Неслучайный визит

               
               Виктория, снова и снова, в который уже раз вставляла ключ в замочную скважину, но… замок не срабатывал. Сколько раз она давала себе обещание вызвать мастера, но всё забывала и вот опять... Старинная дверь, словно специально, не хотела впускать в квартиру своих жильцов. И что теперь делать? Неужели придется ехать через весь город к маме, вот только будут ли там рады припозднившимся гостям? У мамы на этот вечер наверняка свои планы — Олег Петрович, поход в ресторан или кинотеатр, а тут они: «Извини, мам, дверь опять не открывается».
               Смешно…
               Она посмотрела на дочурку. Та, хлопая огромными глазами, терпеливо ждала, когда же мама, наконец, справится с замком. Она присела рядом с Аленкой прямо на ступеньки. Чтобы не заплакать от отчаяния, сделала несколько глубоких вдохов. «Почему, почему мне так не везет? И помощи попросить не у  кого». Здесь, на площадке первого этажа ее квартира единственная. И на втором этаже — никого. Идти в соседний подъезд, — тоже нет никакого смысла, там живут какие-то старушки. С одной из них Виктория пыталась как-то завести разговор, но её не захотели услышать.
— Мам, а мы когда пойдем домой?
— Видишь, дверь не открывается.
— Почему?
— Не знаю. 

              Вика достала телефон. Семь тридцать. Звонить маме? Нет, сначала еще одна попытка. Она подошла к двери, сказала вслух: «Обещаю, завтра же вызову мастера». Потом повернула ключ, и… дверь с характерным скрипом распахнулась.

             Аленка сразу побежала в свою комнатку. Виктория прошла на кухню. Теперь надо настраиваться на приготовление ужина. Легкий салатик, кашка для дочери… Она достала чугунный котелок и невольно улыбнулась. Каждый раз, глядя на все эти сковородки, ковшики, кастрюльки, оставшиеся  от предыдущих  хозяев, ей неизменно начинало казаться, что она с помощью какой-то невидимой машины времени перенеслась лет на сто назад. Ни микроволновой печи, ни посудомоечной машины, ни тостера, ни блендера, ни даже обычного миксера. Всё — вручную. И как только люди управлялись на кухне в те времена?
 
              Аня, девушка-риелтор, показывая квартиру, утверждала, что ей, Виктории несказанно повезло.
— Вам оставили практически всё, что необходимо для нормального проживания: мебель, кровати, даже шторы на окнах. На кухне — вся необходимая утварь.

                И она была права. Вот только место всем этим вещам на ближайшей свалке. Так почему же они еще не там? Почему молодая мама вынуждена проживать вместе с дочкой среди всего этого хлама? В спальном районе уездного городка, состоящего в основном их двухэтажных желтых бараков, построенных еще в прошлом веке?

           …Виктория, едва окончив школу, как и многие ее сверстницы, сразу отправилась в столицу с единственной целью продолжить своё образование. Она неплохо знала английский, поэтому документы подала в институт иностранных языков. Прошла собеседование. Рассказала о себе по-английски, чисто, без запинки, наверное, поэтому поступить ей удалось с первого раза. И дальше, все годы учебы она провела, глядя лишь в конспекты, от зачета до зачета, от сессии до сессии, не позволяя себе ни дискотек, ни ночных клубов, ни, тем более, ресторанов. Но на пятом курсе все же случилось то, что и должно было случиться с симпатичной девушкой двадцати трех лет.
            Она влюбилась.
            Подруга как-то предложила ей поучаствовать в студенческом капустнике.
— Там ничего играть не надо. Просто походишь в массовке на заднем плане.
— Ну, если только в массовке, то ладно.
 
                В гримерке ей распустили волосы, которые она неизменно собирала в конский хвост, вместо джинсов и невзрачной кофточки нарядили в коротенькое платье, и, вдобавок ко всему, наложили яркий макияж. В таком виде ее и заметил первый красавчик курса Денис Куприянов. Голубоглазый блондин с обворожительной улыбкой, москвич из благополучной семьи, сразил сердце невинной девушки с первого взгляда. Пригласил на свиданье и она, конечно, согласилась.

             С этого дня их встречи стали регулярными. Девушка, не избалованная мужским вниманием, почувствовала себя на седьмом небе от счастья. На седьмом, если не выше. Запустила учебу, нахватала хвостов, но ничего с собой поделать не могла, перед глазами постоянно стоял он — Денис, ее Денис, ее Дэн. Милый, обаятельный, умеющий себя подать, умеющий в себя влюблять. Ее, конечно, предупреждали, советовали не терять голову, посмотреть на девчонок, которых этот красавчик бросил, но, что могут стоить подобные советы, когда человек безнадежно влюблен?

