Именем Космоса. Часть 3. Глава 38

Было заметно, что Аена волнуется. Она начала свою речь негромко.

Она рассказывала о нападении Кильрата на лайнер, о том, как негодяй привязался к её маленькой дочери и о том, как Майран защитил девочку, а сама она попала в плен; как её, с подачи Майрана, «подарили» Капитану; о первом впечатлении, которое произвёл на неё этот человек, остановилась на том, как отреагировал Капитан, узнав, что его люди ограбили лайнер, и повторила слова Капитана, поразившие её тогда, но понятные теперь и характеризующие его:

– Капитан сказал мне: «Человек не может быть свободен. От чего, от кого? От своих обязанностей, от потребностей? От необходимости жить среди себе подобных?» Эти слова говорят о многом, вдумайтесь в них, иркмаан!

Аена передала разговор Капитана и Майрана в штабе.

– Майран говорил: что я не дал пиратам сделать такого, на что благословили бы их вы? И из этого уже можно было сделать вывод, что Капитан не поощряет зверств на ограблениях.

Коротко коснувшись медицинской помощи, оказанной ею Капитану, Аена рассказала, как Капитан дал ей корабль, чтобы она могла вернуться домой, и сам помог миновать опасные территории.

– Но перед этим, – говорила Аена, – между нами состоялся один разговор... Дело в том, что когда-то у моей матери был ещё один ребёнок, который погиб от рук пиратов, а Капитан очень похож на моих отца и второго, младшего, брата. И я спросила Капитана, не он ли мой старший брат – ведь случаются чудеса. В ответ он рассказал мне о себе. Я практически никому не передала содержания этого разговора, его детали слишком личные. Но сейчас я считаю, что должна сказать о том, о чём умолчала тогда даже в СГБ. Родная мать Капитана погибла на его глазах от рук его отца, при попытке сбежать с сыном в СГБ. Я спросила, почему же он позднее не ушёл в СГБ сам, и он ответил: «Как просто! Только я на ограблениях с десяти лет!» Как это страшно, иркмаан! Что он испытал, и через что ему пришлось пройти! С самого детства ему был отрезан путь в цивилизацию, к нормальным людям и здоровым человеческим отношениям!

Голос Аены звучал уверенно. Даргол всматривался в её лицо, стараясь понять, в самом ли деле она ни о чём не догадалась, но, прямолинейная, похоже, она не держала за душой никаких сенсаций.

– Встреча с Капитаном оставила во мне глубокий след. Трудно было вернуться к привычной жизни и словно забыть о человеке с такой переломанной судьбой. Но мы встретились с Капитаном снова, и на этот раз он спас не только меня, но и людей, которых я люблю – это мои муж и два брата с их семьями, сослуживцы моих братьев и другие. Они выступят здесь. Но я буду говорить от имени всех нас – тех, ради кого Капитан пожертвовал собой.

Аена стала говорить о нападении пиратов на Аниоту. Она не вдавалась в причины этого нападения, коротко касаясь только фактов.

Её рассказ был в основном о событиях, непосредственными участниками которых они оказались: как их захватили и повезли на Терцию вместе с двумя верными Капитану пиратами, которые немного объяснили им, что происходило на тот момент в группировке; как пираты принудили к посадке боевой тойер, пытавшийся защитить пленников во время пути.

– О нашем пребывании в фолкоме можно говорить много или не говорить вообще. Мы понадобились Кильрату как заложники, чтобы Капитан не сопротивлялся. Но благодаря Майрану ли, сохранившему Капитану верность, или же в силу того, что знал обо всём, что происходило у него в группировке, но Капитан не попался в руки шантажистов. Он сумел разыскать тех из нас, кого бунтовавшие пираты спрятали отдельно, принёс нам в фолком продовольствие и воду, чтобы мы могли прийти в себя, и, всё подготовив для нашего побега, пришёл за нами.

Аена рассказывала, как пираты преследовали пленных, но Капитан вывел их к тойеру, и о последнем бое Капитана, когда он приказал Майрану провести тойер через планетарку Терции, а сам погиб, прикрывая отступление.

Аена закончила свою речь страстным призывом к жителям Галактики проявить мудрость и гуманизм, которых достоин человек, сумевший выстоять в противоборстве с огромным враждебным миром и, вопреки ему, сохранить в себе человечность и неравнодушие к людям.

Даргол проводил её взглядом, пряча улыбку: сестра защищала его, пирата, при всех, не побоявшись общественного мнения, вполне способного поколебать людей менее решительных.

– Вы хотели бы что-то сказать? – обратился к нему Вачиэл Рэчес.

Капитан отрицательно покачал головой.

– На итэч приглашается Сергей Грустнов, Земля.

Даргол с интересом ждал, пока Сергей выйдет к кафедре. Они почти не знали друг друга, но Даргол не сомневался, какую именно характеристику на себя сейчас услышит.

