Несправедливость

          Произошёл этот случай в первом классе моей учёбы в школе. Я очень любил свою первую учительницу. Её звали Анна Ивановна. И сейчас, по прошествии многих лет, помню её так зримо, как будто бы видел вчера. Невысокого роста, лет тридцати с небольшим, круглолицая , со строгим выражением карих глаз, но с очень доброй и располагающей улыбкой. Всегда спокойная, уравновешенная, никогда не повышала на учеников голос, её все любили. А я вообще относился к ней, как ко второй маме. А мама моя работала старшим воспитателем в школьном интернате и с Анной Ивановной они были близкими подругами. И свою учительницу я видел не только в классе, но и в обыденной жизни. Поэтому воспринимал её как близкого человека, доверяя ей, почти как маме, свои детские тайны и мечты. Она тоже очень тепло ко мне относилась, хотя в классе никак не выделяла из среды других учеников и строго спрашивала с меня и за учёбу, и за поведение. Воспринимал я это, как должное. В классе она была для меня только учителем.
          Мы всегда с нетерпением ждали большой перемены, которая наступала после второго урока и длилась, в отличие от обычных десятиминуток, целых двадцать минут. Ученики могли вдоволь побегать, порезвиться на школьном дворе, а я, при желании, даже мог сбегать домой и перекусить, так как мы с мамой жили тут же, в школьном интернате, в отдельной маленькой комнатке.И в этот раз, забежав домой, и наскоро выпив стакан молока вприкуску с пирожком, я вернулся на школьный двор. Ребята с шумом и гамом носились по площадке. Первый в классе заводила и озорник Колька, разбежавшись, перепрыгнул через цветочную клумбу. За ним, естественно, последовали другие, даже девчонки. Самый маленький, Никитка, не смог перепрыгнуть клумбу и, упав на неё, примял несколько цветков. Мне стало жаль поломанные цветы, и я крикнул ребятам, чтобы они перестали прыгать, но меня никто не слушал. Тут зазвенел звонок на урок и все гурьбой ринулись в класс. Я тоже побежал. Кто-то нечаянно толкнул меня в бок и я, чтобы не упасть на клумбу с цветами, перепрыгнул через неё.
        Все расселись за парты. И тут, назвав мою фамилию, Анна Ивановна приказала мне встать. - Алексей, - строго сказала она, - ты зачем прыгал через клумбу и поломал цветы? Вопрос был настолько неожиданным для меня, что я не сразу понял суть. А когда до меня дошёл его смысл, я воскликнул, - Анна Ивановна, я не прыгал и цветы не ломал! - Как ты смеешь так говорить, - возмутилась учительница, - я ведь сама видела, как ты прыгал через клумбу! - Но это было всего один раз и нечаянно, и цветы я не ломал, - повторил я с дрожью в голосе. - Так ты ещё и отказываешься, - повысила голос Анна Ивановна, что совсем для неё было несвойственно, - ну-ка, немедленно признавайся! - Не в чем мне признаваться, - со слезами в голосе вскричал я, - я ничего не сделал! - Ах, так, тогда становись в угол, чтобы не срывать урок, а после поговорим, - возмущённо сказала Анна Ивановна. Я растерянно оглянулся по сторонам. Но я напрасно ждал, что кто-то поддержит меня и скажет правду. Все молчали, уткнувшись носами в парты. Поняв, что остался в одиночестве, я, глотая слёзы, обречённо поплёлся в угол…
         Когда мне было лет пять, у нас на подворье вырыли большую яму под погреб. Я прыгнул в неё. Мне понравилось, и, выбравшись из ямы по стоявшей в ней лестнице, я продолжил своё весёлое занятие. Увидев это, мама приказала мне прекратить прыжки, чтобы я не поломал себе ноги. Я не послушался и продолжал прыгать. Тогда мама сказала, держа руку за спиной, - Аличек, подойди ко мне, посмотри, что я тебе вкусненькое принесла. Я обрадовано подбежал, но тут же был схвачен за ухо и довольно больно отшлёпан по заднице со словами, - слушайся маму, слушайся маму! Вырвавшись, я с рёвом убежал в лесопосадки и просидел там до вечера. Часа три меня искали мама и бабушка, звали, но я не откликался. Первый раз в жизни мама меня так сильно наказала. Но было обидно даже не за это, а за то, что она обманула меня, поманила вкусненьким и обманула! Это было так нечестно! Это было так обидно! И главное – несправедливо! Проголодавшись, поздно вечером я сам пришёл домой, потому что понимал, что по большому счёту, с обманом или без, но наказан был, всё-таки, за дело…
          А здесь-то, здесь я наказан за что?! Ведь не прыгал я через эту клумбу! Сказать правду я не мог, ведь тогда меня все посчитали бы предателем, и я тихонько поскуливал в своём углу до конца урока. На переменке Анна Ивановна подошла ко мне со словами, - давай, выходи из угла и проси прощения за то, что сделал и за то, что не признался. - Я не буду просить прощения, - судорожно всхлипывая, сказал я, - мне не в чем признаваться, и из угла я не выйду. - Что, опешила учительница, - как это не выйдешь? И сколько ты будешь здесь стоять, до конца уроков, что ли?! - Всю жизнь, - выпалил я! И я стоял до конца уроков. И после уроков я не вышел из угла. Не зная, что со мной дальше делать, Анна Ивановна сходила за мамой. Они вдвоём стали меня уговаривать выйти. Бесполезно. Все попытки вытащить меня заканчивались неудачей. Я отбивался, вырывался и упрямо возвращался в угол. Женщины не знали, как поступить со мной, никакие уговоры не действовали. И я тоже не знал, что мне дальше делать. Мне казалось, что если выйду из угла, то тем самым как бы признаю себя виноватым, отбыл наказание - вышел. Но ведь это не так! И я ещё неопытной детской душой интуитивно чувствовал, что доказать свою правоту я должен здесь, стоя в углу. И только после этого я смогу из него выйти. Но как это сделать, я не знал. Теперь уже не Анна Ивановна поставила меня в угол, а я сам туда себя загнал и как выбраться из него – не представлял. Не мог же я требовать от учительницы извинений за несправедливое наказание? Мне это даже и в голову не приходило. Тупик! От сознания безысходности своего положения я неожиданно снова заревел во весь голос. Учительница с мамой кинулись меня успокаивать, но безрезультатно. И тут Анна Ивановна сказала маме, - слушай, Паша, а вдруг я действительно ошиблась и на самом деле Алёша ни в чём не виноват? Я ведь видела только его, прыгнувшим через цветы, а других-то ребят я до этого не видела. Алёша, - уже ко мне обратилась она, - ты прости, если я не права. Я во всём разберусь. Давай, выходи уже, хватит плакать. И после этих слов Анны Ивановны на душе у меня сразу стало легко, я перестал реветь и, выскочив из угла, утонул в тёплых маминых объятиях.
         

09.06.2021