Глава 11 Жизнь без полутонов

                Глава 11

                «Жизнь без полутонов»

                «Два мира властвуют от века,
                Два равноправных бытия:
                Один объемлет человека,
                Другой — душа и мысль моя.»

                (А.А. Фет)

I
В зеркало заднего вида Егор видит, как Маруся, словно ошпаренная, выскакивает из дверей больницы. Торопится к машине, то и дело с ужасом оглядываясь. Рухнув на пассажирское сидение, шумно захлопывает за собой дверь, пытаясь отдышаться.
Мужчина выключает радиоприёмник, заставив ведущего прогноза погоды умолкнуть на полуслове.
- Что случилось? За тобой кто-то гонится?
- Едем! Едем! Ходу! – только и способна из себя выдавить спутница.
- Куда? – спрашивает водитель, когда они выезжают со стоянки.
- Куда угодно! Лишь бы подальше отсюда! – умоляющий взгляд красноречиво иллюстрирует испуганную интонацию голоса.
Спустя двадцать с лишним минут, уже на выезде из города, девушка прерывает тревожное молчание
- Останови на обочине.
Лишь только автомобиль прекращает движение, Маруся вываливается наружу. Не проходит и секунды после открытия двери, как девушку начинает выворачивать наизнанку. Её буквально скрючивает пополам. Спустя какое-то время рвать становится нечем. Но она всё ещё продолжает попытки исторгнуть из себя всё содержимое, с трудом запихивая в лёгкие воздух между приступами.   
Когда Егор подходит, чтобы помочь, какой-то придурок несколько раз громко сигналит, проезжая мимо. От резких звуков девушка вздрагивает, а Егор мельком замечает ржущую харю шутника. «Сраная жертва несостоявшегося аборта», - думает мужчина, борясь с желанием продемонстрировать паршивцу наличие у себя средних пальцев. Но, осторожно обнимая Марусю за плечи, лишь произносит:
- Всё хорошо. Я рядом. А значит, ничего плохого не случится.
Едва начинает казаться, что девушка успокоилась, на место слёз приходит истерика. Из груди вырывается жуткий, нечеловеческий крик. Застряв в горле, он превращается в скрипучий стон – будто в старом заброшенном доме одновременно открываются все несмазанные двери. Маруся выдёргивает с корнями клочки травы, начинает рвать на себе одежду. Егор набрасывает на неё свой пиджак, чтобы согреть, и крепко прижимает девушку к себе. Несколько нестерпимо долгих минут она бьётся в его руках, как пойманная в силки птица. Потом вдруг обмякает. Перед тем, как потерять сознание, отстранённо произносит:
- Он убил их! Он всех их убил!
II
- Слава Богу, ты пришла в себя. На мгновенье мне показалось …
- Что я сошла с ума? Окончательно и бесповоротно? – горькая ироничная усмешка. Одними уголками губ.
- Ты напугала меня. Не хочешь рассказать, что произошло? – вкрадчиво предлагает Егор.
Они сидят на берегу реки. Это действует успокаивающе. Подобный пейзаж взывает к нашим инстинктам, напрямую беседует с подсознанием. В первобытные времена наличие в зоне видимости источника воды непосредственно способствовало выживанию. Спустя тысячелетия наш организм изнежился, потеряв способность без вреда для здоровья утолять жажду в первом попавшемся водоёме. Но привычка чувствовать себя у воды спокойнее осталась, трансформировавшись в лаконичное сугубо эстетичное объяснение: «Красиво». Люди с тонкой душевной организацией слагают о подобных местах бесконечные поэмы, а обладатели бедного словарного запаса выражают своё отношение к такому пейзажу одним ёмким, метким, весомым матерным словом, экономя издательствам километры бумаги, а нерадивым поэтам сотни часов времени.
Егор принёс девушку в обмороке сюда, резонно решив, что свежий воздух ей не повредит. Благо, этот первозданный уголок природы находился метрах в ста от загородной дороги, а сама Маруся оказалась на удивление лёгкой, почти невесомой. К счастью, вскоре она очнулась.   
- Знаешь, я ведь не из робкого десятка. Благодаря моему дару, или, лучше сказать, проклятию, пропустила через себя столько боли и страданий, что хватило бы на тысячу нормальных жизней. Тот хоспис, в который мы заезжали, был далеко не единственным местом работы. – она подняла на слушателя взгляд. Только теперь он заметил большие тёмные круги у неё под глазами и серый, землистый цвет лица, в котором, казалось, не осталось ни кровинки. - Понимаешь, я не знаю, от Бога эти способности или от дьявола. Этот вопрос мучил меня весь сознательный возраст. Пока девочки одногодки думали про платьица и косметику, я билась над дилеммой собственного происхождения.
