Охота за Правдой XIV - Бессердечный убийца

Николай Громов, как всегда, одетый в свой простой коричневый кафтан и с черной треуголкой на голове, шел размеренным шагом по улице. Хоть он не улыбался, настроение у него было прекрасное. После своего вчерашнего разговора и приятно время проведения с превосходной Марией Алексеевной, ему так сладко спалось что до сих пор чувствовал себя легким и счастливым. Он смог не только извиниться за свои подозрения, но еще и открыть ей свое простое происхождение, а она, хоть и богатая невеста, никак не отвергла его. 

Но, этот Олег, что крутился вокруг неё ему совершенно не нравился. Помимо того что он мог быть его соперником, Николаю не нравилось что этот парень ему казался знакомым. Может не в лице, но в голосе. Будто он где-то его уже слышал.

Вдруг, когда Николаю было так радостно и хорошо, ему вспомнилось тело итальянского маркиз чье горло было с такой яростью перерезанного, что чуть голову не отсекло. Затем и этого французского франта Бруссо, у которого в сжатой руке он нашел сорванный с шеи убийцы крест. Их связывали две вещи: оба были иностранцами и оба были убиты одним и тем же образом ; контрольное перерезанное горло, которое чуть не обезглавило их обоих.

К тому же, он пару дней назад слышал как нашли труп убитой служанки где-то на окраинах города, правда из-за дел Николаю еще не получилось на неё взглянуть. Что если она была третья жертва этого бешеного чудовища? Николай никогда не сталкивался с таким ; в Москве люди безусловно убивали друг друга, но таких жестоких убийц которые убивали вновь и вновь он никогда не видел.

Завернув за угол, Николай поднялся по широким каменным ступеням и вошел в полицмейстерскую канцелярию. Там, как всегда, было много людей. Подрядчики подводили итоги допросов пьяных развратников прошлой ночи, а квартальные готовились к началу смены, подменяя тех кто вот-вот должны вернутся. Николай собирался пройти в свой кабинет, но вдруг заметил что одна из воровок что они арестовали на этой неделе отказывалась говорить и решил задержаться в главном зале.

- Так ты утверждаешь что ничего не брала? - с тяжелым вздохом в сотний раз спросил подрядчик, потерев лоб. Ярко накрашенная девка, что сидела напротив него твердо предприимчиво кивнула. - Не брала я ничего и в доме этом я никогда не была!
- Значит ты тогда видела кто украл сервиз?
- Видела, видела! Два огромных мужика выпрыгнули из окна во двор и перелезли через забор, с сервизом в руках.
- А разве у этого дома есть двор? - внезапно поинтересовался Николай, поглядывая на подрядчика. Тот медленно покачал головой, не совсем его понимая. - Нету, Ваше Благородие. На той улице вообще дворов нету.
- Есть там двор, есть! Просто очень маленький, вы наверное его за двор-то и не посчитали. Я там пару раз уже была в гостях, знаю что говорю!
- Постой, ты же только говорила что никогда там не была. Что, запуталась? - Николай с торжествующей насмешкой потребовал. Девка громко охнула, поняв насколько сильно она ошиблась, но уже было слишком поздно. - Советую обыскать её местопребывания, там скорее всего и найдете украденный сервиз, - указал он подрядчику, на что тот воодушевленно кивнул, готовый продолжить допрос теперь когда девка наконец-то выдала себя.

Доволен своей работой, Николай вернулся в кабинет. Полицмейстера сегодня не было ; наверняка, он в данный момент всё еще спал в теплой постели. Эта мысль и раздражала и радовала молодого частного пристава: на первый взгляд, это иной раз доказывало лень начальства, которое проводило дни бездельничая, в то время как другие делали всю работу за них.

Но, с другой стороны, своим отсутствием полицмейстер показывал свое доверие к Николаю, иначе бы он не посмел оставить его одним при таком ответственном положении. В любом случае кабинет был пуст. Николай мог спокойно усесться за свой рабочий стол и в полной тишине приняться работать с документами. Однако, его уединение вскоре нарушил громкий стук в дверь. Всё еще читая доклады, Николай велел войти и в кабинет торопливо вошел подрядчик Сомов.

