Русалочка 7

 Я никак не мог оторвать взгляд от ее волос и от ее глаз, когда она, прерываясь на время, поднимала голову, смотрела на меня с таким неописуемым, заговорщическим выражением лица, и спрашивала:
 -Я правильно делаю?
 Я только что-то мычал в ответ. Было сладко и больно. Так хорошо, что даже плохо, и невозможно было долго выносить эту мучительно прекрасную пытку. Я заерзал под ней.
 -Х-х-х-х… давай уже…
 Алиса хихикнула и упорхнула в раскрытую дверь. В руках ее распустилась светлым цветком, захлопала парусом, расправляясь по ветру, и опустилась мягким крылом обычная простыня. Самая обыкновенная простынь, не раз стиранная, но чистая и пахнущая такой непередаваемой свежестью, перед которой померкли запахи предгрозового, насыщенного лесного воздуха. В этом я вскоре убедился, не без труда, нетерпеливо путаясь, стянув наконец с себя проклятые штаны. До сих пор помню этот запах. Болезненно щемит сердце, если вдруг что-то невзначай напоминает о нем. Но разве это главное? На самом деле важно совсем другое. Мне никогда не забыть вкус самой Алисы и то, какой дикой, необузданной, какой неистовой она стала в то утро на этой самой смятой и сбившейся под нами простыне, и как она не сдерживала свой крик, на одно неземное мгновение став совершенно свободной.
 Я бы все отдал, чтобы это вернуть.

 Но тогда я так не считал. Я насытился. Или даже пресытился. Утро шло своим чередом, мы все еще лежали на измятой простыне, теперь уже впитавшей наши запахи, как свидетельства нашей безудержной страсти, как следы преступления – лежали абсолютно голые, и голова Алисы сонно покоилась на моем плече, а мне было почти все равно. Более того, я испытывал что-то похожее на раздражение. Почему-то захотелось покурить. В смысле, курнуть, если вы понимаете, о чем я. Или нет, все равно. Я и сам почти засыпал. Какая-то птица время от времени принималась выводить монотонную трель, да порывисто, волнообразно шумела листва, когда по нашим вспотевшим телам пробегал прохладный ветерок, а в остальном было удивительно тихо (ну, может быть, еще где-то на грани слуха со стороны шоссе доносилось изредка допплеровское звучание проезжающих мимо машин). И всякая мошкара, очевидно почувствовав некие изменения в природе, попряталась и совсем не донимала нас. Я был расслаблен, Алиса отодвинулась прочь из моих мыслей, она была… помехой. В действительности я лениво обдумывал ближайшее будущее и с грустью констатировал, что мне нечего ей предложить, потому что заподозрил, что она, возможно и скорее всего, чего-то ждет от меня. Я знал, что и не собираюсь ничего предлагать, но, как следствие этих никчемных мыслей, появилось что-то похожее на смутную неприязнь.
 Я не успел додумать, я не знаю до чего бы додумался. Алиса не спала и даже не дремала. То есть – нисколечко. Она перевернулась на живот, подняла голову, заглядывая мне в лицо, и по ее глазам и голосу я понял, в каком она, оказывается, была напряжении.
 -Бабушка не говорила, почему нас не было с Гришей?
 -Что?
