Тени прошлого. Чужие тайны

1.
  Вчера зашёл к ней в кабинет после беседы с неврологом-психиатром, сделанной по моей просьбе энцефалограммы и ответов на длиннющую дурацкую и совершенно глупую анкету. Зачем мне была эта бумажка? Ну как - пригодилась бы справка с медкомиссии для поиска новой работы.
  Она - заведующая отделением в крупной, построенной ещё на грани постсоветского периода больнице-корабле недалеко от самых красивых в черте Питера озёр.
  Подавая тонкую аккуратную папку-файл с листками-заключениями, я совершенно машинально отметил мелькнувшую в её глазах искорку.. любопытства. Странно подумал я и снова привычно глубоко ушёл в свои собственные мысли.
 -"Скажи пожалуйста (и ничего, если я на "ты"?) твой отец не работал когда-либо врачом?" - спросила она, и отложила папку, так и не посмотрев на мою фамилию...   
2.
   Но так же неожиданно продолжила: "Если да.. То мы с ним вместе учились в консерватории. В одной группе.."
3.
   -"И ещё гитара.. Его гитара так и висит все эти годы на моей стене.. Никто после него не дотрагивался до её струн.."
    Она замолчала, а потом добавила: -"Только у тебя.. -Игорь, твоё имя же Игорь, да? У тебя слишком холодные глаза. Совсем не как у него. и как бы выцветшие что-ли.." И зачем-то дотронулась до моей руки.
   -"А пальцы тёплые и такие же шершавые. Совсем те же, что и у него в тот год.."
4.
   Дальше женщина снова улыбнулась и замолчала с каким-то странно отрешённым лицом. Настолько отрешённым, что я понял, что случайно перехватил совсем и не мне предназначавшийся лучик её тепла. А потом ещё медленнее произнесла: -"Ты мог бы быть и моим сыном. Это мне он пообещал назвать тебя так, если ты родишься у нас.."
   Я смутился и спросил: -Но папа пел арию "князя Игоря" в момент, когда  мать рожала, пел её в Кремлёвском дворце съездов для..  Это что - совпадение?
   -"Возможно и нет" -ответила эта странно спокойная опять женщина и добавила: -"Зато ему так и не пришлось соврать ей, почему он назвал тебя не так, как желала она и не так, как хотел сам."
   -Но этот концерт показывали по телевизору и я когда-то видел его запись на старой чёрно-белой ещё плёнке. Это всё правда!
    -"Конечно, правда." -её голос вдруг стал громким и резким: "Как правда и то, что я, по своему диагнозу, совсем не могла иметь детей. И он ушёл насовсем, когда наконец об этом узнал. Я долго не могла собраться с силами, чтобы сказать ему это. А Сима - Сима была молодая и красивая в её 19-ть, с чёрными как смоль волосами, спортсменка, да ещё и моложе меня на целых.. 5 лет. Чёртова выпускница этой женской экспериментальной 12-летки-пансиона из провинциального города Е. Да они там все за дюжину лет без парней с ума посходили. Ну и он: молодой, весёлый в свои.. (по-правде, многие из нас и не знали тогда сколько ему) с двумя аккуратно привинченными орденами на единственном его собственном сценическом костюме, зато всегда в самых лучших и почти каждый день новых до блеска начищенных туфлях."
   -А Вы? Как-будто подталкиваемый кем-то в спину, я сел на стул у её стола и спросил эти тягучие .. два.. слова.
   Но она неожиданно встала, крутнула головой, при этом её поседевшие волосы взлетели, показавшись на миг совсем и не седыми.
   -"Я" -спросила она? -"Я была тогда..."
5.
   -"Я была светлой, совсем светло-русой, (некоторые мои друзья называли почему-то мои кудри льняными.) и, в отличие от Симы, принципиально никогда не носила косы, да и волосы, как видишь, вьются и сейчас.
   -И я родился светленьким, соломенным, как эстонец - папа даже иногда зло поглядывал на соседа по лестничной клетке Эрика.., потом, когда в три бабушка состригла мои "как у принца" вьющиеся до плеч сокровища, они совсем перестали виться и стали просто русыми, однако дважды - в 14-16-ть и ещё раз (через несколько дней, после ссоры с моей первой на этой свете юношеской любовью) становились чёрными как смола - второй раз всего на один.. "предмедовый", как это называли мы уже с Татьяной - месяц. Потом становились то светло, то тёмно русыми, короче менялись, но смоляными больше не были уже никогда. Фотки все есть, много, хороших, цветных..
   -"Вот видишь. Ты тоже как бы "прыгал" между мною и её.." А у тебя сын есть?
 Да, Владислав. -Интересное имя. А почему Владислав?"