             В последние, еще теплые деньки осени, Денис решил устроить пикник на своей даче, и Вика была приглашена одной из первых.
— Будет весело, обещаю, — говорил Дэн, — не пожалеешь.
             И всё же она пожалела, когда, спустя пару месяцев, начала чувствовать недомогание, головокружение и тошноту. Тест на беременность подозрение подтвердил. Вот только Денис, выслушав девушку, особой радости не выказал, а вскоре пригласил Вику к себе домой.
«Неужели хочет познакомить меня с родителями? — подумала она,— Неужели хочет представить меня, как свою невесту?»
               И действительно, Денис познакомил ее со своей мамой. Познакомил и ушел в другую комнату. Зачем слушать женские разговоры?
               Ну, а мама, тем временем, начала разговор с обычных вопросов: кто, откуда, чем занимаются родители?
               Виктория не стала ничего выдумывать.
— Приехала из глубинки, жила с мамой, отца нет…
— Ты, наверное, Дениса очень любишь, — спросила женщина, и, получив утвердительный ответ, продолжила, — а как ты думаешь, будет ли он счастлив, если свяжет себя сейчас семейными узами? Ведь он только-только начинает свой жизненный путь, а тут жена, ребенок, пеленки, распашонки.
— Но…
— Нет-нет, я не против, встречайтесь и дальше, но зачем же жениться? Семья — это большая ответственность. Мне кажется Денис, да и ты, еще не готовы к такому ответственному шагу.
— Но, ведь я в положении… — напомнила Вика.
— Девочка моя, беременность это же не смертельно. Я найду тебе хорошую клинику, оплачу все расходы…
               Виктория резко встала.
— Ах, вот вы к чему клоните. Аборт?!
— Подожди, не торопись…
— Не торопись? Я и не собираюсь. А ребенка я буду рожать в любом случае, с Денисом или без него.
— Ну, если ты уже всё решила, то, знай, рожать тебе придется без него. Поэтому, подумай еще раз, пока мы готовы тебе помочь. 
             Вика повернулась, чтобы уйти, но на всякий случай громко произнесла:
— Денис, ты меня проводишь?
             Фраза отозвалась эхом в хрустальных подвесках богатой люстры и утонула в бархате оконных гардин. Молодой человек из комнаты не вышел, и с этого дня они больше не встречались. Он перевелся на заочное, в институте не появлялся и связей ни с кем не поддерживал.
 
             Где он, что с ним, Виктория не знала. Ушла с головой в учебу, и, как следствие, экзамены сдала успешно, получила диплом. Поскольку комнату в общежитии ее попросили освободить, а денег снять жильё у нее не было, — пришлось возвращаться в свой далекий унылый городок, в средней полосе России, такой же, как и десятки похожих населенных пунктов, названия которых не скажут никому ровным счётом ничего. Но и дома ее встретили совсем не так, как она ожидала. Мама, увидев дочь с огромным животом, буквально потеряла дар речи. Она надеялась, что Виктория, получив образование, сможет устроиться в какую-нибудь солидную компанию, познакомиться там с интересным человеком, потом создаст семью, а тут…
Беременность дочери перечеркнула все ее планы, ведь женщина сама  надеялась выйти замуж. И кандидат достойный уже «нарисовался» — офицер в отставке с военной выправкой, готов был хоть завтра переехать к молодой жене, но как теперь ужиться в малогабаритной однокомнатной квартире с взрослой дочерью, да еще и с ребенком? Пришлось маме женитьбу отложить на два года, пока Аленка не подросла. Вике удалось устроить ее в детские ясельки.

             Правда, для этого ей пришлось в эти самые ясли устроиться воспитателем. Тут и назрел вопрос о собственном жилье. Мама все свои сбережения достала, кредит в банке оформила, и, тем не менее, купить удалось лишь старенькую квартиру на окраине города. Что ж, и на том спасибо. Какая-никакая, а крыша над головой.

           Так незаметно пролетел еще год. Аленку перевели в младшую группу детского садика, туда же перевелась и Виктория. Теперь уже — Виктория Львовна. И удачно всё вроде бы складывалось: работа есть, дочка подрастает, а что впереди?

            Вечерами Вика принципиально не включала телевизор, не хотелось погружаться в омут бесконечных сериалов, читала книги, в основном, на английском, чтобы не терять квалификацию. Хотя, кто  здесь в этом городишке сможет оценить ее лондонский диалект?

            Вспоминала она и Дениса, но уже не так часто и практически без обиды. Маменькин сынок, что с него взять? Родители, видимо, уготовили для своего чада выгодную партию с девушкой из их круга, так, чтобы в результате можно было бы слить воедино два бизнес-проекта, новобрачным купить виллу где-нибудь на берегу океана, может быть, — и яхту, красивую, белоснежную...
          Вика представила двух загорелых молодых людей в шезлонгах под пальмами, с бокалами мартини в руках, потом взглянула на унылый пейзаж за окном и еле сдержалась, чтобы не заплакать.