- Что тебе угодно, Сомов?
- Есть новости по поводу цыгана Тамаша, Ваше Благородие!
- Говори, что там за новость, - Николай приказал, тут же отложив документы в сторону.
- Тамаш бежать собирается! Я слышал как он об этом говорил с остальными цыганами. Что-то там про то что он не того убил и что он не станет ждать ареста. Я может и не очень понимаю по ихнему, но хоть что-то смог разобрать.
- Когда собирается бежать и куда?
- Куда не знаю, но они договаривались на третий час.
- Значит у нас есть время их остановить, прежде чем табор покинет город. Сомов, собери всех подрядчиков и пару квартальных ; будет сопротивление ; и мы мигом туда! Живо! - Николай отдал распоряжение, вскочив из-за стола и достав из верхнего ящика стола пистолет, который присоединился к шпаге, что уже висела у него на поясе. Подрядчик быстро отдал честь и выбежал из кабинета.

Когда Николай вышел обратно в главный зал, его уже ждали подрядчики и квартальные, в том числе и Сомов. Молча осмотрев их строй, он коротко кивнул, прежде чем поспешить к выходу со спешащими за ним офицерами.

Николай и пару других подрядчиков запрыгнули на привязанных во дворе канцелярии коней, подготовленных для именно таких моментов, а остальные квартальные бросились бежать по улицам. Усевшись в седло, Николай щелкнул поводьями и поскакал в направлении трактира где впервые увидел Тамаша, обгоняя более медленных господских карет и торговых телег.

***
- Сомов, Тихонов, и Косточкин со мной. Остальные пусть перекроют все выходы и входы!

Выхватив шпагу, Николай и его три избранных подрядчика, с мушкетами в руках, поспешили к трактиру. Он не стал ждать пока дверь откроет двухметровый силач и громко заявил: - Отоприте дверь во имя Её Императорского Величества! - а когда дверь приоткрылась, из-за которой высунулась лысая голова силача, Николай схватил его за шею и ловко вытащил на улицу, одновременно забежав внутрь. Спустившись по коридору, он распахнул дверь и не колеблясь прошел в пивной зал. Теперь, когда было ранее утро, а не поздняя ночь, в зале было довольно тихо и даже спокойно. Лишь пару человек сидело за тяжелыми деревянными столами и молча уплетали горячую похлебку.

Однако, среди них не было ни одного цыгана ; временная сцена на которой той ночью выступал табор была пустой.

Настороженно оглядываясь по сторонам, Николай припрятал шпагу и подошел к стойке, где трактирщик тщательно протирал свои глиняные кружки. При виде частного пристава в сопровождении трех офицеров, он громко сглотнул, а потом сделал вид, что не обратил на них внимания.

- Трактирщик, ты знаешь где Тамаш?
- Почем мне знать где он водится, барин.
- Ты как хозяин заведения должен знать, где твои певцы находятся.
- Тамаш не простой певец. Он передо мной не отчитывается, а я особо и не спрашиваю, - трактирщик недовольно ответил, будто его все эти вопросы докучали, но Николай заметил, как его руки задрожали при упоминании имени Тамаша.
- Боишься его? - спросил он. - Ну да, он же наемный убийца, чего его не бояться? Но знай, всё что Тамаш может с тобой сделать, с тобой точно в полицмейстерской не случится. Говори, где он?

Трактирщик на мгновение задумался над его словами. Николай обратил внимание как одна из дверей слева от них на самую малость открылась, а затем медленно закрылась. Заметив это, трактирщик постарался отвлечь его внимание, но было уже слишком поздно. Не обращая внимание на возражения старого трактирщика, Николай подбежал к двери и распахнул её настежь, как раз в тот момент когда за угол завернул высокий темноволосый мужчина, точь-в-точь похожий на Тамаша.
- Стоять! Именем Императрицы приказываю остановиться! - крикнул Николай перед тем как побежать вслед за ним.

Завернув за угол, они пробежались по тому же темному проходу, по которому он убегал от цыган, только на сей раз было всё наоборот. Они пронеслись мимо комнаты отдаленной для выступающего табора за пару мгновений до того как дверь комнаты распахнулась и в коридор вышли остальные цыгане, настороженные их громкими шагами. Однако, Николай смотрел только вперед на удаляющуюся фигуру Тамаша. Он бежал не так быстро как мог, ведь он знал что на улице их будут ждать квартальные.

