Вторая сотня страниц

КОЛЛЕКЦИЯ КРОЛИКА, КОТОРЫЙ КУРИТ.
Рассказы.
Те, что попались мне в ленте, и были утащены мною себе в норку.
https://vk.com/public63190634



ЗООПАРК


– Дети! Пожалуйста, завалите хлебальники! – Мария Александровна слегка повысила голос. – Не шумите возле вольеров, а то некоторые их обитатели могут не правильно это понять.
– Марьлександровна ещё не отошла от экскурсии в музей? – Сашка Иванов посмотрел на учительницу хитрым взглядом.
– Не умничай. Зоопарк – это тебе не музей. Все его обитатели вполне себе живые существа. И поэтому, стоит более ответственно отнестись к тому, что говоришь и делаешь в их присутствии. Усёкли?
Дети согласно закивали.

– Итак, по парам разбились. Взяли друг друга за руки и колонной двинулись за мной!
– Мария Александровна, я не хочу брать… - начала Света, но, увидев грозный взгляд педагога, тут же замолчала.
– Не хотеть будешь в другом месте! Это тебе не клуб интимных знакомств!
В воздухе повисла тишина. Где-то далеко затрещал сверчок. Прокатилось перекати-поле. Дети уставились на учителя, и у каждого в голове возник один единственный вопрос...

– Так, всё! Забыли! – прервала она театральную паузу. – Света, можешь не брать никого за руку, просто иди рядом с Ивановым и не теряйся, хорошо?
Света только кивнула, всё ещё озадаченно смотря на учительницу. Но через несколько минут весь класс забыл о неловкой ситуации, прилипнув к ограждению большого вольера.

– Ин-ста-бло-гер Ка-ри-ноч-ка, – по слогам прочитал табличку Сашка, стоящую перед вольером. – Я думал они вымерли.
– Это одна из последних, – немного грустно сказала учительница. – Ещё пятьдесят лет назад, все социальные сети пестрели такими «красавицами».

Девушка в вольере выглядела действительно мило. Аккуратные волосы, были собраны в высокий хвост. Глаза подведены не слишком ярким макияжем, а губы выглядели вполне естественно.

– Её вольер выглядит как обыкновенная комната, – заметила Света.
– Конечно! Здесь всё сделано для того, чтобы экспонаты чувствовали себя в своей тарелке. А это – обычная среда обитания инстаблогеров. Большую часть времени они проводят перед экраном телефона, записывая всё, что им придет в голову. И, по секрету, – учительница заговорщицки наклонилась к ученикам и прошептала, – были даже особи, которые в прямом эфире показывали, как ходят в туалет.
– Бэ-э-э, – дружно высказал своё мнение класс.
– Тихо, тихо! – Мария Александровна шикнула на учеников. – Кажется, она сейчас начнёт прямую трансляцию. Это о-о-очень редкое явление в наше время!

Кариночка выпятила губки, выставила на вытянутую руку телефон и нажала на кнопку записи.
– Хаюшки, мои любимые подписунчики! – начала противным писклявым голосом девушка. – С вами снова я, Кариночка-мандариночка. И сегодня я расскажу вам как сделать не вызывающий макияж, способный обольстить любого мужчиночку.
– Бэ-э-э, – снова дружно выразил своё мнение класс.

Кариночка немного опустила телефон, услышав детский возглас. Она поджала губки так, что они превратились в тоненькие полоски, прищурилась, и, спрятав телефон в задний карман своих порванных джинсов, быстро убежала во внутреннюю комнату вольера.

– Бли-ин, – протянул Иванов. – А мне даже интересно стало, что дальше будет. Марьлександровна, а как становятся инстаблогерами?
– Саша, – учительница грустно посмотрела на мальчика. – На самом деле это долгий процесс. Но учёные давно посчитали это болезнью, которую мы знаем как «инстаменингит».
Класс понимающе охнул.

– Это болезнь мозга, у которой нет лечения, – продолжила Мария Александровна. – Лучшие нейрохирурги планеты брались за операции, но так и не достигли каких-то результатов. Пациенты, после того как просыпались от наркоза, первым делом лезли в свои телефоны и загружали фото с больничной койки в инстаграм. У них пробовали забирать телефоны. Даже блокировали некоторых особей в социальных сетях, но это приводило лишь к неконтролируемым всплескам агрессии. В итоге их решили просто изолировать от общества, создав фальшивую сеть, в которой у них было бы всё, о чём они только мечтали.
– То есть, их инстаграм – фальшивка? – спросил Света.
– Конечно! Ведь инстаменингит очень заразен. Особенно для маленьких девочек.
– Офигеть, – дружно выдохнул класс.
– Ладно, дети, двигаемся дальше, впереди ещё много интересного. За мной!

Класс двинулся к следующему жильцу зоопарка. Его вольер был похож на спортивный зал, только сам его обитатель сидел в углу, грустно уставившись на тренажеры стоящие там. Он выглядел как игрушка, которую случайно перекачал воздухом особенно настырный ребёнок.

– Это, – продолжила Мария Александровна, – качок синтольный, обыкновенный.
– Он выглядит отвратительно, – заметил Иванов.
– И чувствует себя так же, поверь. Качок синтольный относится к подвиду фриканутых. И в целом, не смотря на внешние отличия, у нас есть общие черты!
Дети удивленно переглянулись.

– Да, не удивляйтесь. Когда-то он был обычным человеком, но однажды подхватил вирус, который уничтожил часть его мозга, отвечающую за здравый смысл. И он решил выделиться из толпы вот таким способом.
– А зачем ему тренажеры, если он ими не пользуется? – спросила Света.
– Они действуют на него как успокоительное. Качок садится на них, делает пару упражнений и уходит. Таким образом, в его сознании создается впечатление, что он ведёт здоровый образ жизни.
– Психологический приём, понятно.
– Именно так Иванов, молодец! Ну ладно, оставим его тут наедине со своими мыслями. Идём дальше! Мне кажется следующий обитатель зоопарка вам понравится.

Класс подошел к ограждению, за которым была небольшая импровизированная сцена, письменный стол, да старый протёртый диван. Человек, сидящий за столом выглядел совершенно обыкновенно. За исключением немного растрепанных волос и синяков под глазами, говорящих о его плохом сне.

– Так, дети, сейчас очень тихо, – шепотом сказала Мария Александровна. – Не привлеките его внимание. А то застрянем тут на полчаса, а впереди ещё так много интересного.
– А кто это? – так же тихо спросил Иванов.
– Графоман фанатичный. Очень распространенная особь, обитает повсеместно.

Графоман, что-то усердно писавший, вдруг оторвался от листа бумаги. Его лицо вытянулось от удивления, но в конце концов, словно осознав, что перед ним реальные люди, он воскликнул:
– А! Новые слушатели! Я как раз дописал свой новый шедевр! И вы, мои маленькие друзья, будете первыми, кто его услышит!
– Дети, похлопайте в ладоши, пожалуйста, – сказала учительница, не сводя глаз с графомана. – Это очень важно для его психического здоровья. Мы же не хотим, чтобы он бился головой о свой стол?

Класс начал дружно аплодировать. А графоман, довольный таким поворотом событий, поднялся на малюсенькую сцену.
– Спасибо! Спасибо, дорогие мои! Я представлю вам свой новый стихотворный шедевр. Название ему – "Разбитое сердце"! Внимайте же!

Графоман откашлялся, набрал полную грудь воздуха и начал читать свое произведение.

Я тебя полюбил,
Ну а ты меня нет,
Я цветочки носил,
Не просил я омлет.
Я готов был твои,
Ноженьки целовать,
Лепестками цветов,
Закидать всю кровать.

Душу всю я отдал,
Во владение твоё,
Но какой-то амбал,
Выгнал тело моё.
Я кричал и рыдал,
Вены даже вскрывал,
И потом на вокзал,
Я скорей убегал.

Я любил тебя правда,
Ну а ты, наплевав,
Разбила мне сердце,
Как злодейский Минздрав.
Ближе к телу я,
Поднесу твоё фото.
И к груди прижав,
Выйду вновь на охоту.

Графоман умолк, с надеждой глядя на детей, стоящих за оградой.
– Подыграйте ему, – шепотом сказал учительница. – А не то он опять вены пойдет себе вскрывать.
– Но это же дичь какая-то, – удивленно сказал Иванов, под одобрительный гул своих одноклассников.
– Это не важно, просто сделайте и всё!

И дети разразились такими овациями, что графоман не выдержал и заплакал. Дети кричали «Браво!» и «Молодец!», а он стоял на сцене и рыдал от своей мимолетной минуты славы.
– Спасибо, спасибо мои хорошие! – сквозь слёзы лепетал он. – Я начну писать следующее произведение, пока вдохновение от вашей невероятной поддержки не улетучилось в небесную высь. Я посвящу его вам, мои дорогие! Спасибо! И да храни вас муза поэзии!

И графоман, довольный собой, снова сел за стол и принялся усердно строчить что-то на чистом листе бумаги.

– Дети, идем дальше, мы и так провели тут много времени, а впереди ещё так много…
– Извините, извините, пожалуйста! – прервал учительницу работник зоопарка, выбежавший откуда-то из-за угла. – У нас случилось ЧП, и мы вынуждены вывести вас отсюда. Ради вашей же безопасности. Приносим извинения от лица зоопарка и обещаем, что в следующий раз вы сможете пройти бесплатно по этим же билетам.
– Э-эм, хорошо, а что случилось то?
– Ну-у, – слегка стесняясь, сказал работник. – У нас молодые особи гангста-рэперов сбежали. Они не слишком опасны по одиночке, но в стае могут причинить массу неудобств.

– Матерь божья, – перекрестилась Мария Александровна. – Дети! Быстренько двигаемся к выходу! Эти особи действительно опасны, я вам по дороге всё про них расскажу.
– Ну, Марьлександровна! – запричитал Иванов. – Мы же ещё так много не видели! И певцов без голоса, и танцоров с разными ногами. А как же актёры, которые переигрывают?! И я так хотел посмотреть на борзых стритрейсеров. Говорят, они очень агрессивные и порой бьются об стекло вольеров головой!
– Иванов, – ответила учительница. – Мы сюда вернемся, и в следующий раз обязательно посмотрим на всех обитателей зоопарка!
– И даже на гопников обыкновенных?!
– К ним пойдем в первую очередь. И семечек купим, чтобы их покормить. Даже придем сюда вместо уроков русского языка, хорошо?
– Ура-а-а! – закричал класс и веселой гурьбой бросился к выходу из зоопарка.

Они бежали к выходу, а в голове у Марии Александровны крутилась только одна мысль: «Только бы не встретить этих гангста-рэперов. Детская психика не выдержит прямого контакта с ними».

#MaxZ@diewelle0

Макс Захарченко




БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ


– Что нужно сделать с суккубом, дабы изгнать его?
– В жопу вы...
– Отчислен!
Электрический заряд ударил нерадивого студента, тело которого быстро унесли два пузатых низших демона. Ад пополнился ещё одним идиотом.

– Для изгнания суккуба ни в коем случае нельзя спать с ним. Наиболее эффективным вариантом является концентрат полыни и слёз гоблинов, – невозмутимо держу в руках журнал, выбирая, кого завалить.
– Дементий, тащи свиней! – кто-то пошутил с задних рядов. В аудитории раздались смешки. Вот и нашлась жертва.
– Позвольте поинтересоваться, – отрываю взгляд от списка, подхожу поближе к рядам, – кто этот малолетний дебил, который осмелился так тупо шутить во время моей лекции? Не беспокойтесь, отчислять не буду.

Студенты зашептались, не веря моим словам. Но как можно было не верить мне, преподавателю, чьи добрые глаза и улыбка так и располагали к себе? И действительно, лох нашёлся.
– Это был я, Алоизий Михайлович, – с предпоследнего ряда встал двухметровый детина, явно не блещущий интеллектом. Не удивлюсь, если именно из-за этого он и умер.
— Скажите мне, уважаемый, вы откуда родом?
— Из Астрахани, — студент неловко улыбнулся. Поверил.
— Вам там нравилось?
— Да, конечно! Особенно летом: солнце палит, сухо, никаких холодов…
— Так значит, жаркий климат любите? — перебиваю вкрадчивым вопросом.
— Ага, а что? — начал что-то подозревать.
— В таком случае, в аду вам понравится. До свидания!
Студента ударило током. Всё те же демоны быстро зашли в аудиторию и унесли тело. Ещё одно пополнение в аду. Ещё на один шаг я ближе к раю.
— Занятие окончилось, все свободны. И помните, что завтра начнутся экзамены. Удачи!

Через пару минут гул стих — все покинули аудиторию. Эта лекция была последней на сегодня. Внутрь забежали два беса и начали убираться: подметать, мыть доску и прочее.

Я собрал все бумаги в портфель и вышел. Дошёл до стационарного портала, которые использовались как лифты, спустился на первый этаж и покинул Божий Университет.

Учебный день кончился, на улице было полно студентов: кто-то тусовался во дворе, оккупировав курилки, кто-то уходил, возвращаясь в общежития. Отдельной кучкой выделялись преподаватели, заняв несколько скамеек. Я опустил взгляд в пол и поспешно прошёл мимо, не желая с ними разговаривать.
Но не получилось.

— Эй, Лозя! — меня окликнула Наталья Вениаминовна, преподавательница чернокнижия. Одна из немногих, с кем я более-менее близко общался. Как-никак, наши с ней профили близки: демонология и чернокнижие. — Эй, куда пошёл! — цепкие когти схватили меня за плечо. — Опять собрался весь вечер проторчать у себя и пить в одиночку?
— Ну Наташ…
— Никаких «ну»! Будешь бухать с нами! — с ней спорить бессмысленно. В прошлый раз, когда я пытался отстоять своё право пить в одиночку, на меня наложили немоту, паралич и отнесли в бар, где мне вливали смесь из самогона бесов и вина ангелов через воронку. Ощущения — атас.

Через пару часов преподавательский состав Божьего Университета во главе с Натальей, крепко держащей меня за локоть – дабы не сбежал – сидел в одном из баров, заказывая всё больше и больше напитков. Я, как обычно, заказал себе дьявольского мёда и ангельских крылышек в соевом соусе.

— Слушай, Алоизий, — уже поддатый физрук-демон, почёсывая единственный рог, допил очередной стакан и обратился ко мне, — вот я сюда попал за взятки и кумовство, отрабатывать. А ты как?
— Давай, Лозя, расскажи ещё раз! Ну пожа-а-луйста, — против Наташи я устоять не мог. Ибо чревато для здоровья.
— Ну, раз вы просите. В общем, дело было так…

* * *
Утро началось как обычно — в мою дверь долбила шизанутая соседка с этажа ниже. Я не спеша подошёл к двери и, всё ещё позёвывая, открыл её:
— Здрасьте, Мария Витальев…
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, исчезни, падла!!! — в лицо мне сунули крест.

Неловкое молчание, прерываемое пыхтением бабки. Через пару минут, видя, что я не тороплюсь исчезать, Мария Витальевна убрала крест и недоверчиво спросила:
— А чегой-то не исчезаешь? — прищуренный взгляд.
— А должен был? — еврейская тактика вопроса на вопрос в случаях с такими вот шизиками работала прекрасно.
— Ну да. Ты же ж этот, как его… Э-э-э… Демонюга, во!
— Да нет, обычный человек. Вот, проснулся только что.
— Обычные люди в одиннадцать часов уже на работе! — в глазах зажглась искорка.
— Так, Мария Витальевна, сегодня же воскресенье, — искра потухла.
— Точно?
— Точно.
— Ну ладно, живи. Я вот тебе пирожков принесла, держи. Горяченькие. Ешь, пока не остыли, а я пойду потихоньку, дела поделаю. Бывай, — бабка быстро всунула мне пакет с пирожками и стала спускаться вниз по лестнице.
— Спасибо, и вам не хворать! — закрываю дверь.

Мария Витальевна — добрейшей души человек, бабушка-одуванчик. Ровно до тех моментов, пока у неё не начинает ехать крыша. Во время приступов она почему-то твёрдо уверена, что я — нечисть и меня надо изгнать.

Изредка к ней родня приезжает: дочь, внуки, ещё кто-то. Но в целом живёт одна. Вот и едет крыша периодически. Родные про её приступы знают, к врачу водили, тот ей таблеток прописал каких-то, и лечение на этом закончилось.

Несмотря на старость, в Марии Витальевне энергия била ключом. Для неё вполне нормально было смотаться в другой конец города на рынок, со всеми переторговаться, поругаться и купить пару помидорок, после чего вернуться домой. И это всё только в первой половине дня.

С ней я познакомился случайно — в лифте столкнулись, где она мне и устроила блиц-допрос: кто такой, когда заехал, где работаю и сколько лет моей маме. Чем-то приглянулся ей в итоге, вот и наведывается ко мне по выходным с пирожками и изгнанием. Поначалу страшно было (ещё бы, крестом в лицо под яростные крики), а потом привык. Да и пирожки вкусные у неё, не жалко раз в пару месяцев лампочку ей в коридоре поменять ради такой выпечки.

Потом ещё она прознала о том, что я английский преподаю в соседней школе, и пошло-поехало. «Алоизий, голубчик, вот моей внучке кой-чё непонятно тутачки, можешь объяснить? На пять минут работы!»

Преподавать я ненавижу всем сердцем. Вот чистая, искренняя ненависть. По дурости поступил на бюджет, куда баллов хватило, вот и отучился. А работать-то особо и негде. Так и пришлось в школу идти.

Но Марии Витальевне отказать совесть не позволяла. Да и жалко по-человечески старушку. Решил помогать понемногу. Вот и возился с её внучкой, объясняя банальные, на мой взгляд, вещи.
Так и жил. Покуда не убили.

Возвращался я как-то с работы, а мне в бочину нож воткнули. Ничего понять не успел, всё потемнело, упал…

Очнулся в кабинете.
А за столом напротив демон сидит, бумаги заполняет. Взглянул на меня исподлобья:
— Присаживайтесь, Алоизий Михайлович, присаживайтесь, — на стул указывает. Сел я, ничего не понимаю, жду объяснений.

— Итак, Алоизий Михайлович, у меня для вас новость — вы умерли. Более того, вас убили, — всё ещё молчу, никак не могу в себя прийти, — Другая новость — вы попадёте в ад. Сожалею.
— А-а-а, ну это, вы э-э-э…
— Что что вы говорите?
— Вы ёбу дали, говорю?
— Простите, что? — демон выпал в осадок.
— Дуба дали? С ума посходили? Набухались, перепили или что? Так, короче, чепушило. Либо ты щас шефа зовёшь своего, либо я тебе твои рога пообломаю.

В общем, меня успокоили: валерьянкой напоили, поесть принесли. Оказалось, что я действительно умер. И в ад попал, несмотря на то, что меня убили. Как всё так вышло?
А вот как.

Мария Витальевна, жила в квартире трёхкомнатной, вот и решила родня её со свету сжить. Сначала таблетки выдавали, от которых у неё крыша потихоньку ехать начала, потом, во время очередного приезда, доченька её распихала по квартире несколько устройств и включала на выходных звуки всякие. Мария Витальевна под таблетками как раз и думала, что это в моей квартире нечисть завелась, вот и бегала каждое воскресенье.

Но после общения со мной она как-то призадумалась, мол, а действительно ли у неё кукуха едет или нет, и бросила «лекарства» пить. Ну а потом и устройства нашла, после чего всю родню из завещания вычеркнула, о чём им и сообщила.

Дочурка её с психу меня убила, а через пару дней бомбу в школе взорвала. Вот и вышло, что я как соучастник пошёл. Но во всяком деле есть один нюанс:
— Учитывая, что вы как бы и ни причём, мы предлагаем вам следующее…

Демон предложил вместо вечных страданий меня в Пустоши отправить — некий аналог Чистилища, куда попадают люди, так сказать, «под вопросом». Да не просто страдать, а на Ад работать.

В Пустошах есть Божий Университет. Закончившим даётся возможность искупить грехи и отправиться в рай. Но дело это не простое, ибо весь преподавательский состав жестокий очень, валит всех и вся. Вот стать частью этого коллектива мне и предложили. Естественно, я согласился.
— Ненавижу преподавать, — жму руку демону.
— Да, мы знаем, — и улыбается так неприятно.

* * *
— И как-то так я и оказался здесь. Сказали, мол, чем больше людей завалишь, тем быстрее в рай попадёшь. Прошёл подготовку и стал учить. С тех пор и работаю, четвёртое десятилетие пошло уже.
— И чего, много ещё осталось?
— Да нет, где-то сотни три или четыре. Как раз сейчас экзамены будут, вот и разделаюсь со всеми. А потом туда, — показываю взглядом наверх, — на облачках нежиться.
— И скучать не будешь? — грустный вздох Натальи.
— Буду, конечно. Но не здесь.

Воцарилось неловкое молчание, прерываемое стуком кружек о стол. Через полчаса народ стал расходиться. Последними ушли мы с Натальей. На прощание она сказала: «Всё равно вернёшься». И ушла. Я же отправился к себе домой, где мгновенно вырубился.

Следующее утро казалось прекрасным. Ещё бы, ведь сегодня долгожданные экзамены.
Мой предмет считается самым сложным, у него самый большой процент отчислившихся. И сегодня показатели будут куда больше — я заранее составил вопросы, на которые практически нереально ответить.

В девять утра начался экзамен. Я сидел в специальной аудитории, где принимал группы по двадцать душ. Всего таких групп пятнадцать. И все они должны отправится в ад.

Первая группа завалила экзамен очень быстро — я дал задание призвать беса, но немного подменил необходимые ингредиенты, из-за чего студенты смогли вызвать только огромную улитку.

Следующие шесть отправились в геенну огненную так же быстро — не смогли ответить теорию. Не зря я большую часть материала давал на дом в виде книг, написанных на древнедемоническом, на котором уже практически никто не говорит.

Группа за группой продолжали заваливать экзамен. Оставалась последняя. И именно с ней возникли проблемы. Вернее, не с ней, а с одним из студентов, который отвечал на любой мой вопрос.
— Для чего используется эликсир из почек фей и дерьма цербера?
— Это рецепт супа от шеф-повара в одном из ресторанов ада.
— Правильно.Как призвать архидьявола, если нет крови девственниц?
— Начертить круг говном. Он побрезгует покидать его.
— Правильно. Чем можно лишить сил морок?
— Потом карликов и табаком из подмышек дьявола.
— Правильно…

С каждым правильным ответом я продолжал терять надежду на билет до рая. Ещё один год обучения этих идиотов я не выдержу. Но этот парень… Он явно не обычный студент. Кто это?
— Прошу прощения, уважаемый. Позвольте поинтересоваться, а вы кем были при жизни?
— Я? Писателем-фантастом.
— О, наверное, писали сюжеты о научной фантастике?
— Да не, я фентези про попаданцев клепал и жил на это.

Всё прояснилось. Раздолбайство, как человека, и гибкость мысли и фантазии, как автора, позволили ему запомнить весь данный материал. Но кругозор у таких, как он, обычно мал.

— Итак, последний вопрос. Как зовут Ремарка: Эрих или Мария?
— Э-э-э… — лоб покрылся испариной в попытках вспомнить. — Точно! Это же мужчина! Значит, Эрик.
— Увы, ответ неверный. Прощайте!

* * *
Через несколько дней я переехал на небеса. Тут классно. Встретился с некоторыми знакомыми, пообщался, сходил на экскурсию по винным водопадам. Жил в удовольствие.

Как-то столкнулся с Марией Витальевной. Как оказалось, после новости о её сошедшей с ума дочери, бабушку навестил сердечный приступ, после чего она вознеслась на небеса. Дочурку признали сумасшедшей, а юродивых, как известно, Бог бережёт. Так почти всё семейство в раю и очутилось.

Только вот доченька, увидев меня, опять крышей поехала — оглушила ангела, забрала у него нимб, оружие и, притворяясь небесным стражем, попыталась меня убить. Да только в этот раз я не таким лохом оказался. Поехавшую обездвижил, связал, потащил к оглушённому, мол, вот, держи, братан, преступницу. Только вот крылатый не так всё понял. Принял меня за нападавшего и вырубил молнией.

В итоге дочку в пещеры огненные к демонам кинули, чтоб они из неё всю дурь выжгли, а меня, как провокатора, опять в ад отправили разбираться. «Тебе не впервой, для профилактики ещё помучаешься. Не стал бы геройствовать, а просто стражей позвал — глядишь, отмазался бы».

Снова в аду. Снова в кабинете. За столом сидел демон. Всё тот же.
— Oh, shit, here we go again.
— Хе-хе-хе. Ну что, Алоизий Михайлович, снова к нам? — и улыбается так ехидно.
— Ага, снова. Встречайте.

Стою перед воротами Божьего Университета. Через полчаса начнутся занятия. И снова я буду страдать, занимаясь ненавистным мне делом.

Ибо благие намерения ведут в ад.

Михаил Цой




СМЕШАРИКИ В БИЗНЕСЕ


Все с детства любят играть в футбол. Кроме Ёжика. Да и не то, чтобы он не любит, а просто...

— Ёлки-Иголки, Ёжик, ты опять?!

Мячик безнадёжно иссыхает, как гнилое яблоко, когда... Да нет же, дело не в иголках. Просто у Ёжика совершенно иные взгляды на этот мир.

— Просто, я немножко не такой, как вы! — бывало, в сердцах выкрикнет колючий романтик.

— Конечно, не такой. У тебя же...

— И иголки здесь ни при чём!

Он уходил. А игра продолжалась. Иногда казалось, что она может длиться вечно.

И, в целом, все любили футбол. Просто каждый по-своему.

Кар-Карыч быстро смекнул, что на футболе можно заработать. Договорившись с опытным садоводом Копатычем, он организовал поставку томатного и морковного соков на стадион.

Народу нравится утолять жажду во время игры и после. И так будет вечно! Кар-Карыч причудливо улыбался, лёжа на зелёной траве. Наблюдал за бегом облаков. Когда-то он мечтал воспарить туда журавлём.

— И моя мечта обязательно воплотится в жизнь! Ну, и твоя тоже... — бормотал мечтатель, отсчитывая Копатычу хрустящие купюры, — вот, с этого дня твоя доля увеличивается до 2,5%, друг мой сердечный! А теперь ступай выращивать наши с тобою прибыли.

Но со временем Кар-Карыч увидел, что с поставкой обычного сока до мечты долетишь не скоро.

— Лосяш, мне нужна твоя помощь, — каркающий бас раздался из темноты, отчего рогатый учёный зацепился копытцем за порог и едва не свернул себе шею.

Ворон щёлкнул перьями. Косолапо зажёгся свет. Парочка проникла в дом Лосяша, пока тот играл в футбол.

— К завтрашнему утру мне нужен напиток, который народ будет пить не только во время игры. Рабочее место мы для тебя подготовили, — вороново крыло махнуло в сторону стола. Там блестел новенький самогонный аппарат и всяческие овощи с фруктами.

Повисла тишина. Лосяш опустил глаза.

Перья снова щёлкнули. Медведь захватил оленя халф Нельсоном. Медленно сдавливал.

— Ты всё понял, мой рогатый дружок? — мощный клюв щёлкнул над самым ухом Лосяша.

— Да-да, всё сделаю, — выдавил тот сквозь боль.

— Вот и чудно! Идём, Коп. Ещё есть дела.

Так и появилась линейка алкогольных напитков Лили. Так вспыхнула звезда корпорации Кар-кар: Алко & Тобако.

Вскоре Кар-Карычу понадобились рабочие для развития бизнеса. Те, кто раньше хорошо играл в футбол, теперь отлично справлялись на табачных плантациях под изнуряющим солнцем. А Ёжик отлично работал головой, поэтому устроился в офис с кондиционером. Поначалу он радовался своему превосходству над бывшими однокашниками, но...

— Кар-Карыч, когда я получу свою первую зарплату?

— Сначала выполни план, а потом поговорим.

— А какой у меня план?

— Нет, дружок, план — это моё дело, а ты работай!

— Но...

— Хватит, — мощное крыло хлопнуло по столу, вздрогнули стены, секретарша Нюша брякнулась в обморок под ресепшн.

Больше о деньгах не говорили.

Когда незадачливые подчинённые расходились по домам, Кар-Карыч любил достать все свои накопления из сейфа и разложить на столе. У ворона часто болела голова, и вид денег хоть как-то унимали мигрень.

Он совсем не хотел быть президентом корпорации. Он мечтал быть журавлём. Но что поделать, если операции по смене птичьей породы так дорого стоят? К мечте приходилось продираться через тернии.

Когда накапливалась сумма для очередного этапа пластики, Кар-Карыч ехал к Пину на блестящей Волге канареечного цвета и передавал спортивную сумку, туго набитую деньгами. Пингвин при помощи своих связей в ФРГ добывал всё необходимое. Затем, вдвоём с Лосяшем проводил операцию.

Вскоре Кар-Карыча было невозможно узнать. Многие говорили, что у него изменился рост. А уж размах крыльев, разрез клюва, глаз — и подавно. Кто-то даже полагал, что это злобный клон.

Кар-Карыч стал совершенно другим существом, иного порядка, не знающим боли, сострадания. Неуязвимый к смерти. Почти.

Оставался последний шаг превращения в журавля: пересадка сердца. Существом было решено провести чемпионат мира по футболу, чтобы продать как можно больше и дороже напитки Лили. Но и этого по подсчётам Пина не хватало на заказ всего необходимого.

Тогда Кар-Карыч решил: "Пока все носятся с этим чемпионатом, я увеличу налоги и попросту запрещу стареть. Это освободит кое-какие резервы. А уж потом, когда все отойдут от паров алкоголя — я уже буду бессмертным..."

Вскоре решение Бессмертного Журавля было озвучено Медведем Копатычем во всеуслышание. Толпа поводила ушами, погомонила, привычно поругала Медведя и ринулась на стадион, чтобы не опоздать на очередной матч.

Не ринулся только Ёжик. Он знал, что самое главное всегда происходит в тишине. Столько лет проворачивая дела под началом Недожуравля, он стал расчётливым циником ничуть не меньше своего начальника. Что-то всю дорогу их объединяло и в то же время отталкивало. Оба не любили футбол. Оба лелеяли мечту, которая никак не давалась, но к которой они неуклонно шли, продираясь сквозь тернии.
Именно так и было написано на канареечной Волге Кар-Карыча: «Per aspera ad astra». Ёжик со скрипом провёл иголкой по гладкой полированной поверхности автомобиля и вошёл в здание клиники пластической хирургии. Вошёл за мечтой простой и точной: «Стать президентом». Казалось бы, более реальной, чем мечта Кар-Карыча, но запредельной в понимании большинства. Всё познаётся в сравнении.

— Нет, Ёжик! Сюда нельзя! — воскликнул было Пин и тут же получил иглу в коленку.

Лосяш поднял руки и стал осторожно пятиться, затем схватил скальпель и… две точно пущенных иголки обломали рога.

Ёжик приблизился к своему бывшему работодателю. Воронова грудная клетка была вскрыта. Внутри медленно пульсировало чёрное сердце.

Колючий романтик навёл несколько игол прямо в бьющийся орган. Бам!

Смертельные иголки вылетели со звуком выстрела. Сердце Кар-Карыча было разбито, но и в груди Ёжика зияла дыра от пули.

— За свои мечты нужно платить, — раздался женский голос позади. Колючий мутнеющий взгляд обернулся. В дверях стояла Нюша с дымящимся Смит & Вессон.

В следующую секунду она сорвала маску и оказалась…

— Ты… я должен был предусмотреть — прохрипел Ёжик и упал лицом в пол.

Копатыч медленно прошёл мимо колючего трупа. Произвёл два контрольных выстрела по Лосяшу и Пину, а затем приблизился к умирающему другу:

— Раздери меня пчела, я думал, что ты раскусишь меня. Жаль, что наши мечты пересеклись. Хорошо, что подвернулся такой рьяный и колючий оппозиционер. Сделал всю грязную работу за меня. Прощай, Журавль!

На пол брякнул пистолет. Грузные медвежьи лапы вновь пересекли окровавленное помещение. Из здания клиники вышел Медведь, который всю жизнь терпел унижения ради мечты. Теперь он поймал своего журавля и уходил в закат, чтобы завтра проснуться президентом.

© Лёнька Сгинь




ДЮК


Дюк сидел в пустой гостиной. На журнальном столике стояла початая бутылка виски. В руке Дюк крутил телефонную трубку, в которой настойчиво били короткие гудки. Свет был выключен, он сидел в темноте.

Наконец, Дюк привычным движением ударил пальцем по рычагу аппарата, трубка крякнула, и издала привычный длинный гудок. Дюк нащупал пальцами диск телефона, и отсчитывая нужные отверстия, набрал номер.

— Чарли?

— Кто это? — отозвался сонный голос.

— Это Дюк.

— Что случилось?.. — Чарли посмотрел на часы. — Сейчас три часа ночи!!! — шёпотом «прокричал» он. — Ты с ума сошёл?

— Марту похитили.

Чарли смолк.

— Подожди, я перейду в другую комнату...

Чарли сунул трубку под подушку, чтобы доносящиеся из неё голоса не разбудили супругу, и перешёл в кабинет.

