Аисты

Сын датчанина, Владимир Иванович Даль, русский писатель, собиратель фольклора, военный врач, в «Толковом словаре живого великорусского языка», изданном в 1863 году, дал следующие названия аисту: батян, батьян, бачан, бусел.

Уроженец малороссийской Лугани (современного Луганска), лексикограф В.И.Даль, включил в список варианты названия птицы на окраинах Российской империи: польское – батян, белорусское – бусел, украинское – черногуз (мне по душе украинское слово – лелека).

Белый аист – крупная болотная птица семейства аистовых отряда голенастых. При сложенных крыльях птицы создаётся впечатление, что вся задняя часть тела аиста чёрная. Отсюда и украинское название – черногуз. Самки по окрасу неотличимы от самцов, но несколько меньше. Рост белого аиста – сто-сто двадцать сантиметров, размах крыльев - сто пятьдесят пять-двести сантиметров; масса взрослой птицы – четыре килограмма.

Продолжительность жизни – двадцать лет.

Обитает в Европе и Азии. В Европе его ареал простирается на севере от Южной Швейцарии и Ленинградской области, на восток – до Смоленска, Брянска и Липецка. Зимует в Индии и тропической Африке.

На зимовку белые аисты перелетают в дневное время, на большой высоте, часто паря в воздухе; избегают летать над морем.

Самцы прилетают на место гнездовья на несколько дней раньше самок, иногда пролетая до двухсот километров в сутки. Самку, первой появившейся у гнезда, самец считает своей. Если к гнезду прилетит ещё одна самка, между ними начинается борьба за право остаться с партнёром, в которой самец не участвует. (Так вот где истоки «боёв без правил» современных «дочерей Евы», «отвоёвывающих» друг у друга особей противоположного пола!)

Победившая воительница остаётся, самец приглашает её в гнездо, запрокинув голову назад, к спине, и издаёт клювом частые клацающие звуки.

Точно такие же звуки самец издаёт, когда к гнезду приближается другой самец белого аиста; он принимает угрожающую позу: тело и шея вытянуты горизонтально, а крылья то поднимаются, то опускаются.

Образовавшаяся пара аистов начинает совместную жизнь с обустройства гнезда. Ветки, сухая трава, клочки сена – всё идёт в ход.

Наша семья всегда имела возможность наблюдать жизнь аистов. В моём детстве их гнездо находилось на древнем вязе участка соседа, Колончука Зиновия Николаевича, который перед прилётом птиц, подправлял основу строения. В некоторые годы сильные ветры разрушали гнездо; тогда ещё молодому Зиновию Николаевичу приходилось самому мастерить базис будущего жилища аистов.

Много лет назад «наши» аисты построили новое гнездо на соседнем участке – на столбе нефункционирующей линии электропередач; мы по-прежнему имеем возможность созерцать их.

Почему  – «наши»? Так сложилось: однажды назвав представителей дикой природы таким местоимением, я не отхожу от этой практики и поныне.

Гнездо, имеющее более метра в диаметре, служит нескольким поколениям аистов. Вес его достигает нескольких центнеров; в нём  живут мелкие птицы: воробьи, трясогузки, скворцы. Самым старым считается гнездо аистов, построенное на башне в восточной части Германии, которое служило птицам с 1549 по 1930 год.

В холодном 2021 году мы с мужем уже разуверились, что аисты поселятся в гнезде, практически разрушенном за зиму. Ошибались: утром 12 апреля, в День Космонавтики, жилище уже было заселено.

Его останки, накренившиеся набок, имели жалкий вид: беспорядочно расположенные, торчащие в разные стороны ветки, клочья травы и соломы. «Украшением» гнезда служил металлический штырь непонятного назначения, оставленный строителями или электриками.

Было видно, что он мешает аистам-созидателям. В прошлые годы «жильцы» ремонтировали гнездо, наращивая его высоту таким образом, чтобы инородный предмет входил в состав стенки сооружения. В результате получалось высокое, вполне приличное, жильё пернатых.