Тамаш добежал до конца коридора и выскочил на улицу, пропав из вида. Николай, гонясь по его пятам, услышал громкие мужские крики и звон металла, прежде чем самому выбежать на дневной свет. На мгновение ослепленный его яркостью, он вдруг увидел перед собой двух квартальных, упавших на землю и третьего обезоруженного. Это была работа рук Тамаша. Сам Тамаш, при виде Николая и остальных, подхватил вырванный из рук квартального мушкет. Цыган круто развернулся, уже приставив к плечу мушкет. Его одна золотая серьга сверкнула под солнечным лучом и он выстрелил в них, свое темное лицо исчезая под белым дымом выстрела.

Николай успел отпрыгнуть в сторону, поняв по бесстрастному выражению лица Тамаша что вот-вот будет выстрел, как и все остальные подрядчики. Только не Сомов. Пуля вонзилась в его грудь и он с криком пал на землю, сабля упав рядом с ним. Пользуясь моментом паники, Тамаш остановил проезжающего мимо горожанина и без всяких церемоний сбросил с коня, занимая его место в седле. Подгоняя лошадь, он обернулся и во второй раз выстрелил по ним, но, к счастью, пуля не нашла жертвы. Действуя не задумываясь, Николай бросился на помощь Сомову, а Тамаш поскакал прочь.

Подстреленный подрядчик лежал на дороге, истекая алой кровью. Его лицо было страшно бледным, а губы с каждым рваным вздохом становились всё более голубыми. На зеленой полицмейстерской форме образовывалось огромное кровавое пятно, в то время как камни под их ногами блестели липкой сукровицей. Николай склонился над раненым, готов выполнить его последнее поручение.

- Ва-Ваше… Благо-благоро… дие, - Сомов с трудом сумел выговорить. - Пере-передайте же-жене моей… мою са-аблю. Прошу в-вас!
- Клянусь тебе что выполню твоё поручение. Царствие тебе небесное, - Николай искренне ему ответил, подняв саблю с земли. Сомов кивнул, приподнял взгляд на палящее на них солнце, и бесшумно умер. Николай сам видел как глаза его опустели.
- Ваше Благородие, не упускайте этого гада! А мы тут с ними разберемся! - крикнул один из подрядчиков, приготавливаясь к бою с гноящимися за ними цыганами, но Николай закачал головой. - Мы не дадим им обесчестить нашего павшего товарища! - он изо всех сил вскричал, выхватывая свою шпагу.

В этот момент, раздались шумные голоса, после чего на улицу вышли остальные цыгане. Николай их встретил со шпагой и саблей в руках, стоящий над телом Сомова. Они при виде него начали колебаться и Николай бросился вперед, готов выполнить свое обещание.

Наконец, один из цыган решился и бросился на него с кортиком в руке. Николай ответил ударом шпагой по коленям, прежде чем еще раз ударить его по спине саблей когда цыган вскричал от боли и пал на землю. Увидев как их приятель скрутился на земле, его спина и ноги истекая кровью, остальные цыгане отчаянно кинулись в бой с квартальными.

Поспешив оказать помощь ближайшему офицеру, они смогли отбить каждый ловкий удар ножа, после чего пронзили насквозь своими заостренными шпагами. Последних три цыгана им удалось обезоружить и повалить на землю, заставив их держать руки за спиной. Утирая горячую кровь со своей шпаги, а так же и со сабли Сомова, Николай спокойно распорядился: - Этих отвезти обратно в канцелярию, там с ними потом разберемся. Убитых в мертвецкую. А Сомова… Сомова отвезти домой к жене, пусть она сама решает.

Отдав приказ своим квартальным и оставшимся подрядчикам, Николай с тяжелым вздохом убрал шпагу, а затем забрался обратно на коня. Его ждала встреча со вдовой Сомова ; она еще сама пока что не знала об этом.


Он стоял на пороге низкого деревянного дома, на берегу Черной реки. У дома был небольшой передний двор, отгороженный старым плетенным забором, по которому бродила курица и где в углу лежал немолодой сероватый пёс. Хотя дом был невелик и вовсе не мог сравниться с каменными палатами петербургских усадеб, окна были крепкими и толстыми, а соломенная крыша сухой. Этот дом был сильно похож на его отцовский дом в Московской губернии, такой же деревянный и простой.

Николай в конце концов взял себя в руки. Как частный пристав, его не удивляла смерть, но это не значило что он был лишенный чувств или не имел право огорчаться смерти таких хороших людей как Сомов. Однако, его послание должно быть спокойным и сдержанным, а не плачевным. Сейчас, было время горевать жене Сомова, а не ему. Вздохнув, он громко постучался в дверь.