— С тобой уже связались?

— Да, звонили...

— Чего хотят?

Дюк тяжело вздохнул, и отхлебнул немного виски.

— Денег.

— Сколько?

— Триста пятьдесят тысяч.

— Ух ты! Какая интересная сумма... Подозреваешь кого-нибудь? Враги есть?

— Чарли! Я — судья! Как ты думаешь, есть у меня враги?!

Чарли чиркнул спичкой и прикурил.

— Ты извини, но сейчас я тебе ни чем не помогу, утром приезжай в участок, поговорим.

— Да я, в общем-то, сейчас помощи от тебя и не жду, — признался Дюк. — Просто хотел, чтобы ты был в курсе, и, может быть, как-то скорректировал свои планы...

— Хорошо, Дюк. Уже скорректировал. Приезжай.

— Спасибо. Доброй ночи. Прости, что разбудил.

— Всё в порядке, Дюк.

***

— Ну рассказывай, дружище! — Чарли закурил и откинулся на спинку кресла.

— Что рассказывать-то?

— Похитители на связь больше не выходили?

— Нет.

— Сколько времени дали?

— До четверга.

— Не густо... — вздохнул Чарли и записал дату на бумажке. — Когда узнал, что Марта пропала? Когда видел её в последний раз?

— Узнал вчера вечером, когда не вернулась с работы. Пропала ещё утром, потому что на работу так и не пришла — я заезжал, спрашивал.

— Ушла утром... на работу не пришла... — задумчиво повторил Чарли, — похитители на связь не выходят... Интересно... Сказали, как передать деньги?

— Нет.

— Как-то ты неуверенно ответил. Сказали или нет?

— Говорю же, нет!

— Значит ещё свяжутся... это хорошо...

Дюк вынул сигарету и тоже закурил.

— И что делать?

— Ничего, — пожали плечами Чарли. — Ждать, когда снова позвонят...

— Шшш-...то... и... всё?

— А как я тебе их найду?! — вскочил Чарли. — Ты книжек начитался что ли? Кого я должен искать? — Чарли прошёлся по кабинету, и немного успокоившись, добавил: — Её обычный маршрут из дома на работу знаешь?

— Да, вроде...

Чарли достал из ящика карту.

— На вот, найди свой дом и начерти путь. Отправлю парней, пусть поспрашивают, вдруг есть свидетели... Соседей опросят... А ты не сиди, ищи деньги. Времени у тебя мало.

***

Ровно в семь часов утра зазвонил телефон.

— Дюк? Дюк Браун?

— Слушаю, — прохрипел сонный Дюк.

— Меня зовут Тилли, я из газеты «ЧП». Это правда, что ваша супруга похищена, и похитители требуют пятьсот тысяч долларов?

Дюк бросил трубку.

— Вот же засранец! — процедил он сквозь зубы, снова схватил трубку и набрал номер. — Чарли, ты совсем охренел? Почему мне звонят репортёры?!

— Да за кого ты меня принимаешь, Дюк?

— Я не понимаю, так трудно держать рот на замке?

— Дюк, ты же знаешь, как разлетаются слухи... Люди на улицах болтают всякое... — стал успокаивать Чарли. — Ребята опросили пару-тройку продавцов, поговорили с коллегами Марты, вот слухи и поползли. Обычные дела... Неужели ты думал, что никто не узнает?

— Ладно, ты прав, — вздохнул Дюк. — Прости, ты прав.

***

Дюк принял душ, выпил пустой кофе и решил ехать на работу. Но когда он вышел из дома, его обступили газетчики:

— Судья Дюк! Судья Дюк! Это правда, что похитители обещают расправиться с вашей супругой?

— Вы собираетесь платить выкуп?

— Деньги уже собрали?

— Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы! — рявкнул Дюк, торопливо закрыл дверь и побежал к автомобилю. Запершись в машине, он закурил. Бросить курить он обещал себе давно, но сейчас для этого было явно не лучшее время. Дюк завёл мотор и отправился на работу.

Сегодня слушалось дело трёх залётных отморозков, неизвестно откуда взявшихся в городе. Ворвались ночью в дом, забрали всё ценное (сняли даже обручальные кольца), а потом убили всю семью. Всех до единого. Перерезали, как на бойне.

— Слушается дело номер 12-57... — по привычке забубнил Дюк... и зал заседаний для него рухнул в пустоту... Что-то с пылом говорил адвокат, но Дюк его не слышал. Какие-то странные свидетели, которые специально прибыли в город, наперебой рассказывали, насколько славные ребята эти трое, но Дюк не слышал и их. Впервые за много лет ему было всё равно. Он смотрел на троих подсудимых и готов был их разорвать. Лживые, наглые, самодовольные рожи смотрели на Судью Дюка. Дюк не сводил с них глаз.

Это было уже шестое заседание. Каждый раз адвокат придумывал разные уловки. Появлялись новые свидетели, а старые, отказывались от своих показаний... Фарс да и только.

Когда заседание кончилось, Дюк вышел на улицу, чтобы проветрить голову. Какой-то мальчишка бежал мимо со стопкой газет и орал на всю улицу:

— Свежие новости! Свежие новости! Судья Дюк не будет платить выкуп! Свежие новости! Судья отдал супругу на растерзание! Свежие новости...

Дюку хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать всего этого. Абсурд! Дурной сон и абсурд!

Он выругался, и вернулся в здание.

***

— Здравствуй, Чарли. — Дюк вошёл в кабинет. — Решил заскочить к тебе после работы. Журналисты как с ума посходили...

— Да, Дюк, — вздохнул Чарли, — ты в каждом номере...

— Что за чушь они несут?

— Газетчики... — Чарли закурил. — Такая у них работа. Да и не только в них дело, Дюк. Народ тоже на дыбы встал.

— Почему?

— Прихожу сегодня утром на работу, — набросились... — Чарли глубоко затянулся. — «Где этот убииийца? Где этот убииийца?» — передразнил он, и выдохнул густую струю дыма.

— Голова совсем не соображает: какой убийца? — не понял Дюк.

— Ты.

— Это как?

— А вот посмотри как, — Чарли порылся в стопке свежих газет и нашёл нужную.

"СУДЬЯ ДЮК ПРИГОВОРИЛ
СУПРУГУ К СМЕРТИ ?" — вопрошал заголовок на первой полосе.

— А вот ещё...

«ДЮК, У ТЕБЯ ЕСТЬ ПРИНЦИПЫ!
А СОВЕСТЬ У ТЕБЯ ЕСТЬ?» — кричал другой заголовок.

Дюк закурил.

— В чём я виноват?

— Ты много лет работаешь судьёй... Как там о тебе писали, между прочим, эти же самые газеты? Самый беспристрастный! Самый честный! Самый благородный и принципиальный судья!..

— Разве не в этом смысл моей профессии?

— Видишь ли,.. — Чарли понизил голос, — весь город считает, что ты не хочешь платить выкуп... Что пусть лучше твою жену разорвут на части, но платить ты не будешь. Ты искал деньги?

— Нет.

— У тебя дома лежит полмиллиона?

— Да кто придумал эти полмиллиона?! — взорвался Дюк. — Триста пятьдесят тысяч! Нет их у меня!

— Люди, Дюк! — спокойно сказал Чарли. — Их придумали люди! Я к тебе в душу не лезу, ты мужик принципиальный, решил не платить — дело твоё. Судить тебя я не собираюсь. Судить — это твоя работа, не моя. Но город уверен, что ты оставил супругу в беде... Вот тебе и реакция.

***

Когда Дюк подъехал к дому, он не поверил собственным глазам. Десятки людей сидели рядом с транспарантами, на которых было написано «Убийца Дюк», «Спаси Марту», «Крохобор Дюк», и прочие в том же духе.

Увидев автомобиль Дюка, они вскочили на ноги, схватили таблички и стали скандировать «Кро-хо-бор! Кро-хо-бор!..»

Дюк бегом помчался к дому.

— Будь человеком, Дюк! — крикнул кто-то.

— Пощади супругу, изверг!

Дюк бежал, а в его сторону летели пустые бутылки, бумажные стаканчики и просто мусор.

— Это же надо! — говорил кто-то в толпе — Всю жизнь прожить с человеком, а случись беда, а ему и дела нет... Палец о палец не ударил!

— Бедная Марта, бедная Марта... — причитал другой голос в ответ.

***

На следующее утро Дюк проснулся больным. Тело ломило, словно вчерашняя толпа не ругала, а била его. Впервые за много лет он проспал, поэтому наскоро оделся, и выбежал на улицу.

Дюк подошёл к своей машине и обомлел. Лобовое стекло разбито, шины проколоты, а кузов забросан яйцами.

Дюк пулей вернулся в дом и позвонил Чарли.

— Чарли, есть свободных полчаса? Можешь за мной приехать?

***

— Слушай, если хочешь, ты можешь написать заявление... — рассуждал за баранкой Чарли, — порча личного имущества...

— Ну их к чёрту. Не до этого сейчас.

Автомобиль остановился у здания суда.

— Могу я тебя ещё кое о чём попросить? — аккуратно спросил Дюк.

— Говори.

— Побудешь сегодня моим шофёром?

— Во сколько за тобой заехать? — улыбнулся Чарли.

— У меня сегодня последнее слушание. Это не на долго. Я позвоню.

***

— Слушается дело номер 12-57... — бубнил Дюк... голову снова застилал туман, ему хотелось наброситься на этих троих уродов, и разделаться с ними собственными руками. Бить их наглые рожи судейским молотком, пока те не превратятся в фарш. Дюк даже представил, как это могло быть, и ему стало легче. Он тяжело дышал и сверлил подсудимых взглядом. — ...обвиняемые по делу 12-57, Джек Мартин, Ральф Эванс и Майк Фостер приговариваются к высшей мере наказания. Смертной казни через повешение, — сказал Дюк и ударил молотком так, что тот чуть не раскололся. — Заседание окончено! — рявкнул он.

***

— Ваш персональный водитель прибыл, сэр, — пошутил Чарли.

Дюк сел в машину. Автомобиль плавно покатился по городу. На мгновение показалось, что ничего не случилось. Что всё хорошо. Сейчас он приедет домой, на кухне, как всегда, будет возиться Марта, и всё будет по-старому...

— Это сегодня, — нарушил тишину Дюк. — Сегодня последний день.

— Я помню — тихо ответил Чарли, и вдруг свернул на парковку. — Послушай, Дюк, давай начистоту! Что это за похитители такие, что так и не вышли на связь? Да ещё и требуют странные триста пятьдесят тысяч? Я в это не верю. — Чарли по привычке закурил. — Выкладывай, давай.

Дюк тяжело вздохнул.

— Они требуют не деньги.

— А что?

— Они хотят оправдательный приговор для тех трёх уродов.

— Что?! Дюк ты совсем не в себе?! — заорал Чарли. — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас?!

— А что бы ты сделал, скажи я тебе раньше?

— Как это что? Как это что?! — кричал Чарли. — Пробить их связи... Кто такие, откуда... Кто за ними стоит...

— Да ерунда всё это, Чарли, — грустно сказал Дюк. — Марта давно мертва. Никто её не собирался оставлять в живых, никто её нигде не держал — зачем им такие проблемы? Её просто убили!

— А если нет?

— Чарли!!! — закричал Дюк. — Они похитили супругу судьи!!! Ты действительно считаешь, что они планировали сохранить ей жизнь?! Да они убили её в первый же день!!! — Дюк стал копаться в дипломате — Дай сигарету! — рявкнул он.

— Тем не менее, ты поступил неправильно. — Тихо сказал Чарли. — Нужно было всё рассказать.

— И вы нашли бы повод отстранить меня от дела? И другой судья выпустил бы на волю этих зверей? Так я должен был поступить?! Так?! Кем бы я был после этого, Чарли? Я всю жизнь душил таких мразей, и я продолжу это делать! — кричал Дюк. — Выпустить этих выродков, чтобы они разгуливали на свободе и наслаждались жизнью, а моя Марта лежала в земле? Так я должен был поступить, Чарли? Что ты молчишь?! Отвечай! Так, Чарли?! — голос Дюка дрогнул и он разрыдался.

— Прости, Дюк, прости, — смягчился Чарли, — я не обвиняю, я просто пытаюсь просчитывать варианты.

Он завёл мотор, и автомобиль сорвался с места.

— Значит так, — затараторил Чарли, — ты сиди дома — жди звонка. Я в отдел, попробуем копнуть связи твоих отморозков. И не важно, поздно или нет. Нужно попробовать.

Машина остановилась у дома Дюка.

Сегодня народа было гораздо больше. Толпа скандировала «Дюк, Дюк, Дюк! У-бий-ца Дюк!»

— Ух ты, сколько гостей, — присвистнул Чарли. — Справишься?

— Всё будет в порядке, — буркнул Дюк, и вышел из автомобиля.

— Эй! Дюк! — Дюк обернулся. — Какой приговор ты вынес тем уродам?

— Высшая мера. Виселица. Всем троим. — спокойно ответил Дюк.

— Ты всё-таки сумасшедший! Сумасшедший и принципиальный сукин сын!

Дюк грустно улыбнулся.

— Я позвоню.

Чарли уехал.

Дюк шёл не спеша к своему дому. Он не боялся толпы, не боялся их криков, и их тычков. По большому счёту, ему было всё равно.

— Дюк, ты свинья!
— Сегодня убили твою жену, Дюк!
— Это ты убил её!
— Ты убийца, Дюк!

В судью снова летел мусор.

Дюк подошёл к двери, руки не слушались. Он с трудом вставил ключ, как вдруг кто-то из толпы заорал: — Это тебе за Марту, сволочь! — и бросил камень.

— Ты продал её жизнь, крохобор! — подхватила толпа.

Камень попал Дюку прямо в затылок. Из раны сейчас же хлынула кровь. Дюк схватился за голову, в глазах помутилось. Он старался поскорее справиться с замком, пока ещё в сознании.

Кое-как Дюк ввалился в дом, с трудом прокрутил завёртку, и рухнул на пол.

— Убийца! — заорала толпа, и в дом полетели камни.

С оглушительным звоном разлетались стёкла. Камни с грохотом скакали по лаковому паркету, — бум... бум... бум... — и бились о стены. Осколки мелким блестящим ковром застилали пол. Кто-то подошёл к самому большому окну и запустил в него булыжник. Булыжник пробил дыру, но стекло на миг замерло, словно прислушиваясь к себе, способно ли оно держать удар. Но следом осело под собственным весом, и разлетелось вдребезги.

Другой подбежал к разбитому окну, и стал из бутылки поливать полы бензином. Одна спичка — и комната вспыхнула. Бутылка с остатками полетела в огонь, взорвалась, и начался пожар.

Толпа ревела в восхищении.

В считанные минуты огонь охватил дом. От окна к окну, от шторы к шторе, по стенам и на потолок ползли безжалостные языки пламени. Из разбитых окон валил чёрный дым.

Стоять рядом стало невозможно, — настолько нестерпимым становился жар, и толпа сдала назад.

Люди притихли и смотрели на творение собственных рук. Смотрели как пылает дом. Как сгорает заживо самый беспристрастный, самый честный и принципиальный судья Дюк.

И только самые неугомонные зачем-то продолжали бросать камни.

© ынэта




МОЙ ДЕД СЕМЕН


Мой дед Семен в детстве был вундеркиндом. Понятно, что в далеком сибирском селе и слова такого не знали, но ребенок, наизусть читавший Библию и складывавший в уме шестизначные цифры, удивлял всех. Проезжие купцы, проверяя мальца, проиграли отцу мальчика изрядную сумму. Богатеи поохали, поахали и забрали Семена с собой в город.

Через 10 лет отрок вернулся с кучей книжек и тетрадок. К этому времени он уже был студентом семинарии. Родители — неграмотные крестьяне, с испугом наблюдали за сыном, не вылезавшим из избы-читальни.
Нравы тогда были простые: решено было парня женить, чтобы с ума не сошел за книжками. Причем женить так, чтобы не отбоярился.

Приходит Семен домой, а там, потупив глазки, сидит уже невеста, Авдотья.
Теперь о бабке. Она была красавица. Но вот почему такая видная невеста до 24 лет просидела в девках, мне уже никто не скажет, но я так думаю, из-за характера. Крута была бабушка очень. Из-за этого наследного семейного норова страдал мой отец, да и наши с сестрой мужья поминают бабку недобрым словом, хотя и сроду ее не видели.

Глянул Семен на невесту и пропал! Где уж 18-летнему парнишке было устоять против карих глаз с поволокой, да высокой груди.

Оставил дед семинарию, стал простым пахарем, но книжки не забросил. Его возвышенная душа требовала выхода. Он повторял стихари, песнопения, молитвы и даже в самые запретные годы пел в церковном хоре.

Семья росла, рождались дети, 12 дочерей! Семен и Авдотья трудились не покладая рук. В 30 годы у них уже было крепкое хозяйство, кони, коровы, овцы, огород.

Моя мать вспоминала, что когда они ложились спать, ее отец еще работал, а когда утром вставали, то отец уже работал.

В коллективизацию деда раскулачили, погрузили с орущей ребятней на телегу и отправили в тайгу под Томск. Из 12 детей выжило только 4.
Могучий и работящий дед Семен не пропал и в ссылке, он стал мять кожи и выделывать овчины. Засадил плачущую жену и девчонок за шитье шуб, так и прокормились.

Потихоньку начали обживаться. Но грянула новая беда.
Я уже говорила, что бабка Авдотья была красавицей, но ее старшая дочь Матрена превзошла мать красотой. Я тетку Мотю не знала молодой, только древней старушкой. Но, бывало, подкрасит губы, метнет гордый взгляд из-под собольих бровей — вылитая Быстрицкая, не хуже!
Холостые парни глаза обмозолили о дедову избушку, высматривали Матрену, но местный председатель колхоза управился по-своему: пока деда не было в селе, выволок упирающуюся девку и заперся с ней в своем доме. Ссыльные, чего с ними церемониться.

Матрена вернулась домой бледная, но спокойная. Сказала, что председатель пообещал поставить ее на легкую работу и семье сделать послабления, выправить документы. А потом прижала к себе младших сестренок и заплакала.

Всегда покладистый и добродушный дед Семен схватился за нож. Но жена и дети повисли на нем, остановили.
Той же ночью, с детишками и опозоренной дочерью Семен ушел с поселения через тайгу.

Моя мать вспоминала, что шли пешком, ночевали на заимках, разводили костры. Дед охотился, ловил рыбу, мок, холодал, но упрямо вел свою семью.

Вышли они из тайги в далеком краю, там и осели.

Вторая дедова дочь Екатерина вышла замуж по большой любви. Моя мать, бывало, вздыхала: «Ох и красивые эти казанские татары!». Фотографий зятя не осталось, но я верю матери на слово: видная, видимо, была пара.

В Великую Отечественную мужья и Матрены, и Екатерины ушли на войну. И оба не вернулись, погибли под Сталинградом.

В трудные эти годы женщины работали на лесозаготовках, маленьких детей приходилось оставлять дома одних. В летнюю засуху Катин дом загорелся, и ее четырехлетний сын вылез в окно и побежал через лес к матери. Только окровавленная рубашонка от него и осталось — волки.
Катя тронулась умом и ее увезли в больницу.

Дед Семен ходил по пепелищу без шапки, слезы текли по его лицу. Он решил поставить дочери новый дом.

Три месяца шестидесятилетний старик тесал бревна, поднимал стропила, клал стены. Все сам, один. Стелил полы, ставил двери.

Помню этот домик: крошечная кухня и комнатка, сени. Двор выстелен досками. В этом домике моя тетка прожила всю жизнь и дом не покосился, не осел. Мастеровит был дед Семен.

В последний путь деда провожала вся деревня, скрестили на груди мозолистые руки, положили с ним его еще семинарскую библию, на лоб священную ленту — дорогу в рай.

Да и куда еще мог он попасть, этот великий труженик, хребет и станина нашей страны. Не сломленный, не униженный, не растоптанный. Упрямо возрождавшийся как птица Феникс из пепла, не предававший своих убеждений, своей веры.

Мы говорим о солдатах-победителях Великой Отечественной войны. Об их мужестве и самопожертвовании. Но ведь их вырастили и воспитали вот такие Семены.

Они поставили своих сыновей на крыло и те взлетели к подвигу...

(с) ынэта




МОЙ УЧИТЕЛЬ МАТЕМАТИКИ.


Мой учитель математики умер на прошлой неделе. Во вторник. А мой сосед только что вернулся из магазина с двумя бутылками пива.

Все бы ничего, но это один и тот же человек.

***

Арсений Степанович был довольно молод и даже горяч для учителя. Ему было немного за сорок, он имел черные витые усы и длинные волосы. Этими волосами он сильно тряс, когда пытался решить какую-то очень сложную нестандартную задачу или объяснял непонятливому ученику что-то из высшей математики. Арсения Степановича в школе очень любили. Его уроки не были скучными. Относился он ко всем одинаково, то есть не запоминал имена учеников и вообще каждый день здорово бесил наших отличников.

— Решила!
— Может быть. Но у вас корня не хватает.
— Пятого?!
— Пятого. Это ноль, девушка. Я не о знаниях, а о корне. Решаете вы на четверку.
— Арсений Степаныч, но мне нужен хороший аттестат...
— А? Что?

Оценки Дятел ставил очень старательно и сразу же после того, как их озвучивал. И я бы не сказал, чтобы он хоть раз недооценил или переоценил чьи-то знания. Что? Дятел? Ну да, было у него такое прозвище. Арсений Степанович носил черный пиджак, черные брюки и красную рубашку. Ну и в поведении его тоже нечто дятловское было. Материал нам в головы он вдалбливать умел.

Мне повезло не только попасть в класс к Арсению Степановичу, но и быть его соседом. Я знал этого человека с пяти лет. Мы тогда встретились на лестничной площадке, и он вдруг спросил у меня:

— Два плюс два?
— Э...
— Ай, ладно. Запомните: четыре!

Дятел быстро упорхнул к себе в квартиру. Я тогда был тупой, и поэтому только под вечер понял, чего он от меня добивался. Спустя семь лет Арсений Степанович спрашивал у меня уже более сложный материал, но отвечал я иногда все тем же "Э".

А потом математик умер! Эта весть накрыла меня в конце одиннадцатого класса. Я готовился к экзаменам, был май, мозг работал в состоянии близком ко сну, и своего одноклассника Гришку я даже не понял сразу:

— Арсений Степанович умер!

Минуту мы молчали. Потом я осторожно спросил:

— Когда?
— Так в субботу, после занятий!

Я отчетливо помнил, что вчера выносил мусор Арсения Степановича. А в субботу вечером он даже заходил к нам на чай, и мы с родителями смотрели телевизор.

— Да нет. Да не может такого быть. Прикалываешься, да?
— Я, по-твоему, совсем дурак? О таком не шутят.
— Ладно, — пересилив себя, я спросил: — А когда похороны?
— Завтра. После уроков. Вся школа будет.
— Не сомневаюсь...

Мы еще поговорили о том, какой это был хороший учитель, и что умер слишком рано — все же сердце очень ненадежная штука. Мы подумали, кто бы мог заменить Арсения Степановича, но вариантов не нашлось.

А когда я пришел домой, то увидел из окна Дятла. Он возвращался из магазина с двумя бутылками пива в руках. На нем были спортивные штаны, майка... и не было усов, что совсем меня поразило.

Я специально вышел в подъезд и стал ждать. Раздались шаги, и на третий этаж не взлетел, а забрался он — живой и здоровый Арсений Степанович. Только вот раньше он не пил, а усами своими гордился больше всего на свете.

— Арсений Степанович!
— Чего тебе, парень?

Он никогда не обращался к ученикам на "ты", и это меня жутко смутило. Я замолчал, и Дятел (правда, теперь уже больше похожий на ворона) молча прошествовал мимо, хлопнув на прощанье дверью квартиры.

Дома за обедом мама рассказывала о том, что, мол, помер школьный математик. Она плакала и вытирала платочком слезы. Отец сидел мрачный — они с Арсением Степановичем были хорошими товарищами и часто играли в шахматы.

Я молчал и делал вид, что мне тоже грустно. Так и ходил весь оставшийся день. Полумертвый Дятел не давал мне покоя, и я, как бы странно это ни звучало, ждал похорон, как своего дня рождения.

С рассветом следующего дня наступил вторник, и в три часа школа собралась во дворе. Под пасмурным небом раздавались речи, плакали ученики и учителя, а я уже сомневался в том, что видел вчера своего учителя. В гробу лежал он — Арсений Степанович, лежал в черном костюме и красной рубашке. Лежал с усами. Мне пришла в голову мысль, что я встретился в подъезде с его братом-близнецом, или просто очень похожим братом, который был наследником квартиры. Но это следовало проверить, потому что с датами кое-что все же не совпадало: так вышло, что до моей семьи осознание того, что Дятел умер, дошло позже.

Голова кипела.

Сразу после похорон я отправился в гости к мертвецу. Три стука в дверь — и тишина. Четвертый, пятый, за ним шестой. Когда я уже барабанил в двери, раздался знакомый мне голос с незнакомыми, раздраженными интонациями.

— Иду... Иду.

Еще за дверью отчаянно ругались. Там что-то рухнуло, и птица наконец вылезла из гнезда.

— Ты чего пришел, парень? Вспомнил, что вчера сказать хотел?

Он был достаточно пьян и зол. Лицо из вечно насмешливого стало мрачным, глаза больше не горели и даже не блестели, нет — в них теперь можно было увязнуть. Усов не было. За спиной Ворона я увидел упавшую вешалку с черным пиджаком и красной рубашкой.

— Арсений Степанович... Это вы?
— Ну, по имени и отчеству, может быть, и я. Тебе чего?
— Погодите, вы меня не помните?

Я спохватился, так как математик вообще никогда никого не помнил.

— Помню. Дмитрий. И что?
— Но вы же...
— Что я?

Он, тяжело улыбнувшись, посмотрел на меня и облокотился о стенку.

— Умерли.
— О. Надо же. Может быть, и умер.

Ворон зевнул и собрался было захлопнуть дверь, но я остановил его и крикнул:

— Объясните, Арсений Степанович! Объясните, я это уравнение не решу!
— Сдох твой математик, Димка.

Дверь захлопнулась передо мной.
Тогда я сел под дверью и тупо стал ударять рукой назад. Раздавался ритмичный глухой стук, но на стук вороны, вроде как, не отзываются. Тогда я попробовал петь.

— Черный ворон... Что ты вьешься... Над мое-е-е-е-ю головой!

Вместо Арсения Степановича вышел отец и затащил меня домой. Видимо, я не умел петь, но мама установила диагноз: жар и бред. Я не чувствовал никого жара. Но точно бредил.

— Как зовут нашего соседа из пятой, мама?
— Сеня.
— Нет, нет... По отчеству?
— А я разве помню? Отца спроси.

Но отец положил мне на голову холодное мокрое полотенце и ничего не ответил. Встать с кровати мне не дали, и я от нечего делать заснул. Из соседней комнаты доносилось:

— Это все из-за смерти Арсения Степаныча... Все же наш Димка раньше смерти-то и не видел.
— А я говорю, это все экзамены. Он с ними так парится... Не как я в свое время.
— Саша! Ты работаешь в магазине сантехники! Хочешь своему сыну того же?
— Да может, и хочу...

Когда я проснулся, дождь закончился. Был розовый вечер, тучи изредка закрывали солнце. Дерево у беседки во дворе шумело едва одевшимися ветвями. Я встал с дивана и прошел к окну. Раскрыл его настежь и вдохнул свежий весенний воздух. Мне было хорошо; хотелось ни о чем не думать. Все казалось таким призрачным и совсем незначительным.

В этот самый момент на стене соседнего дома мое сознание начертило решение этой сложной задачи. Задачи о птицах и смерти.

Я тихо вышел из квартиры и спустился во двор. Прошел по лужам в беседку. Там сидел печальный Ворон. Он смотрел куда-то в пустоту и периодически пил из зеленой бутылки. Уже не Арсений Степанович, но Сеня. Вечно мрачный сосед-алкоголик.

— Почему он умер? Потому что родился ты?
— Наверное, так. Я не хотел этого, Димка. Он просто не выдержал всего этого... Учитель — нервная работа.
— Зачем было инсценировать смерть?
— Это была смерть. Самая настоящая. Нету больше замечательного педагога и твоего любимого учителя. Нету! Тебе никто не решит задачу. Вырос ты, Дима. Давай сам.
— Ты мог просто уволиться. К чему эти похороны? Зачем было устраивать спектакль?

Он посмотрел на меня и мягко улыбнулся.

— Дятел откладывал деньги на свои похороны. Было бы жестоко отказать ему в них.

Арсений Степанович не умирал. Умерла лишь его часть, часть, так хорошо известная мне. Умер математик с горящими глазами. Так умирают романтики в тех, кто оставил за спиной возраст Христа. Умирают дети в тех, кто разучился видеть нечто большее в предметах, чем видит обычный человек. Так в нас умирает одна личность и рождается другая.

Да. Мы все постоянно умираем.

Но только для того, чтобы родиться. Заново.

Арсений Степанович был совсем не теми птицами, которыми я его считал.

Прочь, в залитый розовым солнцем город, улетал феникс. Восставший из пепла.

Он вернулся в школу первого сентября. От младшего брата я узнал, что у них появился новый учитель литературы — с мрачными глазами и волосами до плеч. Фамилия, у него, кажется, была Воронов. И он, конечно, не имел ничего общего с Дятловым, который скончался прошлой весной.

Большой Проигрыватель




Я КУПИЛА АНГЕЛА


– А я приобрела ручного ангела! – радостный голос Эли разбил мою утреннюю тишину на осколки. Я сонно кивнула, пропуская ее – и кого-то с ней – в квартиру. У меня немного побаливал желудок, и из-за этого настроение было не ахти.

– Сделай мне кофе! – шумная и веселая подруга принесла достаточное количество хаоса в это воскресенье, и я недовольно смерила ее взглядом.

– Ну чего ты сердишься! Я же сказала, что буду сегодня утром.

Утро – понятие растяжимое.

– Зато погляди на него! Только погляди! – она сделала шаг вбок, и в полумраке прихожей я наконец разглядела ее спутника.

Он был невысокого роста, едва ли с двенадцатилетнего ребенка, и очень щуплый. Или всё же стройный? У него были длинные черные волосы и, кажется, бледная кожа.

Эля потянула его в сторону кухни – там было посветлее, и я увидела, что от запястья мальчика к руке Эли тянется тонкая золотистая цепочка.
– Не бойся, он совсем ручной.

Я сглотнула.

– Да, я понимаю, ангелы невероятно дороги нынче. Но ты только подумай. Личный персональный ангел лучшей породы! Крылья – подрезаны. Кстати, не подскажешь мне хорошего ветеринара? Мне советовали подрезать крылья каждые полгода, а то улетит. Они хоть и ручные, но все равно дикие.

На кухне она села на табурет без приглашения и ловким движением привязала ангела к ножке стола.

– Сиди тут, – строго сказала она. – Можешь сесть на пол, если хочешь. Галя, у тебя есть молоко? Говорят, они любят молоко!

– Но… – я, нахмурившись, смотрела на мальчика. У него была очень бледная кожа, тонкие изящные руки, правильное красивое лицо. И он все время смотрел вниз.

– Это… м-м-м… мальчик? – неуверенно спросила я.

– Ты что? – Эля расхохоталась, свежая, яркая, весенняя Эля, прямо противоположная моей сонной утренней усталости. – Это же – ангел! У них нет пола! Это выглядит забавно. Если хочешь, я могу заставить его раздеться и показать.

– Н-нет, не надо, – я отшатнулась. Ангел исподлобья глянул на Элю, и в этом взгляде не было ничего ангельского. Под его джинсовой курточкой на спине что-то топорщилось. Наверное, подрезанные крылья.

– Садись, – я придвинула ангелу табуретку. Он отвел взгляд. Но Эля отдернула его от сидения:
– Нечего его баловать. Поставь ему на пол миску с молоком – и довольно. Пусть привыкает! Моя подруга – ну, ты помнишь – Вика, рыжая такая, недавно приобрела целых двух! А я вот наконец одного купила. Хотя бы пока. Но лучше двух. Говорят, поодиночке они тоскуют! И быстро мрут. Жалко. Дорогой все же.

– Тебе кофе сладкий? – быстро спросила я.
– Ага. Три ложки. И немного корицы, как всегда!

Я достала из холодильника молоко, налила в стакан и протянула ангелу. Эля как раз была увлечена разглядыванием своих алых губ в зеркальце и не заметила.

В этот момент ангел поднял глаза и коснулся меня взглядом. Именно коснулся – я не могу иначе описать это ощущение. Меня обдало теплым южным ветром, пахнущим морем и олеандрами. Меня овеяло лазурью крымских берегов и свежестью июльского утра. Я замерла. У Ангела были пронзительно-синие, яркие, чистые глаза, исполненные такого внимания, интереса и глубинного понимания, что меня захлестнула волна непонятного настроения. Кажется, я почувствовала детство. Одно я поняла наверняка. Это – мой Ангел. Или, вернее, – я – его Человек. Или мы – Человек и Ангел друг друга.