- В юном возрасте каждый проходит нечто подобное. Учитывая обстоятельства, даже представить трудно, насколько тебе было сложнее, чем остальным, - кивает Егор.
- Помнишь, в Хогвартсе была шляпа, которая распределяла учеников по факультетам? Представь, что ты всей душой хочешь творить добро, но твоя судьба – вершить зло. Думала об этом долгими ночами в детдоме. Вспоминала, что родителям не принесла ничего, кроме печали. В конечном итоге, важно лишь твоё предназначение. А совесть? С ней всегда можно договориться. Привести убедительные доводы в пользу собственных поступков. Обрати внимание, чем чаще в речи собеседника встречается слово «совесть», тем выше вероятность, что у него этого качества нет.   
- И к чему ты пришла? – осторожно интересуется мужчина, поняв, что пауза слишком затянулась.
- Пока что ни к чему конкретному. Поняла только, что каждую секунду стоим перед выбором. И что незначительных поступков не бывает. Наша жизнь – натянутый над двумя мирами канат. Слева – зло, справа – добро. Стоит чуть-чуть отклониться в сторону того или другого, тут же потеряешь равновесие, свалившись в один из этих миров навсегда. Говорят, что чёрного и белого не существует. Что наша жизнь соткана из полутонов. Для большинства так и есть. Они умудряются поддерживать баланс. Но те, кто однажды сознательно выбрал одну из сторон, уже никогда не обретут равновесия. Все их поступки будут подчинены либо яркому свету, либо кромешной тьме.
В наступившей тишине Егор размышляет над услышанным. На его лице появляется мимолётная, едва заметная улыбка. Так бывает, если вспоминаем о чём-то очень хорошем, чего никогда уже не вернуть.
- Знаешь это ощущение, когда надеваешь старую куртку, которую давно не носил, и в её кармане находишь забытые там когда-то деньги? То же самое происходит с памятью. Я вот сейчас подумал о том, что Светлана любила читать перед сном. А если книга попадалась увлекательная, то и вместо сна. А ещё у неё была черта, которая выводила меня из себя. По крайней мере, тогда. Сейчас бы всё отдал, чтобы хоть однажды это повторилось. Когда Светлане попадалась особенно интересная мысль или красивое сочетание слов, она непременно будила меня, чтобы поделиться своим открытием. Конечно, я при этом фырчал, словно злобный ёжик.   
- Как любой нормальный человек на твоём месте, - улыбнулась Маруся.
- Так вот. Однажды она вырвала меня из глубокого сна, чтобы прочитать фразу, написанную Андреем Битовым. Тогда я перевернулся на другой бок и уснул, но теперь вдруг вспомнил её дословно. Она звучала так: «Наше «Я» - это мозоль от трения души о внешний мир». Это всё, что нужно знать о личности. Но только мы выбираем реальность, которая в итоге сформирует нас. Считать иначе – лишь жалкая попытка оправдаться. Самая опасная разновидность лжи – ложь самому себе. Каким бы изощрённым не был такой обман, в конечном итоге больше всего от него пострадаешь ты сам.    
- Твоя Светлана была очень умной женщиной. И прекрасным человеком. Такие люди всегда живут в нас, даже если их уже нет рядом. Поэтому я делала то, что делала. Работала с умирающими, тяжело больными, жертвами изнасилований. На каком-то этапе боль становится нашим учителем. Но, когда урок усвоен, она превращается в личного палача: раз за разом убивает нас. Снова и снова. Поэтому я забирала себе страдания, которые мешали спокойно уйти из жизни. А ещё – муки бедных девочек, оказавшихся не в то время рядом не с теми людьми. Поверь, я чувствовала всё самое ужасное, что только может произойти с человеком. Но сегодня впервые столкнулась с тем, что жестокостью можно наслаждаться. Упиваться, словно дорогим вином. Мой психиатр – Орлевский. Он - Двоеводский Оборотень. Не могу это просто так оставить. Если ничего не сделаю, то убийства продолжатся. И теперь я стану их немым соучастником…
Она затихает, вопросительно смотря на Егора.
- Да. Я помогу тебе, - отвечает он на незаданный, повисший в воздухе вопрос.

