Невыносимое небо белых ночей

Даша вжимается в скамью на краю Петергофского парка и ненавидит фонтан Пирамида. Миллиард его трубочек создают силуэт ее платья невесты. Год назад была бы их свадьба с Гошей. И сегодня, день в день, он женится в Канаде, но не на Даше. Ей привиделось, что если бы можно было вернуть все, то она, как Лара из любимого Пастернака, на коленях приползла в их квартирку в Торонто. Но, как и у Лары, это была нелюбовь, и Даша, удрав в Петербург, отковыривает сейчас ошмётки скамьи и ненавидит торфяную фату пены.

Даша опрокидывается на скамью и слушает птиц, и дивится чайке, её черной венецианской маске, и видит, как вверху молодые лапки дуба касаются зелени вяза, и этот жест защищают ее от жестокой синевы.

Петербург придавило невыносимо голубое небо, почему-то названное белыми ночами, и даже стиральные доски мыльных облаков не дают роздыха, и тогда горожане, делая вид, что им это нравится, бродят по песку среди золота статуй и слизи мраморных фонтанов. Россыпь малышни носится по скользким булыжникам, стараясь найти заветный, и визг лета рассыпается по парадному парку. И никак не решается загадка:

 - «Кто включает струи? Тайный камень или гном в будке, что так пахнет зеленой краской дачного лета?»

- «Мама, да-а-а-й полотенце!», - девчушка, дрожа, сутулит мокрые плечики.

- «Сюда иди, какое тебе полотенце! Ты стоишь под водой! Выйди из воды сначала!»

Потом люди, устав от шума струй, как воды впадают в серость залива, и видят выводок утят, и радуются, и переводят дух, и, покрикивая на детей, находят вкусняшки на дне сумки, а золотая капля Кронштадта определяет географию, и глазу уже не так больно на игле Лахты.

Даша отводит взгляд. Пара влюбленных занимается делом, топчась на скользком валуне. Девушка в рыжих шароварах серьезно кормит утку, но куски пирожка на бреющем полете выхватывают чайки. Один ломтик падает мимо, парень поднимает и метит им в ленивую крякву. Кручение криков, клювов, и людских глаз с аллеи плотно упаковывают зеленую челку девушки с тату на бицепсах парня. И Даша понимает, а они еще не догадываются, как важна каждая крошка, скормленная голодным крачкам, для счастья их будущей жизни.

Даша вспоминает день накануне своей свадьбы, когда ее дернуло порвать с Гошей. Суматоха, когда вот-вот будет собрано LEGO из отеля, торта, и виз для друзей из Питера. И Дашина мама уже прилетела. Оставалось платье. Проводив их на примерку, Гоша вскочил на велик и стал наматывать круги вокруг озера.

Даша захватила в горсть волан подола и кроссовки внесли ее на голубой ворс подиума. Из зеркала смотрела японка с мальчишеской стрижкой, наполовину бритой головой и торчащими ушами в пирсингах. Лицо было Дашино, но ниже кипела уродливая сахарная вата. И внезапно отлетело всё: и пять лет вместе, и IKEA-гнездышко в их питерской двушке, и проходной двор у рынка, усталость и решение уехать в Канаду.
И осталась лишь вязкая белизна и застрявшая в ней чернявая девчонка. Даша рефлекторно переступила с ноги на ногу и подвернула лодыжку. И тут загремел мобильник, и Гоша прокричал, что его только что задела машина, и пусть они не волнуются.

В зеркале сошлись две пары глаз. Мать не любила Дашу, поняв это несколько лет назад, и жалела жениха, и нутром чуяла, что Гоше не нужна ее дочь, а Даша и не заметила, как стала лишней. Ей было все время некогда: дедлайны, экзамен по языку, документы, медосмотр. Даша тащила, словно в игольное ушко, и себя и Гошу - вдвоем давали больше баллов для молодежной программы в Канаду. А решили они пожениться уже крутясь в русской тусовке в Торонто.

- «Да, давай свадьбу», признал Гоша.

А Даша прилипала к их окнам на двадцать четвертом этаже над озерами, и ее голова кружилась от вытянут6ого счастливого билета. Но глаза Гоши опадали, когда он изредка понимал их от компа.

Даша не удивилась, что в миг, когда ее передернуло от сырости зеркального облака, Гоша тормознул на перекрестке и голубой фордик выбил его из седла. Они привезли Гошу с обработанными ссадинами домой, и будущая свекровь спросила по скайпу:

- «Даша, не боишься? Плохой знак - падение жениха, когда невеста примеряет платье.»

И Даша испугалась, уловив в юморке ненависть и презрение, а это была любимая Гошина мамуля, молодое фото которой висело на его странице в фейсбуке. 

Даша вспомнила себя, как в начале их связи, в одночасье рванула к Гоше из Москвы.

- «Давай жить вместе».

И вошла в его питерский дом, не оглянувшись ни на свою, ни на его прошлые жизни. Они варили по шесть часов их фирменный грибной суп и долбили в window of opportunity канадского посольствa. Даша была счастливой бессонной трудягой, затаив неуверенность и страх, а свекровь судила её за глаза:

 - «Наглая Даша всегда всё знает лучше всех.»

И уже не надеясь на отказ, Даша выдохнула:

- «Может отменим свадьбу?»

Пирамида фонтана вела в лабиринт вдоль облезлого заборчика с пятнами мха. Веселая незнакомка вскочила в полукруг дорожки, спряталась за куртиной, а следом заглянул ее спутник, эта девушка впрыгнула на песок перед ним и стала его целовать.

Даша сейчас поняла, а тогда, за неделю до свадьбы, не видела, что как только Гоша ускользал с велосипедом, приходили сообщения, что надо срочно решать с отелем, с банкетом, со скатертями, но её жених был недоступен.

Даше представилось, как под грохот сердца она бежит по дорожкам Петергофа, и ее шлейф мечется по песку, и негде укрыться с любимым от глаз статуй и охраны. Она налетает на балюстраду над обрывом, спотыкается о резкий запах персидской сирени, и вдруг видит, как опадают мокрые паруса Петра у причала.

И тогда сырость фонтанов, каналов и залива сливаются и накрывают ее невыносимо белыми ночами Петербурга.

13 августа 2021