 Я совершенно не понимал, о чем она. Мне вообще не хотелось разговаривать.
 -Мы же уезжали недавно.
 -А-а… да…
 Алиса смотрела на меня с непонятной настойчивостью, сдвинув брови, и молчала.
 -И? – подтолкнул я, решив, что именно это от меня требуется.
 Потом счел нужным добавить:
 -Я заметил, конечно. То есть, я не знал, что вы уезжали, но тебя не было, и я… скучал.
 Ее взгляд изменился. Чего в нем было больше? Необъяснимая печаль и еще что-то, чего я подсознательно боялся, чего сторонился, потому что одновременно и хотел, и не хотел, чтобы она полюбила меня по-настоящему. Единственное, что я знал, это то, что мне не нужно лишних проблем. А ведь все это было своего рода одной большой проблемой.
 -Мы в Балку ездили, - сказала Алиса. – Это деревня такая здесь рядом. Подружка у меня там жила. Светка. Сама из Князевки, замуж недавно вышла и переехала к мужу.
 Она замолчала, странно и тяжело дыша, а ее пронзительный вопросительный взгляд не отпускал меня. Когда она продолжила, голос ее стал тихим и каким-то безжизненным, что совсем не вязалось с выражением ее лица:
 -Повесилась в сарае. Мы на похороны ездили.
 -Ох, - только и смог выдохнуть я.
 Стало вдруг совсем неуютно. Все как-то неожиданно и резко изменилось.
 -Но почему? – глупо спросил я после паузы, потому что сам уже не мог молчать.
 -Почему? Муж бухал, ревновал, бил… какая разница? Думаешь, она первая? Знаешь, сколько девчонок вот так же? Только за последнее время? Как… эпидемия, да? Это как… не знаю…
 «Безысходность», - наверное, это было нужное слово, но я его не озвучил. На самом деле слово пришло ко мне намного, намного позже.
 Алиса вдруг замотала головой, наконец отпуская мой взгляд.
 -Столько я думала об этом, и знаешь, что? Никогда я так не поступлю. Никогда! Только не я.
 А потом она даже улыбнулась, и что-то по-прежнему печальное, но и мечтательное было в этой улыбке.
 -А хорошо, что ты праздник такой устроил. И там… раньше… в лесу… Отпустило. А-то я плакала все время. Мы ведь тогда только вернулись. Я специально пошла за ягодой. Я тебя искала.
 «Чего ты от меня хочешь?» - подумал я со внезапной тревогой. Хорошее настроение окончательно испарилось.
 -Гриша тебя бьет? – осторожно спросил я.
 -Что? Гриша? Пусть только попробует! Ни разу руку не поднял. Он… любит меня, наверно.
 Ее взгляд, когда она снова посмотрела на меня, был оценивающим – как будто она взвесила меня на весах и сделала для себя какие-то выводы.
 -Ты не понял, почему… Ерунда! Откуда тебе понять?
 Она легко вскочила на ноги – прекрасная, совершенная, неожиданно веселая.
 -Гриша да Гоша! – почти пропела она, совершая только ей одной понятный скачок в мыслях. – Бывает же!
 -Чего?
 -Как чего? Это же одно имя? Вот же нахожу себе! Как думаешь, судьба?
 Она рассмеялась. Невольно я и сам улыбнулся.
 -Подожди, какое одно имя? Он же Григорий, нет?
 -Ну да.
 -А я Георгий, рад познакомиться. Был бы он, к примеру, Игорем или там Юрием, еще можно было бы говорить…
 Алиса глянула на меня так, будто я ее троллил. Покачала головой.
 -Ну ладно.
 «Прохладно», - подумал я.

