Малая земля, Джона Стейнбека...

 
 
 Если как на духу, это было давно, да и попал я в те края, совершенно случайно.

Утром того дня, нежданно-негаданно, мне позвонил мой давний приятель и сказал,

что в одном из магазинов Салинаса можно недорого купить то, что я давно искал,

но все это надо проделать до полудня и назвал имя менеджера, к которому я должен

был обратиться.

На часах было восемь утра.

За окном — хмурое зимнее утро,

но,

как говорится, «охота пуще неволи», да и «163 версты для бешеной собаки не крюк».

Полчаса на сборы,

полчаса на преодоление заторов на улочках Сан-Франциско,

и,

наконец,

вырвавшись на оперативный простор 101 фривея, я помчался в неизведанную даль,

стараясь не очень превышать дозволенную скорость.


Знакомый моего знакомого, оказался приятным молодым человеком.

Завершив сделку, он пожал мне руку, и, взглянув на часы, как бы между прочим,

сказал:

«Путь не ближний советую перекусить. Еще можно успеть к Стейнбеку, где за пять

долларов сервируют прекрасный ланч», и подробно объяснил, как туда проехать.

Фамилия «Стейнбек» резанула слух, ассоциируясь с известным романом

«Гроздья гнева», но уточнять, было неудобно, тем более что он уже был занят

с другим покупателем.

В районе Салинаса калифорнийское солнце, не было зашоренно туманами Фриско

и ласково согревало землю, на которой, как оказалось, и созревает все то,

что мы видим на прилавках овощных магазинов, каждый раз удивляясь, откуда все

это берется, ведь в окрестностях Сан-Франциско «колхоза» не сыщешь, даже с

высоты птичьего полета.

В самом центре Салинаса я ехал по улице, на которой практически не было

современных зданий.

Создавалось впечатление, что я потерялся во времени и попал как минимум в

конец XIX века.

Двухэтажное здание Викторианской эпохи, по 132 Central Avenue, я увидел

издалека, именно в нем и располагался тот ресторан, где сервировали

великолепный ланч по смешной на сегодняшний день цене.

Выйдя из машины, и окинув беглым взглядом довольно милый пейзаж, я направился

к ресторану и уткнулся в рекламный щит, извещавший местных и заезжих гурманов,

что это непросто ресторан, а STEINBECK HOUSE and R E S T A U R A N T.

Стейнбек!

Неужели тот самый?

А чтобы не было никаких сомнений, рекламный щит венчал портрет мастера

(так в Америке называют классиков мировой литературы)... Джона Стейнбека.

Харчевня!

Харчевня в доме человека, которым так гордится Америка?!

- Кощунство какое-то, или... здесь что-то не так, — подумал я.

Как вы уже догадались, дорогие читатели, Салинас — это родной город лауреата

Нобелевской премии по литературе, одного из наиболее известных и сложных

писателей в современной литературной истории Соединенных Штатов Америки

- Джона Стейнбека,

которого с одинаковой теплотой принимали в Белом доме, и в... Кремле,

что, согласитесь, было редким исключением для представителя враждебной нам

идеологии.

Стейнбек! - писатель, книги которого издавались огромными тиражами и в США,

и в СССР, а роман «Гроздья гнева» входил в школьную программу по литературе

во всех советских школах.

Сразу же хочу оговориться,

- Джон Стейнбек,

не единственный представитель пишущей братии, живший в окрестностях Монтерея,

и, конечно же, не он один описывал здешние места и нравы.

Здесь же жили всемирно известные писатели Robert Louis Stevenson и Henry Miller.

В Кармеле построил свой Tor House (дом из каменных глыб) поэт Robinson Jeffers,

но никто из них так и не сумел донести до миллионов людей во всем мире красоту

калифорнийской глубинки и неповторимый колорит простых людей, населяющих эти места.

Постоянно перемещаясь в поисках работы, Стейнбек каждый раз открывал для себя

что-то новое и в долине, и на побережье, и в людях, с которыми работал и давно

был знаком.

