О Вивальди - Карло Гольдони

   на фото – шарж на Вивальди, рисунок Гецци, 1723 г.   

   О Вивальди вспоминает либреттист Карло Гольдони:

   Когда я пришёл к аббату Вивальди, то велел доложить о себе, а когда вошёл в комнату, то увидел аббата, заваленного нотами и с молитвенником в руках. Он встал, перекрестился, отложил в сторону молитвенник, и после обычных приветствий спросил:
   – Чему я обязан, синьор, удовольствием видеть вас у себя?
   – Его превосходительство синьор Гримани поручил мне сделать ряд желательных вам изменений в тексте оперы, которая готовится к постановке на предстоящей ярмарке. Я пришёл к вам, синьор, чтобы узнать ваши намерения по этому поводу.
   – Вот как? Вам поручено, синьор, сделать изменения в тексте «Гризельды»? Стало быть, синьор Лалли уже не состоит на службе в театре синьора Гримани?
   – Синьор Лалли уже очень стар; он будет по-прежнему пользоваться всеми доходами от стихотворных посвящений и от продажи либретто, на которые я нисколько не претендую. Я же буду иметь удовольствие заняться приятным для меня делом и надеюсь иметь честь начать его под руководством синьора Вивальди.
   Аббат ничего не ответил, ещё раз перекрестился и снова принялся за чтение своего требника.
   – Синьор, – сказал я ему, – я не хочу прерывать вашего благочестивого занятия и охотно зайду в другой раз.
   – Я прекрасно знаю, мой дорогой синьор, что вы обладаете поэтическим дарованием. Я читал вашего «Велизария", и он доставил мне большое удовольствие. Но тут совсем другое дело. Можно сочинить прекрасную трагедию, пожалуй, даже эпическую поэму, и всё-таки не быть в состоянии написать простого четверостишия для музыки.
   – Будьте любезны всё же показать мне вашу пьесу.
   – Извольте, извольте, очень охотно… Куда это я засунул «Гризельду»? Она была здесь… Deus, in adiutorium meum intende. Domine, Domine, Domine… Ведь я только что её видел! Domine, ad adiuvandum… (1). Ах, вот она! Видите ли, синьор Гольдони, вот сцена между Гуальтьеро и Гризельдой, сцена очень интересная и трогательная. Автор поместил в конце её патетическую арию; но синьорина Жиро не любит унылого пения; ей хотелось бы экспрессии, волнения; хотелось бы арию, которая выражала бы страсть другими средствами, например, отрывистыми восклицаниями, вздохами, с движением, с драматизмом… Не знаю, понимаете ли вы меня?
   – Понимаю, синьор, как нельзя лучше. К тому же я имел честь слышать синьорину Жиро, и знаю, что её голос не слишком силён…
   – Что вы, сударь! Вы оскорбляете мою ученицу. Она способна на всё, она может всё петь.
   – Да, синьор, вы совершенно правы. Дайте мне либретто, я сделаю то, что вы хотите.

   Аббат, посмеиваясь надо мною, вручает мне либретто, даёт бумагу и чернила. А сам снова берёт в руки молитвенник и принимается читать свои псалмы и гимны, прохаживаясь по комнате. Я перечитываю сцену, которая была мне уже знакома, припоминаю пожелания композитора и меньше, чем в четверть часа, сочиняю арию в восьми стихах, разделённую на две части. Я подзываю аббата и показываю ему свою работу. Вивальди читает, лицо его начинает проясняться, он перечитывает ещё раз, радостно восклицает, бросает молитвенник на пол и зовёт синьорину Жиро. Она приходит.
   – Посмотрите, – говорит он, – вот драгоценный человек! Вот превосходный поэт! Прочтите-ка эту арию. Синьор написал её здесь, не двигаясь с места, в течение четверти часа.
   И затем, обращаясь ко мне, он воскликнул.
   – Ах, синьор, извините меня!

   Он обнял меня и стал уверять, что никогда не будет иметь дело с другим поэтом, кроме меня.
   Он отдал мне либретто, поручил сделать другие изменения и остался ими вполне доволен.
   Опера удалась на славу.

(из книги И. Белецкого «Антонио Вивальди», 1975 г.)
   __________________________

   (1) Внемли гласу спасения моего, боже мой… Господи, Господи, Господи… Господи, помоги мне…

   О Вивальди было сказано раньше   http://proza.ru/2019/03/05/1997