 Немногим позже мы вернулись на шоссе и продолжили путь в Белогорецк. Как выяснилось, Алисе действительно нужно было в поликлинику, но по какому-то пустяковому вопросу – за справкой или типа того. Тучи подбирались все ближе, но дождя еще не было. Дорогой мы почти не разговаривали.

18

Я остался в машине и ждал Алису неподалеку от массивного трехэтажного здания поликлиники. Сидел, лениво, но с интересом копаясь в телефоне. Столько всего на него насыпалось, оказывается, стоило только появиться интернету. Сообщения. Фотографии, фотографии, картинки, комменты. У подруги радостное событие: она «залетела». Слава богу, не от меня. Новости. Лента. Что-то происходит все время. Все время что-то происходит.
 Я думал о том, что вот где-то там есть жизнь – моя жизнь, - а я вот сижу здесь и жду. Так зачем же я здесь, почему? Надо ли оно мне? Так ли уж оно мне нужно? Я подозревал, что, возможно, это временно, но в эти мгновения я не испытывал к Алисе никаких особенных чувств. Где-то я был даже слегка зол на нее. За что? Толком я не смог бы объяснить. Может быть, за то, что она, как мне показалось, увидела во мне некую… возможность? За ее молчаливую, невысказанную надежду. За этот немой вопрос в ее глазах. А я не мог ничем это оправдать и поддержать. Все гадают о будущем, но в мои долгосрочные планы она совершенно не входила. Поэтому ли Алиса начала меня немного раздражать?
 Но это так, это всего лишь мысли от скуки, и они были рассеянными и пока особо ни за что не цеплялись. А если говорить в общем, то я ни о чем не жалел и был рад находиться сейчас здесь. Мы ведь вдвоем, вдали от всех, и разве это не замечательно само по себе? Если отвлечься от туманного будущего, от всего прочего, что не так уж важно, то можно вполне получить удовольствие от настоящего. Погода вот только портится, но это ведь мелочи. В прошлый свой непродолжительный визит в Белогорецк я много чего заприметил. Все-таки, он хоть и поселок, но большой – центр всего района, который так и называется – «Белогорецкий». Соответственно, и жизнь здесь уже совсем другая. Не то чтобы кипит, но течет довольно бойко. И здесь есть то, чего не встретишь в обычных деревнях. Магазины, в названиях которых слово «супермаркет» присутствует не просто для красного словца, салоны, оптовые базы и всякое такое. Был здесь и довольно большой по местным меркам рынок, куда, наверное, устремлялись продавцы и покупатели со всех окрестных деревень. Заасфальтированная центральная улица, которая вела мимо площади с клумбами (наверняка в прежние времена здесь был памятник) и администрации и заканчивалась у дебаркадера, была достаточно широкой, чтобы можно было спокойно разъехаться, не обращая внимания на большое количество припаркованных на обочинах машин (и как минимум парочки мотоколясок).
 Я видел одно приличное кафе рядом с автостанцией и сегодня Алису туда непременно поведу. Наверное, отправимся туда первым делом. Позавтракаем, посидим в приличном, почти городском уюте. Как будто у нас свидание. Угощу ее мороженым. Чем не романтика?
 А дальше? Что-нибудь обязательно придумаем. Боюсь, на лодочке в такую погоду покататься не удастся, но наверняка ведь найдется немало других развлечений. Все зависит от того, сколько времени в нашем распоряжении. А сколько на самом деле? Я посмотрел на часы. Нет и десяти. Ну и прекрасно.
 Поразительно и парадоксально, как порой уживаются вместе самые противоречивые чувства и настроения. Некоторый холодок, который неожиданно возник у меня по отношению к Алисе, в то же время никак не мешал мне ждать ее с нетерпением и предвкушать предстоящие часы в ее обществе. Если бы еще солнышко светило…

 Алисы не было около часа – еще бы чуть-чуть, и я бы уже начал нервничать.
 -Вот и я, - сказала она.
 Я молча завел двигатель и тронулся с места. И только тогда поинтересовался:
 -Решила вопросы?
 Алиса чуть склонила голову набок, и мне очень понравилось появившееся на ее лице лукавое выражение.
 -Пока да.
 Я не мог не улыбнуться.
 -Хорошо. Тогда поехали.
 -А куда?
 -Перекусим.
 -О, - почему-то удивилась Алиса. – Ладно.
 Вообще-то мы уже ехали, и далеко не пришлось. Здесь до всего близко. Свернуть на центральную улицу, потом еще раз свернуть к автостанции. Пешком напрямик заняло бы примерно столько же времени. Я поставил машину напротив кафе с претенциозным названием «Астра».
 -Вон там столовка хорошая, - махнула головой Алиса.
 Это заставило меня усмехнуться.
 -Хочешь, чтоб я тебя в столовку пригласил? На свидание?
 И опять этот непередаваемый взгляд. Холодок (а он правда был?) исчез, как сгорает бесследно снег под лучами солнца. Алиса (она и была этим солнцем) улыбнулась.
 -Ладно.
 Мне захотелось выйти, обойти машину, а потом галантно открыть ей дверь и пройтись с ней под руку (неисправимый романтик, ага), но Алиса добавила, и мне показалось, с сожалением:
 -Только без свидания. А вдруг встретим кого-нибудь? – Она пожала плечами. – Не знаю, мало ли. Вдруг?
 Я поморщился, изобразив крайнюю степень разочарования (что было совсем недалеко от истины), но в целом мне была понятна ее обеспокоенность. В конце концов мы не на край света забрались.
 -Тогда это будет исключительно деловой завтрак.
 Легкий смешок. Алиса, прежде чем выйти, слегка сжала мою руку, как бы говоря, что и ее подобная ситуация весьма забавляет.

