Спасти его любой ценой. Глава 36

Завтрак в разгаре. Чего только нет на столе: блины, оладьи, омлет, варенье яблочное, малиновое, клубничное и грушевое. Пирожки с капустой и  каким-то повидлом. В самом центре стола сверкает  пузатым боком самовар, а на самой его маковке красуется огромный заварочный чайник, расписанный яркими красными маками. Я не могу оторваться от оладий с грушевым вареньем. Они горячие, пышные и просто тают во рту. Никогда таких не ела. Рот у меня занят и в общей беседе я участия не принимаю. Ну, некогда мне. Градову приходится отдуваться за нас двоих. Да, и о чем мне говорить? Речь идет о семьях, родителях и детях. Причем тут я? Михаил Иванович, хозяин дома, встретил нас на пороге прибауткой: «Видеть вас – удовольствие, а не видеть – наоборот». И теперь подробно выспрашивал у Градова все его тайны. Где родился? Кто родители? Живы ли и здоровы? Чем занимаются? И много-много еще чего. Градов нехотя отвечает. Видимо, не хочет обидеть хозяина дома. Но я вижу, как трудно ему дается эта беседа. Он говорит медленно, с огромными паузами. А на вопрос о своей собственной семье отвечает кратко: «Нет». И словно бы отрезает тему, задав встречный вопрос Михаилу Ивановичу о его сыновьях. И тот с удовольствием переключается на свою семью. Видно, что это приносит ему огромное удовольствие. Мы с Градовым, как мне кажется, облегченно вздыхаем. Но не тут-то было. Вдруг ко мне обращается Вера Никитична, до этого скромно молчавшая:
- А где, Светочка, твои родители живут?
Я с трудом проглатываю очередной оладушек и глупо смотрю на женщину, не зная, что отвечать. На помощь мне приходит Градов:
- Светлана выросла в детском доме.
Очевидно, он вспомнил наш разговор на крыльце. Но я тогда ничего такого не сказала. Он сам сделал этот вывод. И снова молчу, не поправляю его. Пусть будет, как будет. Вера Никитична смотрит на меня с такой жалостью, что еда больше не лезет мне в горло. С трудом я проглатываю несколько глотков ставшего безвкусным чая. И боюсь, что мне вновь начнут задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Но этого не происходит. Хозяин дома переводит разговор на другую тему, разрядив неловкое молчание фразой: «Вера может двигать горы, она колоссальная женщина». Почему он так сказал, я не поняла. Завтрак продолжается, но у меня аппетит уже пропал. Градов кидает на меня непонятные взгляды. То ли упрекающие, то ли умоляющие. Но не он один. Еще одни глаза не отрываются от моего лица. Зеленые, упрямые и слегка наглые. Павел буравит меня своим взглядом. Как только наши глаза встречаются, он расплывается в широкой улыбке. Я отвечаю ему вежливой. И тут же встречаю недовольный взгляд Градова. Чего это они? Но выяснять я не собираюсь. Долго ищу, сама не знаю что, на дне своей чашки с чаем. И жду, когда закончится этот завтрак. Наконец, к моей радости хозяева вспоминают, что их ждет работа и поднимаются со своих мест.  Я незаметно кладу несколько оладий в салфетку и потом к себе в карман. Мне надо кое-кого покормить.

Но уйти сразу не могу. Помогаю убирать со стола. Мою посуду. Хорошее занятие. Отвернулась к раковине, и никто к тебе не лезет с вопросами и разговорами. В этот момент в кухню со двора заходит Дрема. Деловым шагом подходит к…Вере Никитичне и протяжным «мяу» требует ее внимания. Я ревную. Ничего себе! Как спать, так со мной, а как еду требовать, так к хозяйке дома пошел. Изменник! А Вера Никитична ласково треплет его по голове и наливает ему щедрую порцию молока козы Зойки. Смотрю на все это почти тайком.
- Хороший котик, - наблюдая, как дрема уплетает молоко, говорит женщина. – Знатный крысолов вырастет.
Тут я не выдерживаю:
- Почему крысолов?
