Онтологическая модель объективного идеализма 1

Вводная часть: изложение и обоснование дуальной онтологической  модели

Есть бытие и есть не-бытие. Одно эманирует себя в другое. Это первый, исходный пункт излагаемой здесь концепции. Ибо если бытие остаётся тождественным себе, то оно извечно есть одно и то же. Но когда допустима эманация в иное, то возможно говорить об уровнях инобытия, каждый из которых уже не есть изначальное бытие.
Есть первое инобытие (первый акт эманации) и есть производное от него второе, более отдалённое от бытия инобытие. Следовательно,уровней всего два: субтильный и эмпирический. Из первого рождается субтильный мир эйдосов (идеальных сущностей). Из второго – мир копий, материальный мир. В нём заключены и сокрыты от субтильной реальности людские души. Однако, если лишь задуматься о том, почему души не являются материальными телами или, ставя вопрос немного иначе, задуматься о том, что такое души, то окажется очевидной их субтильная и имматериальная природа. Души не принадлежат миру материи, который есть пространство копий идеальных сущностей (эйдосов); они, согласно Платону, имеют «астральное происхождение», т.е. они принадлежат к субтильной реальности, а не к материальному миру физических тел.
Материя представляет собой лишь крайнее инобытие форм. Это искажённое отражение реальности эйдосов. Последняя, напротив, есть первая реальность. Это субтильный мир идеальных сущностей, в который души восходят обратно благодаря контемплативной деятельности.
 Подобный процесс определяется в платонизме как анамнезис – припоминание душами своих изначальных свойств. Души воспаряют над эмпирической реальностью, поднимаясь в подлинную действительность или остаются порабощёнными материей. Такое их различие соответствует трём ментальным уровням, каждый из которых характеризует тип человека. То может быть гилик – человек соматический, не открытый подлинному бытию, не знающий субтильной реальности и пребывающий в инобытии материи. Но за этим ментальным типом необходимо следует психик – «человек души» – тот, который всячески стремятся к познанию себя и вопросов бытия, к чему-то светлому. Высшим типом является пневматик – «духовный человек» – он смог достичь совершенства и обрёл gnosis. Гностик Валентин сравнивает такое состояние пневматиков со «свободой».
Но высший ментальный тип замечает, что субтильная реальность является только первым уровнем инобытия, но не самим бытием. Он видит, что бытие представляет собою не дискретную множественность (которая есть множественность материальных тел, характерная для эмпирического инобытия) и даже не континуальную иерархизированную градацию эйдосов субтильного мира, но чистое бытие. Он понимает: это Первоначало не только имматериально, но и единственно. Любая множественность (например, множественность эйдосов) есть лишь эманация. У истоков инобытия лежит только чистое, неизменное и простое бытие. Верховный Принцип, какой можно аллегорически уподобить абсолютному Свету…
На этом заканчивается анабасис мысли, поскольку про чистое бытие можно сказать только то, что оно есть. Любая дистинкция, любая категория, любое определение окажутся излишними, применимыми к производному и вторичному (например, к эйдосу). Но про изначальное допустимо сказать лишь самое простое: оно есть Сверхсущность, которая эманирует первый и второй уровень инобытия (субтильный и эмпирический мир).
Учитывая всё сказанное про три ментальных типа, следует сделать вывод, что цельная онтологическая модель, соответствующая им всем – это платоновский объективный идеализм. Можно закончить на этом выводе предварительное ознакомление с онтологической системой и преступить к рассмотрению её многих онтогносеологических аспектов.
Первый из них, на который стоит обратить здесь внимание, есть сама возможность дианойи. Того умозрения, что осуществляет анабасис из эмпирической реальности к реальности субтильной и к чистому бытию (к Первоначалу). Такое абсолютное, субстанциализированное  мышление не тождественно атомарному субъекту. Оно есть вне его, а он наличествует через него. Это мышление есть «субстанциальное тяготение» подобного к своему подобному. Ибо изначальная имматериальность души есть то, что субстанциально ближе к бытию, чем к его искажению, т.к. душа обладает субтильной природой, потому мир идеальных образов ей открыт, но только иллюзорность материи схватывает и удерживает самосознание от её естественной модальности.   
Платон утверждал, что «прекрасное существует вечно – оно не возникает, не уничтожается» [1, с. 64]. Следовательно, мир становления не прекрасен, а представляет собой нечто обратное подлинной красоте. Мир идеальный онтологически предшествует миру материальному, миру смерти и разрушения предшествует мир извечного и постоянного. Из чего следует, что мир идеального – это субтильная реальность, исходящая из бытия в первую очередь, а мир материи есть вторичное, он представляет собою мир копий. Мир истинных сущностей (эйдосов) есть мир неизменных гармонии и порядка иерархий. Чего нельзя сказать о текучем мире становления, где царит потребность, но часто отсутствует либо не видна во всей очевидности цель. Это мир отражений, копий, последовательно ухудшающихся, по причине отрицания своих оригиналов. Такова эмпирическая реальность. Таков материальный мир…
________________
Учитывая выдвинутые здесь принципы и суммируя многое сказанное, стоит заметить, что данное понимание бытия близко к платонизму и концепции «отражения». Её выражает простая сентенция: мыслимое есть действительное, поскольку действительностью не может быть то, что не дано в мысли. И наоборот, всякий объект есть познаваемое, если он только действительно (онтологически) есть, а не являет собою копию копии.
Вся излагаемая далее концепция будет выстроена на этом различии чистого бытия, инобытия субтильной реальности и инобытия эмпирической реальности.