      III

- Ты уверена в собственном решении? – переспрашивает Егор за минуту до того, как менять что-то станет слишком поздно.
- Это меньшее, что я могу сделать. – уверенность девушки восхищает.
Сначала хотели совершить анонимную наводку. Позвонить по телефону, указав на личность Двоеводского Оборотня. Но, будучи опытным юристом, Егор понимал, что полицейские получают уйму подобных звонков ежедневно. В лучшем случае отнесутся к делу спустя рукава. Вероятнее всего – проигнорируют от слова «совсем». Маруся рвалась лично пойти к защитникам правопорядка. Но существовала весомая неувязка: откуда получены сведения. Не может же она на полном серьёзе заявить, что почувствовала это.
Тогда они составили соответствующее всем правовым нормам заявление, которое сотрудники полиции обязаны были зарегистрировать, а значит – принять к сведению, отреагировав. Таковы правила. Бюрократию в нашей стране невозможно искоренить, но можно попытаться использовать её грехи себе во благо. Научились же люди делать лекарства из яда змей. Чтобы адаптироваться в мире, нужно уметь подчинять себе природу. Особенно когда речь идёт о природе человека. 
  В тексте заявления указывалось, что данная информация получена в ходе личной беседы с подозреваемым. Каким именно путём это произошло, не уточнялось. Если с Марусей свяжутся по указанному адресу, она ответит, что он проговорился во время приёма. Это не так уж сильно отличалось от истины. Важнее всего было, чтобы Орлевского проверили. Установили за ним слежку. Если навести линзу микроскопа на любого из нас, что-нибудь обязательно попадёт в поле зрения.      
Войдя в здание полицейского управления, девушка обнаруживает, что дежурный отсутствует. Всезнающая старушка уборщица направляет Марусю в нужный кабинет. Сотрудника, ответственного за поимку Двоеводского Оборотня на месте также нет. Его коллега – тучный, лоснящийся в лучах солнца пухляш, нехотя принимает заявление. На требование девушки зарегистрировать документ при ней, всё так же лениво и неохотно вносит данные в реестр.
Перед тем, как уйти, девушка на минуту снимает перчатку. Жмёт руку удивлённому менту. 
- Спасибо за Вашу нелёгкую службу.
Когда посетительница покидает кабинет, толстяка посещает непреодолимое желание работать. Впервые в жизни. Он даже вешает пиджак на спинку стула и закатывает рукава рубашки, собираясь как следует потрудиться. И таки усердно принимается выполнять возложенные на него государством функции, сделав за несколько часов свою недельную норму. Впрочем, после обеда приступ трудоголизма проходит. Остаток дня мужчина привычно проводит за просмотром порно и онлайн-играми, отвернув монитор к стене. Как хорошо, что умные люди придумали функцию «очистка истории браузера».   
Маруся же покидает государственное учреждение с высоко поднятой головой и чувством, что вскоре справедливость восторжествует. Егор встречает её ободряющей улыбкой:
- Ну что, мисс Марпл, сегодня отпразднуем. А завтра начнём искать тебе нового психолога. На этот раз без изъянов в виде непреодолимой тяги к насилию. Да у нас и нет больше монстров в городе. Остался ещё парковый эксгибиционист. Но этот не в счёт.
- Так у вас ещё есть и больной, который трясёт хозяйством?
- Должен же в Двоеводске быть хоть один потрясающий человек!
Умение рассмешить девушку в любой ситуации – крупная монета в копилке достоинств мужчины. Вот и Маруся улыбнулась. Жизнь налаживается.