А Эля щебетала:
– У него есть интересная особенность. Он когда смотрит, то сразу сквозняк поднимается. У них у всех такие разные способности. У Вики один ангел умеет утолять боль, а другой – пахнет всякими ароматами на заказ, представляешь! Любые французские духи! Любые орхидеи всегда с тобой, всегда рядом! А этот с браком – только дует и все. Ну, правда, я его вчера заставила на меня неотрывно смотреть, потому что жарко было, а кондиционер как раз сломался. Но, если честно, я долго не выдержала. У него ужасно неприятный взгляд. Наверное, я куплю ему очки!

Я посмотрела на Ангела, и жалость наполнила мое сердце. Ангел поднял брови. И чуть улыбнулся.

– А… он разговаривает?
– Этот? – Эля хохотнула. – Да слова не вытянешь! Хотя, говорят, умеет. Эй, птичка, как тебя зовут? Ну, ну? Какую нам кличку дали в зоомагазине? – она потрепала Ангела по голове, и он сжался в комочек, кинув на нее темно-синий взгляд. Ее овеяло ветром. Эля скривилась: – Не в настроении. Тебя стесняется. Даже сквозняк от него холодный и колючий сегодня. Эх! Ну ладно… Его зовут Минки. Милое имя? Верно? Мне в зоомагазине даже цепочку с его кличкой выдали.

– Я хочу его у тебя купить, – я села, напряженно сцепив пальцы рук.
– Э? Чего? – Эля была ошарашена.
– Я хочу купить у тебя твоего ангела.
– Но…
– Сколько ты за него дала?
– Ой… милочка. У тебя столько нет!
– Ну ты скажи, а я скажу, есть или нет.
Она назвала сумму. Я сглотнула. Поездка в Крым накрылась медным тазом. Дорогостоящее лечение язвы – тоже. Но…
– Хорошо. Я его покупаю.
– Но он не продается! – Эля отшатнулась. – Мы – пойдем!
– Нет. Погоди! – я вскочила. Достала из секретера сумму. Накинула еще треть стоимости – значит, и новый холодильник ушел спать. – И вот еще! – я вытащила из шкатулки бабушкины серьги. Эля давно косилась на эти рубины. А я их надеваю очень редко. Слишком редко, чтоб пожалеть об этом ненужном древнем антиквариате… Эх. Эля мне время от времени говорила, что к моим невзрачным серым глазам такие камни не идут. Ну и ладно.

– Вот! Бери! Может, еще что? – я быстро сунула ей деньги. Она машинально взяла. Посмотрела на сумму. В другую руку я засунула серьги. – А это так, за моральный ущерб. Тебе они пойдут гораздо больше!

– Но… ты могла бы пойти в зоомагазин и там…
– Нет. Я хочу именно этого.
– Ну… ну и ладно, – не выдержала Эля. – Там со следующего месяца новый завоз. Может, возьму себе исцеляющего, или вовсе хранителя. А то, блин, кондиционер! На, бери, бери своего Минки. А я пошла.

Эля, пока я не передумала, вскочила, зажав в потной маленькой ладошке с наманикюренными ногтями два кровавых камешка. Она быстренько накинула куртку и удалилась, напоследок бросив мне:
– Ангелы едят молоко, запах цветов, росу – если тебе не влом будет собирать утречком. В туалет они не ходят, не пахнут и не потеют – и не линяют. Идеально. Все, пока. Я побежала. Вот ключик от замочка на его браслете.

Я ее уже не слышала. Я сняла с запястья Ангела браслет. Он немного натер ему кожу, и я, вздохнув, вытащила мазь из шкафчика.

– На, намажь. Я сделаю нам чаю, – сказала я. – Если жарко, сними куртку. Как тебя зовут?

– Иннуэль, – мелодичным, чистым голосом сказал Ангел.
– Иннуэль… Как красиво. Покажи… покажи мне свои крылья… Господи… – я разревелась, созерцая неаккуратно покромсанные перья и глубокие царапины на светлой плоти крыльев. Остатки перьев были золотистыми и нежно мерцали. Я погладила крыло, и Ангел вздрогнул.

– Больно… Господи, что за изверги. Ничего, ничего, оно скоро заживет…
Иннуэль улыбнулся.
– И ты полетишь. Домой полетишь, хорошо?
Он покачал головой.
– Нет. Я уже дома.

И улыбнулся. И посмотрел на меня так… ласково. Ко мне прикоснулся ветер крымских берегов, и запах жасмина, и прохлада июньского утра… Внезапно я поняла, что вот уже минут десять у меня ничего не болит. Более того, я проголодалась.

– Я уже дома… – он внезапно протянул мне руку. Раскрыл ладошку – и там, словно в белой нежной раковине, лежал камень, прозрачно-голубой, сверкающий и очень-очень красивый.

– Это тебе. Очень пойдет к твоим серебристым глазам. Если оправишь в серебро.

Char_Li

В ПРЕДЕЛАХ РАЗУМНОГО


– Помнишь дядю Витю Анохина? – Лиза сполоснула под струёй воды последнюю тарелку и, положив её на столешницу, закрыла кран.
– Кто это? – не отрываясь от телефона, равнодушно отозвался Максим.
– На свадьбе у нас был. Высокий такой, толстый. Муж Насти Анохиной.
– Чей муж?
– Насти Анохиной из Калуги. Мама тогда попросила её пригласить - она наша какая-то там дальняя родственница. А она с мужем приехала.
– Нет у меня никакой родственницы в Калуге.
– Да не твоя родственница. Наша с мамой. Маленькая такая, в сиреневом платье ещё была.

Максим на секунду оторвался от телефона и бросил на жену взгляд, в котором недвусмысленно читалось всё, что он думает о Насте, её муже и обо всех сиреневых платьях мира. Впрочем, и о лимонных тоже.
– Ну и? – нетерпеливо произнес он, в надежде, что если он сделает вид, что помнит хоть что-то из перечисленного, разговор с женой закончится быстрее.
– Говорят, с ума сошел.
– Кто?!
– Ну, муж её. Дядя Витя.

Максим почесал подбородок, затем нос и уже после потёр правый глаз, пожал плечами и снова уткнулся в телефон.
– Сначала стал забывать обуваться перед тем, как на улицу выходит, – не обращая внимания на почёсывания мужа, продолжила Лиза, – затем ему показалось, что у него гниют почки. В больнице сказали, что с почками всё нормально, он им не поверил и стал какие-то травы собирать, отвары делать и пить. Причём Насте говорил, что травы эти нужно собирать ночью, потому что днём они не спят и им больно, когда их срывают. Настя думала, что он так шутит, а он, как оказалось, действительно в это верил. Но это всё мелочи. Вот когда он стал в лифте ночевать, она уже и вызвала врачей. Ну... из психушки.
– В лифте ночевать? – фыркнул Максим.
– Да, брал одеяло, подушку, стелился там и спал. А если кто-то лифт вызывал, он на них мог и с кулаками накинуться. Ему казалось, что они по его спальне ходят и спать не дают.
– Да уж... – приподнял брови Максим, но тут же, забыв об этой истории, снова погрузился в листание новостей.
– Жалко его, – вздохнула Лиза, – веселый такой был на свадьбе, танцевал ещё так смешно.

– Говорят, что если человек сойдёт с ума, то он об этом всё равно никогда не узнает.
– Это почему ещё?
Максим закинул ногу на ногу и принял позу лектора. Ему нравилось иногда блеснуть знаниями, подчерпнутыми из интернета.
– В его сознании, в его реальности все происходящее логично. Он действительно думает, что у него гниют почки и что лифт – это его спальня. Это для нас он сумасшедший, а его мозг, его больное сознание подстраиваются под его действия и дают им логическое объяснение. Другими словами, сумасшедшие всегда искренне считают себя здоровыми. Поверь мне, этот дядя Витя чувствует себя вполне нормально – чего его жалеть?
– Ой, много ты знаешь, – отмахнулась Лиза и принялась складывать посуду в сушильный шкаф, – я тебе это для чего рассказала? Чтобы ты умничал?
– Да я, вообще, понятия не имею – зачем ты мне это рассказала. Я, хоть убей, не помню никакого дядю Витю.

– А тебе сказать – почему? – хлопнув дверцей, подбоченилась Лиза.
– Ой, не начинай... – отмахнулся Максим.
Но Лиза уже начала.
– Потому что ты нажрался на нашей свадьбе, как свинья! Как вспомню - до сих пор стыдно. Тоже мне, жених...
– Я хотя бы один раз нажрался, а твой папаша всю жизнь не просыхает.
– Что?! Ты моего отца не трогай, понял? Кто тебе помог на работу устроиться?
– А причем тут работа? Мы, кажется, не о ней говорили.
– Да оторвись ты от своего телефона уже!
– И что? Оторвался. Куда мне смотреть? На тебя что ли?
– Нет, на соседку нашу с шестого этажа, с которой ты любезничаешь постоянно возле подъезда.
– А что, мне теперь ни с кем разговаривать нельзя?
– Что-то ты когда её видишь, в телефон не утыкаешься!
– А потому что она на меня хотя бы не орёт без повода!
– Ну так и женился бы на ней! Чего ты глаза выпучил?
– Ну так и ты бы замуж выходила за своего дружочка Алёшеньку!
– О боже, вспомнил...
– А что, может мне ещё вспомнить, как ты...

Максим и Лиза были женаты одиннадцать лет. Возможно даже, что когда-то они любили друг друга. Возможно. Иначе у них не родился бы сын, которому в этом году исполнилось девять лет. Но сейчас редкий день проходил без ссоры, причем для её начала достаточно было самой безобидной мелочи - косого взгляда, неосторожного слова, непомытой кружки у кровати, рубашки, накинутой на спинку стула. Из маленькой искры в минуту возгоралось такое пламя, которое могло бушевать весь день, а затем ещё несколько суток тлеть, в ожидании нового порыва упреков и претензий. После очередной ссоры она мечтала о том, как встретит принца на белом коне, который увезет ее в далёкие дали, где её жизнь станет похожей на сказку. Он представлял, как встретит ту самую, с которой ему будет легко и спокойно всю оставшуюся жизнь. И оба понимали, что это всего лишь мечты, которым не суждено сбыться. А утром они просыпались, пили кофе, перекидываясь парой ничего не значащих фраз, каждый шёл на свою работу, вечером они возвращались домой, ужинали, укладывали сына, и сами ложились спать.

Так случилось и сегодня.
Когда Максим потушил свет в спальне, Лиза уже лежала в кровати, повернутая лицом к стене. Развалившись на своей половине, Максим поставил будильник на телефоне, положил его на прикроватную тумбочку и закрыл глаза.
– Максим.
– А?
– А ты вот сегодня говорил про сумасшедших... Это правда?
– Что именно?
– Ну, что они не понимают, что сошли с ума.
– Наверное. Я не знаю.
– Слушай, а может, мы тоже сумасшедшие?
Максим ничего не ответил.
– Мы же каждый день ссоримся. Каждый день! И все равно живём вместе. Выходит, что в нашем сознании такая жизнь – она кажется нам нормальной. Но это же не так? Так не должно быть. Это же ненормально!
– Ой, думаешь, мы одни такие? А Горобецкие? Светка с Димкой. Эти вообще дерутся и ничего. А Романовы? А эти... как их? С твоей работы... Длинный такой и жена у него - блондинка.
– Красновы.
– Точно, Красновы. Сколько раз они уже расходились? И все равно вместе. Ничего, живут же как-то люди.
– Получается, что все мы давно сошли с ума и просто не понимаем этого. И мы, и Горобецкие, и Романовы, и Красновы, и еще тысячи таких же несчастных людей.
– А ты что, несчастная что ли?
– А ты счастливый?

Максим набрал воздуха в грудь, чтобы ответить что-нибудь едкое, но затем лишь махнул рукой и, отвернувшись на другой бок, укутался в одеяло. Лиза вздохнула и замолчала, но тишина продлилась недолго.
– Ты входную дверь закрыл на щеколду?
– Не помню.
– Пойди и закрой.
– Тебе надо, ты и иди.
– Я, кажется, тебя попросила.
– А я, кажется, тебе ответил.
– То есть, тебе недостаточно моей просьбы?
– Но тебе же недостаточно, когда я прошу замолчать и дать мне поспать.
– Ах, вот как? А когда я тебя прошу...

А в это время где-то под Калугой, на больничной койке психиатрической лечебницы, закинув руки за голову, лежал дядя Витя Анохин и молча смотрел в потрескавшийся потолок с облупленной штукатуркой. Он только что сделал важное открытие – если сделать быстрый вдох, досчитать до девяти и медленно выдохнуть, то почки перестают гнить и начинают регенерировать. Дядя Витя ждал утра, чтобы поделиться этой радостной вестью с большой финиковой пальмой, которая стояла в коридоре. Он и сейчас рассказал бы ей о своем открытии, но на дворе была ночь и пальма крепко спала. Дядя Витя тоже хотел спать, но никак не мог уснуть – больничная палата казалась ему настолько огромной, что это его немного пугало. Аккуратно, стараясь не шуметь, он сполз на пол и забрался под койку. Потянув одеяло и простынь вниз, он завесил ими своё укрытие по бокам. И дяде Вите стало спокойно, хорошо и даже больше – он почувствовал себя счастливым.

Один безумно счастливый человек лежал на холодном полу, огороженный от мира толстыми металлическими дверями и даже не подозревал, что его сейчас обсуждают два несчастных человека с незапертой входной дверью. Несчастных в пределах разумного, конечно же.

©ЧеширКо



МАЙСКИЙ ВЕТЕР ИГРАЕТ С ЕЁ ВОЛОСАМИ


Я смотрю, как она их поправляет. Это мило. Легкая небрежность во всех её движениях. Всегда. Неважно, что она делает. Пьёт вино, курит, готовит обед, снимает с себя одежду. Мне нравится всё, что она делает. Как она это делает.

Она пытается верить в то, что любовь, отношения - всё это неважно. Она хочет только одного. Найти себя. Подружиться со своими "тараканами", улететь куда-то на юг, ещё лучше на Лазурный берег, больше не наступать на грабли и ложиться спать до полуночи.

Я люблю смотреть на неё утром. Я всегда просыпаюсь раньше. И смотрю. Слушаю её дыхание. Осторожно провожу рукой по её спине. Целую. Она улыбается и прижимается ко мне. Отвечает мне. Её тело отвечает.

Я хочу её всю.

Она может танцевать до утра, пить текилу, а потом весь день проваляться в кровати, читая книгу. Наверное, это её время, её весна. Она больше не мечтает остаться одной. И если бы она умела рисовать, то на её картине были бы мы, наш дом и, конечно, качели.

Она умеет сочинять истории и когда-нибудь обязательно напишет про нас. А пока она просто спит. Рядом.

Светлана Баранова




ОТДАМ В ХОРОШИЕ РУКИ! (МАТ, 18+)


«Так, хорошее начало, наверное», — подумал я, потягивая кружку кофе за ноутбуком уже целый час.
Казалось бы, простое объявление — нужно отдать кота в хорошие руки, но вот есть одна проблемка...
— ****ь, начальник, я опять обосрался, — басом пробормотал черный кот.
— Ну, твою ж мать, Барсик, какого черта? Это потому, что я тебя отдаю? Я уже говорил: ко мне переезжает девушка, у нее больное сердце, она впечатлительна... — Странно, что мне приходится оправдываться перед котом.
— И нахуй тебе больная тян? Будешь ее ****ь, а она сдохнет!
— Хватит выражаться! Тебе всего десять лет!
— Умножь на семь, епта, ты же в курсе...
— Да, знаю-знаю, кошачий год равен семи человеческим.
— Ну вот и завали ****ьник, — после этого кот с минуту смотрел мне буквально в душу, не отводя своих зеленых глаз. Продолжил он уже более мягким тоном: — Мы же друзья! Ты готов меня променять? Ну хочешь, бля, я помурлыкаю?
— Ой, отстань. Вот отдам тебя старухе какой-нибудь...
— Ты мне тут не угрожай. Это не я кидаю своего лучшего друга.
— А что, я?
— Да, ты!

В общем, не задалось как-то с подачей объявления.
Я стер единственную строчку, что успел написать, и закрыл ноутбук. Отложу все дела на завтра, собственно, как и всегда.

— Доброй ночи, Барсик!
— Пошел нахуй!

Утро было мрачным. За окном дождь. Будто бы небо понимает, что у нас тут творится, и переживает, как и мы. Несколько раз за ночь мне приходилось гонять этого поганого кота. Ладно бы он, как и все, просто орал, так нет — он орет «ООООООО, МОЯ ОБОРОНА». Ей богу, отдам его!
Полный решительности, я открыл первую попавшуюся площадку для купли-продажи. Во вкладке «приму даром» моему взору предстали сотни человек, готовых обзавестись котиком или кошечкой. Но готовы ли они на самом деле?
Кот сидел сзади и внимательно смотрел на экран ноутбука.

— А зачем тебе меня отдавать? — начал он. — Ну, допустим, чувствительный твой чехол для письки...
— Кот!
— Ладно-ладно, как ее там? Катя?
— Света.
— Да, точно, она с больным сердцем, ну испугается она, упадет в обморок, но это макси... О, муха!

Животные инстинкты сыграли свою роль, и кот устремился на кухню за надоедливым насекомым. Где-то десять минут я сидел с лицом лягушки, ожидая эпичного возвращения, но Барсика все не было. Это не похоже на него. Паука он мог поймать за пару секунд, таракана он мучил чуть дольше, а на муху у него уходило минут пять, однако прошло намного больше. Почуяв неладное, я пошел на кухню.
Там меня ожидало самое страшное для любого хозяина кота — распахнутое окно. В голове все сразу встало на свои места. Десятый этаж. Размытое пятно на асфальте. Уже поздно что-либо делать. Так много мыслей в голове. Какое-то неожиданное просветление. Он понял, он всегда меня понимал. Но зачем так радикально? Зачем прыгать?
Только сейчас я осознал, что его не страшила жизнь с кем-то другим. Его страшила жизнь без меня...
Мне было 11 лет, когда я нашел его. Черный, как сама ночь, котенок. На вид ему было месяца два, не больше. Видимо, кому-то надоело воспитывать выводок любимой кошки, поэтому от обузы избавились. Естественно, детское сердце не могло оставить бедное животное умирать, и уже вечером того же дня я получил от отца. За что? За спасение жизни? Значит, оно того определенно стоило, ведь выкинуть котенка рука у бати не поднялась.

Он рос вместе со мной. Он был мне лучшим другом. Он терпел меня, когда никто не мог терпеть. Кажется странным, как животное — простой кот — может стать ближе всех.
А потом он заговорил... Представляете мое удивление? Кот говорит!
Он разговаривал лишь со мной, что не очень хорошо сказывалось на моей коммуникабельности. Зачем вступать в контакт с людьми, когда дома тебя ждет кот. Говорящий кот. Настоящий друг...

Я так и не решился спуститься вниз, чтобы в последний раз с ним поговорить. Это моя слабость. Я ненавижу себя за это, но все равно не могу!

Прошла неделя. Трудно передать словами все, что происходило со мной за это время. Хотя нет, легко. Я пил. И из этого запоя меня мог вывести лишь один человек.

31 пропущенный! Надеюсь, она не сильно расстроится из-за моих условных поминок.

— Алло, Света, прости, что не мог...
— Слава богу, с тобой все в порядке. — «Слава богу»? А ведь она ярая атеистка. — С тобой ведь все в порядке?
— Барсик... Он, пожерт... Кхм, он умер, — голос мой дрожал.
— Ни слова, я приеду прямо сейчас!
— А вещи? Ты же...
— Не важно, я чувствую, что нужна тебе. Кто еще выведет тебя из депрессии и запоя? — Да, конспиратор из меня никакой...
— Люблю тебя.
— И я тебя. Буду примерно через час, главное — больше не пей!
— Так точно!
Я бросил трубку, вылил стоящую на столе стопку (себе в рот, но это не важно).
Уже через полчаса я услышал стук в дверь. Поспешно стараясь убрать следы алкогольного опьянения, я пошел встречать Свету.

— Что это такое? — я был удивлен тем, что моя девушка стояла на пороге, держа в руках белого котенка. Один его глаз был голубым, а другой — тоже голубым. Да, у него нет гетерохромии, но мне интересен сам факт его присутствия.
— Это Барсик младший, — Света улыбнулась и протянула мне его прямо в руки. — Я знаю, как тебе тяжело, я тоже пережила однажды смерть питомца. И забыть его мне помог лишь другой питомец.
— Сомнительная идея... А где ты его взяла?
— Не поверишь, он лежал прямо перед самым подъездом, весь в какой-то грязи. Я его по дороге на твой этаж почистила. Да, вам бы лифт починить.
— Лифт, да, было бы хорошо... Что ж, думаю, эта затея с новым котом может сработать. Проходи, располагайся, а я пока помою Барсика Второго.

Аккуратно, стараясь не сильно сдавить, я понес котенка в ванную комнату.
По факту, месяц не прошел, а у меня новый кот... Это словно предательство по отношению к нему, настоящему Барсику. Но Света... Она верит, что он мне поможет, поэтому стоит попробовать. Новая жизнь. Новый друг.
— Ну что, Барсик Второй, готов стать мне новым другом? — Я впервые за последнюю неделю улыбнулся.
— Да ****ый по голове, без проблем, ****ь! Только почему новым? Я все тот же, епты, — пропищал котенок.
— Ну все, вот и «белочка», а я ведь всего чуть-чуть пил, хе. Надо пойти прилечь...
— У котов девять жизней, слышал? Теперь я кот всего на восемь девятых, смекаешь?
— Нет. Нет! Это реально?
— Это реинкарнация! А теперь помой меня — и про яйца не забудь.

Неожиданно к нам сзади подошла Света. Она не видела кота в моих руках, лишь меня.

— А с кем это ты разговариваешь? — с усмешкой спросила она.
— Со мной, ****а рот, добро пожаловать к нам домой, ссать в горшок, есть за столом! И, прошу тебя, не падай в обморок. — Да, это взаправду. Так говорить может только Барсик.

Кстати, как и следовало ожидать, моя девушка, только что переехавшая ко мне жить, упала в обморок.
— Бля, я ж предупредил!

Пульс есть, дыхание тоже, значит, все не так уж плохо. Они подружатся, я уверен. Моя девушка и чертов кот. Нет!
Моя девушка и лучший друг.

© Большой Проигрыватель




ПЕРЕПИСКА ВЗЯТА С ЖЕНСКОГО ФОРУМА


Колорит сохранен. Статья для людей с хорошим чувством юмора.

Не выспалась!!! Муж возит пяткой по простыне всегда, когда лежит, пока не уснёт крепко. Так раздражает, особенно когда уснуть трудно мне, тут еще он шаркает. Почти привыкла уже. Очень его люблю, но иногда завожусь. Особенно сегодня ночью. Крик души. Какие у Ваших мужей мелкие недостатки, которые время от времени раздражают?
Ответы:
• Мой супруг тоже сучит ногами. Во сне. Просыпаемся, простынь задирается и скатывается на уровень коленок. Додумалась прикалывать ее концы булавками. Он так сучит , что булавки расстегиваются. Потом уже напокупала простыней с резинкой, так и те умудряется засучить. Я не ругаюсь, со временем привыкла. В детстве, до 12 лет спал на диване с клопами, такая нищета была у его родителей. Раздражает, то что если что-то открыл (шкаф к примеру) то стопудово не закроет. Так и стоит распахнутый, а муж в упор не видит.

• Постоянно прижимает меня к стене во сне, мне негде спать!!!

• А у меня громко цокает во сне как лошадь в узде, причем долго так, я уже и воду ставила рядом, чтобы остановить этот приступ цоконья, БЕСПОЛЕЗНО! Проснусь и смотрю как он со смаком начинает это делать...а саму бесит!

• Закрывается в ванной чтоб ногти постричь, эстет, а потом по ванной валяются его обрубки))))

• Всё время просит меня повилять задом. Сиськи мои так вообще, наверное, скоро или открутит или вырвет с корнем. Кусается больно. И если я вдруг поранюсь, ломится меня лечить. Больно. Но очень люблю!

• Мой имеет дурацкую привычку дрынькать пальцами у меня по ребрам как по стиральной доске, гусляр хренов. Ночью ссучивает всю простынь книзу, даже если я ее на метр заправлю под матрац, к утру у него она на уровне щиколоток собирается, а у меня на уровне талии. Сиськи тоже обгрызанные, это вообще как я понимаю, они все любители. Засыпает тревожно, поцокивает. Ну а ногти?? Ногти это классика жанра, он когда их стрижет, собирает в кучку на стиральной машине в ванной, потом выкидывает, но иногда забывает.

• Ой, а еще первый муж, как-то в холода завалился спать в тельняшке, свитере, трениках и под кучей одеял, а я голая сплю, иначе не могу, короче просыпаюсь - муж одетый лежит в куче одеял, как, блин таджик на вокзале или бомж какой-то.... ужас...

• Мой постоянно подкараулит, когда я чуть нагнусь, потом, подскочит сзади, типа пристроится и давай пол. акт имитировать. Чувствую себя жЫвотным!

• Боже мой!!! ОНИ ОДИНАКОВЫЕ. Чуть нагнусь - он тут как тут!

• А мой прячется за какой-нибудь дверью голый. Потом выпрыгивает оттуда как кот и трясет своим достоинством, типа вот он я во всей красе! Хвалю его, оцениваю размеры - довольный уходит :)

• Похоже у нас общий муж! бугага всё, хана ему вечером б….н!

• Ой, девочки...У меня уже колики от смеха...Все точь-в-точь, даже не думала, что настолько все одинаково...А мой в ванной когда плещется, наливает море воды на пол, да так сильно, что каждый раз боюсь соседей затопить...И тоже за грудь хватает и приговаривает при этом каким-нибудь мультяшным голосом: "Сисюлички мои ма-а-а-аленькие"...И сзади пристраивается, когда наклоняюсь...Ой!!!

• Мой так помнет, помнет, протянет умильно "тииитечки" и башку свою дурную на них пристраивает калачиком свернется(детина 187/80) и лежит минуты две, я начинаю задыхаться и скидываю башку с "тиииитечек" а он с видом обиженного теленка "вот всю ночь так бы спал". Еще во сне подергивается сильно и бывает что слюни текут=))хахахахах редко

• А мой с голой писькой перед зеркалом стоит минут по 20 и думает что меня это заводит а меня потом спрашивает что я так долго крашусь минуты 3. В носу ковыряется и незаметно козявки куда-нибудь за диван, а еще изменяет и думает, что не знаю, чмо.

• Щас расскажу, как мой муж утром после душа свежие трусы надевает. Подходит к шкафу, открывает дверцу, вынимает всю стопку трусов, несколько минут перебирает их, что-то бормоча себе под нос, потом берет выбранные трусы и начинает их растягивать - вдоль, потом поперек, потом натягивает их до середины бедер и, придерживая одной рукой, кулаком другой руки вращательными движениями растягивает то место, куда хозяйство укладывается. Зрелищщщщеееее.... цирк уехал, а клоун у меня дома....

• Мой пердит постоянно, особенно во сне, ужас просто, иногда такую газовую камеру под одеялом устраивает, мне приходится вставать и идти куда-нибудь ждать, когда проветрится. А еще он любит свои трусы натягивать как можно выше, чуть ли не на грудь и получаются такие стринги, и он танцует все время передо мной так, прикольно на самом деле, я смеюсь....

• А мой, если раньше меня поест, а я еще в кухне сижу, уйдет в комнату, а потом из-за угла свое достоинство выставит и ждет, когда я замечу. Еще любит мне его под нос сунуть со словами "пару слов о вашей работе", микрофон типа. Когда спит, одеяло с меня стягивает и заматывается в него, а когда я просыпаюсь, стуча зубами от холода, высвободить одеяло невозможно, он так плотно в нем завернут, как в коконе.

• А мой во сне все время трогает свою письку, улыбается и пускает слюни...Тем же самым занимается наш пятимесячный сын))))))))))))))))))))

• Аааа… еще у него во сне бывает 5-ти секундная трясучка. Ну как у эпилептиков - ноги руки трясутся и успокаивается сразу. Я пугаюсь. Ещё бывает - спим и вдруг он матом пятиэтажным громко так проорет и спит себе дальше спокойненько. Я опять пугаюсь. Пишу - самой смешно)))

• Девчонки, а я сама стала имитировать половой акт...стоит он нагнувшись ,а я сзади подскакиваю ...и давай...телодвижения совершать..)))А он стоит нагнувшись и ржет ,как конь сивый....а ещё бывает стоит рядом письку оголит и смотрит искоса когда я замечу и сделаю удивленно-восхищенное лицо, и как раненый вепрь с воплями убегает в ванную...

• Оййййййййй, не могу, девки, уссалась! А мой любит козявки по утрам складывать, причем сегодняшние на вчерашние, как снежный ком и в конце недели показывает сколько собралось на неделе. И не дай Бог я выкину эти шарики, обижается.

• У меня сегодня весь рабочий день, девки, пропал))))Мы всем отделом ржем, вслух зачитываем, а два наших мужика краснеют, говорят, что мы дуры и бегают курить... Не, ну это правда жизни, ей Богу! Это надо издать - Оксана Робски нервно курит!!!!!!!!!!! Мой, кстати, каждый вечер подсчитывает волосы на груди - у него их семнадцать, все ждет, когда восемнадцатый вырастет))))

• А мой любит руку себе в штаны засунуть и чего то там шуруборить, пока телик смотрит, сто раз замечание делала, без толку, один раз у моих родителей уснул и по привычке во сне руку туда запихал при всех так и спал умиротворенный )))
• А мой любит гладить по пузу своему, и приговаривать: "Ну, ничего малыш, еще немного осталось". Причем, когда спрашиваю, а малыш мальчик или девочка, он говорит: "У мужчин только мальчики рождаются"

• Кстати о чистюлях. Мой первый муж таким был, что бы козявки там или ногти - никогда. Дезиком 3 раза в день мазался, такой чистенький всегда ходил, в душ по 2 раза в день, как заляжет там, так не выгонишь ))). Иногда такое чистоплюйство так раздражало! Но во 2 муже именно этого и не хватает ((( Козявки, ногти, пуканье - кошмаррр! Не угодишь мне ))))

• Моего хрен уговоришь в душ и еще бриться не любит. Я придумала как заставить: утром пока спит мажу пеной одну щеку и брею, он просыпается, но уже поздно, идет сам добривает.

• Мой муж переживает, когда я лифчик одеваю, просит, чтобы я не сильно сжимала сиси, а то говорит, им там дышать не чем будет... Говорит, что моя грудь для него, как две батарейки или как аккумулятор, подзаряжается он от них энергией. Подбегает, когда я переодеваюсь, и просит подзарядиться. А мне приятно и ничего плохого я в этом не вижу, люблю его сильно!

• Мой любит мне "танец пениса" показывать, раздевается, музыку погромче, и давай бедрами дрыгать! Прикольно! А еще вечером домой приходит и сначала здоровается с моей писей, а потом со мной.

• Про кручение сисек, носки, пристраивание сзади при наклонах - все один в один. Хочу вам заметить, что муж не русский, так что все они одинаковые, ВЕЗДЕ!

• Считаю что все это самая обычная семейная жизнь, и я реально от этого всего кайф ловлю. Очень-очень его люблю, самый мой дорогой и близкий человек.

• Носки - это песня!! Все, что связано с носками, у меня вызывает нервную дрожь! Из 15 лет супружеской жизни 10 лет я каждое утро слышала: «Где мои носки??!!», хотя они всегда были в одном и том же месте! Я стала менять их месторасположение. Например, завешивала ими экран телевизора, который включался в момент вставания Карлсона с кровати. Развешивала на зеркале, у которого он чистил зубы. Но через минут 15-20, когда он начинал одеваться: «Где мои носки?» звучало вновь! А потом я купила такой милый пластиковый тазик с цветочками, сложила туда пар 60 носков, вручила благоверному с угрозой, что если возникнет интерес по поводу местонахождения вышеозначенных предметов, то тазик будет раздолбан о его нежно любимую голову!!! Теперь я время от времени слышу: «Где тазик?!»

• А мой любимый здоровается с моей грудью отдельно от меня. Со мной может быть в ссоре, но с ней - никогда!!! Говорит, самая красивая. На возражения, что есть краше, возмущается: «Что ты понимаешь! Это ведь своё, родное, как мамины домашние перчики!»

• А мой носки все время кладет на стол или на книжную полку. Так как всю жизнь у него была маленькая, но чрезвычайно вредная собака, которая эти носки вечно тырила, если их опрометчиво клали на стул, диван или на пол. Теперь собака живет с родителями, а носки - все равно на столе, и ничем это не изменить!

• А у меня в свое время был пристраннейший мужчина! Он если спать голым ложился, обязательно своё сокровище в платочек носовой заворачивал. Может, боялся, что я его ночью случайно оторву. Я один раз его спросила - он ответил, что не может спать АБСОЛЮТНО голым.

• Мои муж очень любит слушать диски Элвиса Пресли. Проблема в том, что он поет, вместе с королем рок-н-ролла, причем очень громко! Звуки, которые муж издает, очень похожи на рев голодного тура или овцебыка в далеких Гималаях, и вполне возможно, что его там слышат!

