Лиза

Это было перед Рождеством, мы жили в Закаменске. Лев конопатил храм, а я сидела рядом и читала.
Откуда-то рядом появилась женщина с чудесным звонким детским голосом и завела разговор с другим рабочим. Я оторвалась от книги и стала прислушиваться.

Вдруг она повернулась ко мне и сказала:

-А я хочу в храме вязанию деток учить...
- Я тоже хочу..!! - тут же загорелась я.

Я давно хотела научиться вязать и с нетерпением стала ждать занятий , но женщина в храм так и не пришла.

Прошел целый год, снова пришло Рождество. После ночной службы мы всем приходом пошли разговляться. Отец Вадим всегда трепетно относился к трапезам, всегда было вкусно и дружно , но в тот раз что-то изменилось...

Пропели тропарь и расселись. Что же произошло? Кто-то нарушил чинный распорядок застолья, чувствовалась волшебная праздничная суета , тарелки с кусочками торта буквально летали по кухне... А руководила всем этим - теперь я узнала ее по голосу, переливающемуся колокольчиком - Елизавета. У нее было день рождения, и она впервые была на ночной службе.

Когда все дела были сделаны, она присела на краешек лавки недалеко от меня.

-Что же вы пропали тогда, я вас так ждала? - спросила я ее.

А она удивленно посмотрела на меня:

- Но ведь вы тоже хотели вести кружок..
- Нет, я тоже хотела ходить на него...

Мы со Львом занимались воскресной школой, и сразу же после каникул Елизавета Николаевна пришла на свой первый урок. Она вся лучилась любовью к детям, все они были для нее Машеньками, Кристиночками, Коленьками...

Уже через месяц настоятель назначил ее директором школы. Она была везде: неугомонная, полная самых невероятных идей - жизнь в нашей воскреске забурлила ключом. Шились костюмы, учились стихи, организовывались субботники - всего и не припомнишь уже. У нас даже детский храм появился - храм, где почти все послушания несли дети. Этим же летом мы организовали первый летний лагерь

Однажды на приходском педсовете она стала учить меня, как разговаривать с детьми... ласково, словно с малышами... Я расплакалась - я не умела так, не могла и не считала нужным. А она не умела по-другому. Ей хотелось с каждым поделиться своим светом.

- Вы просто не знаете, что жить в вере сложно. Сложно сохранить любовь, когда даже в храме столько неправды и несправедливости, - сказала я ей в ответ однажды. Я думала ее любовь ко всем ненастоящая, непрочная и поверхностная.

Ей все легко, ей все просто, поэтому она такая. Она была обеспеченной, красивой, держалась с необыкновенным достоинством , но без высокомерия, была самостоятельной и независимой.

Знакомство с ней стало для меня большим жизненным уроком, потому что очень скоро я поняла, как обманчивы и глупы были мои суждения о ней.

Она лучилась добром, потому что знала цену Божьим дарам.

Она была всеобщей мамой, потому что сама была сиротой в третьем поколении. Ее бабушка отдала дочь в детдом, а та - свою дочь - Лизу.

Когда Лиза родила сына и ему поставили диагноз синдром Дауна, она вцепилась в него и не стала слушать уговоров : "Не откажусь ни за что..."
Даже когда от нее ушел, не выдержав, любимый муж, она не отказалась от сына. Научила его ходить и говорить, хотя врачи говорили, что это невозможно.

В наследство ей достался недуг - иногда она пила. Мы со Львом несколько раз жили у нее дома , чтобы остановить ее запой. Пила она редко, но на широкую ногу и очень бедокурила в этот период, прямо по-карамазовски. А после приходила в себя, каялась, много работала, занималась храмом, сыном.

Мне кажется, такие периоды тоже учили ее любви : она жалела всех, всем находила оправдание, утешение, умела поговорить и строго, и ласково с теми , кого жизнь прибивала к приходу. Им она тоже была мамкой.

А потом вместе с батюшкой она стала ездить к детям-инвалидам в Баянгольский интернат, этих детей она полюбила также сильно, знала всех по именам. Рассказывала об их талантах, словно смотрела сквозь внешнюю оболочку, сковавшую их.
А вот меня батюшка ни разу не взял с собой , сказал, что я слишком ранима.

Она решила, что хочет служить только Богу, продала бизнес, закрыла бутики. Через некоторое время с ней случился инсульт. Потом была борьба за возможность ходить и говорить. А когда самое трудное было позади - ее сбила машина.
У нее нет денег, внешней красоты, самостоятельности и независимости, она прикована к инвалидному креслу, рядом с ней сын, нуждающийся в ее заботе.

Но когда она звонит по телефону, то спрашивает своим детским голосом:
"Олюшка, как там Левушка, Светочка, Машенька, Сонечка... "
И всегда добавляет, что она не сдается.

Вот, что самое настоящее, глубинное и прочное в ней - ее способность любить и бороться, вот что светится сквозь сковавшее ее тело.

Конечно, красива женщина в счастье, когда у нее варится варенье, на столе сдобные пироги и вкусный чай, а в открытое окно долетают голоса смеющихся детей...
Но я уверена, что в глазах Господа еще прекрасней выглядят такие борцы, как Лиза, люди, закалившиеся в испытаниях, падающие и встающие снова и снова . Снова и снова идущие в бой. Их любовь и верность проверены скорбями.

Господь создал нас не для мирного беспечного счастья, а для борьбы. И некоторые сражения по-настоящему великие.