Дверь минуту спустя отперла женщина средних лет, одетая в простую ношеную одежду, её волосы убраны под обыкновенную белую косынку. Она приветливо улыбнулась Николаю, в то время как её сын быстро спрятался за юбкой матери, с интересом поглядывая на незнакомца.
- Чего желаете, барин? - она поинтересовалась, вытирая руки фартуком.
- Вы жена подрядчика Сомова?
- Да, я его жена.
- Я его главнокомандующий, Николай Анатольевич Громов. Мне нужно срочно с вами поговорить. По поводу вашего мужа.
- Заходите, барин, заходите.

Николай после долгих колебаний переступил порог дома и захлопнул за собой дверь, его сердце тяжелея с каждым мигом. Как ему не хотелось этого делать.
Жена Сомова, отправив сына подальше от взрослых, усадила его за стол, а сама полезла за кувшином кваса. Николай и минуты не просидел, как вдруг он не стерпел терзание собственной совести и, вскочив с лавки, взял её за плечи. Она с удивлением взглянула на него, уже с кувшином в руках. Набравшись сил и отказавшись от всех предыдущих замыслов быть хитрым или тактичным, Николай молвил: - Сомов мертв.

Кувшин с треском разбился об пол. Разлился квас. Жена Сомова резко покачнулась, её лицо бледное будто она только что увидела привидение. Со слезами на глазах, она натужно спросила у него: - Как это, мертв? Что с ним, барин?

***

Когда Николай в конце концов покинул дом Сомовых, прошло не меньше двух часов. Надев на голову треуголку, он оглянулся сторонам, а затем отправился медленно гулять вдоль по реке. Он шел, уставившись на темную текущую воду, но ничего не видел. Его мысли были всё еще там, в доме покойного Сомова и его овдовевшей жены.

В его ушах до сих пор слышались её отчаянное, душераздирающее рыдание. Как она, сквозь слёзы, умоляла Господа вернуть ей мужа, которого так рано у неё отняли. Но, никто не откликнулся на молитвы вдовы, а Николай ничего больше не смог сделать как усадить её за стол и постараться успокоить.

Ему вспомнилось лицо Сомова когда он умирал. Он, как настоящий мужчина, в последние мгновения жизни думал лишь о семье и о своей сабле. Тамаш был истинным негодяем, не только потому что он был готов принять деньги за лишение человека жизни, но и потому что убил Сомова просто так. Ведь, он мог бы просто испугать их выстрелом и дать деру, но нет. Тамаш знал что он сделал. За это, Николай обязательно его арестует и отправит на виселицу.

Тут Николая посетила не менее неприятная мысль ; а что если бандитская пуля отнимет его у семьи, так как пуля Тамаша Сомова? Что его жене делать тогда, кто будет выращивать его сына? Его бедная жена останется одна с детьми, а он будет спокойно лежать у себя в гробу, всего лишь какой-то бесполезный скелет. Он даже не смел представить на месте его жены Марию Алексеевну, тем более что с ней приключится если он умрет как Сомов. А его карьера, о которой он так мечтал? Ведь, с его смертью она естественно кончится. Так и помрет частным приставом, маленьким человечком, а мог бы умереть старым и влиятельным экспедитором Тайной экспедиции.

Погруженный в столь страшные мысли которые как река рядом с ним перемешивались с его воспоминаниями сегодняшнего дня, Николай сам еле обратил внимание на то как оказался чуть ли не в другом конце города. Маленькие деревянные дома и дворы остались позади, а вокруг были одни каменные здания которые были ненамного лучше деревянных. Оглянувшись по сторонам, Николай вскоре понял где он находится ; в госпитальной слободе, аж на Выборгской стороне, в двух с половиной тысячи аршин от Черной реки.

Он остановился посреди улицы, и покачал головой словно собака встряхивается после тщательного купания. Надо было думать о деле, о том как он поймает этого гада Тамаша, а не бродить просто так по улицам.

Николай только-только забрался обратно в седло, решив дать ногам отдохнуть от долгой ходьбы, как вдруг он увидел молодого цыгана. Того самого что тогда в задней комнате трактира приставил нож к его горлу по приказу Тамаша. Которого он потом сам ненадолго в заложники взял. Цыган часто оглядывался через плечо и шел так что чуть не бежал. Очевидно, у него было какое-то тайное поручение или он шел на какую-то тайную встречу. Может даже и на встречу с беглым Тамашем.

