Сказка ни о чём

Гл. 1


«Студент-отшельник
поселился в заколдованном лесу…
И, забив свой на учёбу,
созерцать стал красоту.
Однажды он нашел случайно гриб
галлюциногенный…
И немедленно его съел!
И с тех пор его жизнь как пряник,
стала сладкой и желанной.
И с тех пор, что ни день, то праздник:
с русалками и баней.
С русалками и баней!”
Армен Григорян & 3'Ангел
"Китайский Танк"


          Однажды Прокоп , как обычно  вечером,  шлялся по  деревне, навещая своих немногочисленных знакомых: Психиатра, Преподобного Симу и... , но о нём ещё речь впереди.
         Психиатр, как всегда, сказал что Прокоп псих и что его нужно лечить, как и ту, о которой речь ещё впереди. Ни то ни другое не было для Прокопа новостью. Лечиться у Психиатра он не хотел, поскольку методы лечения у Психиатра (по его же, Психиатра, словам) были зверски- советские: галоперидол,  электро- и инсулиновый шок  и т.д.. Звучит всё  это как то слегка пугаеще. попугаище.
          Преподобный, оказалось, гостил давеча у Чучела. Чучело ему наговорило всяких неприятностей, и теперь он, Преподобный, прям с утра мрачно в одно лицо джина накатил. что однозначно приведёт его, преподобног, ко всем вытекающим в виде 3-х дневного запоя.
         Прокоп удивился:
“Вот тебе и европеец.. бухать с утра в одно лицо – на это даже я редко способен..”
         И сказал Прокоп Симе:
“Строже себя у тебя судьи не будет. Не парься и не гости у Чучела. Лучше майся дурью. Как я. Я, например, вместо Чучела гощу у Красивой Умной Девочки, которая любит меня не за что-то, а просто так.”
        Может, Прокоп и приврал слегка насчёт девочки и тем более любви, но Симе это помогло.

И Преподобный,
выпивши пива,
отправился копать огород,
Сартра в кармане нежно лелея.
…