Он не ошибся. Сергей коротко упомянул о событиях на лайнере, в результате которых его жена оказалась в плену на Терции, обернулся к Капитану:

– Ты спас, Капитан, моего самого близкого человека. За её неприкосновенность и безопасность, за её жизнь я буду благодарен тебе всегда, и я считаю нужным сказать об этом здесь. Что же касается нашей следующей встречи, то тут можно судить по-всякому – из-за тебя мы попали тогда на Терцию или это были обстоятельства, от тебя не зависящие, но однозначно то, что ты мог сделать вид, будто мы не существуем – кто мы в действительности такие для главаря сильнейшей из группировок? Однако ты поступил не по-пиратски, и я согласен с тем, что говорил Майран о твоих принципах, хоть мне и непонятно, как могли они у тебя сформироваться. Ты дал нам уйти – полутора десятку человек, почти половина из которых эсгебешники, и прикрыл нас. Во все времена имя такому поступку одно: самопожертвование. Ты выжил, и цена, заплаченная тобой за наши жизни, высока. Мой дом всегда открыт для тебя. Я отдаю свой голос на этом процессе за то, чтобы ты жил в цивилизации – это наименьшее, что я могу для тебя сделать.

Даргол встал. К искреннему проявлению человеческой благодарности он не привык. Гораздо чаще ему случалось выслушивать полновесные проклятия. Он не ответил, и его «спасибо» осталось несказанным.

Закончив таким образом выступление, Сергей вернулся на своё место в зале.

Вачиэл Рэчес назвал следующее имя:

– Аифаш Лоден, Земля.

Аифаш встала. Аена сжала ей руку, подбадривая; Тэад сказал что-то. Прямая и решительная, она прошла между рядами к итэчу.

– Иркмаан, – начала она. – О том, о чём я буду говорить, гораздо больше меня знает Майран. Он был в центре тех событий, видел ситуацию изнутри, в то время как мы с моей сестрой знали не так много. Я и моя младшая сестра – исследователи, и жили на планете Аниота в системе Гая.

Аифаш не хотела говорить о ранении Капитана и роли Фарите в его исцелении. Она изложила события, происходившие вокруг Аниоты год назад. Но избежать объяснений, в связи с чем Капитан вдруг взялся охранять планету от посягательств пиратов-промышленников, ей не удалось. Накануне она обсуждала с представителями СГБ, насколько безопасно говорить об этом теперь, спустя столько времени, и было решено, что особой тайны можно не делать – информация на обеих сестёр была по-прежнему закрыта.

Аифаш знала о своей предвзятости к Капитану. Помня о Фарите, она постаралась быть предельно объективной и доброжелательной. Даргол видел это и сумел это оценить.

Аифаш закончила свою речь событиями на Терции и гибелью Капитана, отдав должное его героизму и жертвенности; и так же, как Майран, Аена и Сергей, внесла свой голос за то, чтобы Капитан был полностью оправдан.

Когда она вернулась на своё место, из зала суда к заседателям поступил вопрос. Коротко посоветовавшись, заседатели дали слово его автору. Из кресла в середине зала поднялся рутиец.

– Бру'вар Ие'нмхи, Рут, – назвал он себя. – У меня вопрос к представителям СГБ: СГБ может подтвердить факт защиты Капитаном этой планеты?

Майран взглянул на Вачиэла Рэчеса и ответил:

– Да, иркмаан.

– Но есть документальные свидетельства?

– Все документы по делу представлены суду, – сказал Майран.

Заседатели просмотрели материалы.

– Да, иркмаан, – ответил Вачиэл Рэчес. – Суду представлен полный отчёт о тех событиях.

– Можно ли его озвучить? Мне кажется, что это факт не только небезынтересный, но и весьма важный для данного дела.

Вачиэл Рэчес встал и зачитал отчёт. Чтение заняло много времени, но люди слушали с вниманием. Даргол, не знавший всей картины происходящего тогда, тоже был заинтересован, тем более события излагались с точки зрения СГБ.

Отчёт был оставлен без комментариев. Вачиэл Рэчес пригласил следующего свидетеля. На итэч поднялся человек, незнакомый Майрану. По внимательному взгляду Даргола Майран понял, что и ему имя и лицо этого человека ни о чём не говорят.

– Здесь много сказали о Капитане, – глуховато заговорил свидетель. – Как человека я его не знал, но он – пират и главарь, какие бы причины ни привели к такому результату. Под его покровительством пираты грабили и убивали. И не надо делать вид, что несчастная судьба одного даёт нам право забыть о зверствах других. Капитан благословлял своих пиратов на грабежи. И люди гибли – не десятками и не сотнями даже! В лице своего главаря перед нами сейчас предстала вся Терция. Этот суд надо рассматривать как показательный над всем пиратством Галактики! Я – отец двух сыновей, и оба они пошли на службу в СГБ. Два года назад я потерял одного из них. Мой младший сын погиб. Он служил людям и отдал жизнь за людей. Если бы не Капитан и не подобные ему главари – негодяи разного пошиба, – Галактика не теряла бы лучших своих сыновей, не несла бы ущерба, о котором говорил здесь Начальник Архива Галактики.

Капитан слушал бесстрастно. Речь была эмоциональной, докладчик обвинял и требовал призвать к самому строгому ответу того, кто вполне сознательно творил зло.