 Но мы сидели друг напротив друга, разделенные столиком, как бездушной дуэньей в этом на удивление пустом кафе, наши руки целомудренно отдергивались, если оказывались слишком близко, наши взгляды боялись пересекаться слишком надолго, и я чувствовал, что опять завожусь. Все это было элементами одной игры и, должен сказать, именно она меня и возбуждала. Вот это чувство неясности и, во многом выдуманное мной самим, остро щекочущее ощущение невыраженной опасности. Я даже подловил себя на том, что время от времени поглядываю в сторону входной двери, словно ожидая, что из-за нее внезапно появится, к примеру, продавщица Римма и посмотрит на нас цепким оценивающим взглядом и улыбнется понимающей и ехидной улыбкой.
 Ничего такого, естественно, не случилось, потому что все случается только тогда, когда мы на самом деле меньше всего этого ждем. И вообще, если говорить отвлеченно, свидание (которое было совсем не свиданием) вышло так себе. После кафе мы отправились по магазинам. Чертов шопинг. Само по себе это было не так уж плохо, но как будто лишило нас некой призрачной свободы. Мы не гуляли, а целеустремленно куда-то мчались. Даже разговоры наши свелись к односложным и пустым репликам. Алису, кажется, этот процесс захватил, а я, конечно, скучал, но как мог старался развеселить себя. С переменным успехом. Но, повторюсь, это было совсем неплохо. Иногда приятно прошвырнуться по магазинам, тем более, в такой компании. Раздражало и заставляло скучать только то, что Алиса переключилась на насущные заботы и уделяла мне мало внимания (знаю, звучит капризно). Я пытался шутить, подкалывать ее многозначительными намеками, заигрывать украдкой, но все время натыкался на взгляд. Она улыбалась, строила мне рожицы (тоже украдкой), но, похоже, сегодня ее чувство юмора (в котором я в принципе не сомневался) дало сбой. Понятно, чем это было вызвано, но все же. Игра должна быть захватывающей, правда?
 В порыве какого-то азартного и не слишком честного чувства я настоял, что свечи для Гришиного мотоцикла оплачу лично. Ну а что? Кажется, я ему кое-что должен. Такая вот циничная хрень, оказывается, была способна меня повеселить.

 Совсем не свидание, как ни крути. Мы не посидели на скамейке в парке, не погуляли, держась за руки, она не нюхала цветы, которые я ей не подарил. А еще погода. Она сделалась странной и была полна предчувствия. Тучи постепенно, но неумолимо затягивали небосвод, сталкиваясь исполинскими валунами, и казалось чем-то противоестественным, что дождя, что ливня до сих пор нет. С самого утра нет, а-то и с ночи. Ни одной капли еще не пролилось. Ветер тоже вел себя необычно: то он порывисто набрасывался и кружил маленькими вихрями пыль на дорогах, а-то вдруг все стихало, все буквально застывало, и появлялось ощущение духоты и тревожного ожидания. Люди стали какими-то преувеличенно суетливыми, как будто спешили побыстрее закончить свои дела, а где-то далеко пока еще бесшумно посверкивали молнии, обещая, что гроза обязательно случится, и никто ее не избегнет.
 В этой напряженной и наэлектризованной атмосфере мы и покинули наконец Белогорецк. Время было обеденное. Миновали Стелу, затем мост (вода в реке была темной и немного пугающей), пару-тройку деревень, поля с разбросанными по ним рулонами сена, неумолимо приближаясь к Князевке, к тому моменту, когда мы снова расстанемся. Я был малость разочарован, (не всем, а лишь какими-то частностями, потому что главное-то ведь я получил, да?), но уповал на то, что поездка еще не закончена. Я высматривал нужный мне поворот на укромную полянку, боясь пропустить, и был так же наэлектризован, как тот воздух. Поездка не закончилась.
 Когда я свернул в лесок, Алиса приподняла брови, но ничего не сказала, только в уголках губ появилась тень улыбки. Я остановился на знакомой и ставшей уже дорогой полянке, молча вышел из машины, обошел ее и распахнул пассажирскую дверцу. Алиса сидела прямо и нарочито скромно, со своим шопером на коленях, глядя перед собой. После паузы, дав мне возможность полюбоваться ею, она повернула ко мне лицо и посмотрела снизу-вверх. Улыбка стала еще кокетливей. В глазах – чертенята.
 -Куда ты меня привез?
 Я ухмыльнулся – довольно развязно. Она быстро глянула на островок неба, обрамленный деревьями – как будто с опаской.
 -С ума сошел? Дождь будет.
 -Хрен с ним.
 Алиса хихикнула.
 -Дома дел столько.
 -Мы недолго.
 -Ах, вот как?
 Я уже достаточно завелся и не собирался рассусоливать. Все эти секретные взгляды, словечки, жесты на виду у всех возбудили меня, как ничто другое. Если посмотреть с этой стороны, то я был даже рад, что мы наконец убрались из Белогорецка с его унылым провинциальным досугом.
 Я почти выдернул ее из машины. Алиса вскрикнула и рассмеялась, а мне это и нужно было – услышать ее голос, не скованный рамками, не прячущий эмоции. И плевать, что она там думает. Пусть это действительно будет быстро. Пусть будет яростно. К черту все. И простыня не понадобится.
 Я поцеловал ее со всей вернувшейся страстью, грубо развернул от себя, укусил в шею, бросил грудью на теплый капот, а сам нетерпеливо завозился позади нее.
 -Ой! – снова вскрикнула Алиса, но игриво, призывно, извиваясь по-змеиному и распаляя меня еще больше. Наверное, только чудом я не порвал на ней или на себе что-нибудь пока хватал ее за бедра и пытался пристроиться сзади, жестко пролезть, не считаясь ни с чем. Но если бы и порвал, мне было все равно.

