать) Броневой.

Би-би-си: Леонид Сергеевич, как вы, человек с таким прошлым, относитесь к тому, что происходит сейчас в России вокруг личности Сталина? К примеру, к восстановлению лозунгов "За Родину, за Сталина!" на станции метро Курская в Москве?

Леонид Броневой: Я отношусь к этому крайне негативно, это я мягко высказываюсь... Сейчас собираются праздновать юбилей, 130 лет, со дня рождения Сталина... Я считаю, что должен быть политический процесс над КПСС. Она виновата не меньше, чем нацистская партия в Германии и даже больше. Там воевали против других народов, там уничтожали евреев, русских хотели сделать рабами. А тут воевали против своего народа. Как можно было героев, которые попадали в плен в полусознательном состоянии, после войны заставить опять пройти через лагеря? Это была чудовищная система, основанная на страхе. И главный лозунг, негласный, был - не высовываться. И еще обязательно люди должны были стучать друг на друга. Поэтому я никогда не прощу то время.

Би-би-си: А как вы объясняете тот факт, что современная Россия не готова поставить на одну ступень преступления сталинизма и фашизма? Многие считают - так как война была выиграна со Сталиным, то, вроде как, ему многое прощается...

Леонид Броневой: Я не согласен с этим. Не Сталин выиграл войну. Выиграли войну простые люди. Эти люди оставили своих родителей, детей, шли в бой 18-летние, миллионы людей. Они видели, что враг пошел на нашу землю.
Я не признаю ту систему. Раньше я не понимал этого. Однажды, когда это было, дай бог памяти, в 1946 году. Мне было 16 лет. Я вступил в комсомол, как ни странно, хотя отец был в заключении, а мы с мамой были в эвакуации в Чимкенте. Меня приняли. Я всю войну работал, то в пекарне, то еще где-то. Я доучился до шестого класса, потом меня мама заставила поступить в вечернюю школу рабочей молодежи и за один год сдать аттестат зрелости, т.е. 7-8-9 и 10 классы, что я и сделал.
Даже когда отца арестовывали, я не понимал, что происходит. Я хотел пойти в военную школу или в журналистику, выучить два иностранных языка - английский и немецкий. А мама сказала: "Никуда ты не пойдешь, никуда тебя не возьмут". Это был для меня ужасный удар, я спросил - почему. Она через несколько дней принесла мне анкету, две или три страницы, 35 или 40 пунктов. Мама сказала - прочти вот тут. Там было написано - находились ли вы, ваши родители или ближайшие родственники на оккупированных территориях или в заключениях. Точка. И дальше была фраза - и если они умерли, то где похоронены. Я сказал маме: "Но Сталин же сказал, что дети за родителей не отвечают... А она ответила: "Ты такой же дурачок, как твоей отец". И я поехал в Ташкент...

А мама-то Броневого, оказывается, зрила в корень, ибо малолетний идиот - это, как известно, совсем не возраст в паспорте, а показатель каши в голове, и у Леонида Сергеевича с этим полный порядок.

Как известно, малолетний идиот твёрдо знает:
- Сталин лично хотел всех убить и сожрать.
- В бой с фашистами бросали худых, измождённых солдат, с сапёрными лопатками наперевес.
- Позади тощих, безоружных войск шли красномордые, сытые, до зубов вооружённые, численностью в несколько раз превышающей регулярную армию СССР, заград-отряды НКВД, которые всех расстреливали.
- Но, как ни старались НКВД, Сталин и фашисты, уничтожить народ они не смогли. И он победил. Вопреки.
- Потом, вопреки стараниям КПСС, народ превратил свою страну в индустриальную сверхдержаву.

Малолетнему идиоту не обязательно знать и понимать, что
- Народ без руководства - неорганизованная масса людей, не способных к спланированным совместным действиям.
- Если бы не тот самый "ни шагу назад" - гореть бы нашим предкам в нацистских крематориях за Уралом.
- Граждане, в большинстве своём, злобны, жестоки и завистливы. Поэтому, как только появляется возможность навредить соседу, они с радостью пишут донос куда надо. При этом никто их стучать не заставляет. Они сами это делают с радостью, а потом надрывно кричат про репрессии.

- Люди, в большинстве своём, "просты" и "приземлённы". Именно поэтому сейчас, в нашей с вами стране, когда власть, используя индустриальное и культурное наследие СССР, занимается лишь выкачиванием денег с трубы, да поддержанием общественного порядка, можно воочию наблюдать результаты того, что может сделать народ, сам и без руководства:
--- Деградация образования.
--- Развал промышленности и сельского хозяйства.
--- Разгул коррупции.
--- Развал оборонной промышленности и армии.
--- Безработица.
--- Чудовищный размах пьянства и наркомании.
--- Культура на уровне "вертятся жопы". Но малолетний идиот твёрдо уверен - во всех народных бедах всегда виновата власть. Того, что в любом человеческом обществе, в силу "людской природы", всегда есть "вожак стаи", который угнетает, заставляет и организовывает, для малолетнего дебила за гранью. Идиот не способен понять, что причиной народных бед в государстве, является либо слабая, неспособная к руководству власть, либо её отсутствие.

Писать о светлой стороне Леонида Соломоновича Броневого я не хочу. Я его ценил, как актера, но стал презирать, как человека, после его слов про Гитлера и Сталина, про охаивание жизни в Советском Союзе, где он получил все мыслимые блага. Да, не без труда, но ведь и рыбку из пруда не вытащишь. К таким же господам, как  Басилашвили, Кикабидзе, Ахеджакова, Хаматова (заметьте, не русские фамилии) у меня такое же отношение, как и к автору моей заметки.