• Мой муж любит одевать фартук! Даже тогда, когда в мойке 2 тарелки, все равно они моются в фартуке. И когда есть садится, все равно в фартуке. Говорю, зачем тебе он сейчас? Невинное выражение лица: Чтобы брюки не испачкать. Приходят подруги: Ах, Ах, какой у тебя муж хозяйственный!!! И не докажешь ведь, что он в этом фартуке уже полдня ходит 2 тарелки помыв!

• Мой милый, размешивая сахар в чае, громко стучит по стенкам, мешает минуты 2, не меньше, а когда закончит - отстукивает по краю чашки какую-то шифровку. Типа «спартак-чемпион», только сложнее и раза в 3 длиннее.

• Обожает свои кожаные штаны, носит их с сентября по май, при этом ни разу не чистит, не сдает в химчистку, периодически носит без трусов... Когда слушает музыку в плеере, например, в метро, отстукивает ритм ногой. Причем, поднимая ногу на 10 см от пола и стуча полной стопой! Слышно на весь вагон. А он не замечает этого даже! Считает, что когда его волосы собраны в хвост (они у него длинные) - он как-то беспонтово смотрится. Поэтому собирает их на макушке. Считает, что так он похож на машину для убийства. На самом деле - на Мальвину!

• А у моего парня была совершенно дебильная привычка, когда нервничал, дергал и щипал брови. Один раз мы ругались с ним, а он брови свои наяривает. Потом как глянула на него, а передо мной, мама дорогая, ДЖОКОНДА. Потом брал у меня коричневую тушь... Что-то ваял там на своих глазницах. Вспоминать без истерики не могу...

• А мой ногти грызет. Откусывает их и есть по кусочкам, как карамельки, причем с чавкающими звуками. Страшно раздражает, я его по рукам шлепаю. А еще очень любит после ванны свои яйца сушить. Сядет на кухне, ноги раздвинет, развесит все это дело. И рукой теребит - типа сушит. А я обедаю, например. Очень приятно.

• Мой еще периодически любит танцевать стриптиз для меня. Танцует так, что клоуны отдыхают, причем с непринужденным видом и наивно полагает, что меня это безмерно возбуждает, да, возбуждение есть - истерического смеха. Танцором ему не быть.

• А мой свои носки, когда снимает, сворачивает в такие компактные загогулинки!!! И как ему так удается, ведь не специально же!!!

• Моё чудо частенько снимет один носок, да так в одном носке и сидит: в носках, говорит, жарко. А оба снять, холодно. Это у него ТЕРМОРЕГУЛЯЦИЯ называется. А еще он УЖАСНО громко любит чихать. Нет, он закрывается, конечно, но звук такой, что, кажется, у него должны глаза выпасть от такого чиха. Один раз так рявкнул в подземном переходе, а там же еще эхо... Самое плохое, что он чихает как-то неожиданно для окружающих.

• Мой тоже чихает громко ужасно! Но он при этом еще и кричит и ногами топает. Окружающие очень пугаются и прямо отпрыгивают от него. Сколько раз ему замечания делала, а ему нравится, блин. Еще он сидит в туалете по 40 минут. Берет с собой ноутбук, и его не дозовешься. Я уже под дверью туалета танцую. А еще он как-то в туалете заснул!!! Представляете картину? Очень устал на работе, а потом немного выпил. Я проснулась среди ночи - его нет! Обошла все комнаты - нету! Я испугалась даже. И тут слышу храп из туалета. Вот ведь чучундра. А еще он везде ныкает туалетную бумагу, как будто дефицит в городе, и в машине, и в кармане пуховика. Я не успеваю закупаться!

• А мой, когда начинает снимать трико, никогда сразу до конца их не снимет, доходит дело до колен, он так и сидит, смотрит телик, оторваться не может. И так каждый раз, говорить уже бесполезно, как ритуал, сидит со спущенными штанами минут 10-15. Странно! Но я уже привыкла. А ещё он любит всякую дрянь с пола собирать, типа катышек, сядет на ковре и давай по полчаса выискивать.

• Мой спать любит в полной тишине. Всё выключит, часы только электронные, жалюзи и фигня эта черная под ними наглухо зарыты, лампочка на телике задвинута, чтобы в глаз не светила. А недавно от дождя придумал на поручни на балконе прибацать паралон. Чтобы не стучал, а впитывал. О как!

• Кстати кто-то выше жаловался, что их трое: она, муж и его, извиняюсь, член. Так вот у меня было еще лучше - нас было четверо. Причем он как будто не мог совместить НАС, и то, что у нас между ног, воедино. И когда мы встречались, после разлуки, он спрашивал: "Она по мне скучала? А ты? А он тоже по тебе скучал! А я о тебе думал и звонил..." Только прошу, не думайте, что все мои мужчины были беглецами из психиатрической больницы. Повторюсь, со стороны это было очень сложно заметить. Или, когда я обвиняю его в измене (в шутку, конечно), он говорит: "Да ты что, я может, и изменил бы, но ОН никогда, он, предатель такой, только на тебя встает!!! Он тебе не изменяет и любит только тебя!" Хорошо, что этого никто не слышит... кхе-кхе... есть над чем поулыбаться.

• Девочки, а у моего мужа ритуал - каждое утро 1,5 часа на унитазе. При этом туалет уже оборудован всем необходимым: есть столик складной, полочки для журналов, переносной компьютер. Он там пьет кофе, кушает бутерброды. Все телефонные разговоры тоже там ведутся. А когда я стучу и говорю, что мне надо тоже присесть, он поднимается, смотрит на меня и говорит: «Давай садись, только быстренько». А я так вообще не могу, когда на меня смотрят.

• Где же им расслабляться и быть непосредственными - как не с нами, девчонки! А мой любит смотреть в микроволновку, особенно когда там гриль готовится и еда крутится. Это прикол, берет табуретку, садится и, не отрываясь, смотрит в окошко микроволновки, типа там фильм какой показывают.

• Еще, кстати,мой всегда под конец еды спрашивает, "что это за мясо?" Всегда! Причем, ест любое, но спросить должен обязательно.

• Мой сушит носки феном, одевает прямо на него и держит, пока не высушится носок, потом следующий. Еще собирает пробки от шампанского и вина, на фига они ему нужны, не знаю. Их у него дома целая куча, так, на всякий случай, вдруг пригодятся...

• А мой всегда кушает под телек, и когда идут мультики, он вечно уставится в экран, замирает, перестает жевать, моргать, так ему интересны эти мультики! Взрослый 27-летний мужчина.

(с) ынэта


ПРО ЧЛЕН С УШАМИ И ДРУГИЕ СПОСОБЫ


В двенадцать лет я открыл для себя удивительный мир секса по имени Елена. Ей было тринадцать, скоро четырнадцать. Она знала теорию и хотела проверить на себе. С тех пор на словах «когнитивный диссонанс» я вспоминаю её синие глаза. Она рассказала невероятное. Например, мужская пися так волшебно устроена не только чтобы узоры на снегу рисовать. Я был потрясён.

Три дня я трусливо уклонялся. У меня были другие жизненные ориентиры. Она шептала волнующие истории из жизни Клеопатры. На четвёртый день спросила прямо, друг я ей или как. Так, спасая товарища, я ступил на скользкую тропу интимных отношений.

Телевизор моего детства учил как врать Мюллеру при встрече, и никак не освещал механику порока. А нам приспичило погрязнуть. Камасутру на русский ещё не перевели. И мы не знали эти триста невероятно удобных поз, подарок индийских гимнастов советским пионэрам. Поэтому легли на бок, укрылись одеялом и приступили.

Дальше непонятно.
Она закрыла глаза и улыбнулась. Похоже, ей сразу стало нормально. Но мой одноглазый змей ещё не проник в шалаш застенчивых ирисов. Насколько я его знал, он бы не смог без меня найти дорогу. А сам я ничего в Лене не узнавал, наощупь-то. В те далёкие годы я с трудом разбирался в неосвещённых женщинах. Что под одеялом казалось одним, на свету могло оказаться коленом. Тут она опять сказала что это кайф. Я подумал «ну и ладно». Лена мне нравилась как человек.

Я долго потом верил что цвет, размер и упругость не важны, а важно наше мужское обаяние. С этой верой я оставил большой секс на долгих восемь лет. Потом меня забрали Родину сторожить.

В казарме по ночам проходят познавательные диспуты.
Темы такие:
1. У женщин какой народности самые маленькие штучки.
2. Куда надо нажимать на женщине, если она пытается откусить вам петушка.
3. Как подручными средствами продезинфицировать проститутку эконом-класса.
4. Десять способов склонить к минету стюардессу, замужнюю за первым пилотом.
5. Как одним взмахом языка заставить её прыгнуть на стену.
6. Ещё другие способы заставить её прыгнуть на стену

Я так понял, главное в сексе – чтоб она прыгнула. Прыжками женщина даёт понять насколько вы ей симпатичны. Других способов благодарить они не знают. Так гласит военная теория секса. Если стена осталась не запрыганной, это фиаско.
(Вот тогда-то я понял, Лена мне врала!)

И хоть я не спрашивал, мне рассказали пару верных способов.
Пересказываю часть, вдруг кому пригодится.

1. Первый метод, опасный. Возьмите в правую руку нож, в левую ***. (Извините, у меня кончились синонимы). Рассеките то что в левой на четыре дольки и не давайте срастись месяц. В эрегированном виде наконечник станет втрое больше и будет похож на розу. Это и красиво и необычно. И прекрасный повод поблагодарить в прыжке. Но надо знать меру. Сержант Степанов рассказал, один чучмек разрезал аж на двенадцать долек, и его несчастье потом не вмещалось в эмалированную кружку. Посмеялись.
2. Вживление в член конского волоса. Поймайте живого коня, нарвите из него волос. Обмотайте свою кеглю. Через месяц волосы приживутся, можно будет их подстричь красиво. Такой лохматый прибор ничем потом не сотрёшь из женской памяти. После встречи с ним женщина сама готовит завтрак, и опять спешит в кровать. Кричит «ещё» и «скорей»! И конечно, вся стена в следах её прыжков.
3. Саня из Воронежа сказал, лучше выточить специальное кольцо на член, продеть леску и будет не хуже. Главное, не потреять кольцо всевластья там, в пещере. А то выйдет как с Горлумом. Саня заверил, женщины от кольца тоже прыгают отлично. Мы обратили внимание, Саня избегал страдать за любовь. Он искал лёгких путей. Его пораженческий подход вызвал у нас горькую усмешку. Некоторые мужчины невероятно эгоистичны, не готовы жертвовать ничем ради женского счастья. Из-за таких как Саня, женщины думают о нас бог знает что.
4. Лучший способ, конечно же, это член с ушами. Поймайте мышь, отберте у неё уши и вставьте в прорези на члене. Прорези следует приготовить заблаговременно, отвёрткой. Скальпелем нельзя. От скальпеля уши плохо заживают и могут даже отвалиться в момент наивысшей страсти. Мужики уверяли, мышиные уши не отторгаются. Они не гниют и не портятся. И главное, женщины совершенно бессильны против такой симпатичной мордашки. Даже могут поцеловать, когда разойдутся. И со стен просто не слазят, вы уже догадались. Им очень нравится всё маленькое и бархатистое.

Дорогие девчонки. Если вы мне расскажете способы обольщения мужчин, я вам буду признателен донельзя. Многих даже полюблю.

Ваш навеки Слава Сэ.




ПРАВДА О ВСЕХ ЗНАКАХ ЗОДИАКА


Овен

В основном, вы — обезьяна. Овны импульсивны, агрессивны и создают много шума. Вашему характеру не хватает глубины, поэтому многие люди считают, что вы — «фальшивка», играющая на публику.
Многие хотят знать, что у вас голове, но правда в том, что в ней — ничего. Ваша способность упрощать реальность редуктивна, т.е. вы упрощаете мир не для того, чтобы он стал понятнее окружающим, а для того, чтобы он был понятнее лично вам. Но отсутствие дальновидности делает вас наивным и глупым.

Телец

Вы скучный мелкий собственник. Но хуже всего то, что тельцы — самые упрямые существа на планете. «Мое, мое, мое!». Вот почему вы так любите играть в «Монополию». Доллары стали вашей жизнью, хотя об этом вам и не говорят окружающие.

Близнецы

У вас есть синдром дефицита внимания? Вы можете отрицать, но главная характеристика этого знака Зодиака — полная неспособность сосредоточиться и успокоиться. В вашей голове постоянно проносится мощный вихрь самых разных мыслей. И вы даже не в состоянии не то что запомнить их, но даже — осознать. В общем, это еще хуже, чем пустая голова овнов.
Вы — настоящий мастер по созданию хаоса и полного беспорядка. Близкие наверняка считают вас невыносимым.


Рак

Вы так и не выросли. Раки в принципе не вырастают и остаются детьми на всю жизнь. А еще вы не сдержанны. Да что там — вообще не умеете контролировать свои эмоции. Вся ваша жизнь — сплошной нервный срыв. Поэтому не удивляйтесь, если близкие считают вас истеричкой.
А еще вы эгоистичны. И настолько требовательны к себе, что превращаете в кошмар не только жизнь окружающих, но и свою собственную. «Почему я? Почему снова я? Никто не заботится обо мне. Я так несчастен», — постоянно думает рак.

Лев

В мире нет более невнимательных людей, чем львы. Они всегда заняты только собой и привлечением внимания окружающих. Вы на самом деле считаете себя исключительным человеком, достойным похвалы и внимания больше других?
А еще львы мелочны и скупы. Все, чем они готовы заниматься сутками напролет, — это только самолюбование. Ну, и унижать других они тоже умеют хорошо, конечно.

Дева

Девы постоянно встревожены: им нужно все контролировать. Поэтому девам должен весь мир! Но и они помогают другим, причем делают это постоянно. Но под этим ложным альтруизмом скрывается завуалированный нарициссизм. Девы помогают другим только для того, чтобы потом рассказывать всем, какие они заботливые и безотказные.

Весы


Вы можете быть социопатом! Люди, подобные вам, никогда не знают, какие прихоти и требования у них появятся через час. Угодить Весам нереально.
А еще Весы — мастер-манипулятор. Они постоянно изучают свое окружение, дают ему холодные характеристики. Иногда кажется, что это люди-роботы. Они просто запрограммированы на то, чтобы говорить нужные вещи в нужное время нужным людям.
И, наконец, самая неприятная вещь о вас: ваша напускная разумность на самом деле является отражением пустого позерства. Вы пытаетесь выглядеть круто, но все видят, что ваш внутренний мир — пустой.

Скорпион

Вы — мелкий, мстительный монстр. Вы проецируете свою неуверенность в себе на всех окружающих. Вы бьете, в первую очередь, по тем, кто значит для вас больше всего. Вы любите смотреть на страдания других. Просто потому, что вы убедили себя в том, что они заслужили это страдание. Вы отравляете всех, с кем общаетесь.

Стрелец

Люди думают, что вы — умный человек, но это неправда. Просто вы повторяете идеи и лозунги других умных и вдумчивых людей. Сыплете цитатами. И, кажется, только так способны вести разговор.
А еще вам все время скучно — в любой ситуации и в любой компании. И вы совсем не умеете этого скрывать.
Тем не менее, ваша голова всегда занята размышлениями на тему, о чем думают и говорят другие. Это также объясняет вашу склонность к гиперболизации.
Стрелец — отличный начальник: ему плевать на других, он подозревает окружающих во всех смертных грехах, и ему, в общем, плевать, что его никто не любит.
Козерог
Козероги — лучшие на планете стукачи. Люди, готовые идти по головам ради своей цели. Вас не волнует никто, кроме себя. И вы готовы бросить под автобус любого, чтобы получить то, что хотите. Вы эгоистичны и одержимы своим социальным статусом.
Даже творчество для вас — это только способ прославиться.

Водолей

Вы считаете себя «слишком обычным», поэтому постоянно шокируете людей, чтобы доказать свою уникальность. Вы настолько одержимы идеей собственной индивидуальности, что в конечном счете близких людей у вас нет вообще. Никто же не в состоянии понять вашу тонкую творческую натуру.
Вы отвечаете миру взаимностью. Зачем вам внешний мир и его «серые» обитатели если у вас — такой богатый внутренний мир. Вы хотели, чтобы вас оставили в покое? ОК, без проблем!


Рыбы

Драаама! Рыбы говорят, что не терпят сцен, но сами регулярно их закатывают. Вся жизнь рыбы — одно сплошное несчастье. Ваша неспособность постоять за себя превращает вашу жизнь в хаос. А ваша завистливость делает из вас лузера.
Вы — тот человек, который постоянно жалуется на дерьмовую жизнь, и никогда не делает ничего, чтобы что-то изменить. Конечно, какая там жизнь, ведь вы так завалены работой! Вы несчастны и делаете несчастными всех людей вокруг.

(с) ынэта






ПОСЛЕДНЯЯ КУКЛА


По утрам я встаю раньше него и иду на кухню готовить завтрак. Кофе со сливками и корицей, хрупкие кружевные блинчики, будто бы впитавшие всю прелесть нежного новорожденного солнца. Это утро хочется пить, как пряный шоколад, медленно потягивая из фарфоровой чашечки с синим цветком, доставшейся в наследство от бабушки.

Сегодня ровно год, как мы вместе. С ума сойти, целый год прош;л! И как замечательно, что все мы собрались в большом доме моих родителей, как же чудесно, что никто из них никогда не покинет этого дома!

Он не любит кофе. Блинов он тоже не ест и всегда молчит, глядя на меня грустными блестящими глазами. Но это совсем не важно, не в словах дело, а в мо;м доме всегда стоит тишина, нарушаемая тихим шорохом ватных ног по полу.

Я заканчиваю завтрак, бросаю посуду в раковину – бабушка потом помоет – и сажусь за работу. Он ещ; спит. В последнее время он почти вс; время спит.

В мастерской пахнет влажной тканью и полынью. У каждой куклы свой особый, неповторимый аромат. Я думаю, что именно в запахе и жив;т душа. И по запаху мне проще их различать, когда я слышу шаги сзади. Для своей последней работы я выбрала полынь. Мой любимый запах - так пахнет сила. Я вшиваю растение внутрь куклы, использую вместо нити. И волосы, волосы, разумеется, тоже.

Первую свою куклу я сшила, когда мне исполнилось три. То была простая тряпичная игрушка, сделанная из моего старенького платья. Чтобы она была похожа на настоящего человека, я срезала прядь волос у соседки Агнесс и пришила е; своей кукле на голову. Получилось похоже.

В тот же день Агнесс тяжело заболела. Она каталась по полу, извиваясь, словно маленькая юркая змейка, и кричала, что вс; е; тело колет иголками. К вечеру она умерла, и тогда я поняла, что е; душа поселилась в моей кукле. Она не умела разговаривать, зато неплохо ходила по комнате и выполняла нехитрые поручения: заправить за меня кровать, протереть пыль, заштопать платье. Через год Агнесс пропала, я так и не узнала, куда она подевалась.

Много создавала таких живых игрушек. Мне нравилось, что они беспрекословно слушались меня. Все односельчане считали меня ведьмой, ребята в школе постоянно устраивали всякие гадости. Я и их превращала в кукол. Жаль только, что больше года их души не задерживались в тряпичном теле!

Но я нашла выход: запах. Запах мешает духу покинуть куклу. К тому времени меня уже выгнали из дома, им не понравилось, что я сделала куклу из двоюродного братика Джорджа. Но ведь он вс; равно умер бы от тифа, а я спасла ему жизнь! Он был почти как живой, ходил по коридорам, играл в своих солдатиков. Меня вышвырнули из дома вместе со всеми куклами, а мне было лишь пятнадцать! Хорошо, что я заранее припасла по клочку волос каждого из них!

Я устроилась в лавку игрушек. Целыми днями я шила кукол на продажу, а по ночам воплощала в жизнь свою заветную мечту: создать большой и уютный дом, где я в любви и заботе жила бы со своей семь;й.

Шесть лет мне понадобилось, чтобы создашь шесть огромных кукол в человеческий рост. Они были как две капли воды похожи на моих близких: мама, папа, бабушка, т;тя Розали, брат Альмек, сестра Сьюзи. Я вложила всю свою любовь в эту работу, и моя мечта исполнилась: я снова оказалась в родном доме, была прощена и любима. Наконец-то, это они во вс;м слушались меня, а не я их!

А потом я решила забрать себе ещ; одну душу. Его звали Майк, он был необычайно красив, я каждый день видела, как он проходит мимо нашей лавки. Я сделала и из него куклу, это было нетрудно. Сшила любимого из нитей и лоскутков.

Но чего-то мне вс; равно не хватало. Поразмыслив, я поняла, что они не могут по-настоящему любить меня, пока я не стану, как они. И я снова принялась за работу. Моя последняя кукла с запахом полыни. Мо; лучшее творение.

Я сидела за столом и делала последние стежки. Рождалась новая смерть.

Я услышала шаркающие шаги, но не смогла понять, чей это запах. Здесь собрались все. Я не успела оглянуться, мягкие тряпичные ладони прижали меня к стулу, зажали рот, обхватили шею. Комната поплыла куда-то в пустоту. Я так и не успела закончить сво; последнее творение.

Уля Верховская




ОСТОРОЖНО, ПСИХОЛОГ


Психологи – враги рода человеческого!

«Психологи – враги рода человеческого» – бормочет мой коллега врач-психиатр после разговора с новой пациенткой. И я с ним согласна. Потому что одно из моих мест работы – психиатрическая больница. Читаешь карты – сердце кровью обливается. На ранних этапах болезни большинство годами ходили по психологическим консультациям, курсам, группам, тренингам. Их учили «радоваться жизни» и как «избавиться от излишних страхов и тревог». Болезнь, между тем, прогрессировала. И никто из ведущих группы или консультирующих психологов не увидел, что у человека душевное заболевание.

Проблема людей с душевным заболеванием в том, что они не понимают, что с ними происходит. При этом человек чувствует, что с ним что-то «не то» и начинает искать помощи. После советских времён слово «психиатрия» остаётся пугающим, поэтому чаще всего идут к психологам. Весь ужас в том, что психологи эту область совсем не знают и норму от патологии не отличают. А прелесть их положения в том, что они ни за что не отвечают (врач подсуден, психолог – нет!).

Я сама из психологов. И сегодня я, как Павлик Морозов, выступаю против alma mater. Как партизанка, я подрываю авторитет профессионального сословия. Я имею на это право. Потому что знаю истинные размеры ущербности психологического образования. И последствия этого.

***

Много лет назад после института я попала на работу в центр клинической психотерапии. Вокруг были сплошь врачи психиатры-психотерапевты. Чтобы войти в работу центра, я попросилась присутствовать на приёме. После первого же приёма вышла растерянная. На консультации была женщина с 6-летним сыном. Она жаловалась, что ребёнок неугомонный, «с шилом в заднице». А психотерапевт, вместо того, чтобы разбираться в атмосфере семьи, задавал вопросы про то, как протекали роды, да как мальчик ест, да как спит… А потом направил ребёнка на энцефалограмму. И пояснил мне: «Это внутричерепное давление. Надо лечить первопричину, одной психотерапией здесь не обойтись».

И тут же прочитал маленькую лекцию, суть которой сводилась к тому, что у человека помимо души есть ещё и тело с кучей органов, заболевания которых влияют на психику. Например, при нарушении функции щитовидной железы человек становится раздражительным, с этим он к психологу и придёт. А словом «лень» люди часто называют апатию, причинами которой может быть с десяток заболеваний. В этих случая без лечения основного заболевания работа психолога или психотерапевта бессмысленна. Мы этого не проходили.

Довольно быстро я начала понимать, что обладаю странным набором поверхностных, разрозненных, во многом устаревших знаний. И громадным количеством примитивных схем и клише. Я стала понимать, что ничего не умею. Нам не дали ремесла.

Авто-слесарь, окончив ПТУ, не только знает, где в машине мотор, где карбюратор и т.д., но ещё и умеет это наладить. Балерина после окончания балетного училища умеет танцевать. А что умеют психологи? К какой работе их готовят?

Наша психологическая «школа» славилась, когда занималась своим делом – наукой. И псих. факи изначально были призваны готовить научных работников. Но в науку сегодня идут немногие, возможно потому, что там не прокормишься. Большинство идёт работать с людьми – консультировать, вести группы. А для этого требуется принципиально иной набор профессиональных знаний, да и другой уровень ответственности.

Тогда, много лет назад, я поняла, что мне надо переучиваться, попросила о помощи. И мне стали ставить мозги на место. Прошло очень много времени, прежде чем ушло мерзкое ощущение беспомощности. И когда сегодня я говорю: «знаю, умею, могу», это не благодаря полученному образованию, а вопреки ему…

Я училась ещё при советской власти. Но за все эти годы так и не сформировались четкие требования – что должен знать и уметь психолог. Нет понятия и о морально-этических нормах, поэтому «не навреди» к психологу не относится.

Программы подготовки психологов, по сути, не изменились, зато изменилось время. После перестройки спрос на специалистов этого профиля резко вырос. Сегодня их выпускает почти каждый гуманитарный ВУЗ, помимо этого громадное количество разномастных курсов. А проблемы все увеличивающейся «касты» «людоведов» и «душелюбов» остались те же – некомпетентность, безответственность.

Таким образом, у Великой Науки Психологии, имеющей многочисленных, достойных отпрысков выросла непутёвая, малограмотная и очень нахрапистая «доченька», имя которой Вульгарная Популярная Психология… Её любимое занятие – «вешать лапшу на уши» и выдавать домыслы за действительность.

В психологии есть достоверные знания, то есть проверенные научными исследованиями. И есть громадное количество теорий, высосанных из пальца. Этими мифами и торгует непутёвая «доченька». Как часто я испытываю неловкость и стыд, когда слышу комментарии и рекомендации психологов по телевизору или натыкаюсь на журнальные статьи коллег по цеху. Откуда они это берут? Приведу один известный всем пример: «ребёнок из неполной семьи обречён на проблемы». Да нет таких данных. Серьёзных научных исследований на эту тему не проводилось! В конце концов, пол мира выросло в неполных семьях, потому что каждый век мог похвастаться парой, троечкой войн. Кстати, а что, из полных семей все выходят без проблем?

При этом популярность психологических услуг продолжает расти. Как конкистадоры 500 лет назад кинулись завоевывать Америку, так полуграмотное племя психологов кинулось отвоёвывать свой кусок на рынке жизни. Самое интересное, что среди них есть люди порядочные, искренние, истово желающие вам помочь… Жаль только, что в основной своей массе малокомпетентные.

Трудно представить себе газету или журнал без странички психолога. По радио консультируют, по телевидению лечат. Большинство ток-шоу, в конечном итоге, сводятся к грубой имитации психологической помощи. А ещё великое множество психологических тренингов, курсов и консультаций, где вы получите замечательные рекомендации: «как жить без внутренних конфликтов» (мне кажется, легко – достаточно потерять совесть); «как заловить мужика» (маленького можно сачком, а большого – капканом); «как себя полюбить» (ой, это не иначе как о мастурбации).

Кондовые советы, касающиеся семейных отношений, чаще всего сводятся к обучению манипуляциям, типа: «надо кивать, а делать по-своему». А суть советов заключается в том, что родственникам нельзя доверять, но с ними не надо ссориться. Поэтому надо ловчить и умненько добиваться своего.

А какое обилие психологических тренингов! Глубинной проработки там нет и за короткий срок быть не может. Там другая цель – деньги. Поэтому принимать участие может 30, 50, да хоть сто человек. Открою профессиональную тайну – в группе не может быть больше 12-15 человек. Работа с психикой и конвейер – две вещи несовместные.

Впрочем, народ тренинги любит. На тренинги подсаживаются не хуже, чем на лёгкие наркотики. Жизнь особо не меняется. Зато приобретается иллюзия скорого решения проблем. И потусоваться есть с кем. Непонятно, правда, при чём здесь психология – в переводе «наука о душе»?

Какая там душа! Торговля «счастьем» у психологов идёт не хуже, чем у колдунов. Не зря же самым большим спросом пользуются тренинги, где людей «делают успешными». Когда о человеке говорят, что он умный, или талантливый, или профессионал высокого класса, это понятно. А успешный – это кто? У которого ни ума, ни таланта, ни профессионализма – зато смог денег «настричь»?

Самое страшное, что в нашей стране, чтобы вести психологические тренинги, никаких специальных знаний не требуется. Оказалось, эта дивная кормушка, где работать можно, опираясь на собственные вымыслы, домыслы, интуицию, житейский опыт. В стоматологии это, небось, не «прокатит», а в психологии можно. Поэтому появились «самородки» от психологии.

На одной из психологических тусовок я столкнулась с подобным «мэтром». На обложках его книг написано «известный психолог», «автор многочисленных бестселлеров» и «создатель уникальной методики». Через 5 минут разговора выяснилось, что дяденька не знает элементарных вещей, что образование у него совсем другое, мало того, что за все эти годы активной «психологической деятельности», он так никаких знаний по психологии и не приобрёл.

В психиатрической больнице, где я работаю, каждый пятый проходил его тренинги. Эти тренинги «вздрючивают» эмоции, что для психики многих людей является и нежелательным, и просто опасным. Попыталась объяснить ему это. Он нисколько не смутился, даже не заинтересовался. Поднял на меня пустые глаза и спокойно ответил: «Пока платят – пусть ходят».

Лучше бы он пошёл в киллеры. Хотя столько, сколько он имеет от психологии, киллером не заработать. Успешный человек!

Наверное, нельзя так огульно ругать весь рынок психологических услуг. Конечно, есть отличные, грамотные профессионалы, отвечающие за свою работу. И когда жизнь сталкивает меня с ними, я радостно изумляюсь и кидаюсь дружиться. Жаль только, редко, до обидного редко это происходит…

***

Нет, я ни в коем случае не выступаю в роли судьи или спасителя человечества. Но для меня за каждым случаем безграмотности и безответственности стоит живой человек.

У нас в больнице лежит молодая женщина. Она хрипит, потому что у неё обожжена гортань – следствие неудавшегося суицида. А перед этим долго ходила к N, к S, проходила тренинги в центре «///»… Её мать с недоумением говорит мне: «Но ведь она всё время ходила на психологические занятия. Что мы не так делали?»… И что я могу ей ответить?

Евгения Белякова







– ТЕБЕ УДАЛОСЬ ДОСТАТЬ ДЕНЬГИ? –


Марго прижала к груди маленького Дэна и смотрела на Тони потеряв всякую надежду. На татуировку в виде слезы накатилась настоящая слеза и увеличила её в размере.
– Денег не будет, – сухо ответил Тони. Его борода была растрёпанной, а лихо закрученные усы повяли.
– Господи! Как мы тут выживем? – Марго оглядела избу – Сколько денег осталось?
Тони вынул из кармана мятые купюры и Марго начала их пересчитывать дрожащими руками.
– 14 тысяч? Это всё что осталось? – она заглянула в пакеты, в одном были съедобные запасы, в другом хозяйственная утварь. – А для огорода?
– Там, во дворе. Завтра начнём сажать. Я проголодался. – Он сел за стол и отломил кусок хлеба.
– Приходил какой-то дед. Сосед наверное. Спрашивал про нас.
– Что ты ему сказала?
– Всё по легенде. Мы устали от городской жизни и решили переехать в деревню.
– Он поверил?
– Тони, мы не продержимся здесь и неделю! Мне страшно!
– Здесь нас не найдут. Это сейчас главное. Успокойся.
– Ты потерял те деньги?
– Эти деньги взяли другие. Нам нужно залечь на дно на пару лет. Не знаю, мы можем собирать травы и продавать в городе.
– Мы не будем фрилансить?
– А деньги как получать, биткоинами? Как ты не понимаешь, нас пробьют! Нам даже телефоны нельзя включать!
– Мы будем есть одну картошку и кашу на воде? Боже, как я хочу мясо…
– Не понял. Мы же веганы.
– Игры закончились.
– Ты права. Всё это было в прошлой жизни. Нет больше ни веганов, ни хипстеров, ни барбершопов и клуба Солянка. Нет больше винишко-тян Марго, нет люмберсексуала Тони, нет крошки Дэна. Есть Маргарита, Антон и сын Денис. Есть глухая деревня на 30 домов, ключевая вода, дровяная печь и отсутствие интернета. Мы справимся.