- А ты глянь. Мордочка у него острая, немного вытянутая. Грудь уже сейчас широкая, лапы сильные. Точно крысолов будет.
Словно услышав ее слова, Дрема смотрит сперва на нее, а потом на меня. Глаза у него светло-зеленые. Покончив с молоком, он подходит ко мне и трется о мои ноги. Вспомнил о настоящей хозяйке, все же.

Домыв посуду и насухо протерев ее, я спрашиваю у хозяйки, чем еще могу помочь. Но она только качает головой, говорит: «Спасибо, милая» и протягивает мне шоколадную конфету в ярко-красной обертке. Люблю такие! Внутри не только шоколадная начинка, но и тоненькие вафельки. Благодарю и ухожу в свою комнату. Там кладу конфетку на подушку. Потом полакомлюсь. Выскакиваю из дома и  мчусь к воротам. Распахнув калитку, бегу к кустам, где оставила раненую собаку. На бегу вытаскиваю из кармана оладьи. Сейчас покормлю бедолагу. Но «домик» пуст. Только миска с остатками воды и небольшое запекшееся темно-коричневое пятно на земле напоминают, что он тут был. Я растерянно топчусь на месте, сжимая в ладонях сверток с оладушками. Может, пес просто переполз куда-то в другое место? Шарю глазами по обочине дороги и ближайшим кустам. Но раненого животного не видно.
- Ушел?
Оборачиваюсь на голос. Градов стоит рядом и так же оглядывает «домик», который сам построил для собаки.
- Видимо, да. – Мне приятно его беспокойство.
- Почему?
- А я откуда знаю? Он мне не сообщил.
- Нет, почему ты сомневалась, что я буду тебе помогать? Думаешь, я бездушный чурбан?
Вглядываюсь в его глаза. Они заметно посветлели с нашей первой встречи. Теперь напоминают каштаны. Темно-карие и блестящие.
- Не знаю. – Я честно говорю ему то, что чувствую.
- Ты так рьяно бросаешься всем подряд на помощь, что трудно устоять в стороне.
Он говорит мне комплимент. Но почему мне кажется, что он насмехается?
- Смеешься. Да?
Он смотрит на меня совершенно серьезно. Ни издевки, ни веселья на его лице я не вижу.
- Даже и не думал. Ты притащила сюда кота, теперь вот лечишь пса. Мать Тереза.
Я решаю ответить ему его е монетой.
- Тогда ты – отец Терезий.
С вызовом вздергиваю подбородок, ожидая очередной колючей гадости с его стороны. Но Градов вдруг расплывается в робкой улыбке. Я впервые вижу, как он улыбается. И смотрю на него во все глаза.
- Договорились. – Он кивает головой. А его улыбка исчезает с губ, когда в проеме калитки появляется Павел со словами:
- Светик, там тебя бабушка ищет.
Градов ворчит себе под нос, но делает это так, чтобы я услышала:
- Суток не прошло, как знакомы, а уже «Светик». – Фыркает и решительным шагом уходит обратно за ворота. Я еще раз оглядываюсь на самодельный «домик» в кустах и плетусь за ним. Дай Бог тебе здоровья, дорогой Павел. Откуда только ты свалился? Не мог еще подождать? А парень стоит с глупой улыбкой во все лицо. Наверняка считает ее неотразимой. Я пытаюсь пройти мимо него. Но он вдруг заполняет все пространство калитки, упираясь руками в обе стороны проема и заигрывая со мной. Вздыхаю, упираюсь ладонями ему в грудь, вталкиваю внутрь двора и обхожу парня стороной. Он весело смеется мне вслед. Я укоризненно качаю головой и направляюсь к Вере Никитичне, которая ждет меня на крыльце дома. Оглядываюсь, чтобы увидеть Градова, но замечаю только его спину, скрывающуюся в воротах хозяйственной постройки. Хозяйка дома протягивает мне бидон, наполненный чем-то розовым и вкусно пахнущим.
- Светочка, отнеси, пожалуйста, мужчинам компотика. Они там сено ворошат. Пылью дышат. Пить, небось, хотят.