IV

Истошное петушиное кукареканье в телефоне отвлекает главного редактора «Двоеводского вестника» от скрупулёзного поиска синонима к слову «маньяк». Для новой статьи нужно что-то хлёсткое, запоминающееся. К тому же, журналистка ещё не решила, кем «назначить» убиенного отвёрткой за компанию с жертвой мужчину – невинной овечкой, попавшей под жернова злого рока, или храбрецом, пытающимся спасти девушку. Склонялась к выводу, что второе для тиража предпочтительнее. Люди любят героев. Особенно безвинно павших. Сам же несчастный оказался незадачливым браконьером, по ночам расставляющим сети в реке Медянке, которая вилась вокруг города, подобно большой змее. Можно сказать, угодил в собственный невод.      
Ирония состояла в том, что Нино на сей раз описывала не просто события, свидетелем которых являлась, но результат своих действий. Это окрыляло её. Возвышало над простыми смертными. Заставляло поверить в собственную неуязвимость. В эту минута она чувствовала себя опытным мясником, взирающим на стадо глупых овец с острым ножом в руках.   
Она совсем недавно вернулась с места преступления, где блестяще отыграла роль проныры журналиста. Поэтому звонок её удивляет. Неужели у карманного информатора появились новые зацепки? Откуда?
- Да, дорогой! – отвечает она на вызов хитрым тоном сказочной Лисы Патрикеевны. – Уже соскучился?   
То, что слышит в ответ, стирает с её лица самодовольную улыбку.
- Ничего не предпринимай! Через десять минут буду. – уверяет она, но доезжает за восемь.
Валера отправляет коллегу на перекур. Оставшись наедине с представителем печатного органа, протягивает той заявление.
- Если наводка подтвердится, пойдём отмечать моё внеочередное звание в самый дорогой ресторан. – радостно заявляет полицейский.   
- Как бы те звёзды, что есть, с плеч не скатились, - игриво обрывает алкогольные фантазии офицера Сербалидзе. – Ты уже кому-нибудь из вышестоящих показывал эту бумажку?
- Пока что нет. Видишь, как ты важна для меня.
- И не показывай. Знаю я эту Марию. – благо, правдоподобно врать – один из врождённых талантов Нино. – Местная сумасшедшая. Завсегдатай нашей редакции. До появления Двоеводского Оборотня осаждала газету сенсационными материалами. То сосед у неё – Адольф Гитлер, то инопланетяне её на опыты по четвергам похищают, то правительство через телевизор заставляет вступить в жидомасоны, а как-то она даже лично видела в наших широтах мексиканского чупакабру, вылезающего из мусорного контейнера с отборным славянским матом.    
- Попандос, - задумчиво произносит Валерий.
- Вот именно. А посмотри на фамилию человека, которого несчастная пытается очернить! Орлевский. Пробивал по базе – что за фрукт?
- Ага. Мозгоправ какой-то. Даже гугл его знает.
- Ну вот пазл и сложился. А у тебя после этой информации в голове ничего не щёлкнуло?
- Нет, - виновато тупит взгляд полицейский, словно первоклассник перед строгой учительницей.   
- Сто пудов эта психичка на учёте стоит. Если бы она его не Двоеводским Оборотнем, а Джеком Потрошителем объявила, ты бы тоже себе дырочку для ордена на кителе расковыривал?
- Скажешь тоже, - наливается собеседник румянцем.
- Смотри, боец, чтобы начальство тебе за такую службу другую дырочку не разработало. А что? Таким образом во власть тоже пролезают. Не ты первый.
- Ну, хватит! – выхватив злополучную бумажку из рук девушки, рвёт её на клочки. – Сейчас удалю заявление из реестра – и концы в воду. А ещё раз придёт – выгоню ссаными тряпками.
- Ну, это понятно. Что вы тут Ваньку валяете - это всем известно. Зачем меня было от работы отрывать?
- Ты это … прости. Думал вырасти в твоих глазах.
- В моих глазах ты - могучий исполин. Колос Родосский, охраняющий наш скромный двоеводский порт. Будет время – почитай в инете про данного персонажа. Тебе просвещаться полезно. – смешивает Нино чистую иронию с нефильтрованной лестью. После чего целует незадачливого сыщика в щёчку. – Спасла тебя от позора. Пора возвращаться на работу.
- Это. Ну. Спасибо, что, так сказать, предотвратила ... Ну, ты понимаешь.
- Будешь должен.
- Буду! – вытягивается в струнку ручной щеночек, наделённый полномочиями исполнительной власти, закрывая двери за любимой хозяйкой.
Выйдя из кабинета, Сербалидзе спешит записать в блокнот адрес, указанный в брошенном в урну заявлении. Потом набирает Артура:
- Хьюстон, у нас проблема.