Заселившаяся в гнездо пара не предпринимала никаких попыток для «улучшения жилищных условий». Мы с соседом, Иваном Алексеевичем Котом, работая в огороде, обсудили неприглядный вид пристанища птиц.

– В предыдущие годы все маленькие веточки плодовых деревьев нашего сада, упавшие осенью и зимой на землю, весной, в течение короткого времени, подбирались аистами для ремонта гнезда. А в этом году пришлось самому их удалять, готовясь к обработке сада-огорода, –  прокомментировал Иван Алексеевич.

Я согласилась соседом: действительно, аисты несли в гнездо всё, пригодное для ремонта; в этом же году, примерно неделю, они просто стояли в разрушенном гнезде.

– Животные, в том числе птицы, как и люди, по-разному относятся к работе: кто-то – трудяга, а кто-то – лентяй, – философски заметил сосед.

Как оказалось, напрасно мы переносили человеческие недостатки на аистов: через неделю началось интенсивное обустройство гнезда.

Много лет назад, мой отец, Лукашевич Гавриил Корнеевич, наблюдая за строительством пристанища аистов, вслух размышлял о повадках птиц, являющихся одним из символов Беларуси:

– Удивительно, какие расстояния преодолевают буслы, летя на зимовку! Я читал об исследованиях советских учёных-орнитологов, окольцевавших аистов. Так вот, их обнаружили в Индии и  тропической Африке. Представляешь, дважды в году, птицам нужно было пролететь десять тысяч километров!

У меня возникли сомнения в бесспорности папиного заявления. Однако, зная, что отец никогда не озвучивает недостоверную информацию, приняла её к сведению.

Папа продолжил:

– Белый аист, в отличие от чёрного аиста, избегающего людей, всегда селится рядом с человеческим жильём. В годы Первой мировой войны немецко-российский фронт два с половиной года располагался на линии Двинск-Поставы-Сморгонь-Барановичи-Пинск; в Телеханах он был разделён Огинским каналом. Вот именно в то время, доверие аистов к людям, сослужило недобрую службу пернатым: их съели немцы.
 
 – Как – съели?! – недоверчиво переспросила я.

– Просто. Варили – и ели! Видно, интендантской службе Германии, не было уже чего поставлять «воякам», пришлось перейти на самостоятельное обеспечение, – ответил папа.

Позже, читая антивоенный роман Эриха Мария Ремарка «На Западном фронте без перемен», я убедилась в правоте отца. Часть эпизодов произведения связаны с добыванием пищи главным героем романа Паулем и его друзьями. В условиях постоянной бескормицы действовал утилитарный принцип: «Спасение голодающих – дело рук самих голодающих!»

Численность белого аиста в Беларуси оценивается в двадцать две-двадцать пять с половиной тысяч гнездящихся пар и составляет десять процентов  мировой популяции.

Вылупившихся птенцов кормят в основном червями, выбрасывая их из глотки. Став постарше, аистята выхватывают пищу прямо из клюва родителей.
 
Взрослые птицы зорко следят за своими птенцами, выбрасывая из гнезда всех слабых и больных. Таким образом, по данным Д.Лэку (1957), размер семьи регулируется в соответствие с количеством наличной пищи. Примерно сорок два процента случаев гибели птенцов белого аиста приходится на выбрасывание родителями из гнезда.

Я не наблюдала случаев избавления аистов от потомства. Свидетели устранения птенцов утверждают, что такая практика – обычное дело. И причина не только в слабых и больных, а в необходимости прокорма аистят до того момента, когда они встанут на крыло.

Знатоки белорусской природы по количеству головок аистят в гнезде могут предсказать прогноз погоды на предстоящее лето. Как правило, родители дают жизнь двум птенцам. При наличии трёх птенцов самоучки-орнитологи утверждают, что лето будет благоприятным: тёплым, с умеренным количеством осадков. Четыре аистёнка в гнезде «гарантируют» прохладное, дождливое, «лягушачье» лето, обеспечивающее достаточное питание птенцам.