              Этой ночью она плохо спала. Всё прислушивалась к разным звукам. Вот сверху что-то упало, хотя в квартире на втором этаже никого быть не должно, неужели бомжи забрались? А вот скрипнула половица в коридоре, — может, Аленка встала? Виктория тихонько позвала дочку по имени, затаила дыхание — тишина. Но через пять минут опять... На этот раз как будто кто-то скребется, — мыши? А, может быть, и того хуже — крысы? Представив полчища огромных грызунов в подвале, Вика укрылась одеялом с головой, но уже через минуту поднялась, заглянула в комнату дочери, и как только убедилась, что Аленка мирно спит в обнимку с плюшевым медведем, возвратилась в кровать.

              Наутро, едва позавтракав, Вика стала дозваниваться в мастерскую по ремонту замков. Однако там её ничем обрадовать не смогли: 
— Мы на вызовы не выезжаем, — ответил мужчина усталым голосом —  Замки ремонтируем на месте.
— Но, что же мне делать?
— Обратитесь в службу «Муж на час», там вам точно помогут.
                Виктория без труда нашла телефон этой конторы, дозвонилась, сделала заказ и уже к обеду в ее дверь позвонили. На пороге стоял мужчина в рабочем комбинезоне, с чемоданчиком для инструментов.
— Здравствуйте. Меня зовут Павел Андреевич, Вызывали?
                На вид ему было около сорока, подтянутый стройный, он терпеливо ждал приглашения, и Виктория спохватилась.
— Да-да, вызывала. Пожалуйста, проходите.
                Мужчина вошел, осмотрелся, потом как-то странно усмехнулся.
— Ну, совсем ничего не меняется в этой квартире.
— А вы здесь и раньше бывали?
— И не один раз. Могу даже угадать, что у вас случилось.
— И что же?
— Замок заело?
— Вы правы. Хотя об этом вам могла сказать диспетчер.
— Могла. Только этот замок я уже лет пять пытаюсь отремонтировать. Как новые жильцы въезжают, так сразу вызов. Не можем в квартиру попасть, помогите.
— Ну, если с этим замком такие сложности, не проще ли его сменить? — предложила Виктория.
— Вы абсолютно правы, — согласился Павел Андреевич, — однако, сменить этот замок можно только вместе с дверью.
— Почему?
— Такая конструкция.
                Мастер уверенными движениями выкрутил какие-то винты и освободил личинку замка.
— Вот, взгляните.
                От показал девушке выгравированные цифры. Одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год.
— Вы представляете, сколько этот замок служит людям? Больше века.
— А может быть, действительно, стоит сменить дверь?
— Можно, конечно. Но таких дверей сейчас уже не изготовляют. Придется делать специальный заказ, потом доставка, установка, а это, смею вас заверить, влетит в копеечку и не маленькую.
— Вот копеечек-то у меня как раз и нет, — призналась Вика, глядя как мужчина ловкими движениями смазывает механизм замка, дверные петли, устанавливает личинку обратно, затем несколько раз открывает и закрывает дверь.
— Всё, теперь не скрипит, — подытожил он, и сразу попросил проверить работу.
             Виктория вставила ключ в замочную скважину, и он на удивление легко и бесшумно повернулся.       
— Ой, как здорово! Всё работает.
— До поры до времени, — вздохнул Павел Андреевич.
— Сколько я вам должна?
— Ну, поскольку копеечек у вас немного, а я собственно ничего и не сделал, то чашки чая, пожалуй, будет достаточно.               
              Вика немного удивилась, но отказывать мужчине не стала, предложила пройти на кухню.
— С вашего позволения, я сначала вымою руки, — улыбнулся тот и по-хозяйски прошел в ванную комнату.