        Выйдя на деревню в очередной раз и навестив, как всегда, перво-наперво Психиатра, Прокоп неизбежно добрался до хижины Преподобного, который жил на самом краю деревни.
“Угум... он же вроде огород копать собирался.. а тут бурьян сплошной, и плетень весь разломан, солому с крыши голодная корова съела..” - не то что б очень удивился Прокоп.
        Войдя в хижину и, перекрестившись на иконы в закопчёном углу (с этим у Преподобного строго) , Прокоп обнаружил, что Преподобный, сидя печально на нетопленной печи, опять задумался. Как выяснилось из дальнейшей беседы - на сей раз о природе Добра. Ну, типа дискурс о том , каково добро бывает и какое правильней: напоказ, для услаждения своей любимой купеческой души, или тупо-импульсивное. Правда, Преподобный обозначил такое добро “чувственным”, но Прокопу этот термин показался слегка педофильским. И сама тема поставила его в тупик. Потому что, как и всякий гнилой интеллигент, он прекрасно знал, что добро может быть только жертвенным, ну там пол-имущества отдать кому ни попадя, или пса замерзающего домой притащить.. Ну, того самого, помните, который потом оказался бешенным и , оттаяв, перекусал всю семью чувственного добряка. Причем, обратите внимание, про самого добряка непонятка. Типа, прикончил надоевшую семью при помощи бешенного пса и живет теперь припеваючи.
       Сложные, короче, отношения у Прокопа с Добром. Сам-то он практически чужд этого порока. Но молча Прокоп, ясен пень, уйти не мог. И поэтому, ни к селу ни к городу, сплел Преподобному вот такую историю:
      “ У меня тут давеча был случай. Поселили нас в командировке вместо привычного маленького отеля на окраине города – в самом что ни на есть центре. Возвращаешься с работы, а  тут – слева Собор понтовый такой, напротив Управление РЖД сталинский ампир агромадный а справа – универ какой-то. Молодняк тусит, такие все моднявые...
      В подземном переходе от собора к универу по вечерам играают уличные музыканты. То пара рокеров с мобильным аппаратом, то ещё кто. А раз иду – стоит девка, с гитарой. Гитара не совсем любительская, возраст небольшой, но неопределенный. Одета просто но чисто – дешёвые джинсы , куртка синтетика неновая. Физиономия пьющей, но слегка, ещё не опустившейся мамзель. И красотой не блещет, толстушка такая. Я посмотрел и прошел мимо.
      В отеле помылся-поужинал и вышел пройтись на ихний бродвей. Смотрю в переходе – стоит, отыграла что-то только что. Но народа никого, в картонке мелочи немного. Я – в возвышенном состоянии духа после ужина ясен пень, торможу, кладу в картонку 200 р (пачка сигарет и бутылка дешевого пиваса) и прошу разрешения её сфоткать на телефон. Она сперва стремается :
       “А что а зачем.. а может в интернет, поиздеваться – так я против..”
       “ Нет, - говорю, - сестрёнка, никаких интернетов – для себя и жене показать, она с меня фото-отчёты о достопримечательностях посещаемых мною городов требует.”
       Сестрёнка немного успокаивается и, попросив подождать, начинает прихорашиваться, что выглядит весьма комично. Я её сфоткал несколько раз , и сестрёнка, совсем расслабившись, начинает повествовать. Сперва про то, какие тут добо.бы в переходе попадаются залётные, пытаются обидеть, но она – стрелянный воробей и крыша у неё серьёзная. Потом о жизни своей совсем уже задрипанной.
     И мне эта жевотина быстро надоедает. Говорю ей – ладно, дружок, ты уж лучше спой.
И - спела! Играет так себе, меню – песни советских ВИА или около.. я в такой музыке не разбираюсь. Голос сильный и даже не совсем противный, но слух... Отсутствует полностью, ни в одну ноту не попадает! Я послушал её пол-минуты и пошёл себе дальше.
Не ощущая ничего - разве что лёгкий отголосок стыда, как будто приспичило и остановился отлить за углом, а тебя застукали.
Добра во мне нет, но и зла особенного – тоже”