 Оказалось, что я не соврал. Это и в самом деле не заняло много времени. Но иногда это именно то, что нужно.
 Алиса приводила себя в порядок. Посмотрела на меня, как бы спрашивая: «Ну и как я это объясню?» На клетках ее рубашки «красовались» пыльные пятна. Меня это оставило равнодушным. Я снова был сыт и отстранен.
 Алиса вздохнула.
 -Поехали уже, - сказала она, и в этот момент воздух раскололся резким, густым и протяжным грохотом близкого грома, а деревья вокруг нас, до этого застывшие, вдруг потревожено зашумели.
 Алиса сначала зажмурилась, а потом бросила быстрый взгляд на небо – теперь уже с настоящим беспокойством.
 -Правда, поехали. А-то застрянем здесь. Видел же дорогу.
 Меня такая перспектива особо не пугала. Это даже могло бы показаться заманчивым, но сейчас мне уже ничего не хотелось. Я, как говорят, пребывал в счастливом неведении о будущем, а потому еще не знал, как можно дорожить каждой секундой, снова и снова прокручивать ее в мыслях и без конца жалеть о том, что прошло, о том, что было упущено.
 -Не застрянем, - проворчал я. – Поехали.

 Едва повернули на Князевку, как на лобовое стекло упали первые капли дождя.
 -Останови, - велела Алиса.
 Я подчинился, встав прямо посреди дороги. Алиса стремительно выскочила из машины. Я хмыкнул и последовал за ней. В отдалении сверкнуло, а следом донесся очередной рокот. Колосящиеся поля волновались, как неспокойное море. Ветер бил в лицо дорожной пылью в сгустившемся сумраке. А прямо со стороны Князевки на нас быстро и неумолимо двигалась натуральная стена воды, шипя, как волны прибоя, поглощая поля и дорогу, и весь мир заодно. Ее граница была отчетливо видна.
 Алиса развела руки в стороны и запрокинула лицо к небу. Я же поглядывал с опаской на эту белую, грозную, живую черту.
 Поглотило и нас. За одну секунду мы вымокли буквально до нитки, как если бы просто нырнули в какой-нибудь водоем. Алиса смеялась, она кружилась и танцевала. Я схватил ее за плечи. Закричал в лицо:
 -Что скажет твой муж?
 Снова ее смех – немного безумный, восторженный.
 -Он все знает!
 -Что? – Я слегка отшатнулся. – Что?
 Смех.
 -Знает, как я люблю грозу!
 -Дура! – закричал я, притянул ее к себе и оборвал смех поцелуем.
 Плевать, что мы стояли, как на ладони, на дороге, ведущей в Князевку. Некому было на нас смотреть, а если бы и было, я поступил бы точно так же. В тот неистовый момент, под ураганными струями ливня, под грохот и вспышки, посреди всей этой утонувшей в кипящем безумии земли было удивительно ясно и понятно, чем она меня так приворожила.