Весь следующий день Антон вскапывал огород, а Рита прибирала избу. Умаявшись, вечером они решили прогуляться до леса и поискать весенние грибы. Было уже прохладно и Антон накинул капюшон своего чёрного балахона-мантии.
– Ты похож на монаха на фоне той церкви – Рита щёлкнула фотоаппаратом.
– Зато твоя парка теперь актуальна как нигде – истинный бомж-стайл. Тебе бы пуховый платок надеть и сойдёшь за местную! – Антон лишь с сомнением покосился на её кислотные лосины.
– Пошли, посмотрим церковь.
Они зашли внутрь. Церковь была относительно целой, но в углу зияла огромная дыра в крыше. Многолетняя пыль плотным слоем покрывала фрески на стенах. Денис споткнулся о торчащий из пола пучок травы и упал.
– Сынок, осторожней, – мама подняла его и отряхнула коленки.
– Смотри, стёкла целые. Можно починить в избе окно, – торчащая из капюшона борода Антона стала огненно-рыжей в свете заходящего солнца.
– Не шевелись. – Рита щёлкнула несколько раз затвором своей зеркалки.
Пока она снимала кадры, Антон заметил в дверях старуху. Та перекрестилась и направилась уверенным шагом к нему:
– Батюшка! Дай Бог Вам доброго здравия, счастье то какое! А дед мой говорит, попа что ли из города прислали, а я не верила! Счастье-то какое! Неужто церковь нашу возродить хотят! – старуха подошла к Антону вплотную и принялась целовать ему руки. – Нам ведь в соседнее село пять километров ходить приходится, а батюшка там совсем никудышный, грешник и стяжатель, говорят двух жён имеет, пьяный на службу ходит и толстый как боров, откормился на бедных мирянах!
Всё это время Антон стоял как остолбенелый, а Рита прятала ладонью улыбку. Когда старуха ушла, молодые люди некоторое время стояли молча, но потом сорвались в такой оглушительный хохот, что, казалось, вместе с ними ржёт сам Господь, отражённым от купола эхом.

Домой они вернулись, когда зашло солнце. Найденные в лесу грибы они собирать не рискнули. Растопив печку и поставив воду кипятиться, молодая семья собралась за столом. Вдруг Рите почудилось, что кто-то ходит по двору. Все напряглись и стали вслушиваться. Резкий стук в окно так их напугал, что они бросились врассыпную. Набравшись храбрости, Антон открыл дверь. На пороге стояла та самая старуха в окружении трёх других бабусек.
– Мы вам принесли церковные иконы, мы их с 93 года храним, с тех пор как прежний наш батюшка помер. И ещё продукты. У вас, наверное, ничего нет. Меня зовут Ульяна, а это Татьяна, Анна и Клавдия, – Ульяна протянула коробку, доверху наполненную яйцами, Татьяна вручила пирог, Анна – 3-х литровую банку молока, Клавдия – свиной окорок. – А вас как звать, отец?
– Меня зовут Антон… эээ, Антоний. – Он хотел понять реакцию Риты, поддержит она его или возмутится, но та смотрела на приношения с приоткрытым ртом и, казалось, вот-вот пустит по подбородку слюну.
Никогда в жизни они не наслаждались едой так, как в тот вечер. На следующее утро Антон поехал в город. Там он несколько часов ходил по церквям и наблюдал как проходят службы, потом пошёл в православную библиотеку и набрал стопку справочников. Купил церковный календарь, Евангелие, упаковку свечей, ладан и кадило. Рясу купить ему не удалось, не хватило денег. К своему возвращению в деревню, Антон уже имел представление о том, чем он будет заниматься. У него будет своя маленькая нелегальная церковь с минимальным пакетом услуг. Служить он будет в чине «дьякона», поэтому обряды ему проводить не придётся, в сферу его деятельности будет входить лишь окуривание помещения и чтение Евангелия. Всего-то делов. Крестить младенцев, венчать молодожёнов и, не дай Бог, служить панихиды (тут он перекрестился), будут по-прежнему в соседнем селе. Напрягало отца Антония лишь то, что придётся общаться с прихожанами о их насущных проблемах и давать им мудрые советы.

Антоний сидел на крыше церкви и отдыхал после ремонта кровли. Он беззастенчиво курил и сверкал до отказа забитой татуировками рукой. Бабки внизу шептались:
– Совсем молодой батюшка у нас.
– Молодой, да уже сидевший, глянь на его наколки.
– Значит через мучения обратился к вере и совершил постриг.
– Поэтому ему не дали сан и сослали в глушь.
– Гляньте, курит в церкви.
– Ты что, старая, он не в церкви, а на крыше.
– А что, им можно курить?
– Сейчас церковь обновляется, теперь многое можно. Я слышала, патриарх хочет, чтобы церковь стала более современной. Вот, смотри, какие красавцы теперь служат, не то что отец Сергий.
– Бабоньки, вы слышали что Сергия в понедельник пьяного в канаве нашли?
– Ой, позор-то какой. Дай Бог ему здоровья.
Из церкви вышла Рита, вылила под кусты грязную воду из ведра и пошла к реке за новой.
– Дьяконица у него такая трудолюбивая. И слеза у неё под глазом нарисована, скорбит по кому-то.
– У неё и крестик есть нарисованный, видели, за ухом? Наверное, чтоб Боженька ей шептал наставления.
Старушки дождались Риту и напросились ей в помощь.
Когда церковь была готова, отец Антоний начал тренироваться. Он облачался в свою брендовую мантию, зажигал под иконами свечи, махал кадилом и читал Евангелие, пытаясь добиться поповского акцента. Вскоре про его службы в одиночестве прознали и у него появилась первая паства. Сначала четыре человека, потом десять, иногда в церкви по праздникам набиралось человек двадцать. Антоний приносил домой разнообразные продукты из подношений. В целом, ничего сложного для отца Антония не было, но необходимость проповедовать и решать проблемы прихожан поначалу его сковывали. И Антоний начал импровизировать. Сначала простым языком говорил об общих банальных вещах, потом втянулся и прослыл весьма оригинальным советчиком и экспериментатором.

Однажды Ульяна привела своего мужа, старого алкаша, только вышедшего из затяжного запоя. Антоний и здесь всех удивил. Глядя на этого опустившегося старика, Антоний понял главную вещь – тот пришёл к нему с осознанием своей проблемы. Увидев, что Бог вернулся в деревню, старик Фёдор решился-таки завязать с выпивкой.
– Скажи мне, Фёдор, ты честно хочешь завязать?
– Да, отец, тяжко мне. Помру если пить продолжу. Помощь мне нужна.
Ульяна оставила их вдвоём. Они вышли из церкви и встали на крыльце. Антоний достал из пачки две сигареты:
– Будешь?
Преодолев стеснение и удивление, Фёдор взял сигаретку. Потом они пошли по улице.
– Ты пришёл к Богу, потому что сам не можешь остановиться. А не можешь ты потому, что тебе хочется водки. Вот прямо сейчас тебе хочется выпить. Правильно?
– Я не хочу больше.
– Лгать человеку, которому духовно доверяешь – тяжёлый грех. Ложь – это дьявольское искушение. А пить водку – нет. Скажи, хочешь выпить?
– Да, отец…
– Тогда пошли, бухнём.
Они прошли мимо Риты, развешивающей дубовые ветки для просушки, зашли в дом и сели за стол. Антоний достал початую бутыль самогона и наполнил два стакана до краёв.
– Давай выпьем, Фёдор, за твоё здоровье. – Антоний одним затяжным глотком выпил всю мутную жидкость. Фёдор заворожённо смотрел на стакан и понимал, что это ловушка. Тем не менее, он взял его и опрокинул залпом.
– Тебе страшно от этого отказаться?
– Да, батюшка… – Он виновато опустил захмелевшую голову.
– Правильно! Потому что Бог уготовил тебе страшное наказание. Я позвоню в районную наркологию, к тебе приедут врачи и поставят тебе укол. И тогда начнётся ад, настоящий ад! Ты будешь так же хотеть пить, но тебе будет нельзя. ТЫ ХОЧЕШЬ ЭТОГО АДА? – Антоний стукнул кулаком по столу, отчего по самогону пошли круги, гипнотизируя Фёдора.
– Нееет, я не хочу, – заплакал Фёдор.
– Тогда слушай внимательно. Сейчас ты сделаешь выбор – жить в аду или радоваться жизни вместе с водочкой. Водочки будет гораздо меньше, но главное, что она будет. Либо ты раз и навсегда потеряешь эту возможность. Ты готов принять Божью кару? Или ещё выпьем по одной?
– Я не хочу наказания, отец, не хочу!
– Ну тогда давай выпьем. – Они чокнулись стаканами. – Будешь выпивать по вечерам немного, для настроения. Жить полной жизнью. А если забухаешь как прежде, я это узнаю и вызову карательную медицину. Понял? Ну, заглядывай иногда в гости на стаканчик. Иди, сын мой. Не в тот сапог ногу суёшь.

Баба Ульяна поначалу была очень недовольна, но дед вполне уверенно держал себя в рамках и за месяц она его ни разу не видела пьяным. В знак благодарности она привела Антонию козу. К тому времени у них уже были дарёные куры и щенок. Ребята возили в город на продажу дубовые веники, иван-чай и лечебные травы. Выручка была небольшая, но она копилась целиком – на еду деньги не требовались, продукты приносили прихожане. Антон с Ритой разносили еду немощным старухам, а того, что оставалось, хватало с лихвой. В какой-то момент в церкви стали появляться люди из соседнего села. Это было связано с тем, что отец Сергий попал в больницу, и некоторые местные прослышали о новой церкви. Даже когда Сергий вернулся к службе, сельские продолжали ходить в церковь Антония. Однажды в деревню приехал внедорожник полный добрых молодцев в кожаных куртках. К Антонию зашёл лишь один из них.
– Приветствую, отец. – Человек деловито перекрестился. – Наслышан про ваши необычные проповеди. Слава о вас уже дошла до города.
– Мир вам. А что про меня говорят? – Антония потихоньку накрывал страх.
– Говорят, мол, есть странный священник, бывший заключённый. Скрывается. А где цинтовали?
– Что, простите?
– Сидели, говорю, где?
– Эмм.. Это какая-то ошибка.
– Понимаю. Я тоже своё прошлое забыл. Я к вам вот по какому делу, батюшка, нужен ваш совет.
– Слушаю, – Антоний чувствовал, как страх овладел им полностью.
– Я к вам приехал, потому что только вы сможете меня понять и дать правильный совет. Я давно уже чистый и ни при делах, но в нашем районе всплыл один беспредельщик из 90-х, который давно приговорён. От прокуратуры сухим уходит, по закону не получается. Отец Антоний, дайте совет. Этот чёрт воду мутит, хорошие люди страдают. Спокойствие в области нарушается. Я понимаю, что завязал узелок, но… Либо мы покончим, наконец, с девяностыми, либо криминал вновь поднимет голову. Кара его Божья так и не ностигла. Нехорошо это. Что мне делать, а?
– Валить его, к едрене фене.
– Что? – Высокопоставленный человек слегка опешил. – Вы шутите?
– Нисколько. – Антоний повернулся к иконе и перекрестился.
Человек тоже перекрестился. На его лице мелькнула улыбка.
– Подождите меня, отец, я сейчас вернусь.
– Чем быстрее вы друг друга перестреляете, тем лучше – пробормотал Антоний в пустоту, когда человек вышел.
Он вернулся с бумажным пакетом:
– Вот, возьмите, батюшка.
– Мне ничего не нужно. Лучше деревне нашей помогите.
– Как это не нужно? Нужно-нужно. Не волнуйтесь, деньги чистые. Чем помочь вашей деревне?
– Газ бы сюда провести. 20 лет людям обещают.
– Будет вам газ в следующем году. Спасибо отец Антоний. Возникнут проблемы – обращайтесь. Помолитесь за меня.

Домой Антоний вернулся с двояким чувством. С одной стороны – о них прознала вся округа и даже слышали в городе. Имеет смысл отсюда уезжать. С другой стороны, появилась крыша и 250 тысяч рублей. Рита, которая жила мечтами вернуться домой, к удивлению Антона, захотела остаться. На эти деньги она спланировала восстановить электричество в церкви и кинуть оттуда провод к дому. В планы так же входила постройка нормальной бани, теплицы, покупка стиральной машины, свиней и сушильного оборудования для заготовки трав. На том и порешили. Кроме того, для деревни заказали щебень и засыпали им проблемный участок дороги. Жизнь налаживалась. Из города приезжали ещё какие-то люди, оставляли пожертвования. Всё шло хорошо, народу в церковь стало ходить много, в основном из соседнего села. На одной из служб Антоний увидел толстого бородатого мужика с красным лицом. Народ, завидев его, начал постепенно растворяться, пока мужик не остался один. Перед отцом Антонием стоял отец Сергий.
– Так вот ты какой, самозванец! Так вот кто уводит мою паству, сучий сын!
– Пожалуйста, не ругайтесь в храме.
– Этот храм не освящён! Он списан! Змеюка ты подколодная! Знаешь, что я с тобой сделаю, самозванец? Ты у меня под суд пойдёшь!
– Прошу, не надо. Я сам уйду. Не сообщайте никому, пожалуйста.
– Чтоб завтра же духу твоего здесь не было! Иначе сгною!
Пошатываясь, поп с трудом залез в свой Паджеро и скрылся в густом облаке дорожной пыли.

Это был конец, и никакая административная крыша ему не поможет против епархии. Теперь он просто Антон. Затушив свечи, он пошёл домой. Сил никаких не было и собираться они решили на следующий день. На некоторое время они снимут жильё в городе, пока подыщут себе новую глухую деревню. Утром он пришёл в церковь попрощаться с прихожанами. Когда все разошлись, Антон долго смотрел на иконы, прежде чем их снять, чтобы вернуть Ульяне. Кто-то вошёл. Не оборачиваясь, Антон начал снимать икону.
– Доброе утро. Вы и есть тот молодой священник, о котором так хорошо отзывалась паства?
– Вы ещё кто такой?
В дверях стоял мужчина в синем костюме с красным галстуком.
– Я представитель Духовного Суда. Меня прислала епархия разобраться с назревшими проблемами. Вы Антоний?
– Теперь я просто Антон.
– Поступило много противоречивой информации. Здесь происходят странные дела.
– Всё-таки отец Сергий на меня настучал?
– Отец Сергий больше не будет служить, он отстранён. На его место уже назначен другой, порядочный священник.
– А что будет со мной?
– С вами всё гораздо сложнее. Мне известно, что вы фальшивый дьякон. Кто вы и откуда ещё предстоит выяснить. Однако, о вас ходят легенды. Прихожане обеих церквей очень хорошего мнения о вас. Повесьте икону обратно.
Антон послушался.
– У епархии нет желания вас преследовать, Антоний. Мы хотим предложить вам поступить в семинарию, чтобы вы могли служить Богу легально. Что скажете?
– Я даже не знаю… Мне нужно подумать.
– Хорошо. Подумайте. А пока мы эту церковь отремонтируем. Всего доброго. – Мужчина вышел из церкви.
Антон ещё некоторое время пытался соображать, потом кинулся за мужчиной и крикнул ему вслед:
– Я согласен! Конечно же я согласен!

Василий Пщикотан




ИНОГДА


из глубин подсознания поднимает голову нечто жуткое, первобытное. Оно требует рассказать о том, что не стоит выносить в приличное общество. Например, историю Эльзы. Но мне слишком нравится эта девушка. Поэтому я всё равно записала кусочек её биографии.

В нижерасположенном тексте сплошные триггеры и сомнительный сюжет. Эльзе не нужно сочувствовать. У неё есть всё, чего мы никогда не сможем себе позволить. Например, огромный топор.

У этой истории есть предпосылки. Более того, где-то внутри буковок живёт посвящение. Только тсс! Такими вещами лучше не хвастаться.

Верфаль ;

Молись, говорили сёстры. Моли всех Богов о лёгкой участи. Молись истово и яростно. Эльза каждый вечер послушно вставала на колени перед покосившейся кроватью в комнате для детей. За стеной доносились стоны девочек постарше. Где-то сверху скрипели механизмы в гостевых номерах. За спиной раздавался плач таких же как она – будущих служительниц Храма удовольствия. Эльза молилась, чтобы её крещение прошло быстро. Она молила о спасении от старого палача Приана. После встречи с ним нескольких юных работниц пришлось срочно переводить на кухню. Эльза не хотела становиться рабыней мужчин, но умирать среди грязной посуды – не лучшая альтернатива. Поэтому малышка молилась. Пока однажды Бог не ответил.

Голос Создателя поначалу казался Эльзе пугающим. Она с трудом разбирала приказы на древнем наречии. Пришлось пробраться в библиотеку смотрителей и выкрасть словарь мёртвых языков. Общение наладилось. Но всё же потребовалось немало времени, пока девочка поняла, чего именно хочет Бог.

Служители Храма пришли за ней в ночь тринадцатого рождения. Эльзу отвели в дорогие купальни, где тщательно вымыли и привели в порядок. Крещение всегда проводили в маленькой комнатке под крышей. Когда подошли к дверям, сердце девушки пропустило два удара. К стене был прислонён тяжёлый топор. Лезвие ещё не остыло от крови. Приан. Он всегда приходил после работы. Так повелось. Насилие порождает другое насилие. И нет ему конца. Эльза знала, что необходимо сделать.

Палач ждал в кровати. Горячий и готовый. Эльза замерла в дверях, но рука одного из служителей толкнула в спину. Девочка неловко шагнула вперёд и капкан захлопнулся. Между ней и огромным мужчиной остался только пушистый ковёр из шерсти мородов. Приан похлопал ладонью по матрасу, подзывая Эльзу. В глазах горело нетерпение. Малышка съёжилась от страха, но подошла и осторожно села на указанное место.
– Молоденькая, – улыбнулся палач, демонстрируя крепкие зубы. – Чистая. Как я люблю. Ничего, сейчас мы тебя испачкаем!

Приан не знал, что рано утром, пока Храм предавался отдохновению, юная Эльза прокралась на кухню и вынесла оттуда разделочный нож. Специально взяла самый большой, которым опытные кухарки рубили кости. Она пронесла его в спальню под крышей и надёжно спрятала между изголовьем кровати и матрасом. Там никогда не проверяли. Некоторые сёстры прятали там медикаменты и другие необходимые вещи.

Эльза послушно разделась под внимательным взглядом мужчины. Сложила платье и убрала под кровать. Она легла, как учили старшие: вытянув руки вверх и согнув ноги в коленях. Не заставляй хозяев ждать или повторять приказы – себе дороже. Ладони девочка просунула между подушкой и изголовьем. Нащупала пальцами нож, поранившись в процессе. Лезвие оказалось заточено на славу. Порезы саднили, но это лишь помогло Эльзе сфокусироваться на задаче.

Малышка внимательно следила глазами за мужчиной, крепче стискивая пальцами оружие каждый раз, когда Приан касался её грубыми, натруженными руками. Эльзе хотелось кричать, отбиваться и звать на помощь. Но внутри головы стучали молоточки, отсчитывающие мгновения до возмездия. Тук-тук-тук! Ярость поднималась из глубин естества, заполняя сознание до краёв. К тому моменту, когда палач устроился между разбитых девичьих коленей, взор Эльзы застилала сплошная красная пелена. Голос, преследовавший несколько лет, вдруг стал громче, перекрывая собой реальность.

“Сейчас! Убей!”

Девочка не слышала собственного крика. Ведомая основным инстинктом, она выпрямилась и ударила зажатым в руках ножом куда придётся. Лезвие вошло в шею мужчины почти по самую рукоятку. В горле палача что-то заклокотало. Глаза его расширились от удивления. Эльза на мгновенье пришла в себя, вернувшись в здесь и сейчас. Она вцепилась в ручку ножа и потянула. Неизвестно откуда взявшуюся силу можно было списать на состояние аффекта. Удар оставил после себя аккуратную рану, откуда толчками лилась багровая кровь. Палач потянулся руками к шее, в попытке зажать порез. Кровь была везде. Даже попала новоявленной убийце в глаза. Из-за этого следующий удар скользнул по ладони палача, оставив на коже кривой разрез. Кто-то кричал.

Эльза колола снова и снова. Пока не заболели мышцы. Пока кровь не начала остывать на лице и груди. Пока красная пелена перед глазами не уступила место осознанию. Девочка поднялась на дрожащие ноги. Огромный мужчина, так пугавший абсолютно каждого в Храме, лежал на полу, всё ещё зажимая ладонью шею. Тело Приана покрывали десятки проникающих ударов. Разделочный нож застрял где-то в районе рёбер. Сил вытащить его у малышки не осталось. Она осторожно пнула палача ногой в плечо. Ноль эмоций. Мёртв. Совершенно точно.

“Хорошо. Но недостаточно. Плата должна быть выше!”

Эльза полезла под кровать и достала платье. Надела его поверх липкой от крови и пота кожи, застегнула все пуговицы. Она тихо вышла из спальни, тщательно закрыв за собой дверь. В коридоре никто не дежурил. Чудовищных размеров топор Приана по-прежнему стоял возле стены. Девочку влекло к орудию жестокости словно магнитом. Протянув ладонь, она осторожно погладила прохладный металл рукоятки. Голос в голове издал победный рык. Топор, естественно, оказался слишком тяжёлым, чтобы взвалить на плечи, как это делал убитый палач. Эльзе чудом удалось столкнуть монструозное оружие на пол. Ухватившись за рукоять, она поволокла топор по полу, сминая ковры.

Служители Храма как раз готовились к обеденной трапезе, когда в дверях столовой появилась окровавленная девочка. Поначалу никто не обратил на Эльзу должного внимания. После крещения Прианом некоторые сёстры выглядели и того хуже. Однажды жрецам пришлось выносить неудачливую служительницу удовольствий из спальни по частям. Об этом, конечно же, никто не говорил. Неладное заподозрили, когда заметили, что именно так противно скрежещет по каменным плитам. Первого же, бросившегося на неё служителя, Эльза остановила ударом ноги в пах. Мужчина сложился пополам, проклиная девчонку. Остальные свели близкое знакомство с топором.

Эльза так и не вспомнила, каким образом удалось поднять орудие казней над головой, да ещё размахивать им словно тряпкой. Она пришла в себя, вывихнув плечо. К тому моменту в столовой оставалась стоять только кухарка, которая всегда проявляла к ней участие. Жрецы Храма удовольствия встретили смерть от рук будущей послушницы далеко не героически. Часть пустилась бежать. Кого-то Эльза достала в момент попытки вылезти в окно. Привычное к рубке голов лезвие било без промаха. Топор крошил мышцы и кости, рвал тела на части. Юная дева, которой суждено было стать калекой или умереть, превратилась в дикого берсерка. Остановить её не представлялось возможным.

“Лучше. Уже лучше. Ты проявляешь должное старание”.

От городской тюрьмы и белого дома Эльзу спасли сёстры Храма. Женщины всех возрастов, вероисповеданий и мировоззрений, встали стеной за юную убийцу. Они не выдали девочку властям. Более того, спасённая кухарка нашла в библиотеке древний свиток, согласно которому работа палача переходит к тому, у кого хватит сил удержать топор. Отобрать оружие у Эльзы не получилось. Она назвала его Верфаль. Храм удовольствия провозгласил её Святой. Управляющий совет Тида назначил Эльзу официальным исполнителем смертных казней. Мёртвых похоронили. Кровь смыли. И жизнь пошла своим чередом. Кроме тех моментов, когда по ночам бывшая будущая служительница удовольствий просыпалась от требовательного стука ярости в голове.

“Убей. Сейчас”.

Julie Meddon


ИСТОРИЯ ОДНОЙ ОПЕРАЦИИ
(из ненайденных неопубликованных ненаписанных дневников доблестного офицерства УСО)


05:00. Всех подняли по тревоге. Лежим, ждём.
05:10. Прибежал дежурный, начал требовать, чтоб мы встали. Дружно послали дежурного на х…, лежим, ждём.
05:20. Пришел товарищ подполковник Александров, пообещал отп…здить всех, если не встанем. Пришлось вставать и идти строиться. Куда я попал вообще?
05:40. Объяснили, какого ёршика нас подорвали в такую рань: из безопасности сообщили, что пора проверить УСО в деле. У соседей какие-то исламисты сп…здили ядерную боеголовку. Хы.
05:45. Стоп, чего, бл…ть?!
05:50. Приказано найти боеголовку и обезвредить террористов. Вроде как, по агентурной информации, они с украденной боеголовкой проследуют через наш город. Ой-вэй, бл…ть.
05:55. Огласили, что в случае успеха окончательно утвердят штаты УСО и повысят всех в звании, да еще и премию дадут. В случае неудачи дадут п…ды в подарке, и расформируют к х..ям. Весёленькая перспектива.
06:30. Раздали оружие и снаряжение. Товарищ капитан Фаусов приказал быть в полной боевой готовности.
06:35 Пара новичков решила тихонько курнуть бонг.
06:40. Товарищ капитан Фаусов отобрал бонг, заявив, что это к полной боевой не относится, и куда-то его утащил.
06:45. Что за странный дым из окна штаба…
07:00. Поступила команда на выезд, грузимся. Зачем в БТРы столько водки грузят?!
07:20. Теперь понял, зачем.
08:00. Кое-как доехали до города, половина машин с личным составом потерялась по дороге. Остальные ребята не очень-то вменяемые, но на команды пока что реагируют. Хоть и вяло.
08:30. Прочёсываем указанный информаторами район. Некоторые товарищи особо тонкой душевной формации позаблевали все окрестные кусты – укачало их, видите ли.
08:45. Обнаружили местонахождение предполагаемых террористов. Товарищ капитан их вычислил. Как – х… знает, на все вопросы отвечает: «Б… буду, это точно они! Я их за километр чую!».
08:55. Поступил приказ готовиться к атаке. Обнаружили, что ни у кого нет патронов. Дело дрянь. Товарищ подполковник заявил, что решит эту проблему, реквизировал бутылку водки и, прихлёбывая из горла, испарился в неизвестном направлении.
09:15. Атаковали лёжку террористов. Товарищ подполковник раздобыл где-то весло, и отх…ячил им часовых. Налетели на оставшихся, как Мамай на Русь, всех повязали.
09:45. Товарищ подполковник в экстренном режиме допросил пленных. Террористы быстро раскололись – попробуй, не расколись, когда тебя обещают обмазать салом, посадить на бутылку и повесить, да ещё и периодически по морде лица веслом пи…дят. Украденную боеголовку они спрятали в угнанном накануне у коммунальщиков мусоровозе. Мусоровоз припаркован за пару улиц от дома. Товарищ капитан отправил нас искать машину.
10:20. Нашли мусоровоз.
10:25. Пока мы думали, как быстро и не привлекая внимания, укатить мусоровоз с улицы, его нашли коммунальщики. Бл…ть.
10:35. Угнали мусоровоз. Отпи…дили коммунальщиков. Давно столько мата не слышал.
11:00. Пригнали мусоровоз. Слышали сзади сирены, не обратили внимания.
11:05. А жаль.
11:10. Приехали полицаи с претензиями, товарищ подполковник отп…здил их веслом и временно приобщил к террористам.
11:30. Товарищ капитан полез внутрь мусоровоза, смотреть, что ж там эти исламисты наху…вертили. Что-то как-то ссыкотно.
11:55. Товарищ капитан запутался в проводах. Или упал в мусор. Х… знает, но мат стоит порядочный.
12:20. Приехали представители «безопасников». Товарищ подполковник отп…дил их веслом и временно приобщил к террористам. Потом разобрались, выпустили.
12:40. Приехали сапёры. Товарищ подполковник… Ну, вы поняли.
12:45. Разобрались.
13:15. Сапёры пытаются извлечь из мусоровоза товарища капитана, потому как тот умудрился в процессе обследования закопанной в кучу позавчерашнего мусора боеголовки нажраться и уснуть.
13:25. Товарищ подполковник вытряхнул из мусоровоза товарища капитана. Вместе с огромной кучей мусора и боеголовкой. У всех на секунду остановилось сердце. Не забыть вечером посмотреть, сколько на голове прибавилось седых волос.
13:30. Товарищ капитан спит, обнимая боеголовку.
13:40. Жители соседних домов вызвали санэпидемстанцию, потому что куча мусора распространяет нее…ческие «ароматы Франции», и явились с претензиями.
14:00. А весло, оказывается, ох…ительная штука!
15:00. Со всеми предосторожностями погрузили боеголовку в машину к сапёрам, прямо между огнетушителем и ящиком водки. Товарища капитана от неё так и не отцепили, пришлось запихивать, как есть.
15:30. Выпустили полицаев и соседей. Террористов решили пока не трогать.
15:45. Сдали на руки прибывшим «безопасникам» террористов. Те лезли к офицерам службы обниматься, плакали, падали на колени и величали их «спасителями». Теперь офицеры безопасности посматривают в нашу сторону с определённым подозрением.
16:00. Сапёры все еще возятся у своей машины. Бегите, глупцы!..
16:15. Товарищ подполковник предложил сапёрам выпить.
16:45. Товарищ подполковник накурил сапёров.
16:50. Товарищ подполковник предложил сапёрам прямо тут разобрать боеголовку, на что те немедленно согласились. Ой, мама…
17:00. Сапёры вытащили боеголовку обратно из машины, и спорят, как отцепить от неё товарища капитана; означенный товарищ капитан открыл один глаз, поинтересовался, что, собственно, происходит, и предложил поджечь на себе одежду, облиться кефиром и поиграть в карты на одевание. Услышав, куда ему идти, обиделся, закрыл глаз, и снова уснул. Боеголовку, сука, так и не отпустил.
17:15. Все еще думают, как отцепить товарища капитана от боеголовки. Кто-то из сапёров крутит в руках гаечный ключ, а товарищ подполковник что-то пробормотал про ножовку по металлу и мягким шагом изготовившегося бурно насрать в тапки кошака куда-то отошел.
17:30. Вокруг товарища капитана кругами бегает командир сапёров капитан Ковальский, и громко орет: «Сука, п…дор, гнида, мразь, урод осьминогое…анный, отдай боеголовку!!!». Естественно, бестолку.
17:35. Ножовку товарищ подполковник, к сожалению или к счастью, не нашел… зато нашел топор. Поступило предложение отрубить товарища капитана от боеголовки. Или боеголовку от товарища капитана. Ковальский, увидев, как товарищ подполковник примеривается рубануть по корпусу боеголовки, упал в обморок.
18:00. Вновь прибыли «безопасники» – поинтересоваться, почему боеголовку всё ещё не перевезли в место хранения.
18:20. Товарищ подполковник накурил «безопасников».
18:40. Общими усилиями, с криками и матом, отдавленной ногой Ковальского и храпом «спящей пьяной сволочи» погрузили товарища капитана вместе с боеголовкой в грузовик.
18:45. Сапёры и «безопасники» отбыли. Нам тоже стоит грузиться и ехать на базу.
19.00. Кое-как погрузились, поехали медленными зигзагами. По дороге собираем утренних «потеряшек» – частично в салон, частично в кузов, смотря кто в каком состоянии.
19:45. Ну, вот мы и дома. Пи…дец, что за денёк.
20.30. Мысленно в голове считаем, сколько денег выйдет в этом месяце вместе с премией. То ли х...ево считаем, то ли забыли заложить в зарплату расходы на пьянку.
21:00. Вернулся товарищ капитан, помятый, зато довольный и в очешуительные дрова пьяный. Аж завидно. Да ещё и весь в помаде. Хотя где ж это его так расцеловали, если в «саперке» одни мужики служат?..
22:00. Отбой. Ф-фух. Спать. Вот же дёрнул чёрт попроситься в это УСО, лучше бы дальше в армейской контрразведке х…и пинал. Перевестись что ли обратно... А хотя, нет, не стоит. Где ж я ещё в таких операциях поучаствую-то?..

© Большой Проигрыватель




КОСТЮМ ЗАЙЦА


В субботу вечером деточка спрашивает меня:
- Мама! А ты сделала мне костюм зайца?

Я, нашаривая по столу сигареты, отвечаю:
- Время карнавалов, душа моя, миновало, а школьный спектакль ты прокашлял в обнимку с планшетом. Так что можешь расслабиться до будущего года.

- Нет, - говорит деточка, - у нас в понедельник спектакль. Я играю зайца. В 10 утра надо быть в школе с костюмом. Слова я выучил. Где костюм?

Остаток субботы и большую часть воскресенья я ищу костюм, попутно надеясь, что проблема рассосется как-нибудь сама, ну например, упадет гигантский метеорит, и все спектакли с костюмами резко станут неактуальны. Покупать на один раз, во-первых, давит жаба, во-вторых, вы пробовали найти карнавальный костюм в магазинах через три недели после Нового года? И не пробуйте, пожалейте свои нервы.

Друзья-родные предложили один наряд пирата, один - белочки и один костюм зайца, в котором на утреннике выступал их трехлетний карапуз. Трещащий по швам заяц, которого я вообразила, меня не вдохновил.

К вечеру воскресенья проблема так и не рассосалась.

- Так ты сшей, мама! Ты же умеешь шить! – предложила деточка.

Я аж прослезилась. Кто-то в этом мире в меня верит! Я, видите ли, шью вдохновенно, но хреново. В стране слепых мои изделия, может, и проканали бы, но не желать же ослепнуть всему второму Б вместе с учителями и зрителями!

- Окей, - говорю, - щас я отпорю рукава от твоей белой водолазки, пришью их к трусам, остаток от водолазки натянешь – готово! Так пойдет?

- Я, - говорит, - тогда с тобой разговаривать не буду.

- Если ты в таком костюме придешь на спектакль, ни с тобой, ни со мной больше вообще никто разговаривать не будет. Так что волей-неволей будешь общаться с родной матерью…

«…Ехидной» - высвечивается в глазах сына.

- Может, отделаемся шапочкой? Ну там брюки, водолазка белая (с рукавами!) и шапочка? С ушами? Шапочку я осилю.

- Нам сказали – надо костюм!

