Гулины каникулы

Гуля как-то не задумывалась, что мать, придя с работы, всё и норовила прилечь и, отвернувшись к стенке, тяжко вздыхая, почти не улыбалась. Она привыкла видеть мать сильной, неунывающей, порой резкой и требовательной, а теперь вот молчаливой и печальной. И однажды вечером, стараясь заглушить тревогу, мать объяснила: - Гуля, мне надо ехать в больницу в Ленинград, а тебе придётся пожить у тёти Ани.

- Долго? - спросила Гуля.   - Не знаю, думаю, недельки две!

Гуля согласно кивнула и помчалась на улицу объявить о скором отъезде в село! Вечером, уже в постели, рисовала себе картину, что каникулы не дома проведёт, а в гостях; где будут её холить, угощать леденцами и другими вкусностями. А тёти Анина дочка Зина обязательно научит её чему-то интересному и полезному. Она старше Гули на целых четыре года и, ясное дело, что двоюродная сестра возьмёт её в подружки. А уж Гуля в доску расшибётся, но доверие её оправдает!

И день этот наступил! Гуля - у тёти Ани. Домик небольшой. Встретила их Зина. В белой блузке и замысловатой юбочке двоюродная сестрёнка произвела на Гулю неизгладимое впечатление. - Вот это да-а! - разглядывая чудо из чудес, которое щебетало: - Здравствуйте! Мамы ещё нет. Она часов в пять придёт. Проходите! Гостиная, чуть больше кухоньки, встретила Гулю картинами-портретами знаменитых артистов того времени. Все стены были увешаны  чёрно-белыми афишами, с каких улыбались красавицы и красавцы. Молодой Олег Табаков, взор от которого невозможно было оторвать; величавая Алла Тарасова, несравненная Людмила Целиковская и др.

- Это куда же я попала? - ахнула от восторга Гуля. И хотя в комнате стояли две узенькие железные кровати; новизна, словно сказочная прелестница, сулила что-то неведомое, загадочное и такое желанное - чего Гуля даже представить не могла!

Новизна же оказалась совсем не радужной и сказочная прелестница в фантазиях Гули, сулившая загадочное, в сказке и осталась! Гуле же пришлось стать подпаском, ибо тётя Аня работала пастухом. И когда тётя Аня то ли предложила, то ли попросила: - Гуля, завтра возьму тебя с собой! У тебя ножки молодые, поможешь мне со скотинкой управляться! - Гуля поначалу даже обрадовалась.

Село большое и почти в каждом доме - корова. Вставать надо было в пять часов утра, чтобы в шесть - начале седьмого всё стадо, собравшееся на проезжей дороге, выгнать за село. А кормили пастуха в каждом доме. Сегодня Марья Иванова, завтра Клаша Петрова, Послезавтра Нюра Сидорова. И так по очереди. Ясное дело, что хозяйки ставили на стол не суп из топора, а всё то съестное, что водилось в доме. И перехватку пастуху на обед собирали увесистую, чтобы хозяин стада не обидел бы понапрасну коровушку непослушную; а прежде, чем огреть её кнутом, вспомнил бы - с чьей подачи так вкусно кормится. А под вечер, пригнав стадо в село, радушная хозяйка за ужином и стаканчик бражки пастуху нальёт.

Тётя Аня была именно таким пастухом. И частное стадо пасла уже не первое лето. Утром же, услышав: - Гуля, вставай! - вскочила резво, натянула одёжку Зины, из которой та выросла; и сунув ноги в резиновую обутку, вполне довольная свалившимся на неё счастьем, выскочила за дверь. Тем более, что спешили они на завтрак, где встретили их не только хлебом и солью, а и теми вкусностями, какие Гуля очень даже любила!

- Анна Степановна, а ты сёдня с помощницей? - спросила хозяйка.  - Ну да! Мать-то у ей в больнице в Ленинграде лежит! Я и подумала - чем по деревне собак гонять, пусть-ка со мной за коровами приглядывает!  - А чё? Хорошее дело! Ты токо к Буяну её не подпускай! Знаешь ведь норов ево, ишшо посадит на рог девчонку!

Гуля, хоть и пила чай с пирогом, но услышав про какого-то Буяна, едва не подавилась леденцом и вопросительно уставилась на тётю Аню.

