Ты плыви, а я останусь

Вы любили когда-нибудь женщину, сотканную из солнца, морского горячего песка и медовых губ? Манящую, как майская роза и неуловимую, как ветерок? Ты пытаешься её удержать, а она всё время ускользает. Если нет, то вы ничего не знаете о жизни.
Морской бриз легко касался поверхности воды, создавая мелкую, бегущую к берегу, рябь, а заодно играл прядями золотистых волос Алисы.
Артур смотрел на неё и ничего не понимал. Её слова с трудом пробивались в его сознание.
- Я ухожу. Мне ничего не надо. Делить квартиру не будем. Все тебе.
- Где ты собираешься жить? – До него ещё не дошел смысл сказанных слов, вернее, как определила бы Алиса, профессиональный психоаналитик, его мозг защищался, не хотел принимать информацию, которая вот-вот обрушит на него нестерпимую боль. Он все ещё, по привычке, заботился о ней.
- Ты ведь не обижаешься? – Спросила она ласково. И он впервые подумал, что ласковость её не из глубины сердца, а привычная, профессионально отрепетированная и повторенная тысячи раз для пациентов. Как он раньше этого не замечал?
- На что? – он, наконец, осознал сказанное ею. Какая обида? Что такое обида, по сравнению с желанием немедленно умереть? Была любовь, были мечты, в которых она всегда рядом. А теперь все рухнуло? Куда он без неё? А она без него?
Раскинув широко руки, Алиса стояла у кромки воды, наслаждаясь теплотой утреннего солнца. Он любил запах свежести, всегда исходящий от неё. Он ощущал его и сейчас. Или это был аромат моря? Ему всегда казалось, что она соткана из чистоты и детской наивности, даже когда в постели вела себя как многоопытная тигрица. Как же он это в ней любил! Сочетание несочетаемого.
Он помнил их первую встречу до мельчайших подробностей, будто это было только вчера, хотя прошло пять лет.
Тогда так же, как и сегодня, бездонное небо сливалось с морем на горизонте. Наличие горизонта подразумевалось теоретически – море и небо были неразличимы, одинакового бирюзового цвета. Она лежала на красном коврике – загорелая, с длинными точеными ногами, в туго натянутом в нужных местах купальнике, которого почти и не было. Огромные карие глаза смотрели как-то по-детски – то наивно, то смущенно. Он потом удивлялся, как молодая женщина, вся сотканная из любви к Фрейду, умеющая разделять рациональное и бессознательное, могла смотреть как наивный, неискушенный ребенок. Но, видимо, этот взгляд и внушал пациентам доверие, и она без труда добиралась до самых их потаенных, порой скрываемых от самих себя глубин, и помогала исцеляться.
Алиса умела говорить много, красиво, завораживающе, порой витиевато, злоупотребляя трудновыговариваемыми профессиональными словечками. Молчаливый Артур любил её слушать, не особо вникая в смысл. Лишь удивлялся, порой, рассказанному, -  как может успешный, состоятельный мужик три раза в неделю в течение года изливать душу перед незнакомым человеком, да ещё за собственные деньги. Говорил, посмеиваясь, что психоанализ – всего лишь ещё один вполне законный способ отъема денег у населения. Лучше распить бутылку с другом и всё обсудить. Она горячо возражала, что разговоры на кухне ничего не дают, и что психоанализ не для примитивных и толстокожих, а для людей с тонкой душевной организацией. И он, технарь, понимающий все про морские суда, был покорен знаниями Алисы о душе, которая может болеть, гореть, обливаться слезами, ей может быть тяжело или легко, она может петь по утрам, ныть по ночам, быть нараспашку и так далее. Так за бесконечными разговорами об этой самой душе они дошли до ЗАГСа, потом купили квартиру, обустроились, свили гнездышко. Он приготовился слушать её до конца своих дней.
И что теперь? Он чувствовал, как к горлу тянулась липкая, удушливая волна и казалось, что душа вот-вот лопнет от нечеловеческой боли. Терпеть её не было сил.
- У тебя есть мужчина?
Она не оглянулась, лишь дернула плечиком.
- Я ухожу к родителям.
- Ну почему?
- Я долго копалась в себе и поняла, что для дальнейшего духовного роста мне нужна свобода. А ты как камень тянешь меня на дно. Не обижайся, ладно?
Да разве не было у неё свободы? Он её никогда не сдерживал, ни в чем. Она одна летала отдыхать на острова в океанах. Вернувшись, рассказывала, как она «а я иду такая вся, в Dolce@Gabbana», и все вокруг восхищаются, и ухаживают наперегонки, и она иногда позволяет невинные поцелуйчики. «Ты ничего не подумай, он же - гей». Он не обижался, не ревновал, он видел, что она счастлива, а значит, счастлив и он.
А кто теперь исцелит его? Никто. Он больше не мог думать, ему хотелось действовать.
- Отвезти тебя домой?
- Да.
Он заблокировал дверь машины и рванул в сторону пирса.
- Ты куда? – она ещё ничего не поняла. Когда машина понеслась по бетонному пирсу в сторону моря, закричала истошно:
- Ты куда?!
Машина пролетела несколько метров над водой и, подняв столб брызг, начала погружаться в морскую пучину. Тут было неглубоко, метра три. Машина плавно опустилась на дно, вода начала просачиваться в салон. Алиса смотрела на него безумными глазами.
- Выпусти меня! Выпусти, козел, урод, дебил!- Она ударила его по лицу, начала дергать дверную ручку, снова развернулась к нему заорала: Ненавижу! Выпусти! Гад!
Он ткнул кнопку.
- Давай, за мной!
- Ты плыви. А я останусь.
Она набрала воздуха в легкие, с трудом открыла дверь, оттолкнулась и начала быстро подниматься вверх. Вода мгновенно заполнила салон.
12. 06.2021г.