Времена года

Это был солнечный день, один из таких дней, за которые я не люблю лето. Небо низкое, безоблачное, прозрачно-голубое, ни малейшего дуновения ветерка, солнце печет, земля сухая и пыльная.
До сих пор не могу выносить такие дни, когда все словно ненастоящее: как будто бы мы находимся в стеклянной банке, Кто-то направил на нас настольную лампу, чтобы получше разглядеть.

Не знаю, может быть мы были и не в банке, а на ладони, по крайней мере, сейчас я вижу этот знойный день как на ладони. И тогда, девятилетней девочкой, я уже чувствовала свой взгляд из будущего, смотрящий на меня,девочку, и знала, что этот  момент  я не забуду.

У меня умер дедушка, и мы с отцом шли по короткой дороге домой, по ней ходили очень редко, и сейчас мы шли почему-то по ней. Я вижу худую смуглую девочку  с косой-дракончик, в красно-белом платье с тонкой невесомой рукой, виднеющейся из-под крыльев рукава воланом.
Мы долго идем с отцом молча, наконец я спрашиваю его, почему люди умирают и разве нельзя иначе.
Отец трезв, и он не шутит, он объясняет мне:

- Одни люди умирают, рождаются новые люди, им нужно уступать место.
- Но разве нельзя, чтобы мы жили все вместе, и старые, и новые люди?
- Нет, если будут жить все, то земля не выдержит, будет очень много людей.
- Тогда я хочу, чтобы новые перестали рождаться, а были только мы, и чтобы дедушка остался жить.

Отец молчал. Из его молчания я поняла, что так нельзя. Его глубокое смирение перед правилами жизни на этой земле передалось на долгие годы и мне.

Мне кажется, что солнце светило так ярко специально, чтобы я не могла забыть ничего из тех дней, в которые готовились к похоронам. Мы играли за оградой на старой бирже в одной из обустроенных в них пещер. К нам подошла женщина в белом платке, пришедшая откуда-то из дальних домов, и предложила взять котенка. Мы согласились. К родителям за разрешением мы догадались не ходить, играли с ним за оградой, а к вечеру понесли его домой.
Наверное, вечеров в те дни не было. Я помню только бесконечное солнце. 
Всю мебель из дома вынесли, мы подошли к пустой бабушкиной тумбочке, она была выкрашена темной половой краской и блестела на солнце, и спрятали котенка внутрь.
После похорон мама не только разрешила его оставить, но и решила взять с собой из деревни, когда каникулы закончатся, как-то связав его появление и смерть дедушки.

Я и другое помню. Все помню,но вспоминаю это.
***
Вчера я ходила в храм. Было очень холодно, уже октябрь. Я вошла в ограду храма и поняла, что в туфлях ходить уже нельзя, нужно доставать теплые ботинки. Я догадалась об этом давно, но так утомилась от постоянной смены сезонов, что решила ходить так.

В ограде храма я поняла, что устала жить. Кажется, несколько дней назад была прошлогодняя зима, потом я искала свои летние туфли, и вот уже снова зима, нужно проверять, хватит ли дров на зиму, целыми днями топить печь, таскать дрова, думать, не перемерзнет ли вода, долго одевать детей на улицу, проверяя носки и варежки, не открыта ли шея, не продует ли.

Но потом я стала думать, что в Сибири людям нужно быть крепкими и стойкими, нельзя расслабляться, потому что иначе не выживешь, нужно собирать урожай, запасаться на зиму, доставать мясо, готовиться к холодам и заранее подготовить все к будущей весне, чтобы снова все садить, поливать, полоть, чтобы потом быть готовыми к еще одной новой зиме.

Я забыла о своей усталости, думая об этом, и поняла, что еще не умру.


Я помню, как мы разговаривали с отцом о бессмертии. Мы ехали в электричке в Новоильинск, я спросила:
- Как же уступить новым поколениям жизнь, когда самому так хочется жить?
- Люди устают от жизни, поэтому никто не захочет жить вечно - жить трудно.

Я разглядывала лицо отца, всегда такое веселое, всегда с шутливой гримасой пытающееся рассмешить окружающих, и видела, что и он начал уставать жить.

Но жить было так хорошо, так упруго, так все устремлялось вперед, что я не верила, что когда-нибудь и я устану от жизни.

***
Сегодня я думаю о смерти, и о том, что Господь нам даровал свободу. Почему же мы свободны во всем, кроме выбора жить или умереть? Я догадываюсь, что Господь спрашивает у каждого человека согласия на смерть, начинает готовить его заранее, но мы не видим этого в суете будничных дней. А потом припоминаем, что ведь можно было догадаться, были подсказки.

В детстве мысли о смерти ужасают, потом мы живем так, словно смерти не будет, но постепенно смерть становится интереснее жизни, мысли о ней приходят все чаще: мы готовимся.

Мы удивляемся, когда у поэтов читаем предсказания о собственной смерти, но я думаю, такие предупреждения делает каждый, но не каждый умеет об этом рассказать.

***

- Мамочка, снег, снег! Ксюша, Ваня, посмотрите , на улице снег! - Маша то кричит, то смеется, то смотрит в окно, то восторженно бегает по комнате и снова кричит.

- Снег, на улице снег, зима!

И так хорошо слышать радость этой новой жизни, это счастье от всего нового, неожиданного, от всего, что приходит подарком, обещает удивительное и радостное впереди.

И я, наконец, понимаю, откуда непонятное смирение отца перед страшным порядком жизни: из любви к нам, детям, из желания поделиться радостью, которая сопровождает нашу жизнь, несмотря на боль, вину, смерть, радостью, которая была и в его жизни - с нами, с другими людьми, которые еще не родились, но родятся, с нашими детьми и с детьми наших детей….
И я снова чувствую себя под взглядом Отца, Он жалеет нас и радуется с нами.