В будущем обо всем этом он расскажет в своих романах:

- «East of Eden» («К востоку от рая»)

- «The Pastures of Heaven» («Райские пастбища»),

- «Cannery Row» («Консервный ряд») и

- « Of Mice and Men» («Мыши и люди»),

в которых с географической точностью будут описаны те места, где когда-то

действительно произошло то, о чем идет речь в этих книгах.

Да, он часто и надолго уезжал, но где бы он ни жил — в полюбившемся ему

Нью-Йорке, в Мексике или в Европе - он всегда возвращался сюда потому,

что сросся с этой землей, как знаменитая монтерейская сосна, в гордом

одиночестве стоящая на высоком калифорнийском утесе и ассоциирующаяся у меня

с символом свободы и непобедимости духа гораздо больше, чем отвратительная

статуя в Нью- Йоркском порту.

Об истории переселения семейства Джона Адольфа Гросстейнбека в Калифорнию

можно написать отдельную романтично-приключенческую повесть:

- из Германии в Иерусалим,

- из Иерусалима в Новую Англию, затем во Флориду.

Бежав из лагеря южан, дед будущего писателя сократил свою фамилию став

Стейнбеком и вновь обосновался в Новой Англии.

Через несколько лет все семейство отправляется в Калифорнию, где, купив

участок земли, занимается скотоводством и выращиванием фруктов, а затем,

опять же всей семьей, строят мельницу.

Здесь проросли их корни, и Калифорния стала надежным пристанищем для пяти

поколений Стейнбеков.

Семья будущего мастера жила в небольшом городишке Салинасе, в центральной

Калифорнии.

Отец писателя Джон Эрнст, работал в местном казначействе, мать была учительницей.

Сегодняшний Салинас — большой современный мегаполис, в котором проживает 152.000

человек.

А в те уже далёкие от нас времена это был патриархальный городок с населением

2.000 человек, в атмосферу которого, мы можем окунуться в Old town Salinas,

где по обеим сторонам узеньких улочек стоят с любовью отреставрированные дома,

построенные в XIX веке.

27 февраля 1902 года в семье Стейнбеков родился третий ребенок, названный

в честь отца Джоном Эрнстом.

Детские и юношеские годы Джона Стейнбека прошли в уютном родительском доме.

По вечерам родители читали детям захватывающие по своему содержанию книги:

- «Остров сокровищ" Р.Стивенсона,

- «Три мушкетера» А.Дюма,

- «Роб Рой» В.Скотта,

без которых и наше детство было бы скучным и неинтересным.

Когда Джон подрос и научился читать, он при первой же возможности уединялся

в своей комнате и запоем читал сказки, легенды и предания.

Став постарше, он увлекся греческими мифами и средневековой эпопеей

- «Смерть Артура» Т.Мэлори,

в старших классах прочел:

- «Преступление и наказание» Ф. Достоевского,

- «Мадам Бовари» Г.Флобера,

- «Потерянный рай» Дж Мильтона.

«Я помню их непросто как прочитанные книги, — говорил впоследствии Стейнбек, — а

как события, случившиеся в моей жизни».

На лето Стейнбеки перебирались в рыбацкий поселок Pacific Grove, где на берегу

Тихого океана у них был малюсенький дачный домик.

Джон целыми днями купался, загорал, часами мог рассматривать живность в

образовавшихся после отлива лужах, наполненных морской водой.

Пристрастие к морской фауне останется у него надолго.

В 1940 году Стейнбек примет участие в научно-исследовательской экспедиции,

начальником которой был его давний друг - Э. Рикеттс, директор Западной

биологической лаборатории, базировавшейся в Монтерее.

Переполненный эмоциями и неизгладимыми впечатления от непосредственного

наблюдения загадочного подводного мира, Стейнбек, не дожидаясь окончания

экспедиции, сядет за написание новой книги:

- «Море Кортеса.

Праздное путешествие с целью научных исследований», которая выйдет в свет

в 1941 году.

Но это все в будущем, а пока он - обыкновенный мальчишка из калифорнийской

глубинки, который с ранних лет приобщился к труду.