– Мальчик давно вырос, – говорил он, – и количество совершённых им преступлений превышает всякое разумение. Как нам было сказано, он посвятил им жизнь. Он создал в своей группировке все условия для безбедной жизни пиратов? Это, конечно, прекрасно! Он талантлив? Давайте порадуемся этому вместе с теми, кому посчастливилось по какой-то причине вызвать симпатии Капитана и быть им спасёнными. Но едва ли эту радость разделят те, кому повезло меньше. Давайте поразмыслим над тем, что нам здесь говорилось. На Терции начинался бунт? Куда же было деваться главарю, который не смог его подавить? Только попытаться покинуть группировку, и побыстрее. А тут так удачно у него под рукой оказалась группа пленных, которые уже к тому моменту готовы были свидетельствовать в его пользу – не для этого ли они и были спасены каждый в своё время? Так почему было не попробовать уйти вместе с ними?

Такие заявления возмущали Майрана. Он закусил губу и смотрел напряжённо. Он рвался в бой, и Даргола, краем глаза наблюдавшего за ним, забавляло это – ничего другого от суда он и не ждал.

Выступающий закончил свою речь обращением к жителям Галактики сохранять принципиальность и твёрдость позиций и помнить о том зле, которое несёт миру пиратство. Майран подал сигнал на стол заседателей, прося слова, но ему было отказано. Вачиэл Рэчес обратился к Капитану:

– Вы хотите что-то сказать, иркмаан?

Даргол отрицательно покачал головой.

Вачиэл Рэчес пригласил следующего свидетеля:

– Тэад Лоден, Земля.

Тэад поднялся на итэч, его ладони легли на края кафедры, пальцы сжались, глаза сузились, выдавая возмущение, не улёгшееся после предыдущего выступления.

– Иркмаан! – заговорил он. – Давайте будем помнить, что мы собрались здесь судить не пиратство как явление, а конкретного человека, в существовании пиратства не повинного. Один не может и не должен отвечать за всех! Тем более, в том, что оказался в пиратах, Капитан не повинен. Сказать про Капитана, что он сознательно творил зло, может только тот, кто не слушал речь Майрана. Сознательно творят зло люди, добровольно ушедшие в пираты. Капитан же жил в том мире, в котором родился, который, как уже говорилось, окружал его и которому он всю жизнь противостоял. Все поступки Капитана говорят как раз о том, что, несмотря на нравы пиратов, он следовал принципам человеколюбия и гуманизма. И госпиталь на Терции, и количество жертв на ограблениях, совершаемых его группировкой, свидетельствуют об этом. Я – один из спасённых Капитаном, спасённый дважды, хоть и являюсь эсгебешником. Моё знакомство с Капитаном началось три года назад.

Тэад заговорил о том, как повстречался с Капитаном в Космосе и погнался за ним, будучи уверен в своих силах, и был ранен им, но вместо того, чтобы бросить или добить преследователя, Капитан перегнал поближе к нему его корабль; как Тэад встретился с Капитаном снова два года спустя и на этот раз ранил Капитана сам, а буквально через несколько дней попал в плен на Терцию, и Капитан, который прекрасно знал, что за человек перед ним, тем не менее дал ему корабль, чтобы уйти из группировки.

– Следующая наша встреча состоялась восемнадцатого гуррейс. О том, что произошло в этот день, говорилось сегодня уже много раз. Я – командир тойера, преследовавшего корабль, на котором пираты везли на Терцию пленных. Среди этих пленных были моя жена и сестра с её мужем, и я был кровно заинтересован в том, чтобы остановить пиратов. Всем экипажем мы попали в плен.

Тэад от своего имени рассказал о событиях на Терции и закончил выступление рассказом о гибели Капитана и о том, как Майран провёл тойер через пиратскую планетарку.

Пока Тэад говорил, из зала поступил вопрос, обращённый к нему. Когда он закончил, старший заседатель спросил, согласен ли он вступить в дискуссию. Тэад согласился.

Поднялся воурианец.

– Скажите, иркмаан Лоден, – назвав себя, обратился он к Тэаду, – когда вы лично первый раз попали на Терцию, чем объяснил Капитан то, что отпустил вас, эсгебешника, человека, ранившего его? Не кажется ли вам, что любое человеколюбие должно бы иметь какие-то границы или уж мотивацию?

Тэад помедлил.

– Мне кажется, что лучше бы спросить об этом у самого Капитана. – Он обернулся: – Ты согласился бы ответить, пират?

Слово «пират» и обращение «ты» прозвучало у него естественно, без вызова или насмешки, он так же говорил Капитану на Земле. Даргол встал.

– А что, эсгебешник, сказало по этому поводу твоё начальство?

– Состоялось служебное расследование, и никаких обвинений мне предъявлено не было.

Капитан кивнул.

– Так чего же ещё надо? Раз обвинений предъявлено не было, значит, своей свободы ты у меня не покупал. – Он посмотрел на поднявшего тему воурианца. – Полагаю, вопрос исчерпан?

– Но почему вы отпустили человека, ранившего вас?