               Виктория поставила чайник, достала вазу с печеньем, две чашки, сахар. Аленка вбежала на кухню с плюшевым медведем в руках.
— Мам, а что это за дядя?
— Это мастер, дочка, он починил нам замок. Ты разве забыла, что мы вчера никак не могли дверь открыть.
               Ответить девочка не успела. В кухне появился Павел Андреевич. Увидев малышку, он театрально воскликнул:
— Ой, что это за девочка и как ее зовут?
               Аленка прижалась к маме.
— Может, ее зовут Иринка, или Татьянка, или…
— Меня зовут Аленка, — не дала договорить ему девочка.
— Аленка? — переспросил мастер, — какое чудесное сказочное имя. А меня зовут дядя Паша. Будем знакомы. А сколько тебе годиков, Аленка?
— Четы-е.
— Четыре? Так много? А как зовут твоего мишку?
— Кузя.
— Кузя? Какое странное имя для медведя. Ты его сама так назвала.
— Нет. Это он мне сказал.
— Он что, умеет говорить? Почему же он сейчас молчит, пусть что-нибудь скажет.
              Аленка прошептала что-то мишке на ухо, потом заявила:
— Он только со мной разговаривает. А взрослых стесняется.
— Вот как? А, может, он с нами будет чай пить? Спроси его.
              Девочка вновь что-то прошептала медведю на ухо, потом сказала:
— Нет, он чай не любит.
— Что же он любит, неужели только мед?
               Аленка не знала, что ответить, поэтому убежала в свою комнату.
— Боюсь, она не знает, что такое мед, — подала голос Виктория, — а вы присаживайтесь. К чаю у меня только печенье.
— Это же отлично. Печенье я люблю. — Павел Андреевич сел за стол и сразу сменил тему разговора. — Знаете, я сейчас мыл руки в ванной и, как ни странно, кран до сих пор работает исправно.
— Вы что, и кран в ванной когда-то чинили?
— И не только его. Тут много чего исправлено моими руками.
              Вика разлила чай, спросила:
— Интересно, кто же жил здесь до меня?
— На моей памяти, человек пять–шесть сменилось. Помню, жила старушка, всё жаловалась, что никто ее не навещает, потом пара пожилая, тихие такие старички. Жила женщина с ребенком, мальчиком кажется. Кто же еще? Так сразу и не вспомнишь.
— Почему же они отсюда уехали?
— Почему? — Мужчина сделал несколько глотков чая. — Не хочется вас пугать, но все они говорили…
— Что?!
— Скажу я вам так: дом старый, всё здесь рассыхается, обсыпается, и если говорить начистоту, то и вам я бы посоветовал другое жильё себе подыскать.
— Совет хороший, только…
— Понимаю-понимаю. Нет средств. Тут уж, как говориться, ничего не попишешь.
                Он допил чай, поблагодарил за угощение и уже в дверях сказал:
— Вы, если что, обращайтесь без стеснения. Я всегда помогу, а для такой очаровательной женщины, сделаю всё бесплатно. Ну, может быть, только за чашечку чая...
               
               Виктория закрыла дверь и некоторое время стояла, размышляя над последними словами мужчины. «Он что, решил за мной приударить, или мне это только показалось? Ведь ему не меньше сорока, мне нет и тридцати… На что он рассчитывает? И потом, у него наверняка жена, дети…»

                Вика постаралась выбросить нелепые мысли из головы, но ночью, уже лежа в постели, ей вдруг припомнилась сцена в кухне, когда мужчина очень легко нашел общий язык с её дочерью. Аленка всегда неохотно шла на контакт с незнакомыми людьми. Сразу замыкалась, убегала, а здесь…
                Утром за завтраком девочка неожиданно спросила:
— Мам, а где тот дядя, который нам дверь починил?
— А почему ты о нем вспомнила?
— У моего мишки один глазик выпадает. Он сможет его починить?
— Не знаю, дочка. Вот он придет, и мы у него спросим.

               И он пришел.

              Виктории было стыдно самой себе признаться, но она этому визиту очень обрадовалась. Павел Андреевич на этот раз выглядел совершенно иначе: джинсы, кроссовки, легкая нейлоновая курточка.
Щеки гладко выбриты, глаза блестят…
— Вот, мимо проходил, решил заглянуть. Замок больше не заедает?
— Нет-нет, проходите.
                Павел Андреевич шагнул в коридор, и девушка сразу почувствовала тонкий аромат дорогой французской воды.
— Может быть, есть какие-нибудь проблемы?
— Проблем пока нет, хотя…— Виктория позвала дочь и когда девочка вышла из комнаты, сказала, — вот пришел дядя Паша, поздоровайся.
— Здрасте, «дяпаш»
— Что ты хотела у него спросить?
              Аленка скрылась в комнате, а через пару секунд появилась с медведем, у которого был всего лишь один глаз.
— Вот, — она протянула мишку и отдельно стеклянный шарик. — Вы можете его починить?
— Так-так, посмотрим, что же тут можно сделать?
               Мужчина легким движением вставил глаз в специальную лунку и возвратил девочке.
— На, играй, только осторожно.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Кстати, как зовут твоего мишку, я что-то забыл.
— Кузя, — крикнула девочка и сразу убежала.
               Виктория улыбнулась, предложила мужчине выпить чаю, и тот  не заставил себя упрашивать дважды.
                Тем для разговоров нашлось много. Виктория узнала, что Павел Андреевич, оказывается, не всегда был обычным ремонтником. Когда-то он окончил институт, потом курсы руководителей среднего и высшего звена. Успешно продвигался по служебной лестнице, занимал высокую должность в администрации города, но из-за некоторых обстоятельств вынужден был всё это оставить. О каких обстоятельствах говорил мужчина, Виктория уточнять не стала. Призналась в том, что и она не всегда работала в детском садике, что имеет диплом о  высшем образовании, но работать сможет здесь, в лучшем случае, учителем иностранного языка. Павел Андреевич ей посочувствовал и, как бы невзначай, поинтересовался семейным положением.
— Скажите, а папа Аленки дочь свою часто навещает?
— Папа Алёнки? — Вика невольно рассмеялась. — Мне кажется, что он даже не знает о ее существовании.
— Так, может быть, стоит ему об этом сообщить? Он где проживает, здесь, в нашем городе?
— Боюсь, что он проживает даже не в нашей стране.
— Он что же, иностранец?
— Нет. Зовут Денис. Алёнка-то у меня Денисовна.
— А он…
— Давайте я лучше вам чаю подолью.
             Виктория решила прервать поток неудобных вопросов, и Павел Андреевич, кажется, ее понял.
 
