Вы- наше богатство

ВЫ — НАШЕ БОГАТСТВО

Площадка перед Дворцом культуры металлургов Ч-нского окраинного района первопрестольной была заполнена большим скоплением людей. Утро только начиналось. На входных дверях здания выделялся красочный плакат с надписью: «Высокооплачиваемая работа с большими перспективами роста для настойчивых и целеустремленных...»
Таковых съехалось человек двести. Толпа в ожидании 10.00 утра топталась у входа, пригреваемая теплыми лучами майского солнца. Народ уже разделился на кучки по интересам. В воздухе слышалась славянская речь, смешанная с пролетающим костромским «о», гулким тульским «г», шипящим могилевским «ш», рязанским говорком. Бурчали бесшабашные прогнозы и планы на будущее. Между этими кучками по-деловому перелетали, как птахи-пересмешницы, юные особы, пытаясь показать свою осведомленность. Около углов здания курили скромно одетые мужчины. Дамы средних лет и пожилые женщины стояли у самого входа, привычно создавая очередность, как за дефицитной покупкой.
Женька приехал в столицу вчерашним вечером. Собирался волнительно. Супруга Вера утюжила единственную белую рубашку, чистила пыльные черные брюки. Вместе долго пытались найти галстук, который запропастился невесть куда лет пять назад. Наконец, нарядив мужа и сунув в боковой карман пиджака последнюю домашнюю заначку в две тысячи рублей, отошла поодаль, оценивая созданный продукт.
— Смотри, не опозорь нашу Сорочинку. Не напейся сдуру на радостях, если на работу возьмут. Деньги зря не швыряй, последние ведь. Ну, с Богом,— она повернула Женьку за плечи в сторону выхода из дома, смахнув с пиджака последние пылинки.
С тем и поехал...
Пять часов дороги в душном автобусе, и вот оно — счастье свободы, богатство столицы. Чтобы не напиться сразу, на радостях от обретения временной свободы, Женька прямиком с автобуса направился по адресу проживания строгих Веркиных родственников, где смирно переспал ночь, а поутру явился в назначенное место спокойным, что и деньги целы, и голова светла.
* * *
Не найдя собеседников в толпе возле Дворца культуры, Женька прохаживался вокруг здания в ожидании открытия. Не терпелось попасть внутрь. Что-то волнительно дрожало в дебрях Женькиного тела. Увидев приоткрытую с торца здания дверь, он любопытно просунул в проем голову.
— Куда суешь свое хрюкало немытое? — услышал он откуда- то из полумрака толстый женский голос.
Выдернув голову из проема двери, Женька расслышал чавканье швабры по полу и шарканье ног. Первая столичная фраза в его адрес обескуражила. Так обычно говорила его Верка, когда подставляла в хлеву корыто хряку Борьке, которого растили они уже целый год. Прикрыв осторожно дверь, Женька пошел дальше, попутно рассматривая свой внешний виде отражении больших стекол, поправляя сбившийся вбок галстук, растрепанные теплым ветром волосы и думая на ходу. «А ведь и правда не умылся с утра...»
* * *
Заканчивалось двадцатое столетие. Черный правительственный вторник подарил трем четвертям населения страны бедность и окончательную нищету. Отчаявшиеся люди, подобно стаду, оставшемуся без пастуха и пастбища, разбрелись куда глаза глядят в поисках заработка в печали и без всякой надежды.
* * *
В большом зале Дворца культуры металлургов кипела бурная деятельность производственной конторы. В стеклянных кабинках, расположенных вдоль стен зала, сидело по два человека: один — принимающий на работу — за столом, усыпанном различными бумагами, телефонными трубками и прочей канцелярской мишурой;
другой — принимаемый — скромно, перед столом на стуле, с внимательным, почти просящим, волнующимся взглядом. Принимающими на работу, в основном, были улыбчивые женщины, тридцати-сорокалетнего возраста, в белых блузках, черных юбках, туфлях на высоком каблуке, с пышными прическами и ярким макияжем на лице. Учтивые взгляды, вежливое обращение и предложения, предложения, предложения...
— После заполнения необходимых анкет и занесения вас в картотеку нашей компании вам необходимо прослушать курс вступительных лекций общей длительностью восемь часов, который проводит сам президент фирмы. Потом — решение необходимых организационных вопросов и получение вами от нашей фирмы обязательного пакета рекламных и сопроводительных документов,— слышалось из кабинок.
