Спасти его любой ценой. Глава 35

Резко поднимаюсь на кровати, словно вдруг очнувшись, скинув, при этом, Дрему с груди. Сердце все еще быстро колотится, по щекам текут горячие слезы. На меня давит ощущение случившейся катастрофы. В комнате еще темно. В голове ясно и бьются слова:
Мы ходили на рыбалку.
Рыбу удили в пруду.
Папа выловил мочалку,
А сынок – сковороду…
Что это было? Я на самом деле видела мальчика, или это был сон? Тогда откуда у меня в голове детский стишок? За окном раздирается петух. Орет так, что, кажется, сейчас лопнет от собственного кукареканья. Он где-то совсем рядом. Так увлечен своим делом, что совсем не делает пауз. Представилось, как он сидит на заборе, вытянув шею по направлению встающему солнцу и заполошно, закрыв глаза, горланит изо всех сил. Я откидываюсь на подушку. Вытираю слезы и снова проговариваю стишок. Он словно застрял в моей памяти. Понемногу успокаиваюсь. Неважно, был ли это сон, или я разговаривала с ребенком на самом деле. Главное, я должна передать послание Градову. Даже и не сомневаюсь, что мне пригрезился его погибший сын. А сейчас надо еще немного поспать. Закрываю глаза. Куда там! Под невыносимое «кукареку» спать невозможно. Долго так лежу и слушаю утренний концерт без заявок. Начинаю различать и других петухов по всему селу. Уже не стараюсь держать глаза закрытыми. Рассматриваю рисунок из едва различимых трещинок на потолке. Он виден все четче. Понимаю, что за окном становится светло. Как же хочется спать! Ведь в предрассветное время даже нечисть спит! «Что б ты сд…» Стоп! Спокойно! Я - само терпение. Я всех люблю. Даже этого…горлопана. Что б ему…попасть в петушиный рай, как можно быстрее! Я уже сама готова помочь ему в этом и прямо сейчас! Дрема, так бесцеремонно скинутый мной с груди, устроился на подушке у моего уха и начал свою песню-тарахтелку. Ох! Сумасшедший дом «Ромашка» какой-то! Как тут уснешь... А еще господин полковник говорил, что я тут свою нервную систему подлечу. Да, тут бы совсем с ума не съехать. Сую голову под подушку. Отдаленно слышу, как с нее на кровать шлепается Дрема. Плотнее прижимаю мягкую защиту к своему уху. Она почти заглушает звуки вокруг меня. Возможно, и засну еще.

Сон под тяжелой плотной подушкой нельзя назвать приятным. Петушиный крик, конечно, стал тише, но при этом мне нечем было дышать. Хотя часа два я еще проспала. Больше не смогла. Выбираюсь из своего укрытия вся мокрая от пота и жутко злая на весь мир. Голова противно гудит. Дремка безмятежно раскинулся у меня в ногах. Ему, видимо, петушиные трели спать не помешали. В окошко льется солнечный свет. И герани в ярких горшочках купаются в нем, задрав свои листики. Слышу, как с улицы раздаются голоса. Очевидно, хозяева уже не спят и занимаются своими домашними делами. Интересно,  который час? Как же плохо без телефона! Просто как без рук. Надо каким-то образом «выудить» его у Градова. Нехотя встаю с кровати, потревожив своего мохнатого друга. Дрема сладко потягивается, вытянув передние лапы вперед и растопырив свои «пальчики». Глядя на него, я улыбаюсь. Но кот деловито спрыгивает с постели и топает в сторону двери. Я натягиваю на себя одежду и иду за ним. Так сладкой парой мы и выходим из комнаты. В доме никого. Тишина. Тут наши пути с Дремой расходятся. Он, словно здесь все давно уже знает, направляется из дома во двор, а я – в ванную. После умывания холодной водой, настроение у меня немного поднимается. Голова уже не такая тяжелая и гул в ней постепенно проходит. Глянув на себя в зеркало, я недовольно качаю головой. Бессонная ночь не прошла даром. Под глазами «красуются» темные круги. И они очень портят меня. Но косметики у меня здесь нет. Так что прошу любить меня такой, какая есть. Еще раз вздохнув, покидаю ванную.