             Они еще долго говорили, смеялись, и Вика в компании этого мужчины чувствовала себя легко и свободно. И даже когда он поднялся и решил откланяться, ей немного взгрустнулось. Ну, что, что она будет делать сейчас одна весь вечер? Опять читать, убираться, готовить?
— Павел Андреевич, — говорила она, провожая мужчину, — заходите ко мне еще. Посидим, поболтаем, чаю попьём. Или чего-нибудь покрепче?
— Вот на счет покрепче — не обещаю. С алкоголем я уже много лет на «вы». Но от чая не откажусь. Будет время, обязательно загляну, только с одним условием. Давайте в следующий раз обойдемся без отчеств. Не такой уж я и старый. Просто Павел, хорошо?
— Хорошо.

                И Павел сдержал своё обещание, стал появляться у Виктории раз, а то и два раза в неделю. Приходил с тортиком и с шоколадкой для девочки. Потом стал и продукты приносить, и на ужин оставаться. Вика постепенно перестала и возраст его замечать, и на «ты» перешла, называла просто Павел, иногда Паша, а вот Аленка, к мужчине  обращалась по детски: «Дяпаш», а «дядя Паша» ни в какую произносить не хотела.

               Приближался Новый год. Павел накануне праздника появился в квартире с настоящей елкой. Установил ее в центре комнаты, и в доме сразу запахло зимнем лесом. Нашлись и игрушки, — на антресолях хранились, и не просто шарики, а настоящие сказочные персонажи, — таких сейчас уже и не делают. Больше всех,
конечно, радовалась Аленка. Пока елку наряжала, пару игрушек разбила. Но ничего, как говориться, — на счастье.

              С боем курантов подняли бокалы с шампанским. Чокнулись, отпили по глотку, и Вике показалось, что мир вокруг не такой уж и унылый, что и в ее жизни может быть место счастью. Поцеловались сначала просто, без намеков, а уже потом, допив вино, и уложив девочку в постель, дали, наконец, волю чувствам. И всё же на ночь Павел Андреевич не остался. Ушел под утро, однако с этого дня отношения их изменились кардинально. Мужчина стал появляться в доме как хозяин, оставался и на ночь, вот только Виктория никак не могла понять что это — любовь или увлечение. Ей просто было хорошо с этим человеком. Но вот сможет ли она ответить «да», если Павел предложит ей вдруг руку и сердце? Вопрос оставался открытым. Её и его, видимо, пока всё устраивало. Пока. А что будет дальше — загадывать не хотелось.
              Время покажет.
            
             А время, как известно, бежит по своим законам. Вот только-только, казалось бы, кружили зимние вьюги, и в садик с Аленкой утром — бегом, чтобы не замерзнуть... Смотришь, а за окном уже снег почернел, а скоро и вовсе растает. Уже и ручейки апрельские зажурчали, и капель по утрам спать не дает.

           Решила Виктория в воскресенье окна вымыть. Совсем почернели за зиму. Подошла, посмотрела, видит вдруг, вдалеке  фигура знакомая — Паша и… не один, с женщиной под ручку куда-то спешит. Как же так? Ее мужчина и с другой? Перед глазами всё поплыло. Курточку накинула, ноги в сапожки — и на улицу. Решила проследить. От дома к дому, от дерева к дереву, так и пряталась, пока мужчина к автобусной остановке свою спутницу не довел. Еще минут пятнадцать автобуса дожидались. Потом разглядела, что женщина как будто с животиком. Неужели в положении? Вот это новости. Сначала думала, что они вдвоем куда-то собрались, но когда Павел женщину в автобус посадил и на прощание ручкой помахал, Виктория не выдержала, подбежала, крикнула:
— И как это прикажите понимать?
              Павел ничуть не смутился.
— Ты что, следила за мной?
— Ответь, кто это?
— Дочь моя. Приехала навестить. Заодно и деньжатами разжиться. С мужем у нее проблема. Пьёт с утра до вечера, всё, что можно продать из дома тащит, а она, между прочим, ребенка ждет.
             Виктория немного остыла.
— И сколько же ей лет?
— Двадцать будет. Рановато она, конечно, замуж вышла, но когда тест две полоски показывает, выбора не остается — или под нож, или под венец. А ты что же без шапки? Налегке выскочила? Уж так тебе не терпелось уличить меня в неверности?
— Извини, — Вика повернулась и медленно двинулась в направлении дома. Павел пошел рядом. — Я никогда тебя не спрашивала, — продолжила девушка, — но сейчас, кажется, время настало. Где твоя жена?
— Мы в разводе уже много лет. Из-за этого я и должность свою потерял, вынужден был работу искать. Кстати, у меня сегодня два заказа. Ну, а вечером, если ты не против, загляну.
— Я не против.