Капитан отрицательно покачал головой, отказываясь отвечать, и снова сел в своё кресло.

Старший заседатель назвал следующее имя.

На итэч вышел человек и заговорил о том, как оказался у пиратов Терции в плену. Он не обобщал и не обвинял. Он рассказывал историю своего плена и нечаянного освобождения и в конце обратился к Капитану:

– Когда я регистрировался для выступления на суде, я хотел одного: чтобы негодяй, заправлявший всем этим, был наказан. Я не знаю вас как человека. Может быть, то, что говорится здесь, правда. Но беспредел, который творят пираты, страшен. Хотите вы или нет, но ответственны за него вы, главарь. После услышанного на этом процессе я не берусь настаивать, что ваше место на Тиргме, но и оправдательный приговор кажется мне достаточно странным, и пока я воздержусь от какого-то решения.

Как видно, прозвучавшее на суде смутило многих, поэтому несколько следующих выступлений были не столько обвиняющими, сколько носили характер констатации факта захвата пиратами Терции пленных и их жестокого обращения с ними.

В середине дня был объявлен трёхчасовой перерыв. Люди стали выходить из зала, обсуждая услышанное. Даргол и Майран вернулись к себе. Майран, полдня простоявший на ногах, присел в кресло. Даргол остановился у окна. Он видел, что Майран раздосадован.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Не сказал кое-что, – ответил Майран неохотно, – умудрился упустить всё-таки. Вот и спрашивается, что теперь делать? Хоть снова бери слово ради одной фразы, короткого уточнения.

Даргол подумал, что, кажется, знает, о чём речь.

– Это так важно? – как мог равнодушнее спросил он. – Ты и так наговорил достаточно, и цивилизация, и пираты за год не обсудят новости.

– Знать бы, важное или нет. Будем надеяться, что не очень.

Даргол повернулся к окну.

– Такая подготовка... И столько средств потрачено, чтобы организовать этот суд. Ради чего?

– Ради того, чтобы разобраться в вашей судьбе, Капитан.

– Не дешевле было молча отправить меня на Тиргму или также молча пристрелить?

– Дешевле – безусловно. Но не лучше – и вы это понимаете.

– Кое-что я понимаю. Я неплохой психолог и экономист, как не забыли подчеркнуть вы с Чилем сегодня. Что ж, ваш суд в высшей степени гуманен – обращаетесь с уважением, не задаёте вопросов, чтобы мне не пришлось смирять гордыню и отвечать на них, но предоставляете возможность высказаться. Так обращаются со всеми пиратами или только со мной?

– Со всеми, Капитан, – сказал Майран, хоть и видел, что Даргол не ждёт ответа.

– Кстати, ты в своём выступлении тоже привёл некоторые непроверенные факты. Я был в цивилизации, два раза.

– В самом деле? – переспросил Майран, не слишком удивившись. Он понимал, что знает о Капитане далеко не всё.

– Первый раз, когда ранил Тэада. Это произошло на Земле. Он не рассказывал?

– Таких подробностей – нет.

– Мы оба увлеклись погоней и оказались в каком-то лесу. Цивилизованных я тогда не встретил, но на окружавшую меня природу посмотреть успел – неиспорченную и незатаённую. А во второй раз... я летал на Антлоиту, когда год назад там находилась Фарите.

Майран помолчал, улыбнулся:

– Я и не надеялся на это. Но рад, что это случилось.

– Ты действительно не знал на тот момент, что с ней и как?

– Знал, Капитан. Чиль выяснил для меня это. Но как бы я рассказал вам о том, что знаю? У меня, пирата, на тот момент не могло быть этой информации. Будем обедать?

Даргол обернулся:

– Потом. Здесь есть где-нибудь спортивный зал? Идём разомнёмся.

Спортзал находился в соседнем здании, он не был пуст в этот час. В разминке после длительного заседания суда нуждались многие, и Дарголу стоило некоторого труда скрыть своё неудовольствие – он не любил тренироваться при посторонних. На Земле они с Майраном приходили в спортзал, когда там никого не было.

– Об отдельном зале, я полагаю, можно не спрашивать? – обратился он к Майрану.

– Отчего же, – отозвался Майран, – спросим. Это спорткомплекс СГБ, здесь должны быть отдельные помещения.

Они прошли к тренеру-консультанту, провожаемые взглядами собравшихся. Майрану не пришлось предъявлять своё удостоверение – тренер следил по трансляции за ходом суда и узнал, кто перед ним. Он не особо удивился, увидев их, и на вопрос Майрана сказал:

– Идёмте. Только, если зал внезапно понадобится, вам придётся перейти в общий.

И Майран, и Даргол видели, как нестерпимо хочется тренеру остаться и, если не расспросить их, то хотя бы понаблюдать за тренировкой. Это был профессиональный интерес человека, подготовившего не одного эсгебешника. Но Даргол не любил зрителей. Майран, относившийся к душевным терзаниям людей не так сурово, в конце тренировки замолвил за него словечко:

– Капитан, нам приходить сюда ещё много раз. Не томите человека, уделите ему пару минут – больше ему не понадобится.

