Драгунские байки. Гусар в масонской ложе2

Вот и говорит одна модистка другой.
-- Колетт, какого нумеру у тебя корсет на китовом усе?
-- Труа, дрогая Жанетт (то бишь -- третьего), -- сказала Колетт.
--  А у меня -- катр (четвертого, значит).
-- Помнишь, как мы  вчера   поставили  на семерку  -- и выйграли?
 --  Как же не помнить?  --  и весело хохоча, они загородились веерами от прошествовавших мимо бравых гусаров.
Мы удалялись, француженки остались у нас за спиною, но я продолжал отлично слышать их разговор.

-- Жанетт, сколько раз за раз любит тебя любовник? -- донеслись до меня слова Колетт.
-- Труа! -- сказала Жанетт.
--  А меня -- сенк (то бишь -- пять), -- с гордостью добавила Колетт.
 -- Войдя в офицерское собрание, где посреди игорного стола уже возвышался банк из трофейных драгоценностей империалов и банкнот, и распечатывались новые колоды,  мы поставили на восьмерку, сложив услышанные цифры,  -- и во славу галльскому  любвеобилию сорвали куш.

Тут же все поставив на кон  и еще раз рискнув попытать удачу на тех же цифрах -- мы спустили все подчистую.  Я проиграл еще свои полторы тысячи франков и занял еще полторы у поручика Ланского , чтобы рассчитаться, и мы удалились. Я шел и крутил ус, все же не расстроившись по поводу проигрыша, так как нумер указал на намеренное завышение галльской любвеобильности, и эта маленькая военная тайна выдавала на голову диспозицию противника в Венериных делах и проясняла истинный смысл и причину тех обворожительно-радостных улыбок, какие расточали нам француженки. Нам нетерпелось узнать свою дальнейшую судьбу.  Отыскав салон Ленорманн, мы увидели вышедщую нам навстречу припадающую на одну ногу миловидненькую  гадалку  с тревожным взглядом черных глаз из-под восточной чалмы, но, взяв руку Ланского и глянув на его ладонь прорицательница тут же бросила ее и метнулась за ширмы. Взглянув перед этим на меня, она произнесла роковым, вызвавшим у меня смех  голосом:
 -- Что касается до вас, то вы окончите свой век на виселице!
Итак -- мне грозила виселица, Ланскому  пророчица даже ничего не стала говорить, сбежав от него  -- оставив у гадалки последнее что оставалось в карманах  -- мы шли на конюшню.
-- Как ты думаешь, mon chere, -- спросил я поручика, если пылающий страстью любовник любит только раз в ночь, сколько же тогда любит француз-муж у столь знаменитых в любовных делах соотечественников Маркиза де Сада и Казановы?
-- Одну осьмую, -- ответил невозмутимо и, как мне показалось, невпопад и совершенно бессмысленно поручик лишь бы что-то ответить. Мы приближались к конюшне, которая располагалась неподалеку от лавки поляка-аптекаря, на задворках монастыря. Рядом маячило крестами и обелисками со скульптурами ангелов и античными урнами, кладбище. В темнеющее уже небо заострялась шпицем белоколонная башня с флюгером-петухом, часами и колокольней наподобие моей беседки на берегу пруда в имении...

 +++   

 Тут  рукопись оборвалась. Но я знал, находясь в ее реальности, я должен сам отыскать продолжение. Иногда подобные головоломки  требовали изрядной изобретательности. Так , совершив обряд  у стен Иерусалима и вызвав духа Мандлука, я  реинкарнировал в странствующего рыцаря -тамплиера, которому  орден поручил отыскать  свиток  одного апокрифа, открывающего клады. Когда я вошел в пещеру, где хранился древний свиток, подо мной  повернулась подвешенная на специальном шарнире плита  - и я оказался  в  ловушке. Вот и сейчас,  встав из кресла, я внимательно осмотрел  кабинет.

На камине стояла бронзовая скульптурка Наполеона, на стене висела шашка, перекрещенная с сидельным пистолетом. На крытом зеленым сукном столе горела сальная свеча в подсвечнике. Белели чистые листы, отточенное перо отбрасывало тень на их непорочную белизну, словно хозяин только что вышел, поразмыслить о перипетиях сюжета… При чтении первой части меня насторожило предсказание парижской пророчицы. Она, предрекая кому гильотину, кому виселицу, кому  падение после взлета на вершину славы., слов на ветер не бросала. Уж не нахожусь ли я внутри  сна мертвеца?  Как раз  задание отыскать апокриф  освобождающий от чар подобного рода и дано было  рыцарю ордена тамплиеров Жаку  Труа.

Свойство подобных инфернальных пространств неупокоенных душ заключается в том, что  они постоянно выдают решения и лжеподсказки в виде дежа вю . Поистине мистическое чувство уже виденного  связано с тем, что время этого духа замкнулось само в себе и  являет собою путешествующий в астрале шар, по внутренней поверхности которого можно блуждать до бесконечности.

Из романа "Сновидения Алистера Кроули"