             Они простились на перекрестке, и Вика побежала домой. Громкий плач Алёнки она услышала, как только вошла в подъезд. Дверь в квартиру была не заперта. Девочка сидела прямо на холодном полу посередине коридора, держала мишку и громко плакала.
— Аленка, Аленка не плачб, я пришла.
              Виктория бросилась к дочери, подняла на руки, прижала, стала целовать. Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Как она могла забыть про дочь?! Как она могла оставить дверь открытой?! В этом криминальном районе могло случиться всё что угодно! Какой-нибудь алкоголик, услышав плач ребенка, мог войти, обшарить квартиру, надругаться над беззащитной девочкой… При этой мысли у Виктории потемнело в глазах. Она еще сильнее прижала дочку к себе и чуть было не заплакала вместе с ней.

            Вечером, когда в доме появился Павел, Вика сразу принялась рассказывать ему о том, что произошло.
— Ты только представь, Паш, квартиру могли ограбить, дочку похитить. Я до сих пор не могу в себя прийти.
— Ну-ну, не переживай, ведь всё обошлось. А вот квартиру, действительно, оставлять открытой очень опасно. Тут такие отморозки по району шатаются, от них что угодно можно ожидать.
            В кухню вошла девочка, протянула медведя.
— О, Аленка, привет. Что твой мишка опять глаз потерял?
— Угу.
— А где же он?
— Не знаю.
— Ты хорошо искала?
— Угу.
— Тогда беги в комнату и поищи глазик получше.
             Девочка убежала и минут двадцать на кухне не появлялась. На помощь ей отправилась сначала мама потом и Павел, но стеклянный шарик как будто испарился.
— Может, пока меня не было, в квартире всё же кто-то побывал, — предположила Виктория.
— И этот кто-то унес с собой самое ценное, что только смог найти — стеклянный глаз, который он, конечно, принял за бриллиант? 
— Да, — согласилась Вика, — звучит неправдоподобно.
— Знаешь что, — ответил Павел, — скорей всего, этот мишка ослеп гораздо раньше, ну, а ты, случайно, вместе с мусором выбросила его глаз. Вот и всё объяснение.
— Что ж, может, ты и прав, — вздохнула Виктория.

             Этим вечером они разговаривали мало. После ужина Павел спросил: остаться ли ему на ночь, однако Вика ответила отказом.
— Извини, Паш, я всё еще переживаю из-за недавних событий, поэтому хочу побыть одна.
             Спорить мужчина не стал, поблагодарил за угощение и ушел.

             Перед сном Виктория выпила две таблетки успокоительного, но заснуть сразу всё равно не смогла. Каждые полчаса вставала, проверяла, хорошо ли спит Аленка, и в какой-то момент, приоткрыв дверь в детскую комнату, ей вдруг показалось, что за окном мелькнула чья-то тень. Что это? Неужели начинаются галлюцинации?!
              Она подошла к окну, некоторое время вглядывалась в пугающую ночную темноту, но никого не обнаружила. А спустя еще четверть часа, ее до боли напряженный слух уловил какое-то движение в коридоре.

           Не помня себя от ужаса, Вика встала и, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь в коридор. В следующий момент по спине у нее пробежал ледяной холодок, тело сдавили невидимые тиски, а волосы на голове зашевелились…
            Буквально в двух метрах от нее стоял человек и заглядывал в комнату Аленки. Кто это? Что это? Как это возможно? Как этот неизвестный смог попасть в квартиру? И почему он наблюдает за спящей девочкой?! Ответов на все эти вопросы у Виктории  не было. Грохнуться в обморок ей не позволил материнский инстинкт. Единственная мысль, которая пульсировала в ее голове, была мысль о том, что она должна, во что бы то ни стало, защитить своего ребенка. Но как? Закричать? Броситься на незваного гостя? Вот только справится ли она с ним? Виктория скосила глаза в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, который она смогла бы взять в руку, и в это время неизвестный аккуратно закрыл дверь детской, повернулся и на цыпочках направился к выходу. Входную дверь он закрыл за собой так же бесшумно.
 
            Вика выдохнула. Сразу кинулась к дочери. Аленка безмятежно спала, как всегда, в обнимку со своим любимым мишкой. Посмотреть во двор можно было только из кухни. Поэтому, не на шутку встревоженная мама, преодолев пятиметровый коридор в три прыжка и оказавшись в кухне, прильнула к окну. Удивительно, от подъезда к детской площадке действительно шел какой-то человек в сером плаще и шляпе. Вот он обернулся, посмотрел по сторонам и, как ни странно, сел на маленькую лавочку. Сел и застыл. Вика наблюдала за ним не менее часа, уходила, возвращалась, но мужчина, похоже, намеревался коротать во дворе всю ночь.