Редко в своей взрослой жизни я наблюдала в гнезде трёх аистят и только два раза – четырёх птенцов аиста. Родителям удавалось их выкормить: в те годы наши места представляли собой «лягушачье царство». Вернее, «жабье-лягушачье королевство»: под слоем разрыхляемой в огороде земли, я часто находила серых жаб; они смотрели на возмутительницу покоя испуганным «оранжевым взглядом» глаз с необычными горизонтальными зрачками.

Как-то мой земляк, Виктор Зиновьевич Шляшко, мастер на все руки,  поинтересовался:

– А Вы знаете, что в наших краях можно выращивать два урожая картошки?

– Шутите, Виктор, мы же расположены в зоне рискованного земледелия, а не в какой-то южной стране!

– А чеснок на зиму Вы сажаете, Нелли Гавриловна? – внезапно собеседник переменил тему разговора.

– Причём здесь чеснок, мы же говорим о картофеле? – удивилась я.

– Притом, что сбор зимнего чеснока приходится на середину июля, освобождаются посевные площади! Вот на этих грядках можно посадить пару ведер картошки! – просветил меня земляк.

– И что, вырастет? – недоверчиво спросила я.

– Как повезёт, у меня – выросла! – ответил Виктор.

– Небось, малюсенькая, как горох, – сомневалась я.

– Да нет, средних размеров, было даже несколько  крупных клубней, на драники (картофельные оладьи, национальное белорусское блюдо), – возразил агроном-самоучка.
 
Через несколько дней, собирая урожай чеснока, я вспомнила о рекомендации Виктора Зиновьевича. В погребе хранился прошлогодний картофель, который я собиралась отдать соседям для кормления домашних животных. Клубни уже проросли и я, решившись на эксперимент, попросила мужа перекопать освободившийся участок; сама же опустилась в подвал.

Выйдя из дома, взглянула в огород, на котором было уже два работника: «копатель» Володя и «контролёр»  – крупный аист. Он шёл вслед за мужем; издалека казалось, что длинноногий проверяет качество работы. На самом же деле, пернатый «инспектор» выбирал дождевых червей; расстояние между человеком и птицей было минимальным и соответствовало длине вытянутой руки.

Я вспомнила рассказ папы об аистах, ставших лёгкой добычей голодающих немцев во время Первой мировой войны; при таком  приближении птиц к человеку, не составляло никакого труда поймать её.

Как только муж закончил земляные работы, аист сразу же утратил интерес к «компаньону».

Другой эпизод тесного взаимодействия с представителем дикой природы произошёл во время первых полётов подросших птенцов.

 Вечером, заполняя водой из колодца ёмкости, освободившиеся после полива огорода, на прилегающем подворье я увидела аистёнка, важно расхаживавшего вблизи особняка. Молодая семейная пара, наши соседи, были в отъезде; никто не мешал символу мира и согласия, осваивать территорию, расположенную прямо под гнездом аистов.

Подошёл муж, закончивший работу в огороде. Я указала ему на аистёнка:

– Видишь, пока молодёжь отсутствует, новый «хозяин» объявился!

– Нет, он не претендует на человеческое жильё, просто не может подняться в своё! Видно, не рассчитал сил в первом полёте, вот и пришлось вести наземный образ жизни! – ответил Володя.

– А что же делать? – заволновалась я.

– Ничего. Он подкрепится какой-нибудь живностью, в изобилии имеющейся в саду и огороде, и примкнёт к своей семье, – уверил меня муж.

Володя подменил меня у колодца; я ушла в дом и занялась приготовлением ужина.

В это время у нас гостили пятилетние внуки, Гарри и Давид. Они были заняты сбором садовой малины и аистёнка не видели.

Внезапно начался проливной дождь, мальчишки примчались в дом. Поужинали, посмотрели «Колыханку», послушали бабушкины сказки и уснули.

На следующее утро первым из мальчишек, как всегда, проснулся Гарик. Я готовила завтрак; внук пожелал мне доброго утра  и направился во двор. Едва открыв входную дверь, он громко закричал:

–  Бабушка, а у нас – гость! Смотри-смотри, кто к нам пришёл!