Женька ходил от кабинки к кабинке и не решался войти внутрь. Около него остановилась женщина, одна из принимающих, и, видя его замешательство, сама предложила оформить документы.
В кабинке пахло столицей. Ворохи бумаг, цветные папочки, авторучки, дорогие телефоны, улыбка и почтение. Первое впечатление превзошло все Женькины ожидания. Он весь напрягся от внимания и такого предупредительного отношения к себе со стороны красавицы напротив. За одни ее глаза и улыбку, подаренную ему, сорочинскому механизатору, он уже готов был нести ее на руках на последний этаж столичного небоскреба, забыв обо всем на свете. А тут еще и работу предлагают:
— Наша компания существует на рынке более пяти лет. В связи с расширением бизнеса фирме необходимы целеустремленные и настойчивые сотрудники, такие, как вы, молодой человек,— обвораживающе ворковал женский голос. — Я ваш менеджер-наставник на начальной стадии обучения. Зовут меня Элла Викторовна.— Она протянула Жене изящную руку, которую он неуклюже пожал своей мозолистой темной лапой и покраснел весь от этого.
— Так вот, сейчас вы получите необходимые вам для дальнейшей работы пакет рекламных документов и сопроводительную продукцию нашей компании. Внесете вступительный взнос в размере 1700 рублей в фонд фирмы, уже как полноправный сотрудник, и получите удостоверение и значок. После организационных уточнений мы прервемся на тайм-аут, а после обеда вас будет приветствовать президент нашей компании с первой вступительной лекцией.— С этими словами фея, жгуче облив взглядом растаявшего на глазах Женьку, забрала его вступительный взнос и выдала конверт с рекламными буклетами и жетоном.
Потный и счастливый, он выплыл из кабинки в пространство зала с коробкой продукции фирмы и почти пустым боковым карманом пиджака.
В зале уже кипела подготовка к встрече с президентом компании: ровно устанавливались стулья и столы, по стенам развешивались стенды с фотографиями о деятельности фирмы, сновали люди с горящими глазами и деловыми движениями. Женька вышел на улицу и закурил от счастья. До встречи с президентом фирмы оставалось время, чтобы перекусить.

* * *
— Дамы и господа! — Торжественно произнес звонкий женский голос в битком заполненном зале. — Вас приветствует президент компании «Гранд Олимп» Генрих Маркович Мериндер. Аплодисменты! — скомандовал голос.
Зал утонул в сумбурных хлопках, под которые на сцену вышел высокий мужчина в серо-белом клетчатом пиджаке, черных брюках, лакированных ботинках. Пригладив шевелюру длинных черных волос, спускавшихся до плеч, он улыбнулся белоснежной улыбкой здорового сорокалетнего мужчины и почти по-дирижерски поднял правую руку вверх. Наступила тишина.
— Я приветствую вас, дамы и господа, в этот радостный, важный для вас день! Сегодня вы все стали членами единой семьи нашей компании «Гранд Олимп». Поздравляю!
Зал потонул в овациях. После необременительного вступительного слова о концепции работы компании президент продолжил:
— Основной задачей каждого из вас является получение удостоверения профессионального супервайзера после завершения начальной стадии обучения с нашими менеджерами. Задача не легкая, но достижимая. Вы — богатство нашей компании, которая приложит максимум усилий, чтобы сделать вас ни в чем не нуждающимися людьми и, в первую очередь,— свободными материально. Мы хотим жить хорошо! И мы будем жить хорошо!
Зал снова зааплодировал, а красавицы, стоящие вдоль стен зала, дружно заулыбались, зачарованно направив свои взоры на президента.
— Первая стадия обучения — промоушн нашей рекламной продукции. Затем — тщательное постижение основ мерчендайзинга, без которого ни один супервайзер не сможет произвести маркетинг своей деятельности. И, наконец, само искусство маркетинга... Прошу открыть блокноты, розданные нашими сотрудниками и записать тему нашей первой встречи: «Супервайзер — ступень восхождения, промоушн рекламных акций, маркетинг и мерчендайзинг».
Неожиданно для себя Женька уснул, крепко сжимая на коленях коробку с продукцией фирмы и выронив на пол блокнот с ручкой.