               Что делать? Уснуть, конечно, не удасться. Ведь если этот человек смог легко открыть запертую дверь, то почему он не сможет сделать это и во второй раз? Вика металась по квартире, ложилась в постель, тут же вставала, приняла еще две таблетки, накапала себе в стакан валерьяновых капель, выпила залпом и, наконец, собравшись с духом, стала одеваться. На всякий случай, взяла с собой тяжелую скалку. Во двор вышла, стараясь ступать как можно тише. К лавочке, на которой сидел неизвестный, подходить не стала, окликнула его издали, и, к ее удивлению, человек сразу поднялся:
— Вы это мне?
— Вам, вам, — Вика на всякий случай шагнула назад. — Вы кто такой, и почему заходили в мою квартиру?
— В вашу квартиру?
— Да-да, в мою квартиру.
— Я искренне извиняюсь за то, что вас напугал. Простите, ради Бога. Я посмотрел в окно, и мне показалось, что в доме никто не живет.
— Так, значит, это ваше лицо я видела в окне?
— Наверное. Дело в том, что эта квартира раньше принадлежала мне, точнее, — моей семье. У меня и ключи от нее остались. Я, кстати, могу вам их передать.
— И всё равно это не дает вам права…
— Конечно-конечно. Как только я увидел спящего ребенка, то сразу ушел. У вас девочка?
— Да, Алёнка.
— А моего сынишку звали Алёшка, согласитесь, очень похоже, и он тоже любил спать  с этим медведем. Называл его почему-то Кузей, смешно, не правда ли? Впрочем, дети в этом возрасте такие фантазёры. О, простите, я еще не представился — Барановский, Родион Ильич. Врач-психиатр. — Мужчина смешно щелкнул каблуками и наклонил голову.

           Виктория подошла чуть ближе. Теперь она смогла рассмотреть его получше. Средних лет, аккуратная бородка, близорукий взгляд, виноватая улыбка.
— И что же вы делаете здесь, ночью, Родион Ильич?
— Я приезжал на симпозиум, здесь не далеко, в соседнем городке, всего пару часов езды на автобусе и вот решил навестить родные места. Однако автобус тащился так медленно, что в город мы прибыли уже за полночь. Двери гостиницы, в которой я рассчитывал снять номер, оказались запертыми. И все мои попытки достучаться ни к чему не привели, ну, а что было дальше, — вы знаете.
           Он замолчал, ожидая реакции девушки, и Виктории ничего не оставалось, как пригласить мужчину в дом.
— К сожалению, постелить мне вам негде, а вот посидеть на кухне до утра, пока вы здесь окончательно не продрогли, милости просим.
           Родион Ильич от предложения отказываться не стал. В коридоре разделся, прошел на кухню. Девушку попросил ни о чем не беспокоиться.
— Я посижу тут тихонько, пока не рассветет, а вы ложитесь, ложитесь.
             И всё же не предложить гостю чашку чая было бы не прилично. Виктория поставила чайник на огонь и сразу услышала:
— О, узнаю наш старый добрый чайник, неужели он еще не прохудился?
— Как видите, —  вздохнула Вика, доставая заварку, — и вся остальная кухонная утварь тоже пока еще исправно служит.
— Что ж, я этому очень рад.
— Скажите, — вновь спросила девушка, — почему же вы, уезжая, ничего не взяли с собой?
— На этот вопрос вам могла бы ответить моя жена, моя бывшая жена. Продажей квартиры она занималась без моего участия. Я в это время находился за границей. Стажировался в одной известной берлинской клинике. Прилетаю на выходные, а дверь опечатана.
— Вы что же, ничего не знали?
— Узнал уже потом, от соседей. Она, оказывается, тут роман закрутила. Ушла, как говориться с головой в омут бурных страстей. Так влюбилась, что даже о сынишке нашем забыла. Всё бегала за своим ухажером, всё выслеживала, сцены закатывала прямо во дворе, никого не стесняясь. А Алёшка дома один. Вот и не усмотрела за мальцом, — здесь мужчина тяжело вздохнул, — потеряли мы сынишку…
— А, что с ним случилось? — спросила Вика, испугавшись, ни на шутку.
— Что случилось, того уж вспять не вернуть. Вы меня извините, но вспоминать об этом мне нелегко. Только я вам вот что скажу —  женщина в первую очередь о ребенке своем думать должна, а уж потом о мужчинах и любовниках.

            Виктория понимающе кивнула и сразу подумала, а ведь она не далее как сегодня тоже побежала мужчину своего выслеживать, а о дочке забыла. Может, этот Родион Ильич появился в ее жизни не случайно, а для того, чтобы предостеречь её от необдуманных поступков?
— Скажите, а где же ваша жена, вы пытались ее искать?
— Зачем? Она передала мне через соседей короткую записку: «Алёшки нет, а больше нас ничего не связывает. Извини и прощай».
— Господи, какая печальная история. — Виктория перекрестилась. — Скажите, а вы…
— А я работаю, всё там же —  за границей. Сюда приезжаю только на научные семинары, симпозиумы, и, если удается, то наведываюсь и в свой родной городок, чтобы побывать на месте последнего пристанища моих родителей. Они покоятся здесь, на местном кладбище.