Я подошла к двери. На крыльце стоял вчерашний аистёнок, который никак не отреагировал на появление мальчишки и его звонкое «приветствие». Бурыми глазами, обрамлёнными красно-коричневой кожей без оперенья, птица внимательно смотрела на людскую суету.

От шума проснулся Давид и присоединился к нам. Мальчишкам очень хотелось погладить птицу; Гарик уже успел вынести из дома конфету – угостить аистёнка (по мнению сладкоежки Гарри, лучшее лакомство для всего живого – конфеты и мороженое).

Я рассказала мальчикам, что трогать птицу нельзя; почувствовав чужой запах, взрослые аисты не примут его в семью. И угощать тоже нельзя; у них совсем другой пищевой рацион: дождевые червяки, майские жуки, мелкая рыба, змейки всякие.
 
Лица мальчишек выражали сомнения: кто же станет есть жуков-червяков, если можно съесть конфету или пирожное?!

Аистёнку, вероятно, наша компания наскучила; он направился в огород. Я предупредила мальчиков, что птенец проголодался, будет искать себе пищу, поэтому не следует близко подходить к нему.
 
Как правило, пятилетние дети, «безоговорочно» выполняют рекомендации взрослых. Не успела я уйти в дом, как мальчишки направились вслед за аистёнком; пришлось мужу «поработать» надсмотрщиком.

После завтрака мы отправились на канал Огинского. Придя домой через несколько часов, мы не застали «нашего» аистёнка на подворье; из гнезда виднелись две головки птенцов.

Внуки были разочарованы, обнаружив исчезновение аистёнка. Я указала на гнездо и объяснила мальчишкам, что наш гость возвратился к родителям, в свою семью.

Послеобеденный сон вытеснил у внуков воспоминания о нежданном визитёре. Да и было чем заняться после пробуждения: малина, соседские кошки, стрельба из водяных пистолетов, строительство замков из песка…

В этом году я стала находить в палисаднике фрагменты оперения мелких птиц. Их происхождение не вызывало у меня сомнений: я часто наблюдала молодых воробышек, беззаботно прыгавших по зелёным газонам нашей усадьбы. Несколько раз я была очевидецей, как внезапно появившийся кот, стремительным прыжком настигал птенца и, также молниеносно, исчезал из поля зрения.

Как-то утром, выглянув в окно, я увидела трёхцветную крупную кошку, притаившуюся между кустами самшита и туей; именно в этом месте я чаще всего находила следы расплаты пичужек за свою беспечность.

В густой кроне туй вьют гнёзда завирушки, невзрачно окрашенные, серовато-бурые небольшие птицы рода воробьиных. Я не видела завирушек (может быть, просто не отличала их от воробьёв); после приобретения самостоятельности птенцами, опустевшие гнёзда пернатых я находила между ветвями туи либо на земле.

Укрывшаяся в кустарниках кошка дожидалась своей очередной жертвы. В это время, очень низко над землёй, пролетел аист, «заходивший на посадку». Охотница, увидев вожделенную «добычу», изготовилась к прыжку; аист, завершая посадочный манёвр, поднялся на высоту столба и опустился в гнездо.

Мурка проводила долгим взглядом свою неудавшуюся поживу. Мудрая кошка не знала, что добычей аистов часто бывают молодые зайчата и суслики.

Кто знает, возможно, экстерьер и вес охотницы, отличный от названных выше представителей дикой природы, спас кошку от незавидной участи её жертв?

P.S.  Что же касается совета Виктора Зиновьевича, то в октябре мы сняли второй урожай картофеля: соотношение количества посаженной и собранной сельскохозяйственной культуры, составило один к четырём.

Любопытный получился урожай: бОльшая часть его – мелкая картошка, диаметром три-четыре сантиметра; примерно треть выкопанных клубней – крупные картофелины, размером с мужской кулак; корнеплодов средних размеров, «семенного» материала, не было вообще.
 
Да и не нужен он был вовсе! Картофель не предназначался для длительного хранения: его нежная кожура легко соскабливалась ножом.