   -Но когда-то так хотела моя та, самая первая девушка - Диана. И я тоже ей пообещал. Жена просила назвать его Дмитрием и написала так на карточке, а мне безумно хотелось в честь брата Вовки Владимиром, тем более он назвал своего в честь меня - Игорем.
   -"Ну и дальше?"
   -А дальше: я пришёл во Дворе ребёнка №1, тот, что на набережной и попросил записать его.. Вадимом. вроде бы как - собрав туда все пожелания: и звать можно Димой, ну и на остальное очень похоже. Однако девушка-клерк, переписывая со справки из роддома № 1 в журнал и свидетельство о рождении наши с Татьяной. а теперь и его Фамилию сделала целых три ошибки в фамилии и ещё одну в имени: "Валдис" вместо Вадим.. и мгновенно расплакалась - запись в книге не подлежала исправлению, а дубликатов свидетельств о рождении у неё просто не было - каждый - номерной - соответствовал номеру записи из книги, исправление же более двух знаков строжайше запрещалось внутренней инструкцией. На её немой вопрос последовал мой кране простой ответ: -Так запишите его теперь Владиславом.
   -"Но как?" ..начала говорить девушка, потом немного подумала и заполнила данными нашими и моего ребёнка следующую строчку, не перечеркнув ту, предыдущую: "Не узнает никто, а значит и не накажут нас с вами" по-заговорщицки подмигнула девушка и скосила взгляд на шампанское в моей руке. -"Оно совсем тёплое?"
   -Лето же, - неуверенно произнёс я, выставляя бутылку на стол, из ящика которого мгновенно появились надкусанная на треть "Алёнка" и две цветные ГДР-вские ещё рюмочки. Через пол-часа соучастники вернулись каждый к своим "баранам". Дома меня встретили истерикой и имя Дима на карточке не стиралось ещё целых три года. Я назвал первенца Славой, Таня - Владиком или Владом. А он себя - только по-полному: Владиславом. Чем я сильно удивлялся: родители, сестра, дед с бабкой, короче любая родня никогда не звали меня по-уменьшительному, только полным вариантом: Игорь, объясняя - в честь князя же, а кто его стал бы звать Игорюшей или Игорьком...   
    Аукнулась история с двумя записями, когда в метро, при перевозки документов с одной квартиры на другую, у меня срезали эту сумку  его свидетельство о рождении сына никто не вернул (Паспорта и свидетельство о браке и ключи отдали через неделю "за тортик", а документ Владислава как испарился..). При выписке дубликата пришлось идти в архив этого же дворца и та же самая ..женщина уже.. (понятно, что и тут случайность), открыв книгу и вспомнив что-то, предложила: а вы можете взять документ и на Валдиса - это же очень красивое имя и звучит: Валдис Игоревич. А вообще ваш ребёнок возможно единственный с двумя записями о рождении, т.е. у вас по документам как бы целых два сына, родившихся в тот день 23 июля в роддоме №1: Валдис и Владислав и каждый из них может получить у нас дубликаты документов и в последующем паспорт, когда ему исполнится 14 лет. Ошибки же в фамилии я сейчас исправлю и она, немного поманипулировав тоненькой ручкой, убрала описки в фамилии и такой же чёрной тушью аккуратно вписала буквы, произнеся: -"Ну вот и всё. Теперь все документы и у вас, и у меня в полном ажуре, а то ведь фамилия ребёнка не может отличаться от фамилии родителей." Я, по понятным причинам, всё-таки выписал у неё дубликат на Владислава, а у моего сына так и осталось целых ДВЕ записи о рождении. Кто бы знал - хорошо ли быть одновременно сразу двумя людьми?? Возможно поэтом  и хотел всегда до боли остро второго ребёнка. Правда - больше девочку. Но не об этом сейчас речь.
   Врач, внимательно слушавшая стоя, присела на краешек стола и задумалась, произнеся в свою очередь: -"Вот так и двоится наша жизнь. Но и я сильно ошиблась тогда: Одновременно с Колей я бросила Консерваторию - он, чтобы не встречаться больше со мной - группа-то вся - меньше десяти человек, ну и курс не намного больше, а я - потому, что не знала, что он уже подал документы об отчислении.. Сима? Она была на втором курс своего и Колиного Первого меда (он-то учился сразу в двух институтах, да ещё и на концертах солировать успевал). Через год он закончил свой вуз, а я.. я в именно в него и поступила. Наверное, как и он - захотела стать врачом, а ещё мне очень сильно хотелось посмотреть Симе в глаза. И не один раз. Колю же сразу назначали руководителем горздравотдела в Гатчине и он уехал туда с нею, а через месяц и родилась твоя старшая сестра. Только вот через год он как бы вернулся к мне и ещё несколько лет приезжал вечерами после репетиций в своём ДК Горького у Нарвских ворот."