Беру у нее бидон с полным осознанием того, что женщина явно поставила перед собой цель окунуть меня в их семейную деятельность. Наверняка, чтобы я почувствовала себя частью этой самой семьи. Даже подозреваю, что причиной этого желания стали слова Градова про детский дом. Но я с радостью поворачиваю к заветным воротам, за которыми скрылся Градов. И тут же останавливаюсь.
- А как же этот…сын аула?
- Какого аула? – Вера Никитична удивлена. Она не понимает, о ком идет речь.
- Козел Ваш. Я же ему явно не понравилась. А мне не понравились его рога.
Вера Никитична машет рукой и улыбается.
- Не бойся. Иди спокойно. Он с Зойкой в поле пасется. От нее не отходит. – Она поворачивается и уходит в дом, а я, успокоенная ее словами, несу бидон страдающим от жажды мужчинам.

Войдя в пристройку, я осматриваюсь. Здесь полутемно и прохладно. Вкусно пахнет свежим сеном. Оно сложено в сторонке небольшой кучкой. Напротив него – загон для козьего (или козлиного?) семейства. Ну, это я так думаю. Сейчас он пустует. Под самой крышей четыре узких горизонтальных окна, сквозь которые в помещение проникает скудный свет солнца. Выхожу с другой стороны постройки и оказываюсь…на куриной усадьбе. В стороне стоит эдакий пряничный домик, вокруг которого отгорожена огромная территория, где бродят и что-то там клюют десятка три кур. Вспоминаю про драчливого Петю. Но его нигде не видно. Может, все же он уже в петушином раю? И это утро пройдет без его крика. Но на всякий случай пробегаю по обширному двору, щедро предоставленного пернатому сообществу хозяевами дома. Дальше в поле вижу четверых мужчин. Они работают вилами, складывая сено в небольшие стожки. Среди них и мой «Объект». С ним все в порядке. Это радует. Направляюсь к ним. Первым меня замечает Михаил Иванович и приветствует странной фразой:
- Пионерка – всем ребятам примерка.
Не нахожусь, что ему ответить, кроме такого же странного:
- А то.
Он бросает вилы на землю и берет у меня из рук бидон. Долго пьет, стараясь не пролить ни капли. Пока он наслаждается компотом, я осматриваюсь и недалеко замечаю моего заклятого «друга». Он тоже смотрит в мою сторону, вскинув длинную морду и навострив уши. Кажется, даже жевать перестал. Очень хочется сбежать обратно в дом. Там-то он меня не достанет. Но я вынуждена стоять и ждать, пока мужчины напьются. А козел неспешно двигается в мою сторону, не сводя с меня своих темных глаз. Мое сердце ускоряется, разгоняя в крови адреналин. Последним к бидону прикладывается Градов, и я почти вырываю его у него из рук, как только его губы отрываются от железной кромки. А потом, ускоряя шаг, направляюсь обратно к пристройке. В нее я вбегаю, но выскочить за ворота с другой стороны не успеваю. Лохматое чудовище настигает меня и готово ударить рогами в бок. Не на ту напал! Я подпрыгиваю и буквально взлетаю на невысокую деревянную лестницу, приставленную к стене около сена. Но совсем уйти от удара все равно не успеваю. Он приходится на мое бедро и больно отзывается в правой стороне моего тела. Ай! А козел отступает несколько шагов и собирается атаковать меня вновь. Ему ничего не стоит повалить лестницу, а вместе с ней и меня. Но в тот самый момент, когда я уже отчаянно хотела завопить о помощи, Градов вваливается в пристройку и сильными руками хватает козла за рога.  Тот недовольно трясет головой, пытаясь вырваться из плена. Но Градов сильнее. Он  окидывает меня быстрым взглядом и спрашивает:
- Ты как?
Я машинально тру  то место, куда пришелся удар рогов и морщусь. Но отвечаю бодро:
- Нормально.
- Вижу я, как «нормально». Почему к тебе цепляются всякие козлы, да еще и норовят тебя прибить или покалечить?