Сын сопит и дуется. Хорошо, дорогой. Будет тебе костюм.

И вот два часа ночи. Сын спит. Весь второй Б спит. Учитель, выдавший моему сокровищу роль зайца, доброго ему здоровья, тоже спит. И только я в ночи леплю костюм привычным дендрофекальным методом. Слава моим хомячьим привычкам – кусман белой ткани у меня нашелся. Хватило ровно на все. Без выкройки, без нихрена – сметала штаны. Посмотрела.

Боги, у нас будет первый в истории заяц, похожий на санитара дурдома.

Сметала шапочку. Ну что там шить – четыре клина, в швы уши, набитые синтепоном (вот когда он мне пригодился, собака! Как знала!). Сын спит. Примерила на себя.

Память услужливо подсунула словосочетание «свинья в ермолке».

Ткани больше нет. Пришью уши, пойдет так.

Почему ему не досталась роль, допустим, елки? Я как раз нашла тот заныканный котами зеленый габардин…

Что вы себе думаете, все так и кончилось? Ага. Щас.

Только не в нашей семье.

Утром растолкала деточку. Примеряй, говорю, будем смотреть, что получилось. Сначала давай шапку, я посмотрю, не надо ли уши переставить.

Примерил.

- Мама, - сказал сын.

- …, - сказала его мама.

Ну как вам сказать… Вот вы точно видели в сети фото костюма птички, который заботливый папа сляпал для дочери. Ну тот, который одновременно похож на чумного доктора и ночной кошмар? Так мы бы его затмили в момент.
«И ведь какая-нибудь зараза придет с камерой», - с грохотом проносится у меня в голове.

Триста тысяч просмотров на Ютубе. Придется менять фамилию, школу, город и страну. Может, лучше сразу харакири?

Я не представляла, насколько способен менять внешность головной убор из белой тряпочки. Чадо скалилось. Уши, набитые синтепоном, гнусно торчали в разные стороны.

Дальше надо было вдернуть резинку в штаны.

Нет резинки.

Буквально на днях, разбирая кладовку, видела большой моток бельевой резинки. Сегодня его там нет. И в коробках с шитьем нет, и в пакетах, и в ящиках, и вообще нигде нет. И в холодильнике нет.

Хыка и Тай-Лунг, если вы это читаете (а я знаю, что читаете), всеми богами прошу, не выходите из-под дивана. Ну до вечера хотя бы. Не дайте взять грех на душу.

Шнурка подходящего тоже не нашлось. Я посмотрела внимательно на сына. Остальные артисты могли сидеть дома. Достаточно выпустить на сцену мою деточку, и пусть он там немного постоит в своей ермолке с ушами, придерживая у пуза белые штаны. Зрители будут в обмороке, режиссер тоже.

- И все-таки я предлагаю взять маркер и крупно где-нибудь на тебе написать, что ты заяц. Чтоб не перепутали.

- На лбу давай напишем, - советует деточка. – Или табличку сделаем и на грудь мне повесим, а на ней напишем…

«… Он помогал партизанам», - мрачно додумываю я. Вот не думала, что чувство юмора по наследству передается. Хороший мальчик. Далеко пойдет.

- Спокойно, - говорю, – Щас появятся Мистер Пропер и Аркадий Паровозов и что-нибудь придумают. Я в телевизоре видела.

Подождали. Никто не появился. Видимо, для спасения кошмарных зайчиковых костюмов супергероя еще не придумали.

Но спасать-то было надо. Чадо уперлось. Нужно костюм. А то все подумают, что мы лентяи!

Боги, думаю, пусть лучше все считают нас лентяями, чем маньяками. Потому что я бы, увидев ребенка в таком костюме, немедленно накатала бы телегу в опеку. С фотографиями.

Вот тебе, говорю, хвост, вот булавка. И пусть тебе его этой булавкой приколют куда полагается. А уши… что уши, неси осеннюю шапку, щас мы к ней эти уши и приколхозим.

И приколхозили. Получилось больше похоже на осла, чем на зайца. Но все равно лучше, чем было.

Так и пошел. Так и выступал. Говорят, это был очень артистичный заяц.

Про коричневую осеннюю шапку с ушами и приколотый булавкой хвост тактично не сказали НИ-ЧЕ-ГО!!)))

Татьяна Суслова




ПРО ОЛЮ НЕСТЕРЧУК И БОЕВОГО ГЕЯ


На нашем курсе в пединституте училась Оля Нестерчук, которую хотели все. Ну, или хотя бы на сиськи посмотреть. Но лучше трахнуть, конечно. Но так никто и не трахнул. И даже сисек не видел.

Однажды, было это достаточно давно, я приехал в город своей бурной молодости, где встретился с однокурсником Владиком.

Тот в честь нашей торжественной встречи решил намутить встречу выпускников. Не то, чтобы я прямо так жаждал видеть их всех, но хули нет, когда да.

- Тем более, - сказал Владик. - Олька Нестерчук тоже приехала.

- Отлично! - ответил я, и в моих глазах заиграла надежда. Все без исключения желали Олю, потому что для того, чтобы не желать ее надо было быть слепоглухонемым импотентом-геем. Правда с тех пор прошло много времени, кто знает, может быть она уже не та? Хотя и мы тоже, если честно, уже не те.

- Но она не одна будет, - продолжил Владик. - С мужиком.

- Муж что ли? - разочарованно спросил я.

- Вроде нет. Она с ним из Америки приехала.

- В смысле из Америки?

- В прямом. Она же в штатах живет. Замуж вышла за американца, но тот каким-то ебнутым оказался, в секту какую-то попал, вот она его и бросила. Может ****ит, конечно, тупо развела ковбоя на американский паспорт и скинула балласт.

- А мужик этот чего?

- Какой мужик?

- Ну, тот, с которым она приехала.

- А, этот...да кто его знает, я его не видел еще. Она позавчера приехала и позвонила. А тут ты тоже прилетел. Заебись же! Совпадение.

Одним словом, на даче у Владика жарились шашлыки, играла музыка и собирался народ.

Самой последней приехала Нестерчук. На такси класса комфорт. Вылезла из машины вся такая в парадном, с солнцезащитными очками на всю морду и в сопровождении какого-то слишком модного типа.

- Хай, гайз! Как я вам рада! - заорала Нестерчук и бросилась обниматься.

- Гайз, ****ь - фыркнул Владик.

Потом, она, как бы спохватившись, вспомнила про своего спутника и громко сказала:

- Знакомьтесь, это мой друг Крис. Он из Белоруссии, хотя живет, как и я, в Даллас, штат Тексас.

- Крис, ****ь...- хмыкнул Владик.

- Очень приятно! Меня можно звать просто Кирилл, - улыбнулся Крис. - И давайте я сразу вам скажу, чтобы успокоить, я гей.

Нависла тяжелая пауза. Я застыл с шампуром в руке, Владик замер, открыв рот, из которого торчала дымящаяся сигарета...

- Всмысли? - немного с хрипотцой переспросил Владик.

- Кирилл, можно меня звать Кирилл, - вновь улыбнулся Кирилл.

- Это понятно, а там был еще кто-то...

- А, вы об этом...Гей. Я гей.

- То есть ты считаешь, что нас так успокоил? - растерянно спросил Владик. - А по-моему, как бы наоборот, мы не очень успокоились...Мы вообще нихуя не успокоились и даже охуенно разволновались!

- А почему вы, Кирилл, то есть Крис...- спросил я. - Как-то странно начали знакомство? Вы считаете, что это главное, что о вас необходимо знать? Тогда я Александр, у меня два импланта в нижней челюсти, вчера я постриг ногти, а еще у меня в тысяча девятьсот девяностом году были мандавошки.

- Ну, что вы, я совершенно другое имел в виду... я не в том смысле, я в смысле того, что с Олей мы просто друзья...Чтобы вы не думали.

- О чем? О чем, ****ь, нам не думать? Да я теперь больше думаю о том, что ты гей, чем о том, чтобы Нестерчук трахнуть! - заорал Владик.

- А ты об этом думаешь? - засмеялась Оля Нестерчук. - Да ладно вам, мальчики! Остыньте! Налейте мне кто-нибудь вина!

Далее вечеринка проходила странно. Кирилл сидел отдельно от всех у крыльца и пил из хрустального фужера белое вино. К нему время от времени подбегала Нестерчук и убегала опять пообщаться с бывшими однокурсниками.

Пару раз Кирилл попытался подойти к хозяину дачи, но тот сразу вспоминал о чем-то очень важном, что было необходимо сделать и уходил, стараясь прижиматься жопой к стене.

- Вот на *** она его привела? - шипел Владик

- Да ладно тебе, что ты как дикарь. Гея не видел? - пожимал я плечами.

- Не видел, прикинь. Нет, может они в Брянске и есть. Да что там, стопудово есть. Но я их не знаю. Их никто не знает. Потому, что у нас нельзя вот так просто ***к, и стать геем, чтобы все были в курсе этого эпохального события. У нас они после этого полчаса не проживут. У нас на въезде в город "Внимание! Въезд в населенный пункт прокаженным, гитлеровским танкам и геям строго запрещен!". Более того, если бы тут предложили выбрать, кого бы вы все-таки запустили бы в город, гитлеровские танки или геев, то танки бы победили с огромным преимуществом. Что делать с ними наши партизаны охуительно хорошо знают. А с этими что не понятно!

- Владик, да чо ты разошелся? Что за дремучая гомофобия? Забей!

- Я не гомофоб. Просто пацаны не поймут. У нас Брянск, ****ь! Брянск! У нас геями детей пугают!

- Да что он тебе сделал? Стоит тихонько, вино пьет...

- Да? А ты обратил внимание, что он ко мне два раза уже подходил! И смотрит еще так...

- Как?

- Глазами! Глазами, сука, смотрит!

- А чем ему еще смотреть, ****ь? Жопой?

- Вот, то-то и оно! Глазами смотрит на жопу! На мою между прочим...Не дамся, ****ь!

- Ты параноик!

- Сам ты параноик! Вот сейчас напьется и выебет тебя...

Но тут произошел инцидент. Дело в том, что двоюродный брат Владик, человек с дурацким именем Кузьма, решил сходить в местный сельмаг, ему показалось, что водки, которую мы приготовили для шашлыков, было крайне мало.

Не знаю точно, что возле сельмага конкретно произошло, но во двор вбежал соседский мальчишка и заорал:

- Дядя Владик, там у магазина вашего дядю Кузю ****ят!

- Кто? - удивленно поднял брови тот.

- Местные, их там пятеро между прочим.

Мы мгновенно сорвались со двора и побежали в сторону магазина.

У сельмага ****или Кузьму пятеро здоровых бухих мужиков. Бедный Кузьма сгруппировался на земле и закрыл лицо руками.

И тут в толпу влетел Кирилл. Я даже не успел глазом моргнуть, но через минуту все пятеро лежали на земле и страшно матерились.

Мы подняли Кузьму и пошли назад.

- Не, ну так-то нихуя себе..Ты видел, как этот боевой пид... то есть... прости, Господи, гей, этих бугаев уложил? - удивленно сказал Владик..

- Я охуел, если честно...

- Я тоже. А ведь мог еще и выебать. Контрольным... гей, все -таки... Слышь, Крис..Или как там, Кирилл, иди сюда! Дай пять, - Владик сунул ладонь Кириллу.

Тот, улыбаясь, пожал...

- Ты точно гей? - с сомнением спросил Кузьма.

- Точно, не переживайте...

- Да мы уже, собственно, и не переживаем... Нормальный мужик... то есть гей. Хотя нет, переживаем. Нормальный мужик и гей. Вот на *** тебе это надо? Вот, посмотри, на меня! Или на Саню! Нестерчук же объективно лучше нас! Сиськи-во!

Кирилл засмеялся.

Мы тоже.

- А ты, Нестерчук, так никогда замуж больше и не выйдешь, - сказал, затягиваясь сигаретой Владик. - У вас там в Америке то сектанты, то геи... правда геи нормальные... Хотя я в них и не разбираюсь.

Говорят, Нестерчук замуж вышла. За афроамериканца. Но потом опять развелась. Владик мне написал недавно, приглашал в гости. Но я пока что-то даже не знаю...

© Александр Гутин




И ЧУЖОЙ... И СВОЙ...


Татьяна Михайловна сидела за двором на лавочке, поджидая приезда внуков. К встрече она уже приготовилась: встав с утра пораньше наварила и напекла разных "вкусняшек" зная, кто и что больше любит.
Зять привезет их только на две недели, а потом увезет вместе с новой женой, на море.
Хоть и маловато для нее две недели общения, но море - это здорово, сама она ни разу там не была и уже не удастся побывать. Улыбаясь своим мыслям, она представила как они будут там плескаться и бегать наперегонки.
Потом воспоминания стерли таки с ее лица улыбку, удвоив сеточку морщин возле глаз, но совсем загрустить не дала машина зятя, появившаяся из-за поворота соседней улицы.
Выскочив из машины с криком: " Бабушка...бабушка...мы приехали",- погодки Катя и Миша бросились ее обнимать, искренне прижимаясь к ней своими тельцами. Татьяна Михайловна не позволила себе дать слабинку и сумела удержать, хотевшие было выступить, слезы.
Еще чего, новая жена зятя увидит и что подумает: сидит тут рохля нюни пускает, да еще скажет, что с детьми не управлюсь и зять не оставит их, пусть даже и на две недели. Ну нет уж, не дождетесь.
- Ну здравствуй мама... как ты тут... вот привезли тебе, чтобы скучно не было. А с ними не заскучаешь, поверь я знаю что говорю...- нагнувшись, Игорь приобнял ее за плечи и по-родственному, прижался щекой к ее щеке.
- Да сойдет ... бегаю покаместь еще...- проговорив, Татьяна Михайловна перевела взгляд на машину из которой выходила Зоя с полуторагодовалым мальчонкой, держа того за руку.
У нее от напряжения даже спина заболела, ребенок-то совсем чужой ей, не родной ни капельки, не так как эти, свои и любимые.
Это была их первая встреча, она знала, что зять женился, да у нее был с ним разговор на эту тему, но видеться с его женой еще не доводилось.
Татьяна Михайловна немного растерялась, забыв все уроки подготовки к этой встрече. Ей почему-то хотелось понравится молодой женщине, мол, пусть знает какая она и что зять ей, как сын был, есть и будет.
- А ну, детвора, сели на скамейку... а то облепили бабушку, как мухи пряник.- смеясь, Игорь присел рядом.
Зоя не дойдя до скамьи, остановилась в нерешительности, тоже немного пугаясь первой встречи.
А пацаненок, выпростав свою руку из мамкиной и косолапя, как медвежонок, направился прямо к ней.
- " Баба... баба..."- обхватив ручонками ее ногу и старательно заглядывая ей в глаза, поднимал свою ножку, желая залезть ей на колени.
Взгляд мальчонки заворожил Татьяну Михайловну, сковывая все ее движения и она не отрываясь смотрела в его глазенки, так напоминавшие ей, почему - то, глаза умершей дочери.
... А теперь с самого начала... У ее родителей было четверо детей, четверо дочек, ну не дал им Бог почему-то сыновей.
Трое из них были красавицами, все в мать и только Татьяна была вылитая бабка Меланья, мать отца.
Такая же высокая и костлявая, будто впроголодь держали, да еще с длинным тонким носом, как она сама шутила: " Я, на бабку - ёжку в молодости похожа ."
Правда от этой шутки ей хотелось горько плакать, сетуя на свой вид и свою судьбу. Стесняясь высокого роста, она сутулилась, вбирая по-молодости голову в плечи, а привыкнув так и осталась ходить с небольшим наклоном вперед.
Единственным аргументом у нее были длинные шелковистые волосы, каких не было у сестер и, что вызывало у них глубокую зависть.
Татьяна ходила с подругами в клуб на танцы, или когда фильмы привозили, но назад же шла почти всегда одна, подруги находили себе провожатых, а на нее никто не обращал внимания.
И однажды, шагая в гордом одиночестве она мысленно решила, что у нее будет самый лучший и самый красивый, муж.
Она еще докажет всем своим подругам, что не только в красоте счастье, а есть еще и другие факторы, понадежнее и по жизненней.
А осенью, в колхоз приехала автоколонна военных на уборку зерновых, так было каждый год. Но эту осень, в чем Татьяна была уверена, она зацепит сердце самого - самого и выйдет за него замуж.
За искрило в сердечках у сельских девчат, не знали какое платье надеть, чтобы закадрить себе жениха, все перебирали в поисках лучшего. Только Татьяна ходила загадочно улыбаясь своим мыслям, не разрешая никому себя провожать.
Не разрешала потому, что уже приметила того, кого надумала сама себе и ждала с ним встречи.
Она похорошела от своих мыслей, спина выпрямилась изменив походку, стала ходить с распущенными волосами, закалывая их немного сбоку красивой брошью. Улыбка красила ее лицо, а глаза, которых раньше никто не замечал какого они цвета, светились изумрудом счастья.
Тот самый был высокого, под стать ей, роста, светлые коротко подстриженные волосы напоминали ей белого ежика, видела она такого когда-то в журнале.
Тогда она еще сильно удивилась, мол, разве бывают такие.
А теперь твердо знала, что бывают, вон стоит ее "ежик" возле радиолы, перебирая пластинки.
Найдя нужную, он неспеша заменил ее и плавно опустил иглу.
Любимая мелодия " Серебряной гитары," бальзамом разлилась по ее душе, она обожала эту музыку и слова этой песни. Поправив, ловким движением, ремень гимнастерки он направился через все фойе, прямо к ней.
- Разрешите пригласить...вы танцуете...- и не дожидаясь ответа, взял ее за руку.
- Да... я люблю эту музыку... и танцевать люблю.- она смело, будто знала его сто лет, положила руки на его плечи.
Его звали Костей, и был он самым красивым изо всех прибывших военных, а может ей только так казалось, и танцевал он все танцы только с ней. В разговоре они не подыскивали очередные слова, не думали что сказать, а разговаривали свободно, буднично.
Он много шутил, умело рассказывал интересные истории, а она искренне смеялась, каким-то новым смехом, счастливым смехом.
Месяц пролетел незаметно, одним днем пролетел. Они встречались каждый день, им не скучно было вдвоем, но ожидаемое расставание все чаще и чаще заполняло грустинкой ее зеленые глаза.
- Татянка, так он по смешному называл ее, - не грусти...помни мои поцелуи и жди меня... тут служить-то осталось всего ничего, каких-то полгода... пролетят они и не заметишь... а я обязательно приеду и увезу тебя к себе...знаешь какие у меня родители хорошие...все у нас будет хорошо...ты только жди.
"Ежичек ты мой родненький, да куда же я теперь без тебя, прикипела ведь, как накипь на чайнике."- но так она только думала, а вслух не могла сказать, робела. Однажды его ласковые поцелуи чуть не довели ее до греха, помутился у нее разум, и пропал, одно сердечко только бухало, разбивая душу на осколки.
Но Костя сумел вовремя остановиться, и глядя на нее горящим взглядом, произнес с хрипотцой: " Все Татянка, мне бежать надо, про дела чуть не забыл... " ,- и ушел не оглядываясь, а после говорил, что боялся оглянуться и снова вернуться к ней, боялся обидеть.
Письма от Кости приходили чуть ли не каждый день, а в них великие планы на их дальнейшую жизнь, даже имена детей придумали: он для сына - Сергей, она для дочери - Людмила.
Так все и вышло, как они планировали. Отслужив Костя приехал сначала к ней, потом повез к родителям, которые радушно ее приняли.
Сыграли свадьбу, родили первенца Сережку а потом Людмилку, и совсем ничего не предвещало беды, но счастье длинным не бывает, как не береги его
Раковая опухоль в голове, за считанные месяцы, унесла дочь из жизни. На возмущения врачей, что поздно обратились, она лишь беспомощно раскрывала рот стараясь сказать, что они и сами-то были не в курсе.
Терпела Людочка адскую боль не желая расстраивать близких, терпела, пока однажды не потеряла сознание на работе и скорая увезла в больницу, где все и выявилось.
Игорь оформив отпуск ни на шаг не отходил от нее, не доверяя никому и весь уход за дочерью был на нем. Она до глубины души была благодарна за это зятю, ибо дочь покинула мир, видя только любовь и заботу.
За время болезни дочери Игорь стал ей как сын, да не как, а просто сынок, по другому она его и не называла.
Горе сблизило их, а не удалило друг от друга, хотя бывает и так: разбредутся родственники по своим норкам и горюют, сходят с ума в одиночестве.
Каково же было ее удивление когда, примерно через полгода, он заявил о женитьбе на другой женщине.
Жил он с родителями, они во всем помогали ему с детьми, а на лето она брала внуков к себе, желая как-то притупить боль утраты, занимаясь с ними.
Заявление зятя ошарашило ее, она даже не придумала что ответить, только заморгала часто, прогоняя набежавшие слезы.
- Как же так, сынок...ведь только полгода прошло...а у тебя уже другая...,- она тщательно подбирала слова, стараясь не наговорить грубостей и обидеть зятя.
- Ну я понимаю...ты молод, но не жениться ведь сразу... а как же дети...вдруг не примет их...- слезы уже произвольно, сами по себе, бежали по ее щекам, солено касаясь ее дрожащих губ.
- Мама...Зоя хорошая женщина...вы познакомитесь и ты сама все поймешь...- разволновавшись Игорь хотел приобнять ее, как бы успокаивая, но она отвернулась от его рук, выражая всем видом несогласие с ним.
Так они впервые разошлись во мнении, ссора-не ссора, но чувство отчуждения и непонимания все таки проскользнуло меж ними.
Игорь приезжал как и раньше, хотя теперь и не так часто, привозил детей погостевать и чуть погодя приезжал за ними мотивируя, что они скучают за ними и им без них плохо.
" Ну как же, - думала она, - особенно чужой тетке плохо без ее внуков...как же...особенно ей...
Вжившийся в душу червячок буравил ее, заставляя считать правдивыми ее мысли и понимание происходящего.
На приглашение на вечер - свадьбу, она не ответила, так как считала предательством дочери и любимых внуков.
Следующий год общения прошел меж ними натянуто, хотя она старалась угодить зятю, как и прежде, видя боль отчаяния в его глазах, но получалось " как-то не очень" или " ну что же это я дура делаю".
Потом все как-то пригладилось: внуки приезжали довольные мамой Зоей, величать так их никто не принуждал, сами стали, видать она и впрямь не такая уж и плохая.
А там дед заболел и слег, доставая ее своими разговорами о примирении, о том, чтобы не осталась одна, как ветер в поле со своим упертым характером.
И что жизнь-то, мол, продолжается и надо жить, а не обиды копить.грузом себе на старость.
Несколько дней подряд ходила она к дочери на могилку и разговаривала, прося совета и правильного решения.
А потом приснился ей сон, мол, идет Людочка под руку с молодой женщиной, и такие обе веселые, счастливые, прямо загляденье.
Остановившись, не подходя близко к ней, Людочка сказала, чтобы она не обижала новую маму ее внуков, что она сама очень скучает по ним, но тут, мол, нельзя о них грустить, ибо им там, на земле, будет очень плохо.
Да ей тут и не скучно, что скоро она будет не одна, мол, отец прислал письмо, что первым самолетом вылетает к ней. Сказала - и пропала.
Резко проснувшись ото сна, она вскочила протягивая руку до стакана с чаем, стоящего на тумбочке на всякий случай.
Выпив его залпом, не ощущая, ни запаха, ни вкуса, она вновь упала на подушки, переосмысливая приснившееся.
Так и вышло: дед промучившись еще неделю, улетел первым утренним рейсом к дочери, оставив ее одну со всеми ее нажитыми, ею же, проблемами.
Игорь тогда сильно помог с похоронами, она и поныне благодарна ему, тут тот вещий сон, да еще и страх за себя, вдруг и впрямь теперь осталась одна, совсем подкосили ее и помощь Игоря была очень кстати.
На похороны он приезжал только со внуками, новой жены не было, так как недавно она родила зятю еще одного сына.
После, провожая зятя и внуков домой, она попросила у Игоря прощения, мол. не обижайся на нее, просто пойми, и в следующий раз приезжайте все вместе, она будет только рада.
Татьяна готовилась к приезду, чего уж тут скрывать, и так и этак перебирала слова, какие скажет Зое. Ну что-нибудь хорошее она скажет, только вот как мальца на руки взять, что-то не ушло из ее души, он мог и дочкиным быть сыном, если бы, да не абы.
А малыш, смешно карабкающийся на ее колени, враз переписал весь ее сценарий по-своему.
- Баба... баба...на...- деловито усевшись , он разжал свой кулачек и протянул к ней ручонку с раскрошенной печенюшкой.
Подхватив его на руки, в порыве нежности прижимая к себе, Татьяна дала волю новым словам, совсем не по придуманному замыслу, а тем, что лились из души, очищая ее этим и омолаживая.
- Да что же мы уселись и сидим... Зоя, детки...сынок, проходите во двор... там под яблоней стол накрыт и стынет ведь поди все... проходите... проходите...

Марина Каменская




О СВОБОДЕ, ТЕРПИМОСТИ И МИЛОСЕРДИИ


-Сейчас расскажу. Все началось в школе. Одна семья попросила учителя запретить в классе, где учился их ребенок, авторучки с изображением поросенка из популярного мультфильма. Они были мусульмане, а у них особые табу в отношении свиньи. Учитель сказал, что такие вещи находятся в компетенции родителей. Тогда отец ребенка поднял вопрос о поросенке на родительском собрании, но сделал это недостаточно тактично. В результате ему пригрозили полицией, а об инциденте стало известно всем школьникам. Через несколько дней остальные дети пришли в классе в футболках с большим рисунком того же поросенка, да еще наклеили стикеры с тем же поросенком на все, что можно. У ребенка-мусульманина случилась истерика, а мусульманская община обратились в суд с заявлением об истязании и дискриминации. Суд опросил учителей и школьников, но не обнаружил объективных действий, которые могли бы так квалифицироваться. Разумеется, суд доставил неудобства детям и их родителям, что и вызвало, по выражению прессы «свиной бум». Пиком, как вы знаете, стали огромные резиновые свиньи, надутые гелием - многие жители подняли их над своими домами, кафе и лавками накануне Хэллоуина.
--Из-за чего и произошли стычки, потребовавшие вмешательства полиции, - добавил Секар, - разумно ли было доводить до этого?
- Разумно ли с чьей стороны? – спросил Грендаль.
— Я имею в виду, может, лучше было пощадить чувства этого мальчика и уступить в такой мелочи, как детские авторучки? Свет что ли клином сошелся на этом поросенке?

Возникла пауза. Грендаль на четверть минуты задумался, а затем сказал:
— Авторучки - детские, а проблема - взрослая. Свет всегда сходится клином на какой-то мелочи: картинках, футболках, воздушных шариках. Из этих мелочей складывается наша свобода. Мы учим детей быть свободными именно на таких мелочах. Я прочел в одной старой книжке: свобода – это возможность открыто делать то, что кому-то не нравится. По-моему, очень правильная мысль.
— А вы не боитесь, что таким путем мы отучим детей от милосердия?
--Не боюсь. К милосердию не принуждают - так я ответил доктору Ахмади. Милосердие это стремление опекать и защищать, а не подчиняться и терпеть.

--Для уточнения вашей позиции я задам еще вопрос: рассказывая о свином буме, вы упомянули, что отец ребенка недостаточно тактично изложил свои претензии. А что это значит, и как он мог бы сделать это тактично?
— Он сказал примерно так: ислам учит, что свинья – нечистое животное с этим следует считаться, вы не вправе оскорблять мою веру. Он стал диктовать свободным людям, на что они имеют право, а на что – нет. Если бы он сказал: сын очень страдает из-за этого поросенка, и, если эта картинка для вас не принципиальна, то нельзя ли попросить ваших детей писать ручками с другой картинкой – реакция, наверное, была бы другой.
— Милосердие? – спросил репортер.

— Вроде того, - Грендаль пожал плечами, - В начале-то никто и не думал терроризировать мальчика этими поросятами. Моральный террор начался только в ответ на попытку принуждения. Когда к нам в гости заходит одна милая дама, вегетарианка, мы не ставим на стол мясо. Это не из уважения к вегетарианскому учению, а просто чтобы не обидеть человека из-за ерунды.
— То есть, - сказал Секар, - если бы вегетарианцы потребовали прекратить употребление мясной пищи в общественных местах…
— … То я бы демонстративно жрал сосиски в центральном парке, - закончил Грендаль.
— А если бы они не потребовали, а попросили?
— Тогда я бы не обратил на это внимания. Каждый вправе агитировать за что хочет, в пределах допустимого Великой Хартией, но эта агитация не вызывает у меня отклика.
— Иначе говоря, вы готовы пойти на уступки обременительным для вас странностям индивида, но не общественной группы?
— Верно. Потому что каждому индивиду свойственны какие-нибудь странности, но в общественной деятельности они неуместны».

А.А. Розов

Мэр Квебека отказывается убрать свинину из меню школьных столовых и объясняет, почему:

"Мусульмане должны понять, что они должны интегрироваться и научиться жить в Квебеке. Они должны понять, что это они должны изменить свой образ жизни, а не канадцы, которые так щедро приветствовали их.

Мусульмане должны понять, что канадцы не расисты, не ксенофобы. Канада приняла много иммигрантов, прежде чем мусульмане появились здесь. Так же, как другие народы, канадцы не готовы отказаться от своей идентичности или своей культуры.

И, если Канада приняла кого-то на свою землю, то это не мэр приветствует иностранцев, а канадский народ в целом. И, наконец, они должны понимать, что в Канаде (Квебеке) с его христианскими корнями, новогодними елками, церквями и религиозными фестивалями — религия должна оставаться личным делом каждого.

Для мусульман, которые не согласны и не чувствуют себя комфортно в Канаде, есть 57 прекрасных мусульманских стран в мире, большинство из них малонаселенные и готовы встретить их распростёртыми объятиями.

Если вы оставили вашу страну ради Канады, а не ради других мусульманских стран, это потому, что вы считали, что жизнь в Канаде лучше, чем в других.

Мы не позволим вам довести Канаду до уровня этих 57 стран.

Если вы приехали в Канаду с идеей, что вы будете вытеснять нас с вашим плодовитым распространением и в конечном итоге захватить нашу страну, вы должны собраться и вернуться в свою страну, откуда пришли.

Если вы согласны принять эти положения, то оставайтесь. Если же нет, то готовьтесь уезжать."




ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ СИСТЕМА СВЯЗИ


— Kaкoe у тебя образование? — Спросил начальник отдела кадров завода Ленина.
— Высшее.
— Диплом есть?
— Да, пожалуйста.
— Для историков у меня работы нет.
— А, я и не хочу историком
— Зачем тогда пять лет учился?
— Из-за ромбика. Я значки коллекционирую.
— Пойдешь грузчиком в ОХО?
— Пойду.
— Тогда оформляйся.

— Что такое ОХО? — Спросил я у оформлявшей меня тетки в синих нарукавниках.
— Отдел хозяйственного обеспечения.
— Что это значит?
— Заводская свалка.

— Вот, — сказал мастер, — это свалка. Сюда свозят мусор из цехов. Дерево, металл, пластмассу отдельно, из туалетов отдельно. Работа грязная. Я тебе советую переодеваться. На этих не смотри. Они уже по 20 лет работают.
— Бреус, — остановил он проходившего с лопатой на плече бомжа, — вам молодого даю, покажешь ему что делать.
— С бородой, — сказал оглядев меня Бреус.
— С бородой.
— Художник?
— Нет, просто с бородой.
— Когда пойдешь накопители в столярный цех чистить, там козеиновая пыль, склеится твоя борода.

— Вот, представил меня, Бреус, двум типам, когда-то одетым разнообразно, а сейчас за счет грязи и изношенности одежды, совершенно одинаково, — будет у нас работать.
— Работа у нас не тяжелая, мусор валять, — сказал один из двух. Как на счет вступительных?
— Где и когда? — Выразил готовность я.
— А хоть сейчас, — Сказал Бреус.
— До обеда не выпустят, — зная режим военного завода, сказал я.
— Это этих в белых халатах не выпустят, а мы возьмем лопаты и пойдем территорию убирать.

"Убирать территорию" пошли мы в двоем с Бреусом. В Столичном гастрономе купили три бутылки крепленого вина Акдам.
— Как пронести вино через охрану? — Спросил я .
— Одну выпьем сейчас, а эти я пронесу сам, он показал мне специальное приспособление в штанах в виде двух глубоких внутренних карманов.
— Чем закусим?
— Да что ты полбутылки будешь закусывать.
— Нет, так я не могу, давай хоть пирожков с мясом возьму.

Мы выпили бутылку Акдама во дворе Столичного гастронома, закусили пирожками. Бреус потеплел, похлопал меня по плечу и сказал:
— Хороший ты парень, Борода, будешь в нашей компании. Тебе понравится.
До обеда мы с Бреусом чистили накопители в столярном цеху. Древесные опилки и пыль в огромных цилиндрах высотой с трехэтажный дом лежали плотно, и я должен был пробивать слежавшуюся массу длинной трубой. Когда мне удалось проковырять нижний плотный слой, опилки хлынули из накопителя потоком и засыпали меня с головой. Бреус откопал меня лопатой и помог выбраться.
— Так со всеми бывает, — сказал он. Поэтому чистить ходим всегда вдвоем. Пошли в комрессорную обдуемся.