Том Гамильтон, дядя Джона по материнской линии, в разгар лета забирал его на

свое ранчо, где мальчик работал в огороде, помогал ухаживать за лошадьми и

коровами, а в свободное время он уходил к ручью и, укрывшись в кустах от

палящего солнца, придумывал разные страшные истории, пугал ими своих

сверстников, с неподдельным интересом внимавших его рассказам.

В старших классах Джон увлекся спортом, но находил время что-то написать

для школьного альманаха.

Видимо, именно тогда начал раскрываться его писательский дар.

Вот как он сам вспоминал об этом периоде его жизни:

«Я обычно устраивался в маленькой комнатке наверху, писал небольшие истории

и статьи, рассылал их в журналы под вымышленными именами.

Я ничего не знал об их дальнейшей судьбе, так как никогда не сообщал своего

адреса.

Но я следил за этими журналами, чтобы узнать, не напечатают ли их.

Конечно, их не печатали, так как редакции не могли связаться со мной... »

Интересно, о чем я думал в те дни?

Я пуще смерти боялся получить отказ, но еще больше, что какую-нибудь из этих

историй примут к печати».

В 1919 году Джон окончил среднюю школу, но извечный вопрос «что делать?» перед

ним не стоял: семнадцатилетний юноша твердо решил стать писателем.

Да и родители не имели ничего против его писательских амбиций, но только после

того, как он получит хорошее образование.

Где-то в глубине души они надеялись, что их сын станет или адвокатом, или

финансистом, на худой конец — священником.

По настоянию родителей осенью 1919 он поступает в Стэндфордский университет.

Но оказалось, что полностью оплачивать его обучение им уже было не под силу:

- все сбережения ушли на то, чтобы дать образование двум старшим сестрам.

За шесть лет, Джон осилил три курса в Стэнфорде и «с отличием окончил десяток

рабочих университетов», попеременно работая то мойщиком посуды, то продавцом в

магазине, то чернорабочим на ферме, то грузчиком на сахарном заводе, «загружая

в вагоны тяжелые мешки с сахаром по двенадцать часов в день семь дней в неделю».

Изнуряющий труд требовал разрядки в виде алкоголя, игры в покер, ставок на бегах.

В своих воспоминаниях Джон признавался, что в эти годы у него были «слишком

большие амбиции и слишком мало денег».

И все же, годы, проведенные в Стэнфорде, не прошли даром.

Джон лучше всех на курсе усвоил лекции по теории литературных стилей и

литературному мастерству и, применяя свои знания на практике, писал для

университетского альманаха небольшие рассказы, которыми он искренне гордился.

Но к великому сожалению мнение родителей Джона к тому времени резко изменилось -

писательские амбиции сына их уже отнюдь не радовали.

Они всё чаще и чаще склонялись к мнению философа — прагматиста Р.Чэмберса и

разделяли его взгляд на то, что «писатели не в чести у деловых людей, поскольку

всем известно, что литература — это счастливая находка для всех тех, кто не

приспособлен к настоящему труду».

Хотя, я не думаю, что этот философский пассаж имел какое-то отношение к Стейнбеку.

Джон понимает, что в Салинасе у него нет будущего.

Он решает уехать, благо его настойчиво зовет к себе старшая сестра, обосновавшаяся

в «Большом Яблоке».

Денег на поездку нет, и он нанимается матросом на сухогруз «Катрина», отплывающий

в Нью-Йорк через Панамский канал.

Пасмурным зимним вечером «Катрина» вошла в Нью-Йоркский порт.

«Через иллюминатор я смотрел на город, и он ужаснул меня.

Было в нем что-то безобразно чудовищное — тянущиеся к небу дома, пробивающиеся

сквозь падающие огни силуэты кораблей. С дрожью в коленках я сошел на берег,

перепуганный, замерзший, в состоянии панического ужаса».

Предчувствие его не обмануло.

Сестра с мужем ютились в малюсенькой квартирке и едва сводили концы с концами.

Приличной работы найти не удавалось.