– Зачем тебе это?

Майран улыбнулся.

– Так почему бы тебе не потренировать его самому?

– Я никто для него, в то время как спаринг с вами оставит у него впечатления на всю жизнь.

Даргол пожал плечами.

– Ладно, зови. Но пусть не обижается, если пострадает его самолюбие.


Глаза тренера блеснули недоверчиво и радостно.

– Каким видом единоборств вы занимаетесь? – спросил он Капитана.

– Бой на выживание, – ответил Капитан.

Они сошлись.

В считанные минуты бой был окончен. Капитан не прибегал к каким-то особым приёмам, но сама его манера ведения боя была такова, что к ней нельзя было оказаться подготовленным.

– А ты не зря здесь работаешь – в сердце СГБ, – констатировал Капитан.

– И тем не менее я продержался до постыдного мало.

– Для тебя бой – это работа, а для меня – вопрос выживания. В этом вся разница. Что, Майран, идём?

Они пообедали и вернулись в зал суда. За время их отсутствия кто-то поставил немного позади кресла Капитана второе кресло. Майран чуть улыбнулся, но не сел. Они оба с Капитаном остались стоять. Зал снова был полон. Вачиэл Рэчес встал и пригласил на итэч следующего свидетеля:

– Андрей Лисарк, Земля.

Майран нахмурился. Встретиться с командиром лайнера ему было трудно. Даргол остался невозмутим – он ждал этой встречи. Он сел нога на ногу в кресло, скрестил руки на груди.

Андрей Лисарк вышел на итэч, занял место за кафедрой. Он не взглянул на Капитана, его лицо было закаменевшим.

– Иркмаан, – заговорил он. – Сегодняшний суд кое-что объяснил мне, и я рад, что прежде чем выступать, я послушал других людей.

Андрей Лисарк стал рассказывать о нападении Капитана на кей-рут.

– Взять на таком корабле было особо нечего, но у нас были полные баки топлива, была медикологическая каюта и, конечно, продовольствие. Были орудия и боекомплекты к ним, приборы... но Капитан ушёл с кей-рута, не забрав и половины. Он не тронул никого из людей, находившихся на борту.

Не упомянув о найденной пиратами информокарте, он перешёл к нападению на «Равэрь», рассказал об ультиматуме Капитана.

– Я сдал лайнер, – тяжело говорил Андрей Лисарк, – выбирая из двух зол меньшее. Я поступил вопреки приказу с Земли, но Капитан не нарушил своего слова – он не тронул пассажиров. Из экипажа пострадала девушка, моя стюардесса. Её увели уже после того, как главарь забрал меня, и я не знал об этом. Но Капитан с самого начала ничего не гарантировал экипажу. Меня привезли на Терцию и заперли в каком-то каменном склепе, я долго оставался один в темноте. Потом Капитан пришёл, приказал своим людям растянуть меня за руки у стены и уйти... Мы поговорили. Не зная о нём ничего, я поинтересовался, чего ради он променял цивилизацию со всем, что она даёт, на пиратство, если, как он сам мне сказал, в конце пиратской карьеры его ждала гибель от рук его же головорезов. Если не ошибаюсь, это и произошло?

Андрей Лисарк бросил короткий взгляд на Капитана, но в этом взгляде не было торжества. По его скулам прошли желваки.

– Я был удивлён его допросом. Я ведь находился в руках не рядового пирата, а главаря, и владел информацией, которая была ему нужна.

Капитан усмехнулся и встал:

– Так тебе что, мало досталось?

Командир лайнера закрыл глаза и сжал зубы. Он не обернулся к Капитану.

– Мне хватило, – сказал он и продолжал, по-прежнему обращаясь в зал: – Но он не искалечил меня, он даже ни разу меня не унизил. Он держался... как бы это сказать... очень нехарактерно, что ли. Я упирался, и он ни разу не то что не вышел из себя, он даже не повысил голоса. Он пытался заставить меня говорить, но при этом словно бы уважал моё молчанье. И, видно, когда понял, что всё бесполезно, то не убил, а отдал своему... доверенному, – Андрей Лисарк кивнул на Майрана, – и приказал отпустить. И ещё... он сказал мне: если бы ты предал, командир, я убил бы тебя.

 – Как это понять? – растерянно спросил, не сдержавшись, один из заседателей. – Тогда ради чего было всё это?

– Думаю, это стоит спрашивать не у меня.

Стараясь прервать тему и, по возможности, не заострить на ней ничьего внимания, Даргол сказал почти с цинизмом:

– Да. Теперь я в ваших руках. И вы не пытаете. Или со мной обошлись великодушно. Милостиво.

– У тебя были основания ожидать от цивилизации другого?

Капитан промолчал. Долго было бы объяснять. Ему. И всем. А главное – незачем.

Андрей Лисарк закончил своё выступление, рассказав, что стало с «Равэрем» и о возвращении из плена стюардессы, и покинул итэч. Он уже спустился в зал, когда Капитан вдруг сказал:

– Лисарк!

Командир лайнера обернулся.

