Так тогда жили

Не знал, на что содержат вазу.
Не бачил зарубежных стран.
В уезде не бывал ни разу
Трофимов сын, худой Иван.

Он поперёк не вякал тятьке.
Поленом жёнку? Не с руки.
Он молодым бывал при Катьке -
Потом настали мужики.

Ну, пару раз девчонку силил -
Дык не из нашего бабья.
Молились Богу, тихо жили.
За всю житуху - три новья.

Дык жили, разводили нюньки.
Осьмнадцати от всех щедрот
Женился на косой, на Дуньке;
За ней зато изба да скот.

На ярмарках несло к вертепу.
Капустку лопали в мороз.
Дык сеяли всё рожь да репу.
При Катьке барин бульбу свёз.

Ну, наросло ея немало.
Та бульба по началу дней
Гнила, чернела, прорастала,
Но после - пообвыкли к ней.

С иконы Бог серчает косо;
Та чи там видит он в траве?
Ну, было это, на покосах
Ходил тишком к одной вдове.

А Дунька - дура. Народила
Аж дюжину в кондовый срок.
Болели. Мёрли. Бабья сила!
Осталось эта их - с пяток.

Пять раз на свадьбах жер от пуза,
С десяток - напивался в дым.
Говёные пришли французы,
Как сорок пять мне было зим.

Кострами портили поляны.
По воротам их - сучий хвост.
Эх, мать! Одним глазком бы глянуть,
Дык были-то за двести вёрст.

Ушли - дык скот погрызла муха,
Не взяла хлеба сторона;
Пошла по миру голодуха.
Полвека зимовал - и на!

Худой то был для мира номер.
Дык вся житуха, как обман.
Вот тут-то сдуру слёг да помер
Трофимов сын, худой Иван.