- Ты, Марья, не пугай мне Гульку; вишь, чуть кусок пирога изо рта не выпал! Она у нас не из боязливых! Ведь так, Гуля?     Гуля согласно кивнула. Она ж не маленькая. Кого попало на такую ответственную работу не возьмут.

И ведут они с тётей Аней коров за село. Справа и слева от дороги поля, поля. Какие-то засеяны. Между ними - пастбища с небольшими перелесками. Туда и сворачивает стадо. Но одна коровёнка решила отделиться. Тётя Аня пощёлкивает кнутом и блажит: - Зорька, куда тебя опять понесло? Каково хрена ты...? Отлуплю, зараза!  И, взъерошенная, пытается всучить кнут помощнице: - Гуля, всыпь ты ей, штоб не лезла...

Гуля тёти Анино орудие труда не уважает, не умеет она им пользоваться, да и ругаться по тёткиному не умеет, недавно она в этой должности. А чтобы направить Зорьку на лесную полянку, Гуля ломает берёзовую вицу и стремглав мчится наперерез Зорьке. - Пошла, пошла! - размахивая вичкой, елейно-просительно верещит белобрысая невзрачная девчушка. Корова остановилась. Гуля рада - какая же она молодчина, что вовремя подлетела к корове. Ещё бы миг, и Зорька снесла бы жердину, за которой ржаное поле. А так и рожь не пострадала, и Зорька кнута избежала! Была бы Гуля постарше - сообразила бы, что корова не вички испугалась, и не "верещания её грозного". Просто корова от УДИВЛЕНИЯ столбом встала и  уставилась на нее, словно бы спросив: - Откуда ты взялась, соплюха?

Коров и телят Гуля не боялась. Взяв с руки подсоленный кусочек хлеба, телятки резвились как детишки. Да они и были детьми. А вот с Буяном... Как только бык исчезал из поля зрения, Гуля, не дожидаясь восклицаний тёти Ани, бежала по его следу. Но близко не подходила. А вредитель-Буян, вероятно, только и ждал - когда же Гуля выскочит из-за кустов. При этом ничем себя не выдавал. Она, окликая: - Буян, Буян, Буян! полагая, что вражина этот ушёл непонятно куда, от грозного ХР-Р-Р!  замирала на месте! Буян стоял совсем недалеко, набычившись! До мычания он никогда не опускался, а может, и не знал коровьего "му-у". Зато рык из двух согласных "ХР-Р-Р" пугал не только Гулю, а и всех зверушек, пташек и букашек!

Разумеется, на этот РЫК выходила и тётя Аня с кнутом. Гуля, переступая с ноги на ногу, радуясь спасению, трусихой себя уже не чувствовала. Но и Буян чувствовал себя превосходно. Хоть и не рычал больше, но глаза не злобно, а скорее,весело сияли. Знать, выпустив из себя рыком лишнее буйство, норов свой, в угоду тёте Ане, укрощал. Но та, нет-нет, да и приложится к Буяну кнутом, прикрикнув: - Не балуй!

Пригнав стадо в село, Гуле не хотелось ни с ровесниками поиграть, ни к Зине в подружки набиваться. В речке выкупается и всё. В доме забьётся куда нибудь, где и сморит её сон. Так она уставала. Утром же ни вкуснятинки ей не хотелось, ни леденцов. А тут известие пришло, что мать из Ленинграда не скоро вернётся. Болезнь серьёзной оказалась. Гуля вконец расстроилась. Неужели все каникулы ей придётся в подпасках бегать? Зина, вон, сдав за седьмой класс экзамены, на киномеханика поедет учиться. Поэтому и собирает афиши с лицами киноактёров.

А Гуля? В пять утра встаёт, день - со стадом! А вечером, вместо того, чтобы в лапту с ребятами поиграть, или с книжкой интересной залечь - у неё уже ни сил, ни желаний.

 Ну, уж нет; будь - что будет! Написала Гуля записку: - "Я ушла домой!"  И, выбрав подходящий момент, оставила её на столе.

Вкруговую она вряд ли рискнула бы, а напрямую дорога знакомая, по ней они стадо гоняли. До станции три километра и столько же по линии до моста. А на ту сторону её пропустят, местные жители мост охраняют.