– Я хочу встретиться с тобой на несколько слов. Сегодня, после суда.

Андрей Лисарк мгновение молчал, потом коротко кивнул. Он пересёк зал и вышел. После своего рассказа, поднявшего в памяти тяжёлые воспоминания, ему нужно было остаться одному.

Люди сдержанно заговорили. Рассказ Андрея Лисарка оставил у слушателей сложные впечатления. Он разбавил романтику, начавшую возникать вокруг личности Капитана, и сбил благородный ореол.

Следующим на итэче прозвучало имя Тамары Клён.

Тома вышла, нервничая, встала за кафедру. Заговорила тихо и отчаянно:

– Я слышала, что говорил сейчас мой командир, Андрей Лисарк. И всё равно, я не хочу, чтобы Капитан оказался на Тиргме. Пираты увели меня с «Равэря» без его разрешения, он не приказывал им этого. И когда он вместе с Майраном нашёл меня у них, он сильно рассердился.

Тома стала рассказывать, как пираты вошли на «Равэрь», что говорил Капитан, как приказал забрать на свой корабль Андрея Лисарка. Голос её срывался, но она мотнула головой и заговорила решительнее. Постепенно, эпизод за эпизодом, она добралась до того момента, когда, не выдержав страшной жажды, она отключила силовое поле у себя на скафандре и пираты кинулись на неё, словно дикие звери, и в это время дверь распахнулась и появились Капитан и Майран. Она не прервалась на этом, а продолжила рассказывать о Майране, как он дал ей воды и мимо пиратов привёл на свой корабль.

Тома обернулась и увидела, что Майран улыбается. Она смутилась.

– Мне не нужно говорить о вас? Простите. Но я уже снова буду о Капитане.

Она рассказала, как Капитан привёз её к кораблю и чей это был корабль.

– Я улетела. А потом, всего через неделю или чуть-чуть побольше, я была на Аниоте, у Аифаш и Фарите, и на нас... Об этом уже говорили Аифаш и Аена, и Тэад...

Она пересказала события, уже не раз изложенные сегодня в этом зале.

– Капитан, – обратилась она к Дарголу. – Мне тяжело, что между вами и Андреем Лисарком произошло такое, но я... я всё равно хочу, чтобы вы остались в цивилизации. Когда вы пожертвовали собой, чтобы мы могли спастись... Фарите потом страшно тосковала по вам, и мы все... И я думаю, хорошо, что вы живы.

Даргол чуть усмехнулся, но его усмешка была мягкой. Наивная девочка!

После Томы Вачиэл Рэчес пригласил на итэч следующего свидетеля – молодого макеола в форме «мирного» Космоса.

– Я встречался с Капитаном один раз, – начал свой рассказ он. – Полтора года назад он захватил торговый крейсер, которым я командую...

Макеол рассказал о захвате крейсера, о том, как вели себя пираты.

– Нас заперли в каюте. Но этот, Капитан, уже перед тем, как пиратам уйти, зашёл к нам и спросил: весь экипаж в сборе? Мы молчали. И он рассердился – ему было некогда. «Я спросил, весь экипаж цел, или с кем-то из вас сейчас разбираются мои люди?»

Свидетели сменяли на итэче один другого. Даргол слушал их бесстрастно. Майран не знал практически никого из этих людей. Как бы ни относился к ограблениям Даргол, но его жизнь состояла из сплошной череды ограблений, и Майран побывал на мизерной части из них.

...Алексей, Поль и Уил ждали своей очереди выступить, но их пригласили на итэч только в конце дня. Их не смутило то, что рассказал о Капитане Андрей Лисарк. Они пришли сюда свидетельствовать в пользу пиратского главаря – а у него на счету, наверняка, были и такие эпизоды. Охотно согласившиеся помочь Майрану в его первой экспедиции, принимавшие самое активное участие в уничтожении группировки, они не имели возможности до сих пор перекинуться с Капитаном даже словом.

Их выступления были краткими. Уил, приглашённый последним, закончил свою речь обращением к подсудимому:

– Капитан, когда вас оправдают, приходите к нам в СГБ. Выучитесь, станете командовать тойером. Талантливые военные нужны всегда.

Даргол не ответил. «Оправдают» – это выглядело слишком фантастично.

Выступление Уила было в этот день последним. Не подводя никаких итогов, Вачиэл Рэчес объявил перерыв в заседании суда до десяти часов двадцать первого дэннат по Галактическому времени. Даргол встал, и они с Майраном покинули зал. Люди стали расходиться.

В пустынном коридоре к Дарголу и Майрану подошёл Андрей Лисарк. Даргол взглянул на Майрана. Это нарушало установленные до конца суда правила, но Майран молча отошёл к дальнему окну.

Андрей Лисарк и Капитан посмотрели друг на друга.

– Ты защищал меня сегодня, – глухо сказал Капитан. Он не опускал головы, и командир лайнера не отвёл взгляда.

– Не защищал. Я только хотел быть объективным.

– Почему?