Недолго задумываясь, Николай потянул на поводья коня и осторожно поехал вслед за ним.

Цыган вел его узкими заброшенными улицами, часто оглядываясь по сторонам или через плечо ; однако, следующего за ним верхом Николая он не заметил. Пожалуй это было благодаря его способностям скрыться среди толпы, или благодаря какому-то невероятному везению. Во всяком случае, он смог остаться незамеченным и осторожно последовать за молодым Ардомом. Так его кажется звали.

Наконец-то, он остановился рядом со старым заброшенным домом. Ардом осторожно осмотрелся прежде чем с громким скрипом открыть еле заметную дверь и вкрасться в дом. Остановившись неподалеку от дома, Николай привязал лошадь к дереву, после чего подбежал к двери и последовал дальше за Ардомом.

Судя по полу сгнившим доскам у него под сапогами и черному мху, что рос толстым слоем по потолку и на стенах, дом уже давно как бросили. Некоторые стены вообще чуть ли не распадались на части, превращая весь нижний этаж в одну огромную залу. Узкая лестница с крутыми ступенями вела на второй этаж, откуда доносились звуки приглушенного разговора и тихие шаги. Туда и направился Николай. Он двигался медленно и осторожно, с ружьем в руке. Глубокие мужские голоса наполняли его надеждой, что его подозрения подтвердились: Ардом привел его к Тамашу. Однако, Николай старался не думать об этом, не поддаваться ложным надеждам, а просто остаться незамеченным и красться наверх.

К счастью, ступени не скрипели и он смог с легкостью подняться наверх где, прячась за углом, Николай осмотрел весь второй этаж. Так же как и внизу, все стены распались после долгих лет запустения, превращая весь этаж в огромную комнату, почти как внизу. Все окна, кроме одного, были заколочены старыми досками, пропуская лишь самые маленькие лучи солнца в комнату, погружая чуть ли не весь этаж в полумрак. Но, несмотря на темноту, Николай сумел разглядеть двух мужчин. Они стояли у единственного не заколоченного окна. Ардом, младший из двоих, раздраженно бродил туда-сюда, иногда взмахивая руками, а иногда круто оборачиваясь и обращаясь ко второму. Вторым, как Николай неуверенно предположил, оказался никто иной как беглый Тамаш.

Тамаш стоял со сложенными руками и облокачивался об подоконник открытого окна за ним. В отличие от Ардома, он казался гораздо спокойнее, но по тому как он часто выглядывал на улицу или как его пальцы играли с рукоятью клинка у своего пояса, Николай видел что он нервничал по своему. Наблюдая за ними пару минут, слушая как они что-то бурно обсуждали на непонятном ему языке, Николай решил не рисковать жизнью ради мелодраматической сцены и выйти на улицу за подмогой. Он только направился к лестнице, но тут послышался оглушительный взвод курка.

- Стой где стоишь, иначе пристрелю, - предупредил его Тамаш. Николай тотчас же замер на месте, ружье все еще в руке. - Медленно повернись ко мне. - Он так и сделал, стараясь двигаться медленно. Цыгане стояли вместе у окна, их цепкие взгляды нацелены прямо на него, так же как и дуло ружья в руках Тамаша. - Положи ружье на пол и толкни к нам. Медленно.
- Откуда ты успел раздобыть ружье? - спросил Николай, следуя указаниям наемного убийцы и ногой отталкивая пистолет подальше от себя. - Неужели тебе было мало мушкета?
- Мушкет я уже использовал. А вот свежие, заряженные пистолеты на твоих….офицерах мне как раз пригодились. - Тамаш произнес слово «офицеры» с явным пренебрежением, явно посмеиваясь над неспособностью квартальных остановить его. - Говори, что ты здесь делал?
- Пытался поймать убийцу прежде чем он сбежит из города.
- Да, я убийца. Я беру деньги за свои убийства и живу этим. - Он усмехнулся иронии собственных слов. - И вашего аристократа мне тоже заказали. Заплатили за него довольно приличную копеечку, вот я и убил его.
- Наверняка за богача заплатили тебе его враги или соперники. А за француза тебе кто заплатил? Зачем ты его-то убил?
- Какого француза?
- Того что нашли в гостинице, с крестиком в руке. Франта. Кто тебе его… «заказал», а?