Пришла Гуля домой. Курочки родненькие гуляют. Соседка тётя Настя Ехичева бельё развешивает. Дочка её Раечка прищепки матери подаёт.  - Гуля, ты, што ли? Неужто мать приехала?

- Нет, тётя Настя! Мама ещё не скоро приедет!   Не задавала тётя Настя лишних вопросов, не лезла к ней в душу. Лишь наклала полную тарелку яиц и вручила ей. - Это ваши курицы несутся. Ты теперь сама выпускай и загоняй их. И к нам заглядывай!

Вскоре из командировки приехал брат Гули. Вечером убежал на танцульки и видела его Гуля мельком. Осенью его должны были забрать в армию, молодая кровь в нём играла и в свои 19 лет разговоры о житье-бытье с сумасбродной сестрицей, без спросу оставившей хлебное место, его не занимали. Однако, помнил, что у неё в конце месяца день рождения, вручил ей 50 рублей, сказав: - Купи, что хочешь! С тем и уехал.

И Гуля, можно сказать, с такой же прытью, с какой бегала за коровами, помчалась за 2 километра в магазин, где купила за 25 рублей белые парусиновые туфли, и за 5 рублей белые носочки. А ближе к вечеру в обновках вышла на улицу, рассказывая босоногим Раечке и Люське, что это брат сделал ей такой подарок. Раечка маленькой ручкой даже погладила белую парусину, а вот Люська вся обзавидовалась и давай шушукаться с Гулиными одноклассниками Юркой и Толей. Юрка Люську не одёрнул, такой же ехидный, как и Люська. А Толя Естратов - совсем другой. Никогда никого не обидит - ни словом, ни делом. И с Гулей они, к слову, друзья!

Как уж Гуля попала в маленький вагончик, где жили две сестры тётя Валя и тётя Катя - сразу и не скажешь! Несколько таких вагончиков стояли не у главной железной дороги, а в стороне от неё, куда по рельсам поступали вагоны с продовольствием и проч. грузами. Вагончики не пустовали, в каждом кипела жизнь. И считалось, что отдельный вагончик - это лучше, чем комната в бараке. Тем более, что располагались они в сухом местечке - ни грязи в дождливую погоду, ни снежных заносов. А летом ребятишки со всей округи кислицу (дикий щавель) там рвали. И земляничка встречалась. Таким образом и дом рядом, и хоть какое-то занятие!

Вероятно, и Гуля решила за щавелем податься. Не будешь же в нахлебниках у тёти Насти ходить. Да и бабушка Толи её уже пару раз на блины  с чаем приглашала. А сегодня она щавелю наберёт, да и сварит супчик. Яички у неё есть, курочки исправно несутся. Надо же к самостоятельности привыкать, как-никак двенадцатый год пошёл. Не маленькая!   - Ну, вот - на суп хватит!- встряхнув бумажный кулёк, выпрямилась девчонка.

- Гуля, ты чево тут?   - Здрастье, тёть Валя! Я кислицу собираю, суп хочу сварить!  - Да ну? Вот молодец! Сказали, што одна живёшь. Правда или брешут?

- Правда, тётя Валя!      - Зайди-ка!  Витька один, проснётся - рёву будет!

Гуля не отказалась. В вагончике маленький мужичок лет трёх от роду по имени Витька дёргал за хвост кота, который лениво щурил правый глаз и, стараясь сохранить хвост в неприкосновенности, задней лапой норовил Витькины пухленькие пальчики стряхнуть с лохматой живой игрушки. Лапе это не удавалось, она скользила по Витькиной ручке, малец смеялся, а кот от лености и благодушия и сам тихонько мурчал. Увидев эту картину, как Гуля, так и  хозяйка и сами едва не замурчали. В это это время дверь впустила сестру тёти Вали.

У сестёр были разные фамилии. Но вся округа называла их по фамилии Кофаль. На самом же деле тётя Валя носила фамилию Кофаль. И сын у неё был Витя Кофаль (по мужу) Только воспитывали сёстры Витю вдвоём, Что для тёти Вали, так и для тёти Кати он был их общим ребёнком. Пригрели они и Гулю. Пригрели без сюсюканья и лести. Гуля вообще-то колючая. Но от сестёр веяло такой теплотой! И Гуля не заметила, что чуть ли не каждый день стала бывать в вагончике. Казалось бы - чужие люди? Кто она им? Да никто! Но никогда она не ощутила, что они тяготятся ею. Что у неё есть свой дом, а у них - родной Витенька! Если бы они хоть раз дали ей понять, что погостила и хватит, пора и меру знать - она бы не затаила обиду, сказав себе: - И, правда, Гуля, чего ты привязалась к сёстрам?