      Тут Преподобный ещё больше задумался, а Прокоп, подумав  удовлетворённо, - “ну, теперь – точняк Сима забухает..” , пошёл прочь.
      Выйдя из хижины Преподобного, Прокоп огляделся и увидел, что идти ему больше не к кому. Потому что дальше деревни нет, а есть только темный лес , который начинался сразу за околицей. 
      “Ну и ладно, это даже к лучшему. я давно уже хотел глоток свежего воздуха, после всех этих психиатров-преподобных и прочих аборигенов... Темный лес – это то что надо.” - подумал Прокоп и решительно зашагал в сторону леса.
      В лесу оказалось не так уж и темно, а вполне нормально. Север, белые ночи и всё такое.
      Сумеречная тропинка привела Прокопа на небольшую светлую полянку, покрытую ярко-зелёной шелковистой травой и окруженную высокими  соснами. Сосны  молчали. Прокоп остановился и глубоко, с наслаждением, вдохнул..
      Потом выдохнул и, нещадно топча мягкую траву, пошел через поляну,  на другом краю которой  тропинка продолжала куда-то его вести. Пересекая поляну, на самой её середине Прокоп случайно обнаружил гриб. Галюциногенный. И немедленно  его съел.
      ... Прокоп всё шел и шел. Сумрачная тропинка с каждым шагом постепенно светлела, кусты можжевельника начинали изнутри светиться изумрудно-зелёным, между ветвями что-то многоцветно посверкивало. По соснам среди молодых шишек запорхали яркие птицы. Запахи стали свежей и приятней, а звуки – прозрачней и ярче.
      “Ага, а вот и грибочки пришли.” - подумал Прокоп, - “Классный трип.”
 И вдруг услышал Голос:
      “То ли ещё будет...”
      Вообще-то Прокоп давно привык к голосам в своей голове: там постоянно что-то бубнили и Читатель, и Редактор, и Критик, и какой ещё шелупони там только не бывало. Но этот голос был ему незнаком.
Озадаченный Прокоп остановился:
      “Это что то новенькое”
Во первых, голос был женским, а во-вторых, не то чтоб слишком приятным, как у ведущих телешоу, но каким-то незнакомо-родным.
      “Ты кто?” - спросил Прокоп у Голоса.
      “Иди прямо – и увидишь” - ответил Голос.
Ведомый неведомым Голосом, Прокоп вышел на другую поляну, которая оказалась ещё прекрасней первой: трава и сосны светились и сверкали, воздух был свеж и сладок, а посреди поляны стояла.. стояло.. нечто. Длинноногое в нелепой шляпе. И тоже сверкало и переливалось ярче всего остального.
      “Ну, увидел” - сказал Прокоп, - “ И не понял ни фига. Ты – кто?”
      “Кто-кто.. Бага Яга я, не видишь что ли?” - ответило нечто, - “А теперь ты мне ответь, Прокоп, на простой вопрос – чего это ты тут ночью по темному лесу шляешься?”
      “Да так, ничего особенного. Иду в никуда, куда глаза глядят...”, - ответил Прокоп, - “Достало всё, глоток свежего лесного воздуха захотелось. Не знаю, поймешь ли ты, о чём я -ты ведь всегда тут, на свежем воздухе.”
      “Поняла, не дура – психонавт ты обыкновенный, ничего больше” - сказала Баба Яга, - “Но настроение у меня сегодня хорошее, и – будет тебе свежий глоток. Такой, что мало не покажется!”
      “Это какой – такой свежий глоток?” - поинтересовался Прокоп.
      “А вот какой: теперь я буду жить в тебе, а ты будешь меня любить. И больше не будешь “в никуда” ходить, а только туда, куда я тебе скажу.”
      Прокоп собрался возразить, что на фиг ему такие квартирантки не нужны и ходить “в никуда” ему больше нравится, но тут в чаще громко ухнул филин. Прокоп невольно вздрогнул и обернулся. А когда собрался уже высказать Бабе Яге свое мнение о предлагаемом “глотке” - было уже поздно. Баба Яга дематериализовалась.
      И Прокоп пошел назад в деревню, крутя головой и бормоча про себя:
      “Фигня, грибы отпустят – будет по-старому все... Однако ж – какой прикольный был трип...”

Гл. 2.

“На квадратных метрах дворца, окруженный свитой и мишурой
Жил Король-Краснобай - добрый и смешной
Лихо слагал из слов притчи разных форм,
И однажды он сказал мне:
"Иди-ка ты прямо,
Не путай хлев с храмом
И не считай свои дни.
Люби пока можешь,
Бери всё что хочешь,
Кроме чужой жены и жизни"

Армен Григорян & 3'Ангел
"Китайский танк"

      Вернувшись домой, Прокоп затопил камин и, прихватив по пути с письменного стола свой ноут, растянулся на диване. Но едва он  раскрыл ноут, как снова услышал Голос.
     “Ты что это собрался делать?” - строго спросил Голос.
     “Дак, я только кинушку посмотреть...” - почему-то начал оправдываться Прокоп.
     “Какую кинушку?”
     “ 'Я тоже хочу' , Балабановский..”
     “Нечего деперсняк всякий смотреть, быстро спать!” - строго сказал Голос.
     “Ну не хочется ещё.. Если Балабанова нельзя – можно я тогда хоть опус напишу, весёленький..” - продолжал канючить Прокоп.
     “Никаких опусов! Хватит с тебя на сегодня, быстро спать!”
     “Ну хоть стих.. коротенький – можно?”
     “Ну вот что с тобой делать..” - Голос немного смягчился, - “стих – можно. только – коротенький.”
Прокоп торопливо застучал по клавишам. Вышло у него следующее:

ты моё солнце
ты моё сердце
ты моя радость
ты моё счастье
ты мой Бог
ты мой наркотик
ты мой героин

