Сергей

Я заметила, что все искренне верующие люди смешно бегают по чужим делам.

По фразе "мне по пути нужно зайти к ..." я узнаю тех, кого обязательно полюблю, кем буду восхищаться.

Эти необыкновенные люди несут по пути соседям рассаду, от соседей уносят одежду многодетной семье, а в той большой семье узнают о болеющем чужом родственнике, несут ему супчик , в больнице находят старичка ,забытого всеми, пишут письма его внучке в столицу, обязательно завязывается переписка, в которой рассказывают той внучке, как креститься и кому молиться, если заболел малыш, потом поздравляют этого малыша с именинами каждый год...

А собственная жизнь живется скромно и просто, надо бы и ее устроить половчее, вот только нужно забежать по пути к соседям...

Такие милые, беспомощные, смешные, суетящиеся , бегающие и забегающие, утешающие, провожающие, подкармливающие, хлопочущие по чужим проблемам, не боящиеся впустить в свою жизнь чужую беду и боль люди.

И Лев такой же. И он бы казался мне странным и смешным, если бы я не любила Алешу Карамазова, которого я видела именно таким: устраивающим чужие дела.

***

На второй год жизни в Закаменске мы переехали в хороший домик с множеством деревянных окон со ставнями , улица была песчаной и пустынной , а конец нашего огорода уходил в березовый лес.

Лев сразу познакомился с соседкой, бабой Верой. Она рассказала, что с ее сыном произошло что-то странное, он не может ходить, и никто не может понять, в чем причина...
Так в нашей жизни появился Сергей - больной парализованный мужчина.

Лев вошел первый раз в его дом и сразу увидел Сергея, сидящего на кровати. Так он сидел уже год, ложиться не позволял себе: ляжешь и кончено, не встанешь уже, не осилишь свою немощь. Надо сидеть, бороться.

Такая сила воли досталась ему , видимо, от отца.
В 41 году на Дон зашла немецкая часть, переодетая в красноармейскую форму, но быстро была обнаружена и уничтожена. Всех местных жителей, кто как-то с ними контактировал , особенно старых врагов советской власти - донских казаков, отправили в ссылку. Отца Сергея, почти ребенка, тоже отправили в Закаменск в ссылку за пособничество немцам. По дороге он смог выкрасть свое личное дело и съесть его.

Военные годы: пацан есть, а дела нет - суетиться не стали, оставили на поселение и определили работать в шахты. Так отец Сергея, Виктор Харламов, оказался в Закаменске, далеком сибирском городе.

Заматерев, он женился за видной забайкальской казачке , Вере.
Видно было, что бежит кровь, а не водица в этом крепком мужике.

За буйную голову по малолетке Сергей попал в тюрьму , а когда вышел - начал ходить в тайгу на зверя. В одиночку он исходил закаменскую тайгу, уходил в монгольские леса, охотился; тем и семью кормил, когда женился и дети пошли.

Нравилось ему таежное одиночество, тишина, внутреннее безмолвие, там он излечивался от своих ран.

Вел ли он себя слишком независимо и непокорно, перешел ли кому-то дорогу, ответил ли где-то дерзко , но один из местных бандитов стал угрожать, обещал страшную расправу его жене и дочери. А у Сергея было ружье...
Так он сел за убийство.

После освобождения снова пошел в тайгу, снова залечивал раны, жил дальше. А потом случилась болезнь, его парализовало.

Очень часто после работы Лев заходил к нему, слушал истории из его жизни, рассказывал о себе. И каждую встречу Сергей рассказывал свои таежные приключения, а потом дома их слушала я.

Сергей верил, что еще немного и он сможет стряхнуть с себя привязавшуюся болезнь, и тогда уж точно сводит Льва в тайгу.

Он показывал на свои опухшие, разбарабаненные ноги и говорил , что когда-то эти ноги были как две машины, куда только они его не заводили. Однажды он погнался за рысью , которая несла дикую козу в зубах - и догнал ее. Рысь шипела, фыркала, но выпустила добычу...

Лев не просто пересказывал, он словно бродил по лесам с ним и видел все своими глазами.

Мне принять эту дружбу было трудно , потому что Сергею, как и мне, нужна была забота, участие, внимание, и я чувствовала, что часть сердца моего мужа принадлежит уже этому незнакомому больному мужчине. А я хотела, чтобы муж принадлежал только мне.

Вскоре Сергей захотел креститься. Он бросил курить, отказывался от обезболивающих наркотиков и стал читать иисусову молитву.

Потом начались хлопоты по поиску инвалидной коляски, но когда ее привезли , было уже поздно: лечение не помогало, силы уже покидали Сергея, и он не мог уже сидеть - лег.

***

Я помню ту Пасху - я помню каждую Пасху- утром Лев пошел поздравить друга, а вернувшись сказал, что в пасхальную ночь Сергей умер.

-Теперь он побежит к Богу сам, босиком по зеленой траве..- сказал мне Лев.

И я поняла, насколько дорог ему был этот человек. Я поняла это только в тот миг, когда услышала про траву. Лев так точно описал счастье Сергея, назвал все, что ему было нужно: трава, по которой он всю жизнь бродил, и Бог, к Которому он пришел в конце жизни.

Сергей не просто ушел к Богу, Лев чувствовал вместе с другом прохладность, нежность и мягкость травы...

***
Сергей излечил меня от жадности, с которой я хотела, чтобы муж принадлежал только мне. Лев звал меня к другу , но я не пошла. Я потому и не захотела с ним знакомиться тогда - от эгоизма и ревности.

Я упустила шанс познакомиться с большим, глубоким человеком, сильным и мужественным.

Сергея я не видела, не знаю, какое у него лицо, светлые или темные волосы, морщинисто ли его лицо, светятся глаза или подернуты болью.

Я его видела только со спины, когда он бежал к восходящему пасхальному солнцу по мокрой от росы траве...