К ночи Гуля уходила домой. И,накинув на дверь крючок, ложилась на кровать матери. О чём шептал ей ситцевый коврик на стене, когда она носом, словно в  мягкий ворс, тыкалась в него. Просто она уже не чувствовала себя одинокой. Завтра она опять пойдёт к сёстрам Кофаль. Не может не пойти. Тянет её туда, а почему тянет - не знает.

Назавтра же, взяв удочку брата, с утра отправится на рыбалку. Удилище самодельное, гибкое, а если леска порвётся - Толя Естратов всегда на помощь придёт. Это Юрка скажет ей: - Не садись близко! Опять всю мою рыбу выловишь, один вред от тебя. А Толя, увидев, что её место уже кем-то занято, поманит её рукой: - Гуля, иди сюда!  Она подойдёт, для рыбы выломает веточку буквой Y, насадит червяка и, поплевав на крючок, забросит его в воду. И если поймает пяток окушков и столько же плотвичек, значит, рыбалка удалась. Может, и парочка подлещиков с голодухи клюнет. Тогда уж совсем хорошо.

С вилочкой, где на букве У трепыхается улов, она горделиво прошествует мимо Юрки и, открыв дверь в вагончик, доложит: - Севодня хорошо клевало! Добавив: - Может, уху сварим?   Тётя Катя в это время ещё на работе. Тётя Валя, может-не может; занята или куда-то спешит, увидев её сияющее лицо, ответит: - "Сварим!" Давай-ка почисти рыбу, а я пока воду поставлю!  И заливалась тётя Валя таким заразительным  смехом, словно предлагала она Гуле на палочке эскимо. Ибо в глубине переливчатого смеха перекликались меж собой и нотки радости, какие тёте Вале хотелось вложить и в девчонку!  И хотя чистка рыбы - удовольствие не из приятных, но под ногами, ожидая колючего ёршика или пескаря, сидел кот. А в кастрюльке уже булькала  картошка, оставалось опустить рыбу и лучком заправить!

Без малого два месяца жила тогда Гуля без матери. И всё это время сёстры Кофаль, как родную, опекали её. Никто их к этому не принуждал, ни о чём не спрашивал. Смешливая тётя Валя вышла замуж, и Витеньку воспитывал отчим. В частном секторе построили просторный дом. Тётя Катя всю жизнь работала на стройке. Уже будучи замужней, Гуля пару-тройку раз забегала в каптёрку к тёте Кате. Управление, где работала Гуля, располагалось неподалёку.

Память избирательна и со временем позволяет не напоминать о себе. В конце прошлого века Гуля с мужем проводили своих родительниц. И совсем недавно Гуля распрощалась с мужем!

- Гуля! - шепчет ей память: - Чего же ты всё плачешь, и плачешь? Смотри, за окном лето, а ты  гундишь:

Рядились простенько,
Любили дом родной.
Ушёл милёночек,
Не взял её с собой!

Всё изменилось враз,
Горюет дом  пустой.
И не вернуть тот взгляд -
Заботливый, живой!

Не думалось тогда,
Что счастье - ВОТ  ОНО!
Полвека рядом быть -
Не каждому дано!

Да как же не гундеть? - оправдывается Гуля. - Я ж теперь динозавр из прошлой эпохи. Жаль, не летаю. Да и двигаюсь походкой нетрезвого человека. Эх,...

Частичка памяти, что советует не гундеть, не обросла ещё седыми волосами; да и зуб у неё молочный всего один вырос, малА ещё - месяц от роду, однако, стоит на своём: - Так чего тебе не жилось с детьми? Ехала, вроде, с желанием, обещала на всё лето, и что...? На даче тебя на пять дней хватило, столько же - в городе. И заерпесила: - Домой, домой!

