Ч. 169 Не надевайте на детей гимнастёрки!

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/06/09/1059

В 1830 году в Царском Селе открыли Александровский корпус для малолетних. В этом учебном заведении детей готовили к поступлению в военные учебные заведения. Суворовские и Нахимовские училища появились в советское время не на пустом месте, они имели предшественников.

Домой из корпуса не отпускали. Вот как вспоминал об Александровском корпусе один из его воспитанников: «Ротами заведовали дамы, а директором был почтенный генерал Шмидт.

Вся прислуга была женская, но при детях в продолжение дня, в саду и в рекреационном зале, были постоянно отставные унтер-офицеры, заступавшие место дядек.

…редкий из воспитанников оставался здесь долее десятилетнего возраста». Этих детей затем переводили в Морской кадетский корпус в малолетнюю роту. Без сомнения, годы, проведенные вместе, сплачивали будущих офицеров.
 
Встречаясь на очередной юбилейной годовщине, они радовались друг другу, «как дети одной разрозненной семьи».

Николай I проявлял большое внимание к подготовке и воспитанию морских офицеров в духе преданности престолу. Он часто посещал Александровский корпус и Морской кадетский корпус.

В 1827 году при Морском кадетском корпусе были созданы офицерские классы. Пригласили прекрасных преподавателей.

В 1830 году там читал лекции по механике академик Петербургской Академии наук Михаил Васильевич Остроградский, лекции по корабельной архитектуре, теории и практике кораблестроения - выдающийся инженер-кораблестроитель Степан Онисимович Бурачек, астрономию и навигацию преподавал учёный, гидрограф и астроном Семён Ильич Зеленой, русскую словесность - профессор Санкт-Петербургского университета Никита Иванович Бутырский.

Вроде умным человеком был Николай I, но у него была та же страсть к муштре, что и у Павла I. Однажды он выразился по поводу Крузенштерна, который подошёл к нему с рапортом во время посещения императором Морского корпуса: «Вокруг света обошёл, а ходить не умеет».

Должен признаться, что для меня и для всех моих товарищей в училище самыми ненавистными были занятия по строевой подготовке. А ежегодная подготовка к двум парадам, 1 мая и 7 ноября, вообще была мучением, тем более что репетиции парада на Дворцовой площади проводились по ночам.

Насколько умнее всё в США и в Израиле, где нет этой показухи, а люди заняты делом. Такие мучения, и всё лишь для того, чтобы пройти мимо сидящего в кресле президента, будто он инвалид. Старики из Политбюро терпеливо выстаивали весь этот спектакль на трибуне. Спрашивается, зачем тогда демонстрировать свой голый торс этакого мачо?

О ходе строевых занятий письменно докладывали морскому министру. Между прочим, будущего  севастопольского героя Владимира Алексеевича Корнилова отчислили из Гвардейского экипажа из-за плохой строевой выучки.
 
По высочайшему повелению капитан-лейтенанта Лермонтова из Гвардейского экипажа в ноябре 1826 года отправили в Кронштадт для обучения фронтовой и гарнизонной службе морских команд.

Матросы и офицеры маршировали на берегу - вместо того, чтобы заниматься боевой подготовкой на кораблях.

Первые арестантские роты учредили в 1824 году в Николаеве и в Севастополе по предложению адмирала Грейга. Тот исходил из благой цели – освободить матросов от несвойственных обязанностей на берегу, а больше времени уделять морской и боевой выучке.

Подбирали арестантов, знающих ремёсла. В 1825 году черноморский опыт переняли на Балтике: организовали две арестантские роты в Кронштадте, одну в Свеаборге и одну в Ревеле.

Но этого показалось мало. Учредили ещё четыре арестантские роты в Кронштадте, а в 1829 году – три роты в Петербурге. В 1830 году управление этими ротами перешло к морскому ведомству из «внутренней стражи».

Арестанты делились на три категории: осуждённые пожизненно, на определённый срок и беглых или бродяг. Срок пребывания последних в арестантских ротах никакими распоряжениями не ограничивался.

Затем арестантские роты появились в Архангельске и в Астрахани. Численность арестантов достигала пятнадцати тысяч человек. Рабский труд, как известно, непроизводительный, поэтому арестантов требовалось всё больше и больше.

К тому же, не выдерживая побоев и нечеловеческих условий содержания, многие арестанты умирали, поэтому арестантские роты постоянно пополнялись новыми рабами. Офицеры и унтер-офицеры этих рот носили специальные стандартные трости, которыми избивали арестантов.

Эти роты существовали до 1857 года, пока по распоряжению великого князя Константина Николаевича их не заменили вольнонаёмными рабочими.

Унтер-офицеров и артиллерийских кондукторов для службы на кораблях готовили в первом морском учебном экипаже, который комплектовали из кантонистов.

Кантонистами называли детей солдат. Они считались собственностью государства.
Десятилетних мальчиков отбирали от родителей и отправляли в школы кантонистов. Кроме солдатских детей, в кантонисты отправляли беспризорников, детей участников восстания в Польше и евреев.

Евреев по указу от 26 августа 1827 года забирали в рекруты с 12-летнего возраста. Если у христиан брали по семь рекрутов с каждой тысячи человек мужчин и через год, то у евреев брали по десять человек и ежегодно. Разрешалось пополнять набор и малолетними.

Время пребывания в кантонистских школах в срок службы не засчитывалось. В книге Александра Ивановича Герцена описана сцена, когда он увидел кантонистов: «Пожилых лет, небольшой ростом офицер, с лицом, выражавшим много перенесенных забот, мелких нужд, страха перед начальством, встретил меня со всем радушием мертвящей скуки. ...

– Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают – не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена, гоним в Казань.

Я их принял верст за сто; офицер, что сдавал, говорил: «Беда, да и только, треть осталась на дороге» (и офицер показал пальцем в землю). Половина не дойдет до назначения, – прибавил он.

– Повальные болезни, что ли? – спросил я, потрясенный до внутренности.
– Нет, не то чтоб повальные, а так, мрут, как мухи; жиденок, знаете, эдакой чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари – опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет, да и в Могилев. …

…Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, – бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.

Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб.

И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу...». 

О том, что творилось в школах для кантонистов,  даже писать не хочется.

Продолжение http://proza.ru/2021/06/12/1098