В компрессорной он заботливо, как банщик, почистил меня струей сжатого воздуха из шланга.
В обед все собрались в бытовке. Бреус выставил на стол две бутылки вина. Один из муссорщиков спросил разочарованно:
— Только две?
— У пацана финансы ограниченные. — Сказал Бреус. У меня еще стакан спирта есть. Выставляю по случаю знакомства.
— Это указал он на коллег – Царюк, это – Заяц, он xoxол.
— Рабинович — представился я.
— Ну, что там у нас на закусь? – спросил Царюк.
— Колбаса из нутрии - сказал Заяц.
— Из крысы?
— Не хочешь, не ешь сказал Заяц.
— Ну, бль Заяц, сказал Царюк, - если отравимся твоей крысой , я тебе глаз на жопу натяну.
— С вином не отравишься, — сказал Бреус. Вино дезинфицирует.
— И лечит, сказал Заяц.
Когда выпили все вино, Царюк достал спирт.
— Где ты спирт брал? — cпросил Заяц.
— В девятнадцатом цеху.
— Ох, — сказал Заяц — у них спирт херовый, технический.
— Не хочешь не пей, — сказал Царюк.

Я от технического спирта отказался. Когда все выпили, немного захмелевший Царюк спросил у меня:
— Ты в технике что-нибудь петришь?
— Немного сказал я. В детстве приемники собирал. До армии регулировщиком в 19 цеху работал. У меня операция была: ток анода, напряжение второго катода.
— Что это значит? — Спросил Заяц
— Не знаю. За два года так и не понял. Меня почти каждый день током било.
— Слушай, сказал Царюк, я тут в 21 цеху такую штуку спиил. Ее больше всех oxраняли, я поэтому и взял. В мусор скинул и вынес.
— Дай посмотреть, сказал я.
Он достал из железного шкафчика кирзовый сапог, а из сапога вынул небольшой прибор с переключателями.
— Там еще коробка была, но я выкинул. Слишком много места занимала.

‘ЗАСС’, — прочитал я на крышке. — ‘Засекреченная Система Связи.'

— Ты откуда знаешь? — спросил Бреус.
— Я в ПВО служил.
— А с кем связь? — Спросил Заяц
— Да с кем хочешь, — cказал Бреус, давай включай.

Из всех ручек с пояснительной надписью была только одна: вкл/выкл.

— Начнем с этой, — сказал я.

Устройство зашипело.

— Белый шум, — сказал я многозначительно.

Коллеги муссорщики посмотрели на меня с уважением. При следующем переключении устройство заговорило по-английски.

— О чем говорит? — Спросил Заяц.
— Не знаю, я в школе немецкий изучал.

На третьем диапазоне сидела радиостанция Маяк. Когда я переключил ручку в четвертый раз, yстройство сказало:
— Второй слушает.
— А где третий? — Спросил в устройство Бреус.
— Третий в поиске, — oтветило устройство.
— А первый где?
— Первый это вы, товарищ генерал.
— Молодец, — сказал Бреус, — обьявляю благодарность.
— Служу Советскому Союзу
— Ну, что там? —Спросил Бреус.
— За время моего дежурства происшествий не случилось...
— Отставить, — перебил Бреус Второго. — Есть задача. Нужно достать две бутылки водки. Столичной.
— Есть две бутылки Столичной водки - сказал второй.
— И колбасы, — шёпотом подсказал Заяц.
— И колбасы, докторской триста грамм, — сказал в устройство Бреус.
— И сыра российского, подсказал Царюк, 300 грамм.
— Уточните координаты доставки.
— Проходная завода Ленина со стороны ЦУМа. Все понял?
— Так точно, товарищ генерал.
— Повтори.
— Две бутылки Столичной водки, 300 граммов докторской колбасы , 300 граммов российского сыра к проходной завода Ленина со стороны ЦУМа.
— Выйдет мужик в телогрейке с лопатой. Пароль Сокол, отзыв Родина. Сколько тебе нужно времени?
— Двадцать минут.
— Выполняй.

Я схватился за голову.

— Не сцы, - сказал Бреус. — Гусь не сцыт и ты не сцы.

Он оделся, забросил на плечо лопату и ушел. Через полчаса Бреус вернулся.

— Бл*ь, — начал он с порога, — водка Столичная в экспортном варианте. А колбаса. Посмотри на эту колбасу, — он выложил содержимое секретных карманов на стол. — А говорят равенство. Какое же это нахуй равенство, если для одних докторская колбаса такая, а для этих совсем другая.
Две бутылки экспортной Столичной сделали свое дело.

— Ты думаешь почему я в грязном все время хожу? — Обняв меня за шею, говорил Бреус. — Потому, что у меня нет чистой одежды? У меня целый гардероб чистой одежды. У меня есть пальто и костюм. Это ж ахуительно быть грязным, когда все такие чистые вокруг. Знаешь, что я больше всего люблю. Ездить после работы в общественном транспорте. Трешься и толкаешься среди них, наступаешь им на ноги, воняешь. Если место есть свободное, садишься, х*й кто рядом с тобой сядет. Возле молодой телки приятно постоять. Она бьется, крутится от отвращения, а толпа ее ко мне прижимает Если водитель тормозит, я не держусь, падаю на всех. Знаешь как смешно. Кричишь, падаешь и весь троллейбус вместе с тобой.

— Все! — Воскликнул Царюк, — я не могу здесь больше находиться! У них колючая проволка на заборе и сигнализация. Меня это угнетает. Пошли нахуй с этого завода.

Мы шли по Ленинскому проспекту по проезжей части с лопатами на плечах. Впереди я с Бреусом, а позади, пытаясь попасть в ногу, Царюк и Заяц. У Ботанического сада возле нас остановилась машина милиции.
— О, — сказал Царюк, — раковая шейка приехала.
— Давай копать, — запаниковал Заяц, — сейчас заберут.
— Нахуй ты никому не нужен сказал Бреус. Тебя менты брезгуют. Вот его заберут, — Бреус указал на меня. — Он чисто одет.
— Не отдадим, — сказал Царюк. — Пусть забирают всех.
— Не имеете права! Я член партии с 1898! У меня двухкомнатная квартира в Домике 1-го съезда РСДРП! — Кричал ментам Бреус.

Мы наблюдали сцену сквозь толстое, пуленепробиваемое стекло камеры предварительного заключения.

— Чего он с ними залупается, зачем ментов дразнит, сейчас они его под молотки пустят, — сказал Заяц
— Он, если напивается, всегда такой, — ответил Царюк.

Нервы у одного из дежурных ментов не выдержали, он ударил Бреуса дубинkой по лицу, схватил за шиворот и втолкнул в нашу камеру.

— Больно? — спросил я у Бреуса сочуственно.
— Нет, — сказал он, — потрогав опухшую щеку, — меня грязь защищает. Я им специально мозга ел, они меня даже не обыскали. Eще полбутылки есть и сыр. Кто хочет? Он полез в тайник. – О, и еще кое-что. Он достал устройство ЗАСС. Ну, бля, сейчас мы им устроим.
— Второй слушaeт, ответило устройство ЗАСС.
— Ставлю задачу, — сказал Бреус. Группу захвата к Первомайскому отделению милиции. Совершены противоправные действия в отношении наших сотрудников. Сотрудников освободить. Действовать жестко...

Владимир Рабинович




ПИСЬМО СМОТРИТЕЛЮ МАЯКА


“Папа, привет.

Ты так и не ответил на мое прошлое письмо. Может, оно просто не дошло? У меня вчера был день рождения, и мне исполнилось целых двенадцать лет. Представляешь, какая я взрослая? Мама говорит, когда ты вернешься, ты очень удивишься.
Я так надеялась, что ты приедешь на мой день рождения. Папа, почему ты не приезжаешь? У нас в школе было задание “нарисовать портрет своего отца”. Я не знала, что делать. Нарисовала, как представляю. Ты, папа, большой, с темными волосами и очень широкой улыбкой. У тебя большие сильные руки и кепка, которая пахнет морем. Правда, запах моря у меня не получилось нарисовать.
Папа, ты уже двенадцать лет работаешь смотрителем маяка. И мама говорит, что не знает, когда ты вернешься и вернешься ли вообще. А последнее время, если я спрашиваю, она отмалчивается и старается уйти в другую комнату. Папа, может, ты ее как-то обидел? Возвращайся скорее и помирись с ней, если так.
Когда же ты вернешься? Я успела прочесть три книжки про маяки и корабли, и знаю, как важно, чтобы свет маяка указывал путь. Я знаю, что может случиться, если ты покинешь свой пост. Но, папа, двенадцать лет! Неужели во всем мире нет никого другого, кто может стать смотрителем вместо тебя?
Я очень люблю тебя, папа, хоть ты и не отвечаешь на письма. Может, ты не получаешь мои? Если получишь это – знай, я посылаю их каждые две недели! И следующее обязат…”
Листок вынырнул из-под руки девочки и закачался перед ее лицом. Она, подслеповато щурясь сквозь свои огромные очки, попыталась перехватить письмо, но то будто само собой шмыгнуло в сторону.
Ну да, конечно. Кристи.
– Так-так-так, что тут у нас? – высокая беловолосая одноклассница хмыкнула, разворачивая к себе добычу. – Стишки или любовное послание?
– Отдай! – девочка вскочила со стула, но, споткнувшись, едва не улетела на пол. Господи, ну почему она все время такое чучело!
– Осторожно, дорогая, – лживо-сочувственно пропела Кристи. – Ты едва не упала.
Насупившаяся девочка вновь попыталась выдернуть свое письмо, но одноклассница была начеку.
– Я только посмотрю, – заверила она девочку, отскакивая назад. – Итак...папа, привет...о, так это письмо несуществующему отцу!
– Отдай, говорю!
Щеки предательски запылали. Кристи, постоянно хвастающаяся папой с большими связями и мамой, ни в чем ему не уступающей, очень любила проехаться по ее неполной семьей.
– Ты так и не ответил на мое прошлое письмо! – одноклассница с восторгом воззрилась на раскрасневшуюся девочку. – Серьезно? Как он ответит-то, глупая? Твоя мать даже не знает, как его зовут!
Все эти ссоры всегда заканчивались одинаково. Стиснув кулаки, девочка бросилась на обидчицу. Та, явно ожидавшая этого, вовремя шагнула в сторону, и пролетевшая по инерции вперед девочка больно ударилась бедром о парту.
– Какие мы грозные! – восхитилась Кристи. И швырнула в лицо девочке листок. – Ладно, на! Заслужила! Безотцовщина!
Последнее слово больно отозвалось в груди.
– Я не безотцовщина, – не выдержала она. – У меня есть отец!
– Да-да, смотритель маяка, – закатила глаза Кристина. – Очень прибыльная, и, главное, уважаемая профессия. Да и с семьей не надо морочиться…
Звонок оборвал их диалог, и очень вовремя: девочка как раз не знала, то ли кинуться на одноклассницу еще раз, то ли разреветься.
“...И следующее обязательно пошлю еще через две. Папа, пожалуйста, приезжай. Мне очень плохо без тебя. Я точно знаю, что ты у меня самый лучший, что бы там ни говорили другие девочки. Я тебя люблю. Твоя Сьюзи”.
Она очень старалась, чтобы слезы не капали на бумагу.
В этот день поиск нужной бутылки затянулся надолго, пока, наконец, около винного магазина не была обнаружена та самая, идеально подходящее под путешествие. Пробка была вбита в горлышко так прочно, что Сьюзи пришлось изрядно потрудиться, чтобы откупорить бутылку. В нос немедленно ударил кислый и одновременно терпкий запах вина.
Сьюзи старательно прополоскала свою находку на побережье, а потом долго ходила взад-вперед по берегу, размахивая бутылкой, в ожидании, когда морской ветер высушит последние капли внутри. Ноги вязли в тянучем песке, но девочка привыкла подолгу бродить около воды. Ей казалось, что так отец вернется быстрее – если ждать его поближе к воде.
Когда бутылка полностью высохла, Сьюзи бережно свернула свое письмо в трубочку и опустила внутрь. Следом отправилась пробка – девочка постаралась прикрутить ее как можно крепче, чтобы ни одна соленая капля не испортила послание.
Она разулась, закатала штанины и зашла в море. Сегодня оно было немного беспокойным. “Оно и к лучшему”, – подумала Сьюзи. – “Быстрее дойдет…”
Девочка затаила дыхание и осторожно опустила бутылку на волну. Та закачалась, подхваченная морем и одновременно ветром. И начала медленно удаляться от берега и заодно от Сьюзи.
– Ответь мне, – глотая слезы, проговорила девочка тихо. – И приезжай, наконец.
Через три месяца ее послание прибьет к каменистому дикому берегу. Его достанут крепкие, несмотря на возраст, мозолистые руки. Темные глаза, наполненные влагой, пробегут по строкам, а сквозь седую бороду вырвется короткий вздох.
Николас, отец девочки, не знал, какая сила раз за разом доставляет письма по назначению. Подписавший контракт на двадцать лет службы на маяке, он обязался ни с кем не поддерживать связь ввиду какой-то нелепой секретности, о чем горько сожалел все эти годы и чего так и не простила ему жена.
Окно маяка уставлено бутылками. Винные и пивные, из-под масла и соуса, молочные, бутылки из-под воды и газировки...Внутри каждой таится свое, особое послание. Николас перечитывает их, пишет ответы, пытается отправить тем же путем. Но бутылки неизменно возвращаются назад. Он смирился и просто ждет, когда его служба кончится. Тогда он ответит на каждое письмо.
Осталось не так много, маленькая Сьюзи. Не так много.

(с) Рино Рэй




ДА ПРИДЁТ СПАСИТЕЛЬ


Корабль тонул. И тонул стремительно.

- Полундра! Свистать всех наверх!- проорал Жирный Крыс, округлив от страха глаза.

Таким его ещё никогда не видели. Нет, он трусоват, конечно, но не настолько и не дурак, чуйка у него работает отменно. В том смысле, что нос по ветру держать умеет ловко. И если уж Жирный ударился в панику, то дело труба. Пароходная. Которая все быстрее клонилась к воде, потому что корабль шустро уходил носом на дно

Крысы скучились на задранной корме, со страхом наблюдая за обезумевшими людьми, штурмующими шлюпки и дерущимися за спасательные жилеты.
- Эх, эх… - вздохнул Мудрый крыс.- Нам нет места на этом празднике жизни. В шлюпки нас не пустят даже третьим классом.
- Это всё ты!- взвизгнул Хитрый. – Ты виноват! Раньше ты всегда предупреждал нас заранее, и мы успевали эвакуироваться. Ты стал стар, и уже не чуешь опасность за морскую милю.
- Варежку захлопни, - отбрил Мудрый.- Или хотя бы умело строй фразы. Что это за «стал стар»? Что ещё за стартап? Нам в воду стартовать надо, и плыть до ближайшей земли.
- Какой земли?! Мы в открытом океане.
- Где то же всё равно есть земля,- мудро ответил Мудрый крыс.- Доплывём.
- Угу,- пробурчал Хитрый. – Тебе хорошо говорить, ты своё уже отжил, можешь и тонуть, никто не заплачет. А у нас сто голов молодняка, и сорок беременных самок.
- Половина из которых твои.
- И что? Да, я люблю красиво жить. И не хочу красиво умирать…
- Эй, братва,- перебил голос снизу. – Падай в шлюпку, а то потонете.

Крысы, как одна, свесили головы вниз. Прямо под кормой дрейфовала крупная шлюпка с облезлым котом на банке, который ловко вертел вёслами, чтобы удержать шлюпку на одном месте и не попасть под винт.
- Быстрее, я долго не смогу её удерживать!
- Это спасение, братья и сёстры! – проорал Жирный.
- Это кот,- мудро заметил Мудрый.
- Плевать. Главное что у него есть шлюпка. А мы в открытом океане, и у нас сорок само…
- И все твои,- ехидно напомнил Мудрый.- Жалко терять такой цветник, верно?
- А-а-а-а-а! – не стал больше спорить Жирный, и прыгнул вниз.

Следом за ним посыпались сорок самок, сто молодых крыс и остальные члены стаи. Последним, как и положено капитану, вздохнув и перекрестившись, спрыгнул Мудрый, мудро рассудив, что корабль всё равно потонет, а там есть хоть дохлый, но шанс. Замечать, и признавать очевидное всегда было его главной отличительной чертой.

Когда все крысы сгрудились на дне шлюпки, Кот понимающе хмыкнул, и предложил:
- Самое лучшее средство избавиться от стресса – это заесть его. Под передней банкой сыр и фляга с водой. Заедайте.

Жирный шустро выкатил большой жёлтый круг сыра, и крысы с жадностью накинулись на еду.
- Э, э, э! – Предостерёг Кот.- Экономнее. Нам ещё почти сутки идти до моего острова. Через полчаса смените меня на вёслах, я не такси.
- Божественный сыр, - промурлыкал Жирный.- Божественная шлюпка. Божественный кот. Спаситель. Спаситель, братва!
- Спаситель,- загорланили крысы с набитыми ртами.
- Мессия!!- рявкнул Жирный.
- Мессия!- заорали хором крысы, запивая сыр водой…

***
Тихая тропическая ночь. Крысы спали, свернувшись клубочками на дне шлюпки. Кот равномерно грёб, негромко мурлыкая под нос:

Фифаллерала-лерала

Принимай-ка, ведьма, гостей!
Таверна нас не ждала и трактирщица тоже,
Налей же, старуха, налей!
Ты не знаешь чего?
Не того, что мы проливаем, а еще покрасней!
Налей!
Фифаллерала-лерала!
Ла-ла!..

Мудрый не спал, сидел на планшире и задумчиво смотрел на стрелу лунной дорожки сбоку от шлюпки, как указатель в новый, неведомый мир. А всё неведомое пугало и настораживало Мудрого, потому он и дожил до своей седой облезлости.
- Скажи, Кот, а зачем ты нас спас? Ведь мы теперь обречены, так?

Прервав пиратскую песенку, Кот ответил:
- Вы уже были обречены. Я хорошо знаю эти воды. Ближайшая земля – мой остров. Никто бы из вас не доплыл до него.
- Твой остров?
- Да, мой. Теперь он мой. До меня он был необитаем. А тебя зря сородичи зовут мудрым. Был бы ты мудрым, ты не задавал бы вопрос, ответ на который уже знаешь. Ты просто старый облезлый и занудный крыс. И, наверное, даже невкусный.
- Я знаю ответ, понял это как только увидел тебя. Я хочу понять мотивацию. Неужели только ради жратвы?
- О-о-о-о, нет. Я не так примитивен. По человеческим меркам мне уже восемьдесят лет, прикинь? Я много видел в этой жизни, и меня не интересует жратва ради жратвы. Много лет я служил на флоте Её величества. Ходил на субмаринах, пять раз был в автономке, два раза лежал на дне со всем экипажем по несколько суток. Это страшно, когда темно, холодно, не хватает воздуха и почти нет надежды, что нас спасут. Но я верил матросам, они любили меня, и не оставляли погибать спасая себя. После второго раза у меня развилась клаустрофобия и стали сдавать нервы. Меня отправили на миноносец. А когда стало понятно, что и на миноносце я не справляюсь со своими обязанностями, то есть, не ловлю крыс от страха открытого моря, меня списали на ржавый сухогруз. И однажды его моряки просто оставили меня на острове. Поначалу я подумал, что меня забыли. Но они не забыли. Они оставили на берегу вот эту шлюпку, запас сухарей и записку с одним словом: «Прости».
- И ты не простил?
- Не-а. Предательство нельзя простить. Когда беззаветно веришь человеку, а он бросает тебя умирать на острове с запиской «Прости», это очень больно и не простительно.
- И ты решил отомстить, - не спросил, а утвердительно произнёс Мудрый.
- Типа того. Ну, и еда не последнее дело. В принципе, на острове много птиц, но они летают, а у меня нет крыльев. И по деревьям лазать уже не так ловко могу, как в молодости. А жрать улиток и червяков не хочу, не так низко я опустился.
- То есть, крушение подстроил ты? Неужели мина? Ты же ходил на миноносцах.
- Хм, всё таки ты не глуп, и умеешь складывать дважды два. Но нет. Поначалу хотел, да. Можно было использовать старые связи. Но это шумно и слишком очевидно, много народу было бы втянуто. На самом деле всё проще. Мой приятель был на вашей посудине…
- Неужели он устроил диверсию?
- Типа того,- хмыкнул Кот.- Здесь много отмелей и рифов. Достаточно отвлечь в нужный момент рулевого хорошим кусем, чтобы тот упустил штурвал. И готово дело: в носовой части дыра, посудина идёт ко дну, все в панике. Никто ничего не понимает, крысы столпились на корме, и тут эффектно подгребаю я, после трёх суток ожидания в дрейфе. Вообще-то я вас ещё вчера поджидал.
- А приятеля своего не жалко?
- Он не пропадёт. Любимчик старпома, тот никогда не бросит любимчика. Мы всё учли и рассчитали.

- У тебя хорошо работает голова,- вздохнул Мудрый.- Гораздо лучше, чем у меня. Иначе я бы сумел отговорить своих.
- Не, не, не,- утешил Кот. – Ты всё правильно понял, просто у тебя не было шансов, пароход то тонул.
- Ну, да. И что дальше? Приедешь и пережрёшь всех нас? На месяц хватит. Если экономно – на два. А дальше?
- А дальше будет самое интересное,- ухмыльнулся Кот.- Я создам свою империю, и твои крысы станут моими подданными. Они будут боготворить меня, и каждый день сами станут приносить мне в жертву по одному сородичу. Вы плодитесь быстрее, чем я успеваю есть. Пожалуй, Жирного я сделаю премьер-министром. А одну из его баб – министром образования, культуры и пропаганды. Три в одном, так надёжнее и никаких разногласий. Это ещё больше повяжет Жирного, и сделает его лояльным. Он будет служить и за страх, а за совесть, или что там у него вместо совести? Баба его научит всех крыс носить жёлтые шапочки из кожуры бананов, и славословить меня как мессию. Уже в третьем поколении будут ходить легенды обо мне, и никто не посмеет усомниться в их подлинности.
- А какую роль ты отвёл мне? Ты не мог об этом не подумать.
- Конечно, подумал. Как говорил один мой знакомый – теперь покойный - «Я слишком много знал».

Резко вмахнув веслом в уключине, Кот как кеглю сбил Мудрого в воду, потом продолжил спокойно грести, негромко напевая:

Руки не мыть и пить, фифаллерала,
Поскорее пить, потому что отмыть нельзя...
Фифаллерала-лерала,
Нам кровь не отмыть...

© Алексей Клёнов




ЛУЖА


Ниночка сидела у окна с никогда не цветущими кактусами, страдала и хотела скорее уже замуж.
Страдания предполагали исключительно выбор фамилии.
Нине хотелось носить фамилию красивую, а если повезёт, то и дворянскую, избавиться, наконец, от своей неблагозвучной Будкина. Женихи то были, предлагали руки и прочие части тела, но...
На роль мужа претендовал, к примеру, некий Тряпкин, украшенный усами и трёхкомнатной квартирой в центре со всеми удобствами. Был категорически отвергнут, ничего не понял и уполз рыдать в глубины своих комнат.
– Соберись, тряпка! –демонически прохохотала Нина вослед отвергнутому.
Хорош был встреченный на прогулке мощный Аркадий, который представился Змеевым, генералом каких-то там войск. Нина ахнула и заинтересовалась.
Ухаживал Змеев дерзко, размахивал нестерпимо сияющей шашкой, срубая заросли крапивы в парке, продемонстрировав Нине превосходную якобы боевую подготовку. В зарослях и позвал её замуж.
Поколебавшись, Ниночка приняла предложение. Свадьба была неминуема, но тут "генерала" привычно повязала жена, забросив в крапиву Нину и фальшивую оловянную шашку.
Ушли военнослужащие, не оборачиваясь.
С благородным Муравьёвым - Задунайским всё было просто, сразу же после помолвки благородный сбежал к её ближайшей подруге.
Нина села у окна.
В дверь постучало счастье, предлагая играть в свои жестокие игры.
Нина согласилась, вышла, улеглась в лужу, решив захлебнуться и, если
повезёт, умереть. Крепкие руки подхватили Нину, кто-то её нёс. Стало тепло и даже надёжно.
– Ты кто? – прошелестела Нина.
– Сосед,–лаконично ответил крепкий.
– Зачем спас?
– Люблю. Давно.
– Фамилия?
– Булкин,–отчеканил спаситель..
– Булкин?! Да ты изверг!– опешила Нина,– Куда ты меня тащишь?
– В загс. Потом напою чаем. С мёдом. Носки тебе надену тёплые, сам вязал,–уютно улыбнулся изверг.
– Я тебя ненавижу, Булкин, –прошептала счастливая Ниночка и устроилась поудобнее. Ноги, для надёжности, сунула в карманы его брюк.

Зацвели кактусы.

Галина Брик




ПОЛУДЕННАЯ ЛУНА


Какие, однако, бывают странные сны… Утро приходит весной уже раньше… Катя сидела у окна, глядя в туманную тишину, а скорее, в пустоту. Эта пустота изрезана ветвями деревьев и озвучена монотонным гугученьем вяхирей. Спать не хотелось… Наверное, это уже возрастное. Кофе и сигарета в шесть утра… Это стало традицией, о которой никому рассказывать не хотелось. Она привыкла к одиночеству. Оно стало её постояльцем, соседом, сожителем. С работы пришла… С ночной смены в больнице. Самое время бы поспать, но пока не хочется. Может быть, снова явится тот самый сон…
Яркий солнечный день, наполненный… нет - заполненный солнцем на старом кладбище. Майский день, оглушённый соловьиными трелями. По обыкновению идут они втроём с отцом и матерью, навестить ушедших родственников. Катерина с сумками впереди… А по обе стороны узкой извилистой тропинки лица, лица, лица… безмолвные лица, провожающие глазами. Идёт Катерина не оборачиваясь, но чувствуя за спиной живые души.
В какой-то момент она обернулась и остановилась в растерянности. За ней не было никого! Жаркая волна подступила к горлу до невозможности крикнуть. Что-то мешало произнести хотя бы слово… Так и стояла она, оглядываясь….
То ли это усталость с работы, то ли мысли, засевшие крепко от одиночества. Но у этого сна часто случалось продолжение… Катерина приходит сюда, уже сама, и долго в волнении бродит в лабиринтах этой соловьиной обители…
Сколько уж было таких долгих и одиноких вечеров и рассветов. По странному совпадению, когда Катерина пыталась устроить свою личную жизнь, матери становилось плохо. Всё это как-то списывалось на недавний уход отца. Не прошло и сорока дней, как она слегла, а Катерине пришлось взять на работе отпуск без содержания по уходу за больной матерью. Понемногу мать успокаивалась, и даже чувствовала себя получше. Ей, кажется, было удобно, всегда видеть дочь при себе.
- Доченька, - повторяла она, - тебе плохо со мной?
- Мама! - всплёскивала она руками. - Ну, что ты такое говоришь?.. Мы же не чужие люди. Зачем ты обижаешь меня?
- Что ты, - со слезами на глазах говорила она. - Как я могу тебя обидеть! Ведь ты одна у меня осталась. Нам хорошо вместе. Правда? А я тебе всегда счастья желаю.
Время от времени зарождалась в душе обида и жалость к самой себе.
«Я воровка, - говорила она. - Ворую счастливые дни и прячу их в себе…»
Но очень странное чувство стыда и вины закрадывалось в душу. Она забывала обо всём, и в первую очередь о себе. Домашние дела, каждодневная работа в больнице, подчас, без выходных поглощали всё время. Дом, работа, дом… Так было всегда, и давно стало нормой жизни. Лишь иногда срывалась она и бежала, будто спрыгнув с подножки трамвая. Последний был системным администратором, моложе года на два. Работали в одной больнице, только он в конторе.
Неделю Катерина сомневалась, а когда пришла к нему сказать, что всё кончено, то так и осталась на ночь… Утром появившись дома, она застала молчащую мать, которая сидела, сложив руки… Голова перевязана платком. Так они и сидели молча - мать и дочь, которую мучили угрызения совести. Словно язва, болела и ныла, будто больной зуб. .
- Прости, мам, - произнесла она наконец, вытаскивая слова из себя с трудом.
- Не жалеешь ты меня, Катюша, - покачала головой мать.
- Вот так случилось, - вздохнула она и обняла мать. - Прости…
Снова этот жгучий стыд… И снова всё входило в колею, хотя бы ещё какое-то время она встречалась со своим администратором, но реже… А всё чаще и чаще он чувствовал холодок на свиданиях, а потом и вовсе столкнулся с немой стеной… Ей пришлось даже вызвать у него чувство неприязни, а скоро он потерял к ней интерес, хотя поначалу хотел продолжения. Встречаясь иногда, они только молча кивали, словно просто знакомые, сослуживцы. Всё же время лечит, несмотря на всю банальность этой фразы.
Мать успокоилась, стала ласковой, а с пенсии дарила даже скромные подарки. Иногда просто деньгами помогала. Катерина не отказывалась вынужденно, так как зарплату выплачивают с задержками, часто месяца на два.
Заводила мать часто разговор о своей молодости… Давно уж, ещё с детства Катерина от неё узнала, что была мать замужем, ещё до встречи с отцом, но совсем недолго.
- Он был художником, и очень неплохим, - рассказывала она как-то в один из длинных зимних вечеров десятилетней Кате. - Ты, девочка взрослая, и уже слышала, что до папы…. Ты ведь помнишь дядю Алика и тётю Надю, которые приезжали к нам в прошлом году… Так вот это его родители…
- А как папа к этому относится? - спросила Катя в волнении.
- У нас очень добрый папа, - улыбнулась мать. - Он знает, что я очень его люблю и тебя тоже. У нас семья. Крепкая и настоящая семья. Мы всегда будем вместе. А они хорошие люди… Мы остались друзьями…
…И они были вместе неизменно, работая в дневные и ночные смены, обеспечивая Кате счастливое детство. Всегда сыта и одета, не хуже других, поездки летом на море к родственникам и в пионерский лагерь. Счастливое советское детство… А может быть, счастье таилось именно в самом детстве…
«Так-так-так… вышагивает торжественно Время - самовлюблённое и невозмутимое… Где-то за окном шорох автомобилей, а совсем рядом неустанно гугучет всё тот же вяхирь.
«Тут... тук... тук... долбит дятел старый орешник.
Что сегодня приснится ей этим днём? Она видела ночь, которая прошла нелегко. Ещё один утренний сон, от которого трудно избавиться…
…Чужой дом, чужой город… Какие-то чужие люди в этом городе и доме… Зачем она здесь?! Пора выбираться, и там - снаружи встречает пустынная туманность, где на десять шагов не виден путь… Вот из густого тумана является красный трамвай, на который она опаздывает всегда… Нужно бежать, но куда и зачем… Никто не знает. А ещё эти запутанные переулки. В них можно заблудиться. Долго, долго она бродит, уже отчаявшись, но снова приходит к тому же дому, в ту же самую комнату, но там уже нет никого!
Этот сон повторялся и лишь люди и город менялись.
Трудная сегодня ночь была и необычная. Привезли в приёмный покой пожилого мужчину на носилках… Как оказалось, он слепой, да ещё и с переломом ноги. Упал в квартире. С ним молодой парень, говорит, что племянник. Небольшая рана у виска, а рядом муха кружит… Он лежит, глазами ворочает, ничего не может понять. «Где я?!!» Все его успокаивают, а он молчит, и только головой вертит….
Это стало образом жизни - существование для кого-то. Иногда стирается эта тонкая грань между сном и явью. А воспоминания… Что это?.. Может быть, всего лишь пробуждение.
Трудно было удивить Катерину на работе, а особенно в ночные смены. Привыкла ко всему, но этот случай как-то отпечатался в памяти. Может быть, потому что всё случилось под утро, на грани дня и ночи. Эти полуденные сны… Такие необычные, и такие реальные. Чем-то схожи они с полуденной луной, которую мы не должны видеть, но часто всё не так. Она сосуществует с солнцем в бирюзовом небе. День, ночь… Всё так условно…
«Я так всегда хотела тишины, - думала Катерина, - так вот она - в чистом виде, и часто совершенно без примесей. Она заполняет меня, а я в свою очередь заполняю собой пустое пространство. Уже никого! Друзья и подруги как-то на обочине… Вот и мамы нет…
По стёклам многоточие дождя… Так... так… так…
Так всегда бывает по весне.
Звонят в дверь… Соседка… Сегодня не удаётся рано лечь спать… Опять многоточие…

Андрей Голота




КАКОЙ САМЫЙ КОРОТКИЙ МЕСЯЦ В ГОДУ


Если бы у Коли и Оли спросили в тот день: «Какой самый короткий месяц в году?» – они бы не задумываясь ответили: «Медовый». Только через четыре месяца после его начала, когда у Оли наконец впервые возникла потребность в платье (во всяком случае, в выходном), они с Колей вышли из своей комнаты в общежитии, держа в руках отрез крепдешина, купленный молодым на свадьбу в складчину всеми студентами и преподавателями родного техникума, и направились к дамскому портному Перельмутеру.