– Потому что обещал своей стюардессе простить тебя, если найдутся объективные причины, которые оправдали бы твоё пиратство. Но твои причины действительно веские. Боюсь только, что, несмотря на них, друзьями мы не станем, и встречаться с тобой без крайней необходимости я не захочу.

Даргол кивнул.

– Знаешь, почему я сказал тебе те слова? Потому что твоё молчание означало, что есть мир – такой, ради которого можно не только жить, но и умереть. Понимаешь?

Мгновение Андрей Лисарк молчал.

– Что ж, может быть. После сегодняшнего дня я и правда лучше понимаю тебя. Мне было это нужно.

Капитан поднял руку.

 – В таком случае – прощай.


– Странные, странные ваши люди, Майран!

– Странные? – переспросил Майран.

Они вернулись к себе, заказали ужин, но Даргол не сел за стол. Он ходил по комнате.

– Я истязал его, и сегодня был прекрасный случай отомстить. А он меня защищал!

– Едва ли это можно назвать защитой.

– Перетерпеть такое – и сохранить объективность? Думаешь, я с ним в игрушки играл? Людям послабее это развязывало языки. Но таких, как он, как этот эсгебешник Тэад, можно убить, а сломать нельзя. Никакого благородства с моей стороны там не было.

– Ну, это вы так считаете, Капитан. Потому что вы не видите себя со стороны.

– Ты защищаешь меня? Ты же никогда не одобрял этих методов.

– Да, Капитан, но вас, одного из всех, я за них не осуждаю.

Некоторое время Даргол смотрел в окно, но видел перед собой фолком и Андрея Лисарка – там и в зале суда.

– Получить информацию иначе просто нельзя, – произнёс он тише. – И я не знаю, как добывают сведения от пиратов в СГБ.

Он замолчал. До этого момента он не отдавал себе отчёта, как устал сегодня. Длинный световой день Удеги только начинал клониться к вечеру, но у Даргола было чувство, что с момента, как он оставил, уходя, бластер на столе, прошло не меньше недели.


На следующее утро газеты взорвались статьями с сенсационными заголовками. Теперь, после первого дня суда, журналисты обладали уже твёрдыми фактами, и информационный голод, мучивший их с того момента, как появилось объявление о суде, кончился. Газеты печатали речи Чиля, Майрана и многих других, сопоставляли приведённые в них факты, задавались встающими вопросами. Но, подчинённые журналистской этике, старались воздерживаться от опрометчивых выводов, способных оскорбить кого-то.

Жители Галактики начали регистрироваться в ИЦ суда в первый же день, но они не голосовали, они оставляли Капитану вопросы, на которые просили его, если суд сочтёт возможным, ответить: действительно ли правда то, что говорил о нём Майран и он родился у пиратов? Знает ли он, что стало с его матерью?

Зал суда встретил Даргола и Майрана тишиной. Множество лиц смотрело на входящих. Держась замкнуто, Даргол занял своё кресло, Майран, как и накануне, встал за его плечом. Капитану передали поступившие вопросы, но он покачал головой, отказываясь отвечать.

Вачиэл Рэчес объявил начало второго дня суда и пригласил на итэч свидетеля:

– Сахи'б Абба'с, Тиргма.

Бросив невольный взгляд на Майрана, Даргол посмотрел в зал, где по проходу шёл Бен. Майран не удивился. Он был уверен, что Бен придёт.

Бен был один. Доставивший его сюда конвой остался за дверью зала.

Даргол встал.

Бен поднялся на итэч и остановился.

– Здравствуйте, Капитан, – произнёс он сдержанно.

– Здравствуй, Бен. Рад видеть тебя здоровым.

– Я скажу это же самое: рад видеть вас, Капитан, живым и здоровым. Когда я услышал в новостях, что Терцию разбили и вы живы, я понял, чего ради Эсгебешник рыл землю.

Он перевёл взгляд на Майрана.

– Так, значит, ты всё-таки не бросил Капитана. Что ж, беру свои слова обратно, Эсгебешник!

– Ты на Тиргме, Бен? – снова констатируя для себя этот факт, сказал Даргол.

– Да, Капитан. Но это мой выбор, и я надеюсь никогда не увидеть там вас.

– Спасибо, Бен.

Бен встал за кафедру, повернулся к залу:

– Я пират, – сказал он, – и в пираты ушёл добровольно. Я возглавлял у Капитана его команду, можно сказать, что в вопросах безопасности был его правой рукой. И я заявляю – простите, Капитан, и не расценивайте мои слова как предательство. Но я впервые согласен с Эсгебешником. Ваше место не у пиратов, а в цивилизации. Так вот, я заявляю: Капитан никогда не приводил в исполнение смертных приговоров. Очень редко он приказывал мне под видом расстрела осторожно, чтобы никто не понял, отпустить того или иного пленного. Вот он, – Бен кивнул на Майрана, – расспрашивал меня на Тиргме об этом и наверняка раскопал потом что-нибудь ещё на эту тему, так что заинтересуетесь – спрашивайте его. Благодаря моему положению в группировке и доверию, которым я пользовался у Капитана, приказы о расстреле могли быть отданы только мне, но я никогда не получал таких приказов. Пленных, попадавших на Терцию, которых пираты не сумели от него спрятать, Капитан забирал к себе и отпускал. Капитан таким образом обставлял дело, что когда пленник уходил, группировка оставалась в убеждении, что он погиб... Ну, и ещё вот что. Вчера тут кое-кто прохаживался, что, мол, Капитан не сумел подавить бунт и поэтому попытался сбежать из группировки. Так вот, даже за те пять лет, что я возглавлял его команду, мы подавили с ним столько бунтов, что уделать Кильрата с его недоумками после этого было всё равно как затоптать головёшку...