     “Это что – стих?” - помолчав, поинтересовался Голос.
     “Ну типа – да.. Стихотворение в прозе.” - снова начал оправдываться Прокоп, - “Единственное - вот это гендерно-неопределённое "ты, моё, мой и всего лишь один раз "моя" напрягает несколько...”
Голос молчал.
Прокоп уже не оправдывался, а размышлял вслух:
     “... не лучше ли заменить на конкретное "она"?  ..нет, "ты" - лучше. потому что это я к БабеЯге непосредственно обращаюсь. а если написать "она" - то это как я жалуюсь . Психиатру , например...”
     Прокоп решительно кликнул по кнопке “Опубликовать”. И тут же услышал Голос:
     “Она... Очень романтично)))”
     “А чего ты хихикаешь? Про “она” я тоже могу. Вот!” - Прокоп снова затарахтел по клавишам и вышло вот что:

она нежна
она красива
она несчастлива
она счастлива..

     “Ну как, продолжать?” - спросил Прокоп у Голоса.
     “Очень хорошо, милый. Непременно продолжать, но завтра, завтра.. А сейчас – баиньки.” - ласково сказал Голос.
     Прокоп закрыл ноут, вытянулся на диване и послушно закрыл глаза.
     “Ноут выключи и на место положь!” - сказал Голос строго. Прокоп, не открывая глаз, выключил ноут, отнёс его на письменный стол и снова вернулся на диван.
     Но уснуть Прокоп не мог. Перед закрытыми глазами в ослепительном небе с бриллиантами летала Баба Яга, нарядная как Новогодняя Ёлка, и в пальцах не проходила приятная дрожь. Прокоп осторожно открыл один глаз. Голос молчал. Прокоп открыл глаза, но лучше не стало – предметы в комнате меняли форму и цвет, превращаясь то в синие волны, то в разноцветных зубастых рыб..
     “Эк как меня ещё колбасит.. Надо выпить, говорят – смягчает.” - подумал Прокоп. Он поднялся и направился к бару у камина, по пути отметив, что ноута на письменном столе уже нет. Ноут обнаружился на коленях у Читателя, который сидел в кресле у камина и, неопределённо хмыкая, что-то читал. Выглядел Читатель как обычно: круглая голова с ёжиком и торчащими ушами, и одет как обычно - красная застиранная майка с черным Че, потёртый 501-й и черные кеды на босу ногу. Откуда Читатель приходил, и куда уходил - Прокоп не знал. Да и не интересовался. Заходит – и ладно. Не гнать же его. Да и не выгонишь, даже если захочешь.
      “Выпить у нас есть?” - Прокоп плюхнулся в кресло напротив, - “лучше – водки.”
      “Водки нет, только красное сухое и пивас..” - сказал Читатель и в ответ на немой вопрос в глазах Прокопа лениво пояснил, - “ну, мукузани, милк стаут и пале але. Милк чуть покрепче”
      “Не, милк кофиём отдает, а мне спать приказано. Пале – американский?”
      “Ньюзиланд.”
      “Ладно, тащи! Хоть и не люблю я тропиков этих.. а шишка – есть?”
      “Есть, есть.. бонг найди!”
      “А чего искать, вон он в тумбе стола. Захватишь на обратном пути.” - Прокоп откинулся в кресле и вновь встрепенулся:
      “А шишка – какая?” - озабочено крикнул он, обращаясь к Читателю, который уже звенел бутылками у холодильника на кухне.
      “АК-47!” - ответил Читатель.
      “Сойдет...” - Прокоп снова облегченно развалился в кресле. Читатель вернулся, открыл бутылки и снарядил бонг.
…
      Через полчаса предметы в комнате перестали изменяться, уши Читателя прекратили непрерывно расти, закручиваясь в подобие ракушек-рапанов, и Черный Че больше не подмигивал Прокопу с красной застиранной майки.. Грибы отпустили.
Читатель это заметил и задал вопрос:
      “Опять пишешь? Вроде говорил – не , на фиг, надоело время на пустяки тратить?”
      “Да не то чтоб начал. Так, стих, никого труда – выскочило само. А прозу – да, на фиг.”
      “Со стихов всё обычно и начинается.”
      “Нет, у меня , похоже, наоборот - стихами заканчивается. как у Мелвилла... Что, так плохо? ” - вдруг встревожился Прокоп.
      “Да не, нормаль. Не парься. Может и до прозы снова дойдёшь. Мне проза твоя больше нравится , а стихи – ваще не твоё.”
      “Да знаю я.. Я ж говорю – само выскочило?”
      “Что, очередной ментальный экскремент?”
      “Ты бы, дружище, фильтровал базар.”
      “Ладно, прости, не буду. Может, текиллы? Я тут один интернет-магазин знаю – доставят даже посреди ночи.”
      “Не, мне спать приказано.”
      “Ну ладно, иди спи, пьянчуга. Я тут посижу ещё, может из твоего старья что-нибудь перечитаю.”
      Прокоп снова растянулся на мягком диване и сладко уснул. Ему снилась Баба Яга, но уже без блеска и дурацкой шляпы. А тихая и добрая, ласково и загадочно смотрящая на него красивыми карими глазами..
Прокоп был почти счастлив.