Но тут за Гулю её собственное ЭГО вступилось: - Сама не гунди! Знаешь ведь что я из породы тех куликов, которые прожив жизнь в своём болоте, туда и стремятся. Как бы хорошо и сытно старой куличихе не жилось на новом месте, с одним крылом она вряд ли покинет родное болото. Если уж только обстоятельства непреодолимой силы заставят.

Кто в этом споре прав - Гуля на распутье. Тем более, что ЭГО и её второе Я, рассуждая на одну тему, нередко во мнениях расходятся. Странные у неё товарищи.

А сама она? Едет в автобусе к матери. Автобус, замедлив ход, пересекает ж/д линию. Гуля смотрит в окно и та, давняя память всплывает в подсознании: - Вот же местечко, где стоял вагончик сестёр Кофаль! И улыбка растягивает губы; сразу же, словно блин, разглаживается лицо. Глазки от удовольствия сами по себе пильк, пильк, как будто и они прозрели, смотрят на мир с восторгом и удивлением, когда всё ещё впереди! Остановка - Гуля выходит. Но целый день её преследовало внезапно нахлынувшее, далёкое и такое близкое чувство неизъяснимой теплоты, какой обогрели её тётя Валя и тётя Катя. Не родственники. Нет! Просто они в те летние каникулы появились в её жизни, наверное, когда ей это было необходимо!

У неё уже давно бессрочные каникулы. Зимой на улицу  не часто выходит. А вот летом... Намедни, ближе к вечеру  решила прогуляться. Полуденный жар уже схлынул. Байкеры на дороги группами ещё не выехали. Сказав себе: - Пройдусь! - Гуля вышла на улицу. Тротуар в центре города широкий. Для Гули - в самый раз! Модельной походкой - не "от бедра", а старорусской "Улица, улица - ты, брат, пьяна!"  Гуля достигла городской площади. Ребятишки, гуляющие с мамами, папами, и бабушки с внучатами - все на тротуаре сходятся, расходятся, торопятся по своим делам. И только Гуля - бездельница никуда не спешит. Уступает дорогу тем, кто едет с коляской. Правда, модельная походка, обласканная ветерком, на ласку реагирует по-своему. От этого "пьяная улица" ведёт себя расхлябанно, словно "упилась в стельку!"

Гуля, представив себя со стороны на "в стельку пьяной улице", средину тротуара освободила и оказалось - вовремя! Позади тренькнул звоночек и раздался командный голос: - ЭЙ, БАБДУР... и дальше нечленораздельное, что-то похожее на БЫБЫРЫ...

Гуля то ли запнулась; то ли, шаркнув туфелькой сорокового размера, качнулась в реверансе; то ли прыжок изобразила, но выпученными глазками уставилась на звеняще-кричащее существо, которое на велосипеде мчалось по тротуару и вопило на всю улицу. Кто-то из старушек перекрестился: - Свят, свят! Дама, прогуливаясь с близнецами, оказалась мамой современной и заметила: "Какой непосредственный мальчик!" Ребятишки же орущее существо поприветствовали визгом и восторгом. Подростку же привет понравился, он тормознул рядом с Гулей и уже понятно обратился к своим: - Ромалы, не отставайте!  Разновозрастная компания, заняв в ширину весь тротуар, ускорила шаг. Самая маленькая, лет пяти черноглазая "ромала" встала рядом и Гуля услышала шёпот. - Што? - переспросила. Но сосущий пальчик во рту мешал ответить, поэтому интерес к непонятливой бабке малышка потеряла. Вынуть же из портфеля конфету без одобрения старшей цыганки Гуля не рискнула. Мало ли...

- Может, нагулялась? - это второе Я беспокоится. -  Пошли домой, прыткая моя!
- Хм, скажешь тоже! - встряло ЭГО. - Ежели её прислонить к тёплой стенке, да креслице с подушечкой рядом поставить, она ещё очень даже ...

- Ага! И грелку с валенками не забыть! У неё их две пары! - хихикает второе Я.

Пусть они развлекаются. Просто Гулю стал беспокоить чей-то взгляд. Странно. Она ж, как статуй, стоит смирно и никому не мешает. Голуби этот статуй ещё не пометили, в центре площади воркуют.  - Гуля Петровна, здравствуйте! - услышала.  - Я вот с внучкой гуляю и на Вас поглядываю. Давно не видела. Как живёте-то?

