Степняк - ветер надежд,

Степь херсонская, то марит, то громыхает, где-то, стороной, дохнёт прохладой и снова жарит так, что дышать трудно, в тенёк бы...
А вот и хуторок, притёрся к дороге и отрогу кургана старинного, как в люльке качается... Ступни аж горят, от прокалённой пыли, присел на пенёк, недавно спиленного дерева, разул сапоги, размотал портянки.   разлепил пальцы... "Правильно дедок, на базаре, советовал: Бери постолы, сынок и дорога, в пол дороги покажется." . Чуть подсохли портянки - обулся и свернул на улочку (двоим разойтись, возу продраться), что вела на верхотуру, не дошёл - сивый дед сидел на перелазе, смолил трубку, таким горьким тютюном, что першило в горле.
- Ты чей будешь?
- Не здешний, деда. Как поживаете_
- А как, без мужиков , жизня ли? Бабы бесятся и погутарить не с кем. Присядь... По какой части будешь.
- Писатель я...
- Энто как, сынок?
- Хожу, слушаю соловья, песельника, ветра буйные, с людьми поговорю, погляжу, как живётся-можется. Оно и не накладно, а мне материал, зимой буду вспоминать, записывать, глядишь и книгу напишу, пусть люди читают, пересказывают, как красива Родина.
- Ишь ты... То интерес большой. Поговори с нашими - оно, бабы, да малость мозгов наберётси...
- Надо бы угол снять...
- Розка, выгляни!
Скрипнуло окошко, я обернулся и застыл, глядя на ту красу, что сидела в окне, как картина маслом...  Брови вразлёт, две нетронутые сливы, острые груди и улыбка чаровницы.
- Видал наших? Ты выдели человеку угол.
- А хай заходить, летняя половина пуста. Как тебя? Михаил, божий человек... Столоваться будешь?
- С превеликим удовольствием, прислушиваясь к мягкому говору - ответил я.
Зашёл, повесил ранец, а хозяйка уже стояла с рушником, на плече. Умылся, причесал чуб. Роза открыла загнетку, вытащила рогачём чугунок, налила миску борща, чувствую - постный, с грибками, чесночком и зажаренной цибулей, на конопляном масле.   Плеснула себе.
- прости, гость, не знала... и хлеб зачерствел.
- Не беда, размочим.
И она улыбнулась, да так, что я схватил ложку и быстрее в рот, чтоб не глядеть на её улыбку. О. боже, как быть теперь? Я и всегда был влюбчивый, но редко сходился с женщинами, а тут...
- А знаешь, тата тоже так же говаривал, возвращаясь, из моря.
- Ты нездешняя?
- Я из Одессы. Затащили родаки сюда... А батька Захаром звали.
- Постой, не может быть. Захар Лойза?
Она вскочила...
- Ты знал его?
- Ещё как знал, несколько раз на рыбалку ходили, и маму твою Зинаиду знавал. Красивая женщина, царство ей небесное.
Она подошла, стала рядом, почти касаясь груди и ревела, в голос.
- Ну-ну, Роза, успокойтесь, оттуда, не вернёшь.
Она вытерла слёзы, открыла кришку лёха, налила жбан компота, из сухофруктов, подала.
- Десять лет чужина и вдруг ты, это же счастье какое... Она неотрывно глядела на меня, а я немного освоился, взял, за руку, посалил, как малую девочку. Сидели, пили компот, из жбана, заедали черствым хлебом и было так хорошо, что я приобнял её, пониже груди и Роза прижалась и затихла. А впереди была ночь...

- А знаешь, Миша, я жениха ждала десять лет, зачем, уже и лицо его позабыла И вот тебе, Роза, ты и с такой вестью, как дома побывала...
Она просто пригнула, ко мне, вжалась под мышку,  хотел прикрыть её и налетел ладонью на острые сосцы... Роза ахнула, вцепилась в руку, а я начал входить...
Никогда не было так хорошо. Роза расходилась, сыграла еврейская кровь. Мы насыщались, всплывали и тонули, пока Роза не подхватилась, сбегала на улицу, вымыла руки, достала вчерашний борщ и мы сидели и хлебали, ложками, без хлеба, но вкус какой был! Заедали поцелуями...

Я подбирал щепки, потом наломал, через колено веток. Роза намыла картошки, в мундирах. У меня в ранце нашлась свежезасоленная селёдка. Поднялся дедок и мы сидели, у нарезанной селёдки, чистили картошку, подсовывали старику, тот шамкал, улыбался умудрённо.
- Ну шта, кончен бал, жениха, не ждёшь, Роза?
- А хай ему грець!
- Молодца, детки, надо-ть жить, пока живётся. Спасибо и я сподобился, пойду, поваляюсь. Наше дело такое -  день прожил и слава богу.