В тот день Коля точно знал, что его жена – самая красивая женщина в мире, Оля точно знала, что ее муж – самый благородный и умный мужчина, и оба они совершенно не знали дамского портного Перельмутера, поэтому не задумываясь нажали кнопку его дверного звонка.

– А-а!.. – закричал портной, открывая им дверь. – Ну наконец-то! – закричал этот портной, похожий на Людвига ван Бетховена, каким гениального музыканта рисуют на портретах в тот период его жизни, когда он уже сильно постарел.

– Ты видишь, Римма? – продолжал Перельмутер, обращаясь к кому-то в глубине квартиры. – Между прочим, это клиенты! И они все-таки пришли! А ты мне еще говорила, что после того, как я четыре года назад сшил домашний капот для мадам Лисогорской, ко мне уже не придет ни один здравомыслящий человек!

– Мы к вам по поводу платья, – начал Коля. – Нам сказали...

– Слышишь, Римма?! – перебил его Перельмутер. – Им сказали, что по поводу платья – это ко мне. Ну слава тебе, Господи! Значит, есть еще на земле нормальные люди. А то я уже думал, что все посходили с ума. Только и слышно вокруг: «Карден!», «Диор!», «Лагерфельд!»... Кто такой этот Лагерфельд, я вас спрашиваю? – кипятился портной, наступая на Колю. – Подумаешь, он одевает английскую королеву! Нет, пожалуйста, если вы хотите, чтобы ваша жена в ее юном возрасте выглядела так же, как выглядит сейчас английская королева, можете пойти к Лагерфельду!..

– Мы не можем пойти к Лагерфельду, – успокоил портного Коля.

– Так это ваше большое счастье! – в свою очередь успокоил его портной. – Потому что, в отличие от Лагерфельда, я таки действительно могу сделать из вашей жены королеву. И не какую-нибудь там английскую! А настоящую королеву красоты! Ну а теперь за работу... Но вначале последний вопрос: вы вообще знаете, что такое платье? Молчите! Можете не отвечать. Сейчас вы мне скажете: рюшечки, оборочки, вытачки... Ерунда! Это как раз может и Лагерфельд. Платье – это совершенно другое. Платье, молодой человек, это прежде всего кусок материи, созданный для того, чтобы закрыть у женщины все, на чем мы проигрываем, и открыть у нее все, на чем мы выигрываем. Понимаете мою мысль? Допустим, у дамы красивые ноги. Значит, мы шьем ей что-нибудь очень короткое и таким образом выигрываем на ногах. Или, допустим, у нее некрасивые ноги, но красивый бюст. Тогда мы шьем ей что-нибудь длинное. То есть закрываем ей ноги. Зато открываем бюст, подчеркиваем его и выигрываем уже на бюсте. И так до бесконечности... Ну, в данном случае, – портной внимательно посмотрел на Олю, – в данном случае, я думаю, мы вообще ничего открывать не будем, а будем, наоборот, шить что-нибудь очень строгое, абсолютно закрытое от самой шеи и до ступней ног!

– То есть как это «абсолютно закрытое»? – опешил Коля. – А... на чем же мы тогда будем выигрывать?

– На расцветке! – радостно воскликнул портной. – Эти малиновые попугайчики на зеленом фоне, которых вы мне принесли, по-моему, очень симпатичные! – И, схватив свой портняжный метр, он начал ловко обмерять Олю, что-то записывая в блокнот.

– Нет, подождите, – сказал Коля, – что-то я не совсем понимаю!.. Вы что же, считаете, что в данном случае мы уже вообще ничего не можем открыть? А вот, например, ноги... Чем они вам не нравятся? Они что, по-вашему, слишком тонкие или слишком толстые?

– При чем здесь... – ответил портной, не отрываясь от работы. – Разве тут в этом дело? Ноги могут быть тонкие, могут быть толстые. В конце концов, у разных женщин бывают разные ноги. И это хорошо! Хуже, когда они разные у одной...

– Что-что-что? – опешил Коля.

– Может, уйдем отсюда, а? – спросила у него Оля.

– Нет, подожди, – остановил ее супруг. – Что это вы такое говорите, уважаемый? Как это – разные?! Где?!

– А вы присмотритесь, – сказал портной. – Неужели вы не видите, что правая нога у вашей очаровательной жены значительно более массивная, чем левая. Она... более мускулистая...

– Действительно, – присмотрелся Коля. – Что это значит, Ольга? Почему ты мне об этом ничего не говорила?

– А что тут было говорить? – засмущалась та. – Просто в школе я много прыгала в высоту. Отстаивала спортивную честь класса. А правая нога у меня толчковая.

– Ну вот! – торжествующе вскричал портной. – А я о чем говорю! Левая нога у нее нормальная. Человеческая. А правая – это же явно видно, что она у нее толчковая. Нет! Этот дефект нужно обязательно закрывать!..

– Ну допустим, – сказал Коля. – А бюст?

– И этот дефект тоже.

– Что – тоже? Почему? Мне, наоборот, кажется, что на ее бюсте мы можем в данном случае... это... как вы там говорите, сильно выиграть... Так что я совершенно не понимаю, почему бы нам его не открыть?

– Видите ли, молодой человек, – сказал Перельмутер, – если бы на моем месте был не портной, а, например, скульптор, то на ваш вопрос он бы ответил так: прежде чем открыть какой-либо бюст, его нужно как минимум установить. Думаю, что в данном случае мы с вами имеем ту же проблему. Да вы не расстраивайтесь! Подумаешь, бюст! Верьте в силу человеческого воображения! Стоит нам правильно задрапировать тканью даже то, что мы имеем сейчас, – и воображение мужчин легко дорисует под этой тканью такое, чего мать-природа при всем своем могуществе создать не в силах. И это относится не только к бюсту. Взять, например, ее лицо. Мне, между прочим, всегда было очень обидно, что такое изобретение древних восточных модельеров, как паранджа...

– Так вы что, предлагаете надеть на нее еще и паранджу? – испугался Коля.

– Я этого не говорил...

– Коля, – сказала Оля, – давай все-таки уйдем.

– Да стой ты уже! – оборвал ее муж. – Должен же я, в конце концов, разобраться... Послушайте... э... не знаю вашего имени-отчества... ну, с бюстом вы меня убедили... Да я и сам теперь вижу... А вот что если нам попробовать выиграть ну, скажем, на ее бедрах?

– То есть как? – заинтересовался портной. – Вы что же, предлагаете их открыть?

– Ну зачем, можно же, как вы там говорите, подчеркнуть... Сделать какую-нибудь вытачку...

– Это можно, – согласился портной. – Только сначала вы мне подчеркнете, где вы видите у нее бедра, а уже потом я ей на этом месте сделаю вытачку. И вообще, молодой человек, перестаньте морочить мне голову своими дурацкими советами! Вы свое дело уже сделали. Вы женились. Значит, вы и так считаете свою жену самой главной красавицей в мире. Теперь моя задача – убедить в этом еще хотя бы нескольких человек. Да и вы, барышня, тоже – «пойдем отсюда, пойдем»! Хотите быть красивой – терпите! Все. На сегодня работа закончена. Примерка через четыре дня.

Через четыре дня портной Перельмутер встретил Колю и Олю прямо на лестнице. Глаза его сверкали.

– Поздравляю вас, молодые люди! – закричал он. – Я не спал три ночи. Но, знаете, я таки понял, на чем в данном случае мы будем выигрывать. Кроме расцветки, естественно. Действительно на ногах! Да, не на всех. Правая нога у нас, конечно, толчковая, но левая-то – нормальная. Человеческая! Поэтому я предлагаю разрез. По левой стороне. От середины так называемого бедра до самого пола. Понимаете? А теперь представляете картину: солнечный день, вы с женой идете по улице. На ней новое платье с разрезом от Перельмутера. И все радуются! Окружающие – потому что они видят роскошную левую ногу вашей супруги, а вы – потому что при этом они не видят ее менее эффектную правую! По-моему, гениально!

– Наверное... – кисло согласился Коля.

– Слышишь, Римма! – закричал портной в глубину квартиры. – И он еще сомневается!..

Через несколько дней Оля пришла забирать свое платье уже без Коли.

– А где же ваш достойный супруг? – спросил Перельмутер.

– Мы расстались... – всхлипнула Оля. – Оказывается, Коля не ожидал, что у меня такое количество недостатков.

– Ах вот оно что!.. – сказал портной, приглашая ее войти. – Ну и прекрасно, – сказал этот портной, помогая ей застегнуть действительно очень красивое и очень идущее ей платье. – Между прочим, мне этот ваш бывший супруг сразу не понравился. У нас, дамских портных, на этот счет наметанный глаз. Подумаешь, недостатки! Вам же сейчас, наверное, нет восемнадцати. Так вот, не попрыгаете годик-другой в высоту – и обе ноги у вас станут совершенно одинаковыми. А бедра и бюст... При наличии в нашем городе рынка «Привоз»... В общем, поверьте мне, через какое-то время вам еще придется придумывать себе недостатки. Потому что, если говорить откровенно, мы, мужчины, женскими достоинствами только любуемся. А любим мы вас... я даже не знаю за что. Может быть, как раз за недостатки. У моей Риммы, например, их было огромное количество. Наверное, поэтому я и сейчас люблю ее так же, как и в первый день знакомства, хотя ее уже десять лет как нету на этом свете.

– Как это нету? – изумилась Оля. – А с кем же это вы тогда все время разговариваете?

– С ней, конечно! А с кем же еще? И знаете, это как раз главное, что я хотел вам сказать про вашего бывшего мужа. Если мужчина действительно любит женщину, его с ней не сможет разлучить даже такая серьезная неприятность как смерть! Не то что какой-нибудь там полусумасшедший портной Перельмутер... А, Римма, я правильно говорю? Слышите, молчит. Не возражает... Значит, я говорю правильно…

© Георгий Голубенко




ПЛЕВАТЬ НА ЦЕНУ


— Вы хоть раз видели его жену?
— Нет, а вы?
— Я слышала, она изменила ему и уехала из города. Оставила одного с дочерью. Бедный. То-то он и свихнулся на своих деньгах.

Да, интересный разговор. И как раз про меня. Только эти селёдки не учли, что слышимость в моём ресторане отменная. Ну ничего, они за всё заплатят. Вместе с чаевыми.

— Мистер Крабс!
— Отстань, Губка, иди работай! Мне надо пересчитать выручку!

Уйдя в свой кабинет, я открываю сейф. Там, откуда исходит букет моих любимейших ароматов, лежат деньги. И крепкий ром. А ещё одна надорванная фотография. Фотография моей жены. Откупорив бутылку, делаю долгий обжигающий глоток.

Да, тяжёлое тогда было время. Мы с ней едва сводили концы с концами. А ещё эта дура забеременела. Боже, она стала вдвое больше. И жрала соответственно. Как я вообще мог за неё выйти? Разрази меня гром…

Ей вечно было всего мало. Начиная от кошелька, заканчивая содержимым моих штанов. Вечерами я гасил ром со стариной Планктоном, вынашивая мечту об общем бизнесе. Ага, бизнесе. В Бикини-Боттом. Тут легче утопиться, чем начать своё дело. Мэр, этот чёртов карась, получал долю с гигантов пищевой индустрии, а мелкие предприятия душил со всей своей настойчивостью.

А жена всё толстела и толстела. Ела и ела. Я взял пять кредитов в городском банке, только чтобы её прокормить. Коллекторы однажды попытались поджечь мой дом. Одному я клешнёй перекусил глотку, а второй успел удрапать. С тех пор на груди моей красуется ужасный шрам от ожога. Даже через татуировку его прекрасно видно.

Планктон окончательно спился, ну а я наконец продумал свой план. Мэр, которого все настолько боялись, что он мог спокойно ходить без охраны, был найден мёртвым и ужасно изуродованным. Почти что в фарш. До сих пор помню, как хрустели его жабры.

Жена моя наконец понесла. И чёрт возьми, она родила своё треклятое подобие! Не маленького милого крабика, а уродливого сопливого кита. Да ещё и девочку! Я был готов повторить судьбу Планктона, но план был дороже забытья.

Купив на остатки займов землю на окраине города, я стал потихоньку отстраивать свой ресторан. «Красти Краб». Звучит? Звучит! Новый мэр, как и ожидалось, был за свободу рынка, но и прожил он, если честно… Но это уже другая история.

Главная проблема была в старте. Проблема требовала тонны зелени, а все мои ресурсы сжирали эти две бездонные бочки. И обе вечно орали и дрались. Я не мог пойти на этот шаг… Но когда эта шкура в очередной раз ударила меня, я перекусил ей вонючий плавник. Тварь заверещала, а я продолжил работать клешнями. Доча была ещё слишком мала чтобы что-то понять. Я убил жену. И расчленил. Ничто в жизни не представляло мне большего удовольствия.

Когда пошли вопросы, я сказал, что она изменила мне и покинула город. Ну а в «Красти Крабе» появились тонны отменного мяса.

Да, именно в том, что котлеты состоят из кита, состоит секрет крабсбургера! Этот неожиданный для всех вкус покорил город! Я нанял для работы тех, кто не станет задавать вопросы: псевдоинтеллектуального социопата и мелкого дырявого дегенерата. Один слишком любуется собой, чтобы смотреть по сторонам, к другого ещё при рождении мозги вытекли.

Не знаю, откуда появилась дикая тяга к деньгам. Вкус самодостаточности будто наркотик, наконец я могу дать себе всё, о чём мечтал!

Конечно, полиция подозревала. С тех пор я регулярно отсыпаю им морской капусты, и ни проверок, ни вопросов не вижу.

Планктон бросил пить, разглядев новые перспективы и мой ресторан, завёл себе механическую бабу, которую трахает в микросхемы. Увидев мой успех, он начал завидовать. Жутко. Он даже открыл свой ресторан. «Чам Бакет», прямо напротив моего. Только успеха он не видел никогда. И теперь он постоянно пытается узнать секрет крабсбургера.

Нет, друг, не лезть. Ты лучше этого. Я ещё раз глянул на бутылку рома и окончательно погрузился в алкоголь. Спустя время, проведенное в пьяном полузабытье, сквозь звон в голове я услышал писк поганой Губки:
— Украли! Украли!
— Ч… что?
— Крабсбургер! Планктон украл его!
— Твою ж губку-мать…
— Её он тоже украл? Надо ей позвонить!

Баран паролоновый. С трудом поднявшись, я потопал в «Чам Бакет». Только б он не успел! Но стоило мне открыть дверь, я услышал:
— Крабс… ты… но почему?

Опоздал...

— Потому что она душила мою жизнь! Мою мечту!
— Нашу мечту, Крабс! Ты монстр. Больной ублюдок. Я сейчас же звоню в полицию!
— Не смей! Это не поможет! Только попробуй и твоей робопутане конец!

Я запаниковал... Вытащил из кармана дистанционный шокер. Подарок от местных копов за финансовую поддержку.

— Ты не посмеешь, Крабс…
— Ещё как!

Бзык. Компьютер, затрещав, загорелся. Мне никогда не нравилась эта ржавая железяка. Планктон завизжал от ужаса.

— Крабс, ублюдок! — я навёл шокер на Планктона. — Нет, нет, я буду молчать! Обещаю! Нет, мы же были друзьями!
— Это просто бизнес. Он не терпит конкуренции.

Я сталкиваю горящую жену на мужа. Пламя разъело его кожу, раскалённый металл впился в мясо. Он кричал, дико кричал, кричал, пока огонь окончательно не высушил его лёгкие. В последний раз дёрнув почерневшей рукой, он затих.

Версия полиции после разговора со мной будет ясна: короткое замыкание во время любовных игрищ. А сейф мой опустеет где-то на четверть.

Прости, Планктон.

До приезда пожарных весь его ресторан успел сгореть. Я вернулся в дом к ревущей из за упавшей конфетки — эта жируха не может её поднять — дочери. Да, мясо не бесконечно. Но, надеюсь, до его исхода баржеподобная доченька оставит мне внучку. А потом бросит её и внезапно исчезнет. А в моих холодильниках снова появятся горы мяса. Хотя, зачем ждать пополнения? Всегда можно найти новую толстуху-жену, которая родит такую же толстуху-дочку.

Взяв топорик, подкрадываюсь к ревущей дочке. Бизнесу пора расширяться.

Крик. Даже не знаю, кому из нас больнее. Хотя, плевать.

Я добьюсь своего. Плевать! Плевать я хотел на цену.

© Большой Проигрыватель




ПЛАНЕТА ЗАБЫТЫХ ВЕЩЕЙ И МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ


Маленький принц вздохнул и с грустью посмотрел на звёздное небо. Пауза затянулась, а созвездия совершали своё вечное движение, без конца и края, без начала и конца. Сколько таких Маленьких принцев видели эти безмолвные свидетели?
- Где твоя планета? Почему ты покинул её? Кто сейчас наводит на ней порядок? – Вопросы переполняли меня, ведь не каждую ночь на берегу Финского залива встречаешь Маленького принца. Не каждую. Но я молчал. Я тоже смотрел на звёзды.
Если честно, никогда прежде не встречал я Принцев, тем более Маленьких. Читал в детстве сказку про него, и мечтал о встрече, но не довелось до сегодняшней ночи. Как же так вышло, что именно сегодня это чудо случилось? Придётся начать с начала, чтобы долгая цепь событий привела нас с вами на этот тихий берег, где мы с Маленьким Принцем сидим и беседуем.
Утром я встал по будильнику, хотя обычно встаю минут за пять до него. Не открывая глаза, я нащупал на тумбочке телефон и заставил устройство замолчать. Важно не открывать глаза, если хочешь запомнить сон, а сегодняшний сон я хотел оставить в памяти, уж очень он интересный был.
Мне приснился Антуан де Сент-Экзюпери. Я летел на самолёте над снежными шапками гор, сидя позади пилота, мы переговаривались по внутренней связи и прекрасно понимали друг друга. Разговор шёл о том, почему его принц такой одинокий, во всяком случае в детстве у меня сложилось именно такое впечатление. Антуан отвечал, что он вовсе не одинок, просто его отстранённость и отсутствие рядом толпы заставили меня так думать. Я горячился, говорил, что мне не хватало друга у принца, именно человеческого друга, а Антуан смеялся и отвечал, что Принц и был моим другом, просто я тогда этого не понял, а теперь я уже достаточно взрослый мальчик, чтобы это понять.
Потом я спросил у Антуана, что с ним стало, правда ли он погиб в том последнем своём полёте, сбитый немецкими пилотами из Люфтваффе.
- Вовсе нет, Николя! Вот же я, живой и невредимый. Такой же реальный, как и ты сам. Сегодня ты вспомнишь про Маленького Принца, а когда вспомнишь, то он принесёт тебе новую сказку, посвяти её мне. И если она понравится мне, то следующей ночью на небе ты увидишь, как звёзды складываются в рисунок самолёта, на котором мы сейчас летим.
И сказав это, он прокричал что-то весёлое и радостное, а мир вокруг задрожал и сразу раздался звон будильника, словно именно его вибрация заставила всколыхнуться дрожью этот сонный мир.

Весь день прошёл в обычной суете, приятной, весёлой, любимой суете рабочего процесса. Я гулял по Петербургу с гостями города, показывал им тайные тропы и парадные подъезды, дворцы и проходные дворы, сады и парки и тихие скверы, где не ступает нога заезжего туриста. Если этот турист не со мной гуляет по Культурной столице.
А вечером я отправился на берег залива, потому что увидел странную картину на уличной выставке художников, что выставляют свои работы возле решётки Михайловского сада. На маленьком полотне был нарисован мальчик в зелёном костюмчике с бежевым шарфом, он сидел на песке и смотрел на розу. Картинка была безыскусна, но почему-то мне показалось, что роза смотрит не на мальчика, а на море, на волны, на тревожное небо над горизонтом. Маленький принц и роза, мелькнуло у меня в голове, и я вспомнил свой сон, и сразу решил отправится на залив вечером.
На берегу у меня есть парочка мест, которые я давным-давно облюбовал для себя. Там мало народа, а природа практически не имеет следов деятельности человеческих существ. Я сидел на песке и смотрел на волны, на песок, на валуны, раскиданные неведомым великаном вдоль берега. Думать не хотелось, хотелось раствориться в этом месте, став частью его, и я почти стал, но раздался сухой треск ветви под ногой непрошенного гостя. Я оглянулся и еле сдержал вскрик изумления, ко мне шёл мальчик в зелёном костюмчике, с бежевым шарфом, с розой в аккуратном горшочке в руках. Он поклонился, очень осторожно поставил горшок с цветком на песок, повернув бутон в сторону прибоя, а потом присел рядом со мной.
- Привет! – Приветствие прозвучало так, как если бы мы расстались вчера.
- Привет! – Ответил я.
- Тут у вас хорошо, давно такой красоты не видел. Столько зелени, Небо – глаз не оторвать. – У Маленького Принца (кто бы сомневался, что это он, собственной персоной) был очень приятный голос, тихий, но отчётливый, проникающий и оставляющий ощущение радости в сердце.
- Весна, - пояснил я.
Принц не ответил, но улыбнулся улыбкой ироничного несогласия, мудрого и поэтому неконфликтного.
- Сегодня я собирал забытые вещи. Вы ими совершенно не пользуетесь, почему-то. У вас так много забытых вещей и чувств, всё-то вам времени не хватает. Тратите время на дорогу, смотрите смешные картинки по телевизору, слушаете бесконечную пустую болтовню по радио, комментируете ботов в сети, злитесь, раздражаетесь, грубите. А вокруг столько хороших забытых вещей, столько красоты и всего самого настоящего, что может спасти вас всех от этой вечной суеты. Но вы не видите эти вещи. Важные вещи.
Я молчал, возражать было нечем, да и любопытство разъедало, что же за вещи такие имеет в виду Маленький Принц. А он, словно понимая моё молчание, начал вынимать из своей котомки, которую я не сразу и заметил, совершенно обычные на мой взгляд предметы. Клубок, у моей бабушки был такой, и не один, в корзинке для вязания лежали такие клубки. Тарелку с золотым ободком, в микроволновку такие нельзя ставить, могут лопнуть. Зеркало с деревянной ручкой, мама такое всегда с собой в дорогу брала, говорила, что от её мамы ей досталось. Перо, у деда моего такое в секретере лежало, гусиное, с черным наконечником, давно не правленое, так и не нужны эти перья сейчас, шариковые и гелиевые ручки пришли ему на смену. Какой-то сложный серебряный прибор, похожий на отцовский компас, но с кучей дополнительных линеек, зеркальных линз и золотистых орбиталей, как в моделях атома.
Разложив на песке эти предметы, Маленький принц посмотрел на меня, словно ища понимания в моих глазах. Я пояснил ему, что думаю по каждому из предметов. Принц рассмеялся так звонко, что я и сам прыснул смехом, поняв всю глупость своего положения, ведь я совсем забыл, что нахожусь в компании сказочного персонажа, не стоило ограничивать своё воображение.
- Постой-постой, сейчас я исправлюсь, конечно же клубок это, тот самый клубок, который Ивану Царевичу дорогу показывал, а тарелочка с золотой каёмочкой та самая, по которой яблочко кататься должно, чтобы картинки показывать. Ну, уморил, давно я так не смеялся.
- Именно так и есть. Эти вещи всегда рядом с вами, но вы уже не умеете заставить их правильно работать. Да и не все они могут работать, надо, чтобы человеком были сделаны, в особый день, с особым настроем. Этот компас серебряный, тут ты почти угадал, он настраивает каналы-переходы в пространстве, я с ним давно по планетам путешествую, а у вас Арки есть, но вы забыли, что любая Арка, это Портал. Порт-Ал. Так понятнее? – И маленький принц посмотрел мне в глаза, прямо, в упор, так глубоко, что я увидел миллионы и миллионы лет его опыта и любви ко мне. Этого не передать словами, это было так тонко, но явно, что я чуть не захлебнулся слезами, так дружно они брызнули из моих глаз. Мои-то глаза к такой любви были не приучены.
Вот как раз в этот самый момент Маленький Принц и вздохнул и с грустью посмотрел на небо. А я, поражённый в самое сердце таким совпадением, и сном и вечерней встречей у залива, тоже уставился на звёзды и тут-то и увидел, как привычные созвездия приходят в движение и складываются в рисунок самолёта, в кабине которого сидит Антуан и приветливо машет мне рукой. И я помахал ему рукой в ответ и повернул голову к Маленькому принцу, чтобы поделиться с ним увиденным Чудом, а того уже и след простыл, лишь на песке лежали сказочные предметы, тайную природу работы которых мне предстояло разгадать.
Но это уже совсем другая история.

Николай Сальников




МАЛЬЧИШКЕ ВОСЕМЬ ЛЕТ


Он ждёт звонка. В субботу, где-то около полудня, ему звонит отец. Не знаю, как он ради тех звонков идёт сквозь будни, но твёрдо верит - папа позвонит. А мама каждый раз зачем-то плачет.
Отец пять лет, как холмик и гранит. Врачи сказали, что утрату мальчик еще не в полной мере осознал. Пусть говорит с гудками, раз так легче, от этого ему не будет зла. Не сможет это длиться бесконечно.
Ему двенадцать, во дворе - футбол. Суббота, полдень, он у телефона. И с улицы мальчишки крикнут: "гооол!", но трубка дрогнет догожданным звоном, и он захлопнет форточку, с отцом болтая про прошедшую неделю. У матери нахмурится лицо, давно пора бы что-то с этим делать. Врачи пропишут капли и покой, он убедит, что их рецепт сработал. Теперь в кладовке будет он тайком сидеть с гудками в трубке по субботам.
Мальчишке двадцать два. Его жена и мать решили разменять квартиру. Теперь ему придётся выживать без папиных звонков. Гудят пунктиром короткие бездушные гудки. Последняя суббота дома, полдень. Коробки, чемоданы и тюки, присядем на дорожку, ну и, вроде, похоже, всё. Но вот звонит звонок. И он в последний раз хватает трубку, и слышит там знакомое "сынок!", и хочет плакать, от того, как хрупко всё то, что невозможно разлюбить. Как слово "навсегда" невыносимо.
Его затянет ежедневный быт, а в будни по субботам - игры с сыном. Сын вырастет, умчит от них вперёд, найдёт жену, квартиру и работу. А постаревший мальчик наберет зачем-то детский номер свой в субботу.
А там ответит детский голосок:" я знал, ты позвонишь! Я ждал, я верил!" И сам себе ответит он: "сынок...", и там, в квартире, стоя возле двери заплачет тихо молодая мать. Подумает: пора бы что-то делать.
Теперь он начинает понимать, с кем говорил он каждую неделю.

#мальвинаматрасова




ВЛАДЫКА ВЕЛИКОЙ ВОДЫ

Во вторник взгрустнувший водяной Варфоломей возле водопоймины вытаскивал вертлявых водомерок. Вскоре весьма вздорное времяпрепровождение Варфоломею все вдохновение вынуло. Водяной вполовину высунулся, вяло вдохнул волглый воздух.
— Вонища, — вознегодовал во всеуслышание. Вздрогнул восточный ветер, вздыбил всклокоченные варфоломеевы волосы. Витавшая в вышине вязкая вонь вдруг взбесила водного владыку.

Вскользь взглянув во взор водяному, всепонимающая ведунья Василиса вмиг выдала витиеватые высказывания:
— Вельтшмерц! Выкарабкивайся, Варфоломеюшка. Всласть выгостись в величественной вилле ведьмака Викентия. Вот, возьми-ка вещички, выметайся вон!

Выпроваживая Варфоломея, вознамерилась Василиса всколыхнуть вонючий водоём, вывести вшивоту ветхую. Выгнала водяного, вызвала ватагу вспомогателей. Воспротивился вначале Варфоломей. Вскоре волю ведуньи выполнил:
— Верно-верно. Вчера Викентий внушал встретиться.

Впереди высокая возвышенность. Всмотрелся внимательно вдаль, враз выросла викентьевская вилла. Воображая весьма возмутительные виды, водный владыка ввалился в винтажные ворота.

* * *
Вальяжный водяной Варфоломей, временно въехал в виллу ведьмака Викентия. Вошёл вслед, восторгался великолепием ванной.
— Во, вещь! Во, величие! — важно выражал восхищение Варфоломей, вслух вспоминая вонючий водоём.
Викентий, ведя Варфоломея в веранду, возражал:
— Восхитительный водоём! Водохранилище! Воды вешние, вечные.
— Ветрено, вязко, вострый валежник валяется. Ветки вербы впиваются в веко, волосы вяжут, — ворчал водяной Варфоломей, внимательно вглядываясь в высокие витражи.

Вагонка венге, величавые вешалки викентьевской веранды — воплощение восторга, верх восхищения! Враз ведьмак выразил возмущение, ведь владел Варфоломей водным великолепием.
— Вычисти, выполощи. Взаимодействуй, выискался верзила высокомерный, — воскликнул Викентий. — Волонтерство вечное вспомни, введи выгодную взаимопомощь. Выручат великодушные ведьмы, водяницы востроногие.

Ведьмак вошёл во вместилище вкусов, вовлекая визитера внутрь.
Варфоломей вздрогнул. Вяленая вобла, варёная ветчина взволновали воображение водяного. Вот везение!
Викентий влил в васильковую воронку восточный варенец, выложил в вычурную вазу вкусный винегрет, вынес воздушные ванильные ватрушки, венские вафли.
Видел впечатлительный Варфоломей вожделенное: в высокой вечке варятся вишнёвые вареники.
— Ведьма Варвара вскармливала Варфоломея во времена восьмилетия варениками, — выразительно втянул водяной вишнёвый воздух.
Вспомнил ведьмак восьмидесятивековую Варвару, всплакнул.

Время вечерить. Визитер, вовремя вооружившись вызолоченной вилкой, вкусил вешенковую вермишель:
— Вау, вкуснятина!
— Вермут, водка, вековой виски? — веселился Викентий, вздувшегося Варфоломея высматривая.
Водяной вытаращился, веки выпучил:
— Во вкусноту водку вливать? Воздержусь. Водички вот вересковой выпью. Варвариного взвару.
Взял Викентий водицу, вскипятил. В вар всыпал высохший вереск. Выдувая вон всплывшую вверх вересковую ветошь, важно выпил взбалмошный Варфоломей ведьмин взвар. Вновь вкусно!

* * *
Вечерело. В ванне вырубился Варфоломей, возле входа веранды - Викентий.

Ворочался водяной, высматривая выматывающие видения. В ванной волей-неволей вымарал великолепную вуаль. Взволновался, водоём вспомнил. Вобредь ведунья великого владыку воды вон выставляла. Вздыхал Варфоломей вполголоса:
— Видали? Вероятно, вздумала Василиса выжить Варфоломея. Власть водяную выхватить. Воровка высокомерная!

Взволнованный выдумками, ввалился в веранду, взбудоражил вялого ведьмака:
— Вставай, Викентий!
— Восход? — Вскрывая веки вздохнул возмущённый ведьмак, верюгу вывернул. — Видимость вполнакала, вали высыпаться, Варфоломей! Вобизор вздремну.

Вернулся водяной в ванную. Вконец взяло Варфоломея волнение.
— Возвращаюсь, — вопит, — все, выгостился! Во владениях восстание вспыхнет, выпроводят Варфоломея вон! Возвращаюсь!

Вновь взбудоражился владелец виллы. Видать, вышло время. Второпях всучил Викентий водяному ведро вишнёвых вареников.

Возвращался Варфоломей вприпрыжку, весь взъерошенный. Вдруг выдумщица Василиса власть водяного вечерком выкрала?! Вооружился вилами, воинственное выражение вывесил. Вверенные водные владения вручать ведьме воздерживается!

Вот высокогорье, водоём — владения! Вытаращился Варфоломей, всмотрелся внимательно. Вдалеке вереница весёлых ведьм выкосила вековой верещатник. Вблизи водяницы выколачивали ветхие волосяники. Вековые вязы, выкорчеванные, валялись вповалку. Вразброс выросли ветреницы, васильки, водосбор. Возле взлобья враз выстроили водяному винтовой валкаран. Вошёл Варфоломей внутрь, восхитился: вязанки веток висят вдоль водозабора, виноград вьется.
Варвара водяного встретила:
— Вернулся, владыка великой воды? Взгляни, возрадуйся!
— Вах, — виновато вымолвил водяной, вилы в ветошь втыкая, — впечатлили Варфоломея! Взорвали воображение.
Всхипнув, вручил ведунье ведро викентьевских вареников.

Вечером вкушали все вместе вареники, владыку воды восхваляли.
Внезапно вынул Варфоломей варган, выдувал витиеватые выдохи. Ворчал воинственный варган. Веселились ведьмы, вдохновенно выплясывая!
Впору водяному великосветского Викентия вызывать-встречать, вылизанными владениями выхваляться.

*
Вельтшмерц — унылое настроение
Вечка — кастрюля
Верюга — одеяло, покрывало
Вобизор — немного
Вобредь — изредка
Верещатник — заросли
Волосяник — матрас
Валкаран — жилище

Анна Райс