- Да живу! - отозвалась Гуля. Лицо знакомое, а имя, отчество не вспомнит. С ней порой такое случается. Правда, знакомых всё меньше и меньше. Ещё лет 10 тому назад её младшая внучка, приезжая в гости, как-то спросила: - Бабуль, а почему с тобой так много людей здоровается? Ты, што ли, всех знаешь?

А недавно, открыв телефонный справочник и пробегая глазами по фамилиям, ахнула - скольких уже нет???  В семидесятых, чтобы поставить квартирный телефон, следовало в очереди постоять! С приходом мобильной связи городские телефоны не сняли единицы. Гуля - одна из них. А мобильник, хоть и полезная штука, только не любит она его. Вспомнит, а сама уже вне дома. Хоть объявление на двери пиши "ПРОВЕРЬ, НАДЕЛА ЛИ ТЫ ИСПОДНЕЕ?

Ну вот, домой вернулась. В квартире свежо, дверь на балкон открыта и ночью.
 Черёмуха цвет сбросила, сирень отцветает. И жасмин на северной стороне уже готов  распустить бутоны. День-два, и естественные духИ "Жасмин" будут преследовать Гулю как на подходе к дому, так и на выходе. Да разве одну её? Это Лидия Митрофановна, жившая на первом этаже в соседнем подъезде,  оставила о себе добрую память.  Её уже давно нет, а жасмины и дикие розы цветут! 

Белая ночь ко сну совсем не располагает. Откуда-то доносится: - "Бел-ой ака-ации гроздья-я души-истые но-очь напролёт нас сво-оди-ли с ума-а!" Знакомая мелодия заставила горько вздохнуть о том хоть и суматошном, но таком безмятежном времени!

- Ну, чего ты? Ложись, поздно уже! - шепчет второе Я.   - Угу! - но сна нет, поэтому берёт в руку пульт и, переключая каналы, на одном задержалась. Шёл фильм, какой Гуля уже видела. Главный герой фильма, выросший в Советском Союзе, воевавший в Афганистане, после плена оказался в Америке. Спустя несколько лет, прилетел навестить друга, с которым служил.  СССР уже канул в лету, преступность же в те девяностые - зашкаливала.

- "Что же вы сделали со страной?" - спросил бывший афганец у милиционера после разборки с бандитами.    - "А страну мы вытащим! Обещаю!" - ответил служивый. И  пояснил, - он потому и ходит до сих пор в лейтенантах, что присягал ТОЛЬКО ОДИН РАЗ!    Гуля, досмотрев фильм до конца, ещё долго переосмысливала увиденное. Была благодарна создателям фильма и актёрам. Порой спрашивала себя: - А может, это кино? Ностальгия по советскому прошлому? И возвращалась к увиденному. Даже если и так, где же те, кто давали присягу только ОДИН РАЗ? НАДОРВАЛИСЬ И, НЕ УСПЕВ СОСТАРИТЬСЯ, УШЛИ...  Муж Гули срочную в Германии служил, присягал ОДИН РАЗ. И такие же, как он, миллионы бескорыстных советских людей поднимали страну из руин. Кто их помнит? А те предприимчивые - кто скоренько сообразил, что можно жить очень роскошно, присягая ЗОЛОТОМУ ТЕЛЬЦУ, откажутся от сверхприбылей?

Похоже, припозднился тот лейтенант, заверив бывшего афганца: - А страну мы вытащим!

- Гуля, спи уже! - бурчит ЭГО. И то верно! - Можно подумать, что других дум у тебя нет?      - Есть, есть! - шепчет.

Она - Гуля долго на свете живёт. Многое видела. Детство трудное без отца, может, поэтому не белоручкой выросла и по молодости никакой работы не чуралась. Любовь,да ещё какая, семья! И вот теперь - на закате её - маму и дважды бабушку тревожит ..., от чего замирает сердце!

Белая ночь на исходе. Лучики солнца, спросонья или совсем не ложились; друг перед дружкой, играючи, пускают острые стрелы. И, отражаясь на потолке солнечными зайчиками, скачут, словно на зарядку прибежали. Гуля, стараясь заглушить тревогу, закрывает глаза, рядом пристраивается сон, но и в полудрёме  понимает, что заветным она делится с образом, который висит в уголке; и немножко - с подушкой!

    Июнь 2021 г.