   -А что потом?
   -"А потом я тоже стала врачом, нет - не терапевтом - это вторая специализация. Так вот профессор мой обратил внимание на то, что я слишком остро реагирую на некоторые моменты его лекций и нашёл возможность поговорить, а потом и сильно помочь мне.."
6.
 -"...И через полгода результаты обследования показали, что я смогу родить. Коля, когда узнал - а он не мог не узнать - друзей в нашей теперь уже общей "Альма-матер" было у Коли в десятки раз больше, чем у меня - и он узнал. Так вот Коля буквально прыгал от радости, пел мне смешные украинские народные песни, потом сбегал за коньяком, напился прямо из бутылки - и это с его-то артистизмом и эстетикой - пьяным вдрызг, а мне было смешно и одновременно грустно - ах да - ты же возможно знаешь вторую часть этого рассказа - когда, уже вернувшись на электричке в Гатчину, всё так же пьяным вдрызг, он выкинул костюм, бабочку и лакированные штиблеты прямо из окна и заявил Симе, что больше никогда не будет петь..."
   -Знаю. Папа не пил даже на фронте, правда, возможно он только говорил так, однако то, что он там курил - отец не скрывал. Дома мы растягивали одну единственную бутылку шампанского (обычно почему-то Рижского - у меня и сейчас есть одна из его ещё ТЕХ бутылок) на все праздники текущего года, начиная с Новогодней ночи и до его дня рождения 17 декабря. Но о том дне мама вспоминала с кошмаром, говоря что отец зря всегда хвалился, что в отличие от его большинства коллег-хирургов он не наркоман и не алкоголик.
   Мол выкинуть всю одежду, да ещё и горланить, как деревенскому пацану хохляцкие песни и похабные частушки, так что народ с трёх ближайших пятиэтажек на его "Концерт" высыпал, это слишком. Правда она всегда подчёркивала, что это был первый и последний раз за всю его жизнь с ней. Ну ... или плюс ещё один с маминым двоюродным братом Шуркой в Мандрыкино под Донецком, когда они как-то летом прямо в прохладном погребе, отбив сургуч, выпили через трубочку на всех троих 5-литровую бутыль вина, припасённую Шуркиным отцом на его же свадьбу ещё лет так 10 назад, закусили её огромным бабкиным "Наполеоном", потом опустошили бутыль вишнёвой наливки на меду, а вишнями накормили пяток имевшихся кур так, что те показались рачительной бабке сдохшими, ну и она их ощипала и аккуратно сложила в тенёк.. А потом ошалелые куры очнулись и голыми забегали по двору, а те трое в погребе, вместе с мамой - как раз решили чего-нибудь спеть.. но на тот случай мама не обижалась - сама же участвовала))) Вот и вся известная мне история.
   -"На следующий вечер он вернулся, с горящими от счастья глазами, а я? Я успела ещё утром расписаться с профессором. О чём, возможно, и не жалею. Правда детей у нас так и не было, но это уже не моя вина."
   - Но мой  отец?
   -"Гордый он слишком был и больше так и не зашёл. Потом, через семь лет муж умер. Остальное для тебя уже не важно. Только странно, что Коля никогда не показывал мне твою фотографию."
   -А сейчас?
   -"Сейчас.. у тебя хоть цвет лица нормальный, розовый, а не белый и глаза не такие мёртвые. И сейчас.. прости меня за этот длинный разговор и постарайся больше не приходить в мой кабинет: тяжело мне это всё вспоминать. Руки же твои - не удивляйся. Я могу узнать эти руки из тысяч других сколько бы лет не прошло. Так что твой папа зря катил бочку на Эрика, только заставил его и Таю переехать в другой дом."
   -Но мы же с отцом и мамой так часто ходили в гости к тёте Тае и дяде Эриху...
   -Да, но скорее всего, он просто не хотел, чтобы твоя мама бросала своих друзей. А впрочем, не знаю." Она встала, села, снова встала, опять села и наклонилась к столу - я понял, что мне пора уходить.
    На настенных часах в коридоре за время нашего длинного разговора прошли какие-то 30-40 минут, показавшиеся мне целыми часами. Папку с заключением я забыл у неё на столе. Вернее просто не решился взять - когда уходил, эта такая, на первый взгляд, строгая, уверенная в себе женщина плакала, опустив голову на руки, под которыми и лежала дурацкая, не нужная никому папка-файл, с казённой фоткой на первой странице....

Эпилог.
   К сожалению, не знаю, о чём больше писать.
                End.

2008