На дворе бурлит жизнь. Хозяева заняты работой. Каждодневной и привычной для них. На меня пока никто не обращает внимания. Из пристройки между домами слышится женские голоса. Очевидно, Вера Никитична и Ксения Сергеевна обе там. Мне, наверное, тоже надо туда. Не буду же я стоять на крыльце вечно и ждать неизвестно чего. А погода замечательная! Еще по утреннему свежо. На небе – ни облачка. Ярко светит солнышко. Лицо обдувает легкий и очень ласковый ветерок. Где-то на деревьях поют птички. Как же их пение отличается от заполошного «кукареку». Хочу посмотреть на этого нарушителя моего покоя. Спускаюсь со ступеней и решительно иду к пристройке. Слышу, как кто-то рубит дрова. Зачем? Здесь же есть горячая вода и газ. В центре пристройки широко распахнуты ворота. Я заглядываю внутрь. Помещение, если это можно так назвать, разделено на две части. Справа от входа – сеновал, слева…Пока не понимаю, что там. Просто отгороженное высокой перегородкой место. С другой стороны пристройки есть выход на другую сторону. И там, в проеме, я вижу Градова. Он одет только в джинсы. Ни рубашки, ни куртки на нем нет. И он…рубит дрова. Ничего себе! Никогда бы не подумала, что он умеет то делать. Застываю, глядя, как вздуваются его плечи и руки, когда он вскидывает топор вверх, а потом резко опускает его на полено. И оно разлетается на куски, не выдержав сильного удара. Я просто стою и любуюсь.

Ничем хорошим это не заканчивается. Слышу громкий окрик:
- Берегись!
Узнаю голос Павла. Поворачиваю на этот крик голову и вижу громадного козла, который во весь опор несется на меня. Ой, мамочки! Я рванула к дому изо всех своих сил и с низкого старта. Никогда быстрее я еще не бегала. Даже от людей Трофимова. А это лохматое чудище несется за мной. Я взлетаю на крыльцо, заскакиваю в дом и закрываю за собой стеклянную дверь веранды. Шумно дыша, наблюдаю за козлом. Животное добежало до крыльца, резко остановилось и, тряхнув головой, застыло, глядя на меня сквозь стекло. Он действительно огромный! Шерсть у него длинная бело-желтого цвета. Голова небольшая, но вот рога невероятных размеров. И как он их только носит и не падает вперед все время? Не дай Бог получить такими по мягкому месту! Глазки у козла маленькие. Морда узкая. А под подбородком красуется длинная борода. И она трясется от любого его движения. Ничего себе домашнее животное! На заднем плане стоит улыбающийся Павел, а из пристройки выходит Вера Никитична. В ее руке эмалированное ведро. Она ставит его на землю, и громко кричит:
- Абдул! Ах ты, бандит рогатый! А ну, марш на место! Ишь, чего удумал! Людей пугать! Марш, я тебе сказала!
Я не верю своим глазам! Но бородатое чудовище слушается приказа, поворачивается и нехотя уходит в пристройку.
- Выходи Светочка, не бойся, он не тронет. Пугает просто. Вбил себе в голову, что он - цепная собака. Вот и охраняет двор от чужих.
Я медленно открываю дверь веранды и не спешу покидать свое убежище. Наблюдаю, как козел, возомнивший себя овчаркой, с чувством огромного достоинства шествует к пристройке. Когда он отошел на достаточное, с моей точки зрения, расстояние от крыльца, я отваживаюсь спуститься навстречу хозяйке дома. И даже пытаюсь взять у нее из рук ведро, чтобы помочь. Но вредное животное, дойдя до ворот в пристройку, останавливается, поворачивает свою рогатую голову в мою сторону и смотрит взглядом, в котором читается: «Не расслабляйся! Я за тобой наблюдаю!» Я замираю на месте, готовая в любую секунду сорваться и снова убежать в дом. Вера Никитична оглядывается на козла и прикрикивает на него:
- Иди, иди. Нечего оглядываться.
Козел скрывается за воротами. Гордый и уверенный в своей правоте. Я облегченно выдыхаю и ворчу:
- Темная сила!
Вера Никитична мило улыбается:
- Нет. Какая там темная. Обыкновенный козел. Просто вас познакомить надо. Он поймет, что ты своя и не будет за тобой гоняться.
- Точно…козел…обыкновенный. Спасибо. Познакомились уже.
Что-то в моем голосе смешит Веру Никитичну, и она весело смеется.
- Ничего, привыкнешь.
Взяв у нее ведро, в котором оказалось молоко, я иду за женщиной в дом. Но вслед нам несется смех Павла:
- С боевым крещением, Светик! Хорошо ты бегаешь. Пригодится. Абдул же не отвяжется. Ходи и оглядывайся. – И смеется еще веселее. Вера Никитична осуждающе качает головой и пытается приструнить внука:
- Хватит пугать гостью. И нечего насмехаться. Сам-то давно перестал от петуха бегать? – Смех резко обрывается. Видимо, бабушка затронула болезненную для парня тему.
- Кто сказал, что я от него бегал? Я просто спортом занимался.
Вера Никитична усмехается тихонько так.
- Ну да. Конечно. Обходил нашего Петю десятой дорогой. Петух-то у нас боевой. Дерется сильно. А Павла не взлюбил больше всех. Проходу ему не давал. На заборе ждал пока тот домой придет.
А вот это мне уже интересно. Не одну меня, значит, домашние питомцы по двору гоняют.
- И чем все закончилось?
- А ничем. Сделали для кур новый курятник со своим двором. И Петя теперь сюда хода не имеет. Сидит за домом со своим гаремом.
- Это он так полночи орал?
- Орал? А я и не слышала. Привыкла. – Голос женщины меня успокаивает. И вся она такая мягкая, ласковая, уютная. Рядом с такими людьми всегда чувствуешь себя комфортно и как дома.
- Пойдем, Светочка, на завтрак надо накрывать. Сейчас мужчины придут. А для тебя у меня небольшое поручение будет.