— Эй, земеля, очнись! — толкнул его в бок сосед по ряду, мужчина лет сорока с выпуклыми глазами и верблюжьими губами. — уходим на перерыв до завтра. Ну, ты разоспался, супервайзер, бляха-муха,— он дружески улыбнулся, подталкивая Женьку к проходу.
Разлепляя глаза, Женька огляделся: те же кабинки с табличками, кипы бумаг, суетящиеся люди, около сцены — огромная дверь с надписью: «Президент компании «Гранд Олимп».
«Из нее-то и выходил на сцену «дирижер»»,— подумал, зевая, Женька.— «Ух, там за дверью шик, небось!»
* * *
Перекантовавшись вторую ночь у строгих Веркиных родственников, ни словом не поделившись с ними о счастливом дне пребывания на новой работе, Женька, чуть свет, поехал к зданию Дворца культуры, справедливо рассуждая про себя: «Пока не соберется народ, узнаю поподробнее у персонала фирмы чего мне делать-то, а то ведь проспал вчера всю дорогу».
Рабочий день только раскачивался. Он подошел к зданию — центральный вход на замке. Никаких афиш почему-то нет. Обошел вокруг, увидел проем в двери, откуда вчера толстый женский голос назвал его немытым хрюкалом, и просунул в него голову. Тихо... Темно... «А что, я уже сотрудник фирмы, имею право зайти» — справедливо подумал Женька и уверенно шагнул в темный коридор. После недолгих блужданий по лестницам, наконец, нашел вход во вчерашний зал. Потоптался в нерешительности —уж очень тихо вокруг, и народу ни души — но зашел.

* * *
Это был, несомненно, тот самый зал, где вчера кипела работа большой компании. Этот зал Женька узнал по большой, резной бронзовой люстре, висевшей под самым потолком. Только сейчас зал был пуст — ни стеклянных кабинок, ни стендов, ни телефонов. Редкие стулья сиротливо и неряшливо придвинуты к стенам. Слабо соображая, что же произошло, Женька двинулся к сцене, где вчера обратил внимание на дверь с табличкой «Президент компании «Гранд Олимп»». Дверь была широко распахнута, но никакой таблички уже не висело, а за ней, в темноте, виднелась лестница, ведущая за кулисы. Женька нырнул в темноту, поднялся по короткому маршу и очутился... на сцене перед пустым залом. И тут его озарило...
Все еще сжимая в руках коробку с продукцией фирмы, он размахнулся и швырнул ее о стену. По полу рассыпались какие-то цветные пакетики и пузырьки...
* * *
При выходе из здания Женька столкнулся со вчерашним соседом по лекции с верблюжьими губами. Тот слюняво улыбнулся:
— Что, пусто?
— Пусто...
— Я так и знал. Обули, суки. Я им денег вчера не дал, чуял недоброе. А ты-то сдал, супервайзер, бляха-муха? — он опять слюняво улыбнулся.
— Сдал... — Женька зло махнул рукой. — В деревне в «секу» всех деру, а тут... так обули, падлы! — он сокрушенно сплюнул.
Молча перекурили. По пустой улице прогрохотал ранний трамвай. Женька досадно сдернул с себя удушающий галстук, неосторожно оторвав полворотника рубашки, и бросил его в урну — не пригодится уже.
— Ну, что, по домам? — спросил «слюнявый»,— или подождем, пока остальные соберутся?
— По домам...
— Ну, бывай, супервайзер, бляха-муха! Может, свидимся где еще.
— Это вряд ли... — и Женька зашагал налегке по пустой улице.
В автобусе Женька за дорогу выпил бутылку водки, купленную на станции на последние деньги. Вышел в родной Сорочинке веселым и совсем пьяным. Он витиевато плелся по единственной улице к своему дому, размахивая рукой с зажатым в кулаке оторванным от рубашки воротником, и ныл песню: «По-о-е-едем, кра-а-со-отка, ка-а-таться...»
Услышав знакомый голос, из-за калитки навстречу Женьке выбежала его дворняга Жулька и, виляя хвостом, пристроилась у ног.
Женька опустился на колени, обхватил ее с двух сторон своими серыми ручищами за морду и сочно поцеловал в холодный черный нос, приговаривая: «Дураха моя... дураха... дураха...»