Тамаш нахмурился услышав его слова и горькая усмешка на мгновение была стерта с его вытянутого лица. Ардом тоже нахмурился, с непониманием взглянув на старшего.
- Какого… какого француза? Я француза не убивал. Ты что-то путаешь или обманываешь.
- Это ты врешь! Ты бесчувственный, бессердечный. Одно дело убить человека из чувств ; ревности, злобы, любви ; другое брать за него деньги!
- Не думал что ты человек, который волнуется о чувствах или бессердечности, - Тамаш посмеялся, на что Николай ничего не ответил. - Но, француза я не убивал. Только богача. По крайней мере, в Питере.
- Даже так, ты убил других. Ты всё равно убийца, так зачем бежать?
- Давай убьем его, пока он в наших руках! - воскликнул Ардом, обращаясь к Тамашу. Он выхватил свой кинжал и начал шагать к Николаю, готов зарезать его. Но, его остановил Тамаш. - Нет! Не сейчас - сперва, приведи сюда Топангу и остальных. Я сам убью его, - приказал он, не отрывая взгляда с Николая. - Иди быстрее, пока за нами не пришли. Быстро! - прикрикнул он, когда Ардом не сдвинулся с места. Молодой цыган убрал клинок и с громким ворчанием поспешил выполнить указание старшего, бросив Николаю убийственный взгляд прежде чем спуститься вниз и покинуть дом.
- Хочешь меня убить? Моя смерть не поможет, ведь не я один знаю что ты наш убийца, - Николай заявил, сделав небольшой шаг вперед. Тамаш усмехнулся. - Ошибаешься. Пока они будут здесь возиться с твоим телом, мы с табором уже будем далеко отсюда.

- Тогда убей меня. Ты ведь с легкостью берешь деньги за свои убийства, зачем так растягивать мою смерть? - молодой частный пристав потребовал, стараясь изобразить храбрость. спрятав дрожание рук крепкой хваткой об свою шпагу. Он не был готов к смерти: лишь пару часов назад он думал об своей смерти, а теперь её час настал. А как же Мария Алексеевна и её наследство? Как насчет той клятвы, что он ей так недавно давал? Николай был так погружен в свои мысли о ней, но что он не услышал тихий скрип входной двери.
- Ты прав, - Тамаш кивнул. - Знай что я может быть и убийца, но твоего француза я не убивал. Прощай, сыщик. Здесь твоя жизнь кончается.

Николай закрыл глаза, готовый к смертельному выстрелу. В своих мыслях, он видел лишь Марию. Её зеленые глаза сияли словно две изумрудных звезды в ночной темноте. Её губы, руки, лицо, длинные волосы, всё это он представил себе. Николай не был готов к смерти, но мысли о Марие хоть чем-то помогли ему утешить себя.

Раздался оглушающий выстрел.

Он приготовился к боли, но Николай её не чувствовал. Сначала, ему показалось что его смерть была настолько быстрой, что он не успел почувствовать боль. Однако, когда он услышал громкие шаги и знакомые голоса, Николай решил открыть глаза и посмотреть что произошло.

Перед ним стоял Тамаш, с ружьем в руке. На его свободной, белой рубашке было крупное красное пятно которое с каждой секундой становилось всё больше и больше. Его лицо было таким же каменным, как и раньше, хотя в его глазах была страшная пустота. Не успел Николай открыть глаза, как умирающий Тамаш, выронив из вздрогнувших рук ружье, сделал неуверенный шаг назад. Николай бросился вперед, протянув руки в попытке ухватиться за него, но было слишком поздно. Тамаш, уперевшись спиной в подоконник, неожиданно потерял равновесие и упал назад на улицу.

- Проклятие! - воскликнул Николай, подбегая к окну. Тамаш лежал лицом вниз, его кровь и кое-что по хуже размазанные по грубым уличным камням. - Кто выстрелил? Кто? - стараясь сдержать свои бурлящие чувства, потребовал он. Никто из квартальных не ответил.

***

Николай сидел в одной из подземных тюремных камер полицмейстерской канцелярии. Там было темно, тихо, и сыро ; как положено. Напротив него, в кандалах и теперь уже обезоруженный, был Ардом. Он сидел, сложив руки, и глядел на него уничтожающим взглядом. Они так долго сидели в молчании; Николай все еще думал о всем что произошло, пытаясь угадать всё-таки пристрелил Тамаша; Ардом наверное представлял себе как он перерезал глотку Николаю. В конце концов, юноша заставил себя не думать об уже случившемся и сосредоточиться на настоящем.