С помощью мужа сестры он устраивается чернорабочим на строительство спортивного

зала «Madison Square Garden».

Изо дня в день, с утра и до поздней ночи, по узкому деревянному настилу он

толкает сто фунтовую тачку с цементом, думая лишь об одном — только бы не

упасть, только бы дотянуть до конца смены.

«О городе у меня было туманное представление: тупая боль во всем теле, мутные

огни, последний вагон метро, три лестничных пролёта, и в комнате с грязными

зеленоватыми стенами, даже не умывшись толком, валюсь в кровать.

Утром — мясная тушенка, кофе из немытой чашки, покачивающийся подо мной тротуар

и снова нескончаемая вереница тачек с цементом».

Через несколько недель случилось то, о чем все это время с неподдельным ужасом

думал Джон.

На его глазах с огромной высоты, распластав руки, словно перебитые крылья,

падал на землю его подельник, не удержавший тачку и сорвавшийся с мостков.

На следующий день, Джон, на работу не вышел.

Оставшихся у него денег хватило на неделю.

Никто не знает, как бы сложилась его дальнейшая жизнь, если бы судьба не послала

ему ангела-хранителя в лице Джо Гамильтона, родного дяди по материнской линии,

приехавшего по своим делам из Чикаго.

Бизнесмен, человек со связями, он незамедлительно устраивает племянника

репортером в газету «Нью-Йорк америкен».

Двадцать пять долларов в неделю, положенные начинающему репортеру, казались

Джону баснословной суммой.

Судите сами.

Сегодня, чтобы отведать «Нью-Йорк стейк», Вам придется оставить как минимум

двенадцать долларов в самом дешевом общепите.

А первое, что сделал Джон, переехав из Бруклина в Манхэттен, пошел в хороший

ресторан и заказал себе тот же самый стейк, заплатив за него... аж тридцать пять

центов!

Вроде бы, жизнь начала налаживаться, но работа не клеилась.

Он плохо знал город и, получив задание выехать на место происшествия в Квинс или

Бруклин, много времени тратил на дорогу, всегда опаздывал и не успевал привозить

в редакцию актуальные материалы.

По просьбе дяди, ему дали еще один шанс, поручив делать репортажи из зала суда.

Но,

для такого ответственного дела у него не было ни опыта, ни знаний, ни нужных

знакомств в соответствующем департаменте мэрии Нью-Йорка.

Джона из газеты уволили, и он придумал для себя утешительную фразу:

«Вот теперь-то, когда меня выбросили на улицу из ведущей газеты господина Херста,

я могу заняться настоящей литературой».

На одном дыхании он написал несколько рассказов и разослал их в журналы, но ни

один из них не был опубликован.

Джон жил впроголодь, задолжал за квартиру, хотел было снова заняться физическим

трудом, но об этом не могло быть и речи: у двадцати четырех летнего парня дрожали

колени, и постоянно кружилась голова.

От амбиций покорить Нью-Йорк не осталось и следа,

правда,

он еще мог «покорить» три лестничных пролета, чтобы добраться до своей комнаты,

но и это давалось ему с большим трудом.

Оставался единственный выход — возвращаться домой, в Калифорнию.

Друзья устроили его рабочим по камбузу, на уходящий в Сан-Франциско пароход.

Работа была не из легких, но еды было вдоволь, и молодой организм быстро

восстановил утраченные силы. К концу рейса он выглядел как «огурчик» и летом 1926

года вернулся к родным пенатам.

Погостив у родителей, Джон поехал в Тахо навестить своего друга Тоби Стрита.

Теща Тоби, познакомила Джона со своей богатой приятельницей, которая предложила

ему работу:

- летом — в качестве шофера,

а зимой

- сторожем на ее даче.

Джон согласился, и два года проработал в этом имении.

На зиму, хозяева уезжали в Сан-Франциско, и у него было достаточно времени для

занятий литературой.

В доме была хорошая библиотека, и он увлекся трудами древнегреческого историка

Геродота.

Здесь же, Стейнбек начал работать над своим первым романом, который он

назвал «Золотая чаша».