- В смысле «всякие»? – Не понимаю его намеков.
- В прямом. В человеческом обличии и…- он смотрит на Абдула, стараясь подобрать подходящее слово, - …в животном.
Теперь догадываюсь, что он имеет в виду Трофимова и Абдулу.
- Откуда я знаю, чего он ко мне прицепился…- неопределенно отвечаю я.
- Да потому что понять не может, кто ты. – Этот голос раздается из угла, где сложено сено.- Думает, что ты – угроза его семье.
 Оглядываюсь и вижу там небольшого человечка в лаптях и длинной рубахе из некрашеного полотна. Он седой, с небольшой бородкой и смеющимися глазами.
- Что ему от меня надо? – Задаю вопрос тому, кто сидит на сене, а отвечает Градов:
- Откуда мне знать? Я с козлами не общаюсь.
- А ты отдай ему то, что у тебя в кармане лежит. Он и подобреет. – А это совет от старичка в лаптях. Откуда он знает, что у меня в кармане. А там – оладьи, которые я несла Кречету.
- Думаешь, перестанет за мной гоняться? – Сама не желая, задаю вопрос вслух. И тут  же в испуге смотрю на Градова. Но он не обращает на меня внимания. Он беседует с козлом, пытаясь донести до него очень важную мысль:
- Запомни, бородатый, еще раз обидишь ее, - он показывает на меня пальцем, - будешь иметь дело со мной. Понял?
Я медленно спускаюсь с лестницы, нащупывая в кармане сверток с оладьями.
- Придержи его еще немного, - прошу я Градова. Он снова сжимает руки на рогах козла. А я протягиваю ему прямо под нос «вкусняшку». Козел замирает и некоторое время просто пялится на нежданный подарок. Но потом его ноздри раздуваются и он открывает свой рот. Вытягивает губы и загребает ими оладушек, чуть коснувшись моих пальцев. Долго не жует. Сразу глотает. А я уже подсовываю ему следующий лакомый кусочек. С ним он расправляется еще быстрее.
- Отпусти его. – Я произношу эти слова шепотом. И Градов разжимает ладони, но руки не убирает, готовый вцепиться в рога снова. Только в этом уже нет нужды. Абдулу словно подменили. Он даже замотал из стороны в сторону своим коротким хвостом. Ну, точно как собака. Я отдаю ему  последний оладушек и жду, что будет дальше. Козел проглатывает его, как и два предыдущих и выжидательно смотрит на меня.
- Все. Больше у меня нет. – Для подтверждения своих слов я вытягиваю вперед руки и растопыриваю пальцы прямо перед узкой мордой Абдулы. Тот недоверчиво смотрит на них, обнюхивает, фыркает и с достоинством уходит в сторону работающих в поле мужчин. Градов хмыкает и направляется вслед за ним. А я стою посреди пристройки и смотрю им вслед.
- Ну, я же сказал.
Поворачиваюсь на этот голос. Старичок все еще сидит на сене и откровенно рассматривает меня.
- Ты кто?
Старичок усмехается:
- Я – Амбарник. А ты? Не один Абдул не понимает, что ты за существо такое.
- Я не существо. Я – Ратница.
- Это что за зверь такой? – Он поднимается и подходит ко мне. Ростом старик не выше моего бедра. Крепкий, с мощной, короткой шеей и широкими ладонями. Весь чистенький, аккуратный такой.
- Не зверь, а человек.
- Вон они – человеки, - он кивает в сторону работающих. А ты…не пойму. Но веревочка эта – сигнал мне, что я должен тебе помогать. – Он почти в точности повторил слова Домового.
- Поможешь, буду рада и благодарна. – Это все, что я смогла ему ответить.
- А в чем?
Хороший вопрос. Знать, бы на него ответ.
- Сама не знаю пока. – Пожимаю плечами. – Прости, идти надо. Ждут меня. – Если честно, даже не знаю, ждут или нет.
- Иди, раз надо. Хм. Ратница. – И старичок растворяется в воздухе. Как это у них получается? Почему мне так нельзя?