- Тамаш был наемным убийцей. Он брал деньги у мелочных вельмож и выполнял их грязные делишки, - начал он, внимательно разглядывая Ардома. Цыган ничего не сказал и продолжал молча смотреть на него. - Мне твоё подтверждение для этого не надо. - Николай решил продолжить. - Ты только скажи мне, зачем он так отпирался что не убивал французского франта? Какая ему разница, убил ли он еще одного человека или нет? А может он просто забыл? Когда убиваешь за плату, всех своих жертв не припомнишь.

Ардом усмехнулся, но ничем ему не ответил. - Однако, зачем ему отпираться от убийства француза, когда он уже и так сознался в убийстве итальянца? Непонятно.

Николай подождал некоторое время в ожидании ответа от Ардома. Он увидел как тот с непониманием нахмурился когда услышал об итальянце, но продолжал молчать. Вскоре, терпение частного пристава лопнуло. Ему нужны были ответы на его вопросы и немедленно, точно убедиться в настоящем убийце раз и навсегда, а затем и того кто заплатил ему. Николай схватил тяжелые кандалы на руках Ардома и резко потянул ; так, чтобы было больно.

- Отвечай, пока никто не пришил тебе убийства Тамаша! Иначе ты пойдешь на виселицу, понял?
- Отпусти, больно же!
- Так ты будешь отвечать, а?
- Буду! Буду!

- Говори, чего Тамаш отпирался от убийства француза? - Николай потребовал, тотчас же отпустив цыгана и усевшись обратно на свой стул. - Да потому что никакого француза он не убивал! - Ардом не охотливо сказал в ответ, потирая кисти.

- Тогда зачем ему признаваться в убийстве итальянца? Я помню он мне говорил про богача.
- Итальянец? Какой итальянец? Мы сроду итальянцев никогда не убивали! Богач, о котором он тебе рассказал был англичанином, в прошлом месяце.
- Допустим, допустим. - Николаю тотчас же вспомнил его разговор с Монахом Микулой, во время которого он упомянул об недавно убитым Тамашем англичанином. - В таком случае, скажи мне, Тамаш всегда одинаково убивал?
- Нет. Только дурак убивает по-одинаковому, так тебя легче поймать! Он всегда старался делать всё по-разному ; иногда кого-то отравит, иногда утопит.
- Ладно. - Николай с раздражением глядел как его блестящая теория, в которой всё так замечательно складывалось, распадалась на маленькие части у него прямо на глазах. - А где Тамаш был три недели назад? Скажем, второго дня седьмого месяца? Знаешь?
- Седьмого месяца? - Ардом спросил вслух, задумавшись, после чего по его лицу растянулась пошлая улыбка. - Знаю я где он был.
- Ну, и где же? Говори!
- В объятиях Топанги, танцовщицы из нашего табора. Спроси у неё, она все подтвердит.

- Скажи, это не крест Тамаша? - Николай спросил, вынув из кармана найденный в сжатой руке француза крестик и показывая его Ардому. Тот внимательно рассмотрел крест, прежде чем покачать головой. - Не его это крест. Наши не такие.

Последнее доказательство вины Тамаша в убийствах итальянского маркиза и французского франта растворились в ничего. Все усилия, что Николай приложил к преследованию цыган оказались потраченными зря.

Он хотел спросить у Ардом что-то еще, но тут он услышал скорые шаги, приближающиеся к ним. Оборачиваясь на своем стуле, Николай к своему удивлению увидел князя Евгения Ласси в сопровождении одного из подрядчиков. Встав из-за стола, Николай запер за собой дверь тюремной камеры и направился к нему на встречу. Князь, как и в прошлый раз, был роскошно одет ; в костюме из синего бархата, расшитым золотой тканью. Его светлые волосы были убраны темной лентой, а голубые глаза резво сверкали.

- Доброго вам дня, Евгений Борисович. Чем я могу вам помочь? - поинтересовался Николай.

- Мария Алексеевна попросила передать вам что они с княжной Долгоруковой едут в Белозерск через два дня.
- В самом деле? А почему вы мне это говорите?
- Потому что мы едем с ними.