Гл. 3

"Она устроит вам Пёрл Харбор,
Покажет мне Сталинград.
Ещё вчера
она была
нежна, как шелк.
Теперь она
 - китайский танк!"

Армен Григорян & 3'Ангел


Читатель читал, Прокоп спал, а камин – гас, изредка взрываясь запоздавшими угольками...
После особенно громкого ш-ш-ш-бб-АХ -х-х-шшшш - Читатель оторвался от ноут-скрина и увидел, что пред камином стоит Редактор.
Редактор выглядел как обычно: сверкающая лысина, окруженная венчиком растрёпанных седых волос, мятый серо-непонятного цвета костюм, старомодные очки с толстыми линзами, за которыми глаза выглядят совершенно безумными и мученическими, неаккуратный узел галстука где-то под ухом..
Редактор отряхивал сажу с лацканов пиджака и тревожно озирался.
Читатель снова уткнулся в ноут.
Камин ещё раз бабахнул, да так громко, что Редактор присел на корточки и прикрыл лысину обеими руками. Читатель снова оторвал глаза от ноута и хихикнул: за спиной присевшего и зажмурившегося Редактора стоял Критик.
Критик выглядел как обычно: строгие черные отглаженные брюки, пиджак из шотландской шерсти в мелкую чёрно-белую клетку, стильные узко-прямоугольные очки с мягкой пластиковой оправой и линзами фотохром практически без диоптрий, гладко выбрит и с безупречной стрижкой.
Редактор осторожно открыл глаза и, увидев широкую улыбку на физиономии Читателя, облегченно вздохнул и выпрямился.
“А-а-а-а, это ты... Наконец-то.” - обернувшись и увидев Критика, бодро сказал Редактор, - “Ну-с-с, теперь вроде кворум есть. Начнём?”
Критик скорчил рожу ( “что, опять?”), но вслух ничего не сказал. А послушно прошел к круглому столу, стоящему посреди комнаты и, отодвинув стул, сел.
“А Вам что, особое приглашение требуется?” - обратился Редактор к Читателю.
Читатель неохотно поднялся из кресла и , поправив на носу круглые джон-леноновские очки, тоже сел за круглый стол...

Действие 3-е.