Рассказ Бена вызвал живейший интерес. По первому дню суда люди поняли, что говорить о себе Капитан не намерен, и вопросы о нём начали поступать к Бену. Но Бен не стал отвечать.

– Если надо, – сказал он, – спрашивайте обо всём Эсгебешника... То есть, Майрана Ланга. А я закончил.

Имя «Фрэнсис Хардли», прозвучавшее после ухода Бена, было незнакомо Майрану, хоть вместе с этим именем как место проживания также была названа Тиргма. В проходе зала суда с Беном разминулся землянин.

– А, Томас! – узнал Даргол.

Как и Бен, Томас вошёл в зал без конвоя: в случае любых агрессивных действий он получил бы заряд сонного вещества по команде следившего за ним компьютера.

Майран поморщился – с этим человеком было связано одно из самых неприятных его воспоминаний.

– Ну, этот сейчас наговорит... – пробормотал он.

– Его тоже пригласили? – спросил Даргол.

– Он сам захотел выступить. Но у него-то есть повод... – Майран не договорил.

Даргол пожал плечами.

Томас поднялся на итэч. Он услышал короткий разговор Майрана и Капитана и вскинулся:

– Наговорю? Я никого не собираюсь зря оговаривать. Вы сами во всём виноваты, Капитан! По преступлению и расплата!

– Ну, я рад, что сумел донести до тебя это.

– Так вы не раскаялись? Тем хуже для вас! Видите, вы, оказывается, сделаны из того же материала, что и мы, простые грешники! Думали, вам зачтётся? А мы всегда знали, что вы окончите жизнь как мы, только хуже! И гадали, на Тиргме или в фолкоме!

– Спорили мыши за лобное место, где будут кота казнить! – не сдержался Майран.

Капитан пожал плечами.

– Ты просто трус, Томас.

– Не все же стоики, как вы, Капитан! – почти закричал пират. – А я хочу жить! Жить!

– Я тоже хочу жить, – сказал Даргол. – И все хотят. Но одни отстаивают свою жизнь – другие вымаливают на коленях.

– Тот цветовод тоже был трусом, но вы его отпустили! Интересно, чем он вас так уважил?

Даргол приподнял брови:

– Если не ошибаюсь, ты пришёл сюда чернить меня, а не тех, кто случайно попал на Терцию.

– Да что вы знаете? – закричал Томас. – Вы тогда спросили меня о чём-нибудь? Почему я хотел сбежать?

– Ну, и почему?

– Кильрат схватил меня! Он меня пытал!

– И что?

– Я держался до последнего! Я не хотел предавать вас.

– Да? Почему?

– Именно поэтому, вы страшнее Кильрата! И я бы не предал, но Кильрат решил меня убить!

– И что ты рассказал? – спросил Даргол насмешливо.

– Всё, – ответил Томас, и в голосе его прорезалось злорадство. – Всё, о чём вы говорили в фолкоме с пилотом.

– Так ты ничего не знал.

– Знал. И про систему безопасности тоже знал!

Даргол не сдержал улыбки.

– И Кильрат отпустил тебя?

– Да.

– А ты не задумался, для чего он это сделал?

– Потому что я всё рассказал.

– Наивный, – пробормотал Майран. – И тогда ты испугался предательства и попытался сбежать, – констатировал он. – А прийти к Капитану и всё рассказать тебе не пришло в голову.

– Ладно, Майран, – остановил его Капитан и обратился к Томасу: – Что ж, рассказывай теперь. Что ты там хотел обо мне рассказать?

И подумал:

«Я о тебе, так и быть, рассказывать не буду...»

Томас встал за кафедру.

– Этот пират, – начал он, сжимая кулаки, – вовсе не такой невинный, как некоторые здесь пытаются его представить. Он негодяй, каких поискать. Я стоял на часах у фолкома, когда он бросил туда своего пилота. А потом пришёл его допрашивать и мне приказал идти с ним, и ещё приказал...

Сбивчивая речь пирата была долгой. Когда, наконец, он ушёл, старший заседатель обратился к Капитану:

– Вы хотите сказать, что не знали о том, что тот пират, Кильрат, пытал этого человека?

– Я не хочу этого сказать, – ответил Даргол с места. – Раз это происходило у меня в группировке – я должен был знать об этом.

Не спросив больше ни о чём, Вачиэл Рэчес встал и пригласил следующего свидетеля. Даргол скрестил руки на груди и снова закрылся ото всех. Он сам согласился на этот суд, и надо было дойти его до конца – хоть конца было ещё и не видно.