Работа продвигалась успешно.

«Я закончил свой роман, отложил его на какое-то время в сторону и, прочитав снова от начала и до конца, обнаружил, что он никуда не годится.
Подобное разочарование подействовало моментально, словно удар по голове.
Мне казалось, что роман получается. До самой последней страницы я был уверен, что книга будет хорошей. А она не получилась... Как грустно, когда идет снег» — писал он своему приятелю.

В начале 1929 года, он покидает место сторожа и идет работать на рыбоводческую

ферму, а затем перебирается в Сан-Франциско и устраивается рабочим на склад.

Переработав «Золотую чашу», он отсылает роман своему приятелю в Нью-Йорк, чтобы

тот предложил его издателям.

Семь издательств, одно за другим, отвергают роман.

Тогда, Джон снова садится за написание рассказов,

один из которых — «Подарки Ибана» — был опубликован в журнале

«Спутник курильщика».

Совершенно неожиданно, весной 1929 года пришла телеграмма из Нью-Йорка:

Издательство «Мак-Брайд» приняло «Золотую чашу» к печати и готово уплатить

аванс в 200 долларов по подписании высланного договора.

Такая же сумма причиталась автору по выходе романа из печати.

«Золотая чаша» вышла в свет в августе 1929 года, без какой-либо предварительной

рекламы.

Стейнбек узнал об этом, увидев роман в книжном отделе универсама, издатели даже

не удосужились прислать ему авторские экземпляры.

Небольшой тираж, в 1500 экземпляров, разошелся довольно быстро в большей степени

благодаря яркой обложке с портретом пирата.

Многие покупали книгу в качестве подарка.

Перипетиям жизненной судьбы сельского мальчишки, ставшего предводителем пиратов

Карибского бассейна, отведено в романе не так уж много места, большая часть

романа посвящена попытке понять внутренний мир сельского мальчика, ставшего

грозой морей, сравнить его эгоистичные устремления как личности с тенденциями

развития тогдашнего общества, объяснить противоречия между детской мечтой и

действительностью.

Знаменитый пират, не знавший себе равных, один из богатейших людей того времени,

искренне поверил в слухи о том, что в Панаме живет редкой красоты женщина,

которую наяву никто не видел.

Со временем страсть к незнакомке становится маниакальной, и он решает захватить

богатый портовый город.

Ему удается осуществить это рискованное предприятие.

Все богатства города — в его руках, а вот женщина, о которой он грезил и ради

которой он затеял эту авантюру, оказалась... не такой уж и красивой.

Богатая и своенравная, да к тому же замужняя, она отвергла Моргана, и он после

долгих раздумий отказывается от нее, продав ее собственному мужу за 20.000

пиастров, огромную по тем временам сумму.

Вторая книга писателя — «Райские пастбища», как и первая, не принесла ему ни

славы, ни денег, а вот жизнь нанесла ему первый непоправимый удар - 19 февраля

1934 года скончалась мать писателя.

Сразу сдал и одряхлел отец, оставшийся один в большом семейном доме.

Джон и его жена Кэрол каждую неделю приезжают к нему убраться, приготовить,

постирать.

Заброшена литературная работа, он занят семейными хлопотами, а в короткие часы

отдыха Джон уезжает к Эдду Рикеттсу, чтобы отвести душу в философских беседах о

смысле человеческой жизни, о проблемах жизни и смерти, о месте отдельного

человека в обществе, его взаимоотношениях с другими людьми.

Видимо, проблемы, обозначенные в «Золотой чаше», еще долго занимали Стейнбека.

Третья книга — «Неведомому богу», вышла в свет в ноябре 1933 года.

Простая, незамысловатая жизненная история Джозефа Уэйна не имела успеха ни у

читателей, ни у критиков.

Ее автор по-прежнему был беден, перебивался на случайные заработки жены и помощь

отца, а чтобы, хоть как-то развеяться иногда наезжал в Монтерей — маленький,

грязный городок, пропахший запахом рыбы, которую беспрерывно перерабатывали

местные консервные фабрики, рядами, стоявшие на берегу залива.