Я поднимаюсь за Верой Ильиничной по ступеням и прохожу дальше в дом. На кухне она процеживает молоко через белоснежную марлю в литровую баночку.
- У вас еще и корова есть? - Мне хочется с ней разговаривать.
- Нет, коза. Зойка. Это ее молочко. На корову у меня уже и сил то не хватит. А молодежь не хочет этим заниматься. Говорят: «И в магазине можно купить». А разве в магазине такое молоко?  Вот сейчас девчушка прибежит. Ты ей эту банку отдай. У них маленький родился, а у мамки молока нет. Вот и кормят его молоком нашей Зойки. И вырастет пацан большой и здоровый. На таком-то молочке. – Она накрывает банку полиэтиленовой крышкой и протягивает ее мне. – Постой у ворот. Сейчас их старшенькая прибежит. Она никогда не опаздывает.
Мне приятно почувствовать себя нужной. Не просто болтаться по дому гостьей, а помочь чем-то. Я беру из ее рук еще теплую банку и иду к выходу. Но у двери останавливаюсь.
- А как же этот…как его..Абдула?
Вера Никитична улыбается:
- Абдул он. Так не тронет. Там Павел на дворе. Присмотрит. Не бойся.

С сомнением я выхожу на крыльцо. В дальнем углу двора что-то делает Павел. Злобного Абдулы нигде нет. Я топчусь на верхней ступени в нерешительности. Павел оглядывается, видит меня и быстро подходит ближе, встав напротив ворот в пристройку.
- Иди, Светик. Не тронет Абдул. Я постою.
Второй раз он называет меня «Светик». Мне это не нравится. Уж слишком фамильярно получается. Но сейчас спорить с ним у меня нет ни времени, ни желания. Калитка приоткрылась и в нее уже заглядывает девочка лет семи-восьми. Круглое личико, светлые волосики собраны в аккуратную косичку, бровки и реснички тоже светлые. На вздернутом носике видна россыпь веснушек. Видимо, она пришла за молоком для брата. И я уже смело иду к ней навстречу. Девочка берет у меня из рук банку, приветливо улыбается, громко говорит:
- Спасибо!
И убегает за ворота. Только бы не споткнулась и не разлила молоко. Выглядываю ей вслед. Ее босоногие ножки мелькают уже далеко по пыльной дороге. Стою и наблюдаю, как она улепетывает с Зойкиным молоком.

Что-то привлекает мое внимание в кустах на той стороне дороги. Присматриваюсь. Там лежит кто-то большой и темный. Улыбка слетает с моих губ. В груди растет тревога. Но браслеты не показывают опасности. И я медленно пересекаю дорогу и подхожу к кустам. Мне остается шага два, как это нечто вдруг шевелится и поднимает голову. Я замираю. Понимаю, что передо мной собака. Очень большая и лохматая. Морда узкая с острыми ушами и большими карими глазами. И эти глаза направлены на меня. Но она не вскакивает и не убегает. Не проявляет никакой агрессии. Поэтому я все же подхожу ближе. Вижу на боку собаки большую рваную рану. Кто-то сильно ее ранил. Присаживаюсь на корточки и рассматриваю бок. Из раны сочится кровь. Рядом, в дорожной пыли, небольшая кровавая лужица. Пес тяжело и часто дышит. Встаю и поворачиваю обратно к дому. Нет, бросить несчастное животное я не в силах. Даже если и не могу ей ничем помочь, миску воды я должна принести. Быстрым и решительным шагом я иду в дом.