Прошло два месяца. Как поменялась округа, за это время, выгорела трава, поблекли бурьяны, Лениво всходило солнышко. Дед Кирилл, влез в фуфайку, ходил по улице с клюкой, частенько заглядывал, во двор - покалякать... В начале сентября, я сказал;
- Роза собирайся, пора нам домой идти.
- Мишенька, а как же этот?
- Подари кому, ни то.
И вот пришли молодые люди вселяться. Мы были готовы. Роза заворачивала в лопушок бутерброды И запихала в ранец, поставила литровую бутылку компота.
- Всё, помоги мне котомку, на плечи приладить.
Вышли через калитку, попрощались с дедом.
- Молодец, Миша, счастья вам. А ты красавица всё расцветаешь... Скучно будет, не на что глаз положить.


Неделю были в пути. Я то привычный, к любим передрягам, а Роза устала порядком. Но хорошела день ото дня.
- Слышь, у тебя всё в порядке?
- Мишенька, с тобой всегда будет отлично.
- Не хорохорься...
Когда сели в вагон и успокоились, она вдруг спросила:
- А как это ехать, лошадей не видать...
- Тут железный конь-паровоз.. Будем ехать очень быстро, не пугайся.
Прозвучал третий свисток и он тронулся тихо-плавно, постепенно набирая скорость...
- Скоро поедем?
- Так глянь в окно...
-Она обернулась, а мимо, летели берёзки и столбы, только, на стыках постукивали колёса, да на поворотах, заносило тело,по инерции...

Вечером, мы поднялись на третий этаж, открыл дверь.
- Заходи, Роза.
Сняли свой груз, зашли на кухню.
- Интересно, кто в доме?!
- И чего ты кричишь, сынок. Я здесь, чуть приболела. А это, кто красавица?
- Знакомься, мама - Роза, жена моя. Тебя, каким ветром?
- Ух, надо же, такая прелесть. Здравствуй, солнышко. Мы с тобой ближе поговорим завтра, а сейчас найди мне аспирину, сынок, вода уже вскипела...
- У вас температура?
Роза приложила два пальца, ко лбу матери, почти нет. Не нужно аспирину, Миша, достань свёрток, в моей ноше, достала пакетик, вынула две продолговатые, сморщенные ягодки.
- Рассосите их до конца. укрой маму потеплей, пусть пропотеет. У нас все бабы этим лечатся.
- Мама, а ты ела, что-нибудь?
- Сегодня нет ещё...
- Тогда накормим, а потом всё остальное.

Ты где будешь спать?
- С тобой, конечно.
- В кабинете жестковато будет... Попробуй. И разложил диван..
- Чистое бельё, в шкафу.
Сам выложил свои пять блокнотов, на полку, над письменным столом. Пусть вылежатся, пока никаких мыслей, кроме хлеба насущного. Надо в редакциях побывать, несколько очерков, в голове откристализовалось, только печатай.

- Хорошо то как! А ты говоришь...
- Ладно, Роза, выключаю?
Как ни странно,в "Огоньке", как раз искали, что-то подобное.
Договорился с машинисткой, забрались в куток и он надиктовал три миниатюры. И напечатали быстро, и гонорар был достойный. Предложил покрупнее что-то... Сказали: "Подумаем" - считай отказ...
И вдруг позвонили, из "Гудка".
- Михаил Иваныч, нам понравились ваши миниатюрки в "Огоньке". Есть что-то подобное?
- Здравствуйте. Есть маленькая повесть на полтора листа. Есть три рассказа свежие.
- Если можно - зайдите прямо ко мне.
- Хорошо, буду.
Это уже что-то, если выгорит, можно жить.
Мы вышли вместе с Розой.
- Погуляй, солнышко, в скверике. я ненадолго. Возьми деньги, на всякий случай, а это наш адрес, если что, подойди к постовому - вон он в будке.
- Надиктуйте фундаментальное, вот так, сходу.
Я начал с появления на хуторе, дошёл до Розы...
- Нет, не верю... Так только в романах- А я вам, что надиктовую?
- А покажите вашу Розу? - Сейчас...
 Я вышел, нашёл её, взял за руку, зашли в кабинет. Редактор сидел, глядел молча
- Прошу - моя жена, Роза.
- Так она ещё и жена?!
-Конечно, разве я мог её оставить?
- Всё, ребята, пишите, приносите, будем печатать. Если есть, для начала, что-то давайте в номер. Аванс получите в бухгалтерии, я распоряжусь.

- Вот так, радость моя, ты принесла мне успех - выйдя из издательства, сказал я -  пойдём деньги тратить.. Ты это заслужила.

 Мама постепенно приходила в себя, уже поднималась, вместе гоняли чаи, обедали, оставаясь одни, шушукались, жизнь налаживалась. Хорошо, когда, у тебя семья есть.  12.06.21