В городке уже давно ходили юмористические истории о похождениях местных

обитателей, которых все называли пайсано.

Знакомая Стейнбеков ввела Джона в мир пайсано, обосновавшихся на окраине города

в квартале под названием «Tortilla Flat» - Лепешечная равнина».

Многочисленные рассказы о жизни пайсано, да и собственные наблюдения Джона,

подтолкнули его к написанию новой книги, которую он так и назвал «Tortilla Flat».
 
В начале 1934 года он завершает работу над книгой и отправляет рукопись

в Нью-Йорк.

Неизвестно, как бы сложилась судьба повести и вся дальнейшая судьба писателя,

если бы не вмешался «его величество» случай.

Бен Абрамсон, владелец небольшой книжной лавки в Чикаго, прочитав в журнале

рассказы Стейнбека «Подарок» и «Великие горы», заказал для себя несколько

экземпляров книг:

- «Райские пастбища» и «Неведомому богу».

Однажды в книжную лавку Абрамсона зашел его старый знакомый нью-йоркский издатель

Паскаль Ковичи.

Как всегда, заговорили о книгах.

И узнав, что Ковичи не читал книг Стейнбека, Абрамсон подарил ему земпляр

«Райских пастбищ».

В поезде, по дороге в Нью-Йорк, Ковичи прочел роман.

Книга ему настолько понравилась, что на следующий день он разыскал литературное

агентство, на полках которого пылилась рукопись «Tortilla Flat».

Судьба книги и как оказалось, впоследствии судьба писателя были решены.

В мае 1935 года издательство «Ковичи-Фрид» выпустило в свет иллюстрированное

издание повести «Tortilla Flat», которая сразу же привлекла внимание критиков

и читающей публики.

Очень скоро книга стала бестселлером и несколько месяцев занимала первое место

в списке самых читаемых, а, следовательно, и самых продаваемых книг в Америке.

Впервые за свои литературные труды Стейнбек получил весьма приличный гонорар,

а вскоре и студия «Парамаунт» заплатила Джону немалые деньги за право постановки

кинофильма на материале его книги.

Но порадоваться столь долгожданному успеху Джону не пришлось: буквально накануне

этих знаменательных событий умер его отец.

Летом 1937 года Стейнбек с женой совершили поездку в Европу, побывали в

Копенгагене, Стокгольме, Хельсинки, Ленинграде, Москве.

Возвратившись в Нью-Йорк, Стейнбек впервые в жизни купил новую машину и

отправился на ней через всю страну в Калифорнию.

Первую остановку он сделал в Чикаго, где провел несколько дней у своего дяди

Джо Гамильтона.

Из Чикаго писатель отправился на юго-запад, в штат Оклахома, по единственной

в те времена трансконтинентальной дороге Route 66.

Надо сказать, что этот маршрут был выбран отнюдь не случайно:

в это время он уже работал над новым романом о переселенцах из Оклахомы в

Калифорнию, но работа не клеилась.

Много раз, перечитывая написанное, он окончательно убедился, что это совсем

не то, о чем он хотел рассказать.

И Джон решает проделать тот же самый путь по пыльному шоссе номер 66, которым

ехали герои его нового романа.

Двигаясь на юг вместе с караванами безработных батраков и разоренных фермеров,

он стал живым свидетелем страданий людей, погибавших у обочин бесконечного шоссе

от холода, тифа и голода.

А в это время по распоряжению министерства сельского хозяйства в пароходных и

паровозных топках сжигали горы кофе, риса и пшеницы в соответствии с «политикой

выравнивания цен».

Несколько месяцев, проведенных в среде переселенцев, сказались на его

мировоззрении гораздо больше, чем весь его предыдущий опыт «хождения в народ».

Cтейнбек задумывает совершенно новую книгу, которой он дает

название «Гроздья гнева»

Эти слова взяты из совершенно неизвестного нам "Боевого гимна республики",

опубликованного в 1862 году и принадлежащего перу поэтессы Джулии Уорд Хоуэ,

тем самым окончательно высказывая свое отношение к ситуации, сложившейся в

Америке тридцатых годов.