Р. (строго глядя на присутствующих поверх очков): «Ну что сказать.. Грамматических ошибок нет, знаков препинания — тоже.. Слова одинакового размера на странице выглядят неплохо. Только вот героин там в конце.. Надо будет убрать — героин нам не нужен. Что скажете?»
K.: «Ага. И бога — тоже убрать к ****ям!»
(вынужден с прискорбием признать, что К. часто и с удовольствием матерится, единственный из всей компании)
Р.: «А при чём тут Бог? Опять ты чушь какую-то понёс... Помолчи пока, пусть Читатель выскажется.»
Ч.(засыпающий, т. к. это он, что б успокоить перевозбуждённого Прокопа, накачивал его пивасом ): «А чо я? Нормальная тема у Прокопа вышла, не фонтан — но брызги есть.. Я , короче — За!»
К. (противным визгливым голоском): «Да хули там «не фонтан»! Это ещё слабо сказано! Обычное г.но постмодернистское, ничего своего. «Ты» - какая-то нелепая смесь из старого-престарого Modern Talking
(you my heart
yuo my soul)
и недодохшего Курта Кобейна
(I love you, i'm not gonna crack?
I kill you i'm not gonna crack)...»
Ч. (без всякого любопытства, с лёгким отращением): « … ваще по американски уже заговорил. Не понимаю ни фига. А по-русски -нельзя?»
К. (с явным отвращением и опасливо косясь): «Ну, группа такая была попсовая в 80-е прошлого века, мужской дуэт немецкий.. А это их хит был крутой — ты моё сердце, ты моя душа»
Ч.: «.. дуэт мужской немецкий.. пидоры, что ль?»
К.(начиная сердиться): «Нет!! Про крэк — тоже перевести?»
Ч.(с лёгким ехидством): «Не-а-а... Про крэк — не надо. Ты лучше себе про пидоров немецких переведи...»
К.(со злобой): “Сам ты!...”
(взглянув на Ч., резко сбавляет тон) “.. ну, хватит.»

тут Читатель, которого утомил этот беспонтовый базар, задремал под обрывки разговора..

Р.(задумчиво): «Не знаю, не знаю..»
К.: «Чего ты не знаешь?»
Р: «Да вот про это попсовое
you my heart
yuo my soul
это ведь не первоисточник.»
К.: «Это почему ж это?»
Р.: «Там про Бога ничего нет.»
К.: «А где есть?»
Р.: «В Сатириконе Феллини есть.
Ты мое сердце
Та мое солнце
Ты море, пьянящее меня своими волнами
Ты моё Божество.»
К. (оживившись): «Постой, постой.. Это ведь монолог Энколпия к Гитону? Ясненько ясненко...»
Р.( с некоторым любопытством): «А «Она» тоже - постмодерн?»
К.(нервно дергаясь): «Еще хуже! Какой-то отсыл к Блоковской «Незнакомке», да ещё в исполнении пошлого Северянина! Кем он себя, интересно, вообразил? Поэтом, плятть, серебрянного века, что ли?! Или это стёб у него такой? Если он вздумает закончить этот жалкий опус — я его просто с говном смешаю!»
…
Эпилог:
А Прокоп всё спал и спал. И, пока ему снилась Баба Яга, – решительно не хотел просыпаться.. Но яркое утреннее солнце ужалило его через незадёрнутые портьеры прямо в глаз. Прокоп приподнялся на своём диване и огляделся. За круглым столом уже  не было никого. В кресле вместо Читателя сидела Баба Яга и глядела в потухший камин.
     “Привет как дела” - сказал Прокоп.
     “Привет” - сказала Яга, - “Дела – терпимо.”
     “А эти мудаки – ушли?”
     “Ушли”
     “Куда?”
     “Туда” - Баба Яга кивнула головой в сторону погасшего камина.
     “Они всегда туда уходят” - сказал Прокоп.
     “Вообще-то не такие уж они мудаки” - сказала Яга, -”Они мне даже понравились немножко. Прикольные такие..”
     “Да уж. Особенно Критик. Совсем не мудак, особенно когда про постмодерн начинает.. Что б он там, свинья, в Джойсе понимал..” - Прокоп начал было уже умничать похлеще критика ,но не выдержал, вскочил с дивана и бросился к креслу у камина. Баба Яга поднялась ему навстречу. Прокоп зажмурился, ожидая очередного хлопка в камине и шороха осыпающейся сажи, и подумал: «Ненавижу, когда они это делают..»
     Но вместо привычных хлопка и шороха, сопровождаемых запахом серы,  Прокоп почувствовал, как его шею легко обвили нежные девичьи руки, и прикосновение губ..
     А потом они жили долго и счастливо и умерли в один день.