Вера Никитична и Ксения Сергеевна хлопочут на кухне.
- А вот и Света, - хозяйка дома очень приветливо смотрит на меня. Больше ничего не успевает сказать, я задаю вопрос:
- Скажите, аптечка у Вас есть?
Вера Никитична и Ксения Сергеевна теперь смотрят на меня тревожно.
- Что случилось, Света, вы поранились? – Это уже спрашивает Ксения.
- Не я. Но очень надо, пожалуйста.
- В ванной под раковиной в тумбочке аптечка. Сейчас принесу. И Ксения уходит их кухни.
- А еще ненужная миска для воды. – Не слишком ли нагло с моей стороны? Не знаю. Но Вера Никитична подходит к кухонной тумбе и достает оттуда глубокую, железную тарелку:
- Такая подойдет?
- Да, спасибо большое!
Ксения приносит большую коробку с крестом на верхней части. Я открываю ее и сразу вижу то, что мне надо: бинт, вату и бутылочку с перекисью водорода. А еще беру «зеленку». Пригодится. Еще раз говорю «Спасибо» и под непонимающими взглядами женщин выскакиваю из кухни. На крыльце чуть не сбиваю с ног Градова. Он уже успел надеть футболку и медленно поднимался на веранду.
- Пойдем со мной. – Я не знаю пока, зачем он мне нужен. Но одной возвращаться к огромному раненому животному страшновато. Да, и вдруг мне понадобится мужская сила. Мужчина остановился и с недоумением уставился на меня. Но уловив в моем тоне нотки тревоги, он поворачивается и идет за мной сначала до ворот, а потом выходит со двора и направляется к кустам.

Пес все там же. И все так же трудно дышит. Солнце уже палит во всю. Я присаживаюсь перед ним. Вываливаю на землю свою ношу и спрашиваю у собаки:
- Не укусишь?
Пес даже головы не поднимает. Только тихо подскуливает.
Градов склоняется над ним, разглядывая рану.
- Кто это его так?
- Не знаю. Но не я.
Чувствую, как он смотрит на меня долгим изучающим взглядом. Надеюсь, он понял мою иронию. Медленно протягиваю ладонь к боку собаки и глажу выше раны. Реакции с ее стороны нет. Тогда я беру перекись водорода и большой ком ваты и аккуратно начинаю обрабатывать рану. Пес только нервно подрагивает всем телом. Но попытки укусить или убежать не предпринимает. Градов внимательно наблюдает за моими действиями. Когда я обрабатываю края раны зеленкой, пес напрягается и урчит. Тогда Градов кладет ему ладонь на голову и придерживает ее. Я понимаю, что он делает это на тот случай, если собака все же решит «тяпнуть» меня. Обработка раны закончена. Я не знаю, что дальше делать. Оставить раненое животное вот так в кустах? Не могу. Во двор его тащить? Там Абдул. Да и неизвестно, как хозяева к этому отнесутся. В растерянности поднимаю глаза на Градова. Он выпрямляется и оглядывается вокруг. Потом быстро уходит к воротам дома и через минуту возвращается с несколькими старыми, получерными кирпичами в руках. Я тоже встаю и наблюдаю за тем, что делает мой «объект». А он ставит кирпичи друг на друга. Подучается четыре столбика вокруг лежащего пса. И снова Градов уходит, оставив меня одну с раненным животным. Теперь он отсутствует чуть дольше. А когда приходит назад, тащит два больших куска старого, серого шифера. Кое-где он потрескался и покрылся зеленым налетом. Градов кладет шифер на четыре невысоких столбика и получается что-то наподобие домика. Я видела такой на картинке в сказке про Чиполино. Но пес теперь не лежит под палящими лучами летнего солнца, а надежно скрыт от них импровизированной крышей. Я поднимаю с земли железную миску и прошу:
- Принеси ему воды, пожалуйста.
Градов кивает, берет из моих рук тарелку и уходит вновь. Возвращается с наполненной до краев прозрачной водой миской. Я беру ее у него из рук и ставлю под навес перед  мордой пса. Тот вдруг поднимает голову и лижет мои пальцы. Понимаю, что это его благодарность. Глажу его по мощной голове и тихо говорю:
- Не надо благодарности. Выздоравливай, пожалуйста.
Пес снова лизнул мою руку.
- Как тебя зовут, интересно.
Замечаю неширокий ошейник на шее у собаки. На нем – металлическая пластина с гравировкой. Поворачиваю к себе пластину и читаю «Кречет».
- Тебя зовут Кречет? Но это же птица такая.
Пес, закрыв глаза, тяжело дышит.
- Ну, Кречет, так Кречет.
Услышав свое имя, пес навострил уши и приоткрыл глаза.
- Пей воду. И выздоравливай. А я приду попозже, - обещаю я и иду на зов со двора наших гостеприимных хозяев:
- Света, Александр, вы где? Идите завтракать.
- Я принесу тебе что-нибудь вкусненькое.
Градов берет меня за руку и мягко тянет к дому.
- Пошли, нехорошо заставлять хозяев нас ждать.
Я подчиняюсь. Но очень хочется ему кое-что сказать.
- Спасибо тебе.
Он только пожимает плечом.
-Я не думала, что ты согласишься помочь.
Он останавливается и удивленно смотрит на меня.
- Почему же?
Теперь я, не зная, что сказать, пожимаю плечами. А Градов вновь шагает к дому, но мою руку из своей выпускает. Меня это очень огорчает.