Видимо, в этот период его жизни он морально созрел, чтобы встать на тропу

хорошо известных нам коммунно-революционных преобразований.

И слава всевышнему, что в Америке до этого не дошло.

Cтейнбек работал до изнеможения,

«Гроздья гнева» зрели не по дням, а по часам, и после многочисленных изменений,

переработок ряда глав и сцен рукопись романа была отправлена издателям, а самого

писателя отправили в госпиталь с диагнозом полного нервного истощения.

Паскаль Ковичи, к этому времени перешедший в издательство «Викинг», сообщил, что

чтение рукописи Стейнбека привело руководителей издательства в

состояние «эмоциональной опустошенности».

И все же издательство выделило на рекламу романа огромную по тем временам

сумму — десять тысяч долларов, но требовало внести в рукопись некоторые изменения.

Это касалось концовки романа и разговорной речи героев.

Менять концовку романа Стейнбек категорически отказался.

«На некоторые изменения я согласиться не мог», — писал Стейнбек Паскалю Ковичи.

- Если тон фразы или скрытый в ней намек требуют определенного слова, я сохранил

его независимо от того, что подумает читатель.

Эта книга написана не для слабонервных дамочек. И если они станут ее читать, они

явно возьмутся не за свое дело.

Я никогда не менял ни одного слова, чтобы потрафить вкусам какой-либо группе, и

ни в коем случае не намерен отступать от этого правила...

Я никогда не хотел стать популярным писателем, и вы это прекрасно знаете.

И читатели, которых шокирует сценка из нормальной жизни и употребляющееся в

жизни слово, ничего для меня не значат...

...Я пишу не для того, чтобы удовлетворить читателя.

Наоборот, я лезу из кожи вон, чтобы он получил настоящую нервную встряску, а

не удовлетворение.

И еще одно: я пытался писать эту книгу не так, как обычно пишутся книги, а так,

как это бывает в ничем не приукрашенной жизни.

Фашиствующие группы попытаются саботировать книгу из-за ее революционного

содержания. Они попытаются обвинить ее в пропаганде коммунистических идей...».

В марте 1939 года книга «Гроздья гнева» вышла из печати.

За два месяца было продано более 80 тысяч экземпляров, она возглавила список

бестселлеров 1939 года и была в числе десяти книг, пользующихся наибольшим

спросом в 1940 году.

В Калифорнии роман произвел впечатление разорвавшейся бомбы.

Ассоциация фермеров, представлявшая интересы крупных землевладельцев штата,

намеревалась привлечь писателя к суду, но не смогла опровергнуть содержащиеся

в книге факты, каждый из которых был подтвержден документами, переданными на

хранение в юридические органы штата.

Любое официальное расследование неизбежно привело бы к обвинению самих фермеров.

Писателя завалили анонимными письмами с угрозами физической расправы.

Некоторые местные газеты утверждали, что Стейнбек — коммунист, а его

роман «разрушительная, бесполезная книга, пропитанная от начала до конца

духом ненависти».

Незамедлительно вышла в свет брошюра некоего Дж. Мирона

- «Правда о Джоне Стейнбеке и сезонных рабочих»,

где автор утверждал, что, будучи сезонником, он ежедневно зарабатывал не меньше

четырех долларов, а когда работы не было, жил на полном обеспечении хозяев.

Он обвинял писателя в том, что в его романе «натурализм неистовствует, правда

взбесилась от предубеждения и преувеличения, а экономические проблемы раздуты

за границы рационального и реалистического мышления».

Но выстрел оказался холостым.

Газеты и журналы публиковали свидетельства государственных чиновников,

священников, профессоров-социологов, полностью подтверждающих правдивость

нарисованной Стейнбеком картины.

«Гроздья гнева» стали явлением общественно-политической жизни страны.

По своему влиянию на общественное мнение его сравнивали с романом

Гарриет Бичер Стоу «Хижина дяди Тома» и романом Эптона Синклера «Джунгли».

В 1940 году Стейнбеку за роман «Гроздья гнева» присудили высшую литературную

награду США — Пулитцеровскую премию, а двадцать два года спустя он станет

лауреатом Нобелевской премии в области литературы.

Окрыленный успехом, Стейнбек садится за написание нового

романа — «Зима тревоги нашей».

Осенью 1960 года, завершив работу над романом, Стейнбек в компании своего

французского пуделя Чарли отправляется в путешествие по стране на небольшом

грузовичке фирмы GMC, который он иначе как «Росинантом» не называл.

За три месяца они проехали более десяти тысяч миль по дорогам тридцати четырех

штатов Америки, наблюдая за жизнью американской глубинки и встречаясь с сотнями

простых граждан.

По возвращении он сразу садится за написание новой книги

- «Travels with Charley in Search of America» («Путешествие с Чарли в поисках Америки»).

Вопреки его ожиданиям, работа над книгой шла очень медленно, каждая глава давалась

с большим трудом.

Стейнбек многократно перечитывал свои дневники, письма к жене, вспоминал беседы

и встречи, пытаясь осмыслить все увиденное и услышанное.

В его сознании вырисовывалась удручающая картина, и Стейнбек делится своими

мыслями в письме к другу Эдлаю Стивенсону, который добивался выдвижения своей

кандидатуры на пост президента на выборах 1956 года:

«Кто-то должен сделать переоценку всей нашей системы, и чем быстрее, тем лучше.

Мы не можем рассчитывать, что воспитаем наших собственных детей порядочными и

честными людьми...

Никто не ратует за наши идеалы, но почти каждый недоволен всем на свете.

Негры ненавидят белых. Белые ненавидят негров.

Республиканцы ненавидят демократов, хотя их и трудно отличить друг от друга...

Все, как бы охвачено эпидемией деградации...

Как я могу учить своих детей ценностям и красоте нашего языка, а, значит,

ценностям и красоте общения, если сам президент не читает ничего другого,

кроме «вестернов», и не может правильно произнести простейшую английскую фразу?»

А вот здесь, я позволю себе маленькое отступление:

- порой я начинаю сомневаться, что эти строки написаны 46 лет тому назад.

Своё отношение к оценке политического климата Америки, сделанной Стейнбеком в

середине прошлого века, можно выразить строкой из конституции нашей страны:

- Мы, народ Соединенных Штатов, провозглашаем, что готовы подписаться под каждым

его словом ...настолько актуально они отражают сегодняшнюю действительность.

Лауреат Нобелевской премии по литературе Джон Стейнбек скончался от сердечного

приступа 20 декабря 1968 года, в Нью-Йорке.

Его похоронили на кладбище Garden of Memories в Салинасе, где со временем на

родной калифорнийской земле возвели национальный музей:

- National Steinbeck Center,

строительство которого обошлось в 18.000000 долларов.


Вот такой, скажем прямо, рукотворный памятник возвела Родина одному из своих

сыновей.

И это несмотря на то, что на Родине его долго не признавали как писателя.

И это несмотря на то, что в 43 году, после проверки писателя на предмет выдачи

ему аккредитации военного корреспондента, ФБР пришло к выводу, что он является

не только подозрительной, но и опасной личностью.

Долгое время за ним неотступно следовали агенты Федерального бюро расследований.

Слежка была настолько явной, что в 1942 году он обращается к министру

юстиции Ф. Бидлу:

«Как Вы думаете, можно ли попросить парней Гувера не наступать мне на пятки? -

спрашивал он министра. - Они считают меня враждебным элементом. Это становится

утомительным».

Прошло много лет.

Тайное стало явным.

ФБР рассекретило пухлое досье писателя, едва уместившееся на 71 странице, но

и это еще не все.

Оказалось, что военная разведка имела на него свое досье, а ЦРУ — свое.

Но как бы то ни было, а все это в прошлом.

Сегодня всемирно известный музей, не жалея денег, скупает все, что имеет какое-то

отношение к жизни и творчеству Великого гражданина Америки

                ДЖОНА СТЕЙНБЕКА.