            Викторию так и подмывало спросить — что же случилось с вашим сыном, но она не отважилась. Зачем бередить человеку старые раны. Поднялась, чтобы проверить, всё ли в порядке с Алёнкой. Пошла, качаясь из стороны в сторону. Бессонная ночь и успокоительные таблетки давали о себе знать. Она поправила одеяльце на спящей девочке, прилегла рядом буквально на минутку, но как только голова коснулась подушки, глаза ее закрылись сами собой.

         Проснулась она от того, что Алёнка трясла ее за плечо.
— Мама, вставай…
— Сколько времени, — первое, что спросила мама и, посмотрев на часы, ужаснулась — почти полдень.         
          События вчерашней ночи всплыли в памяти после того как Виктория умылась холодной водой. Какой-то мужчина, бывший владелец квартиры, напугал ее сначала до полусмерти, но потом, познакомившись с ним поближе и поняв, что это вполне безобидный интеллигентный человек, она провела с ним за разговорами почти всю ночь.

            Виктория прошла на кухню. На столе две чашки — одна пустая, вторая наполнена чаем до краев. Получается, что мужчина, после того, как она неожиданно заснула, сам наливал себе чай? Тогда почему же он его не выпил? Почему? Какая разница, выпил, не выпил… Вот почему он не оставил ключи, как обещал, неужели забыл? На тумбочке в коридоре ключей тоже не было.
— Алёнка, — обратилась мама к дочери, которая бегала по коридору вместе с мишкой, —  ты ничего не брала  здесь на тумбочке?
— Не-а.
— Здесь должны были лежать ключи, ты их не видела?
— Не-а.             
— А, может быть, твой Кузя видел?— решила пошутить Вика но, заметив, вдруг, что у медведя на месте оба глаза, улыбка с ее лица моментально исчезла. — Скажи, а кто вставил мишке второй глазик?
— Не знаю.

             Девочка вновь начала бегать, и Виктория предположила самое невероятное. Наверное, вчерашний ночной гость перед тем, как уйти, заглянул в комнату Аленки, увидел маленький блестящий шарик, тот который они так долго и безуспешно пытались найти еще днем. Увидел, поднял, помог плюшевому медведю обрести полноценное зрение и с чувством выполненного долга оставил квартиру. А какое еще объяснение можно найти этим странным событиям? И всё же единственный вопрос, который не давал покоя Виктории — что могло случиться с мальчиком, Алешей, который жил здесь когда-то…

           Вика решила расспросить об этом своих неразговорчивых соседей. Зная, что все бабушки любят сладкое, она купила небольшой тортик, конфеты, упаковку чая  и с этим реквизитом позвонила в квартиру, расположенную в противоположном крыле дома. Бабушка открыла ей не сразу, видимо, долго разглядывала незваную гостью в дверной глазок. Наконец, загремели железные засовы, дверь приоткрылась, но оставалась на страховочной цепочке.
— Простите, — начала Виктория, — не знаю вашего имени-отчества, я к вам с угощением, — она подняла торт и конфеты, — давайте познакомимся поближе. Всё же живем рядом, а друг друга совсем не знаем.
           Несколько секунд в квартире ничего не происходило, затем зазвенела цепочка и дверь открылась. Вика увидела древнюю старушку и еще раз повторила все то, что сказала минуту назад.
— Мария Антоновна меня зовут, — представилась бабушка, — проходи на кухню.
— А я Вика, Виктория.
              Она сбросила плащ и поспешила за Марией Антоновной.
— Я вам и чай принесла. Давайте я сама заварю. Вы только чайник поставьте.
              После того, как общими усилиями стол был накрыт, тортик нарезан, а чай разлит по чашкам, между женщинами завязался обычный в таких случаях разговор. Что, когда, давно ли? Виктория вкратце рассказала о себе, и бабушка постепенно разговорилась.

               Жила она здесь с мужем, который давно ушел в мир иной, дети выросли, разъехались кто куда. Навещать не считают нужным, так, звонят иногда, проверить — жива ли? История стара как мир. Спроси любую одинокую старушку, и она расскажет примерно тоже самое.
               Вика ненавязчиво перевела беседу в нужное ей русло. Стала расспрашивать Марию Антоновну о жильцах, что жили в этом доме раньше, и о семье Родиона Ильича узнала немало интересного. Вот только называла бабушка его не иначе как «Родька». Видимо, для нее этот мужчина так и остался бесшабашным пареньком.
— Жену молодую привел, — продолжала вспоминать бабушка, — а сам за границу  укатил. Приезжал редко, раз в полгода. С сынишкой своим поиграет день–другой и поминай как звали. Зойка-то его терпеть долго не стала. Завела себе ухажера. Таскался к ней какой-то. Бывалочи, разругаются, он дверью хлопнет и бежать. А она за ним. Мне из окошка видно всё как на ладони. Сижу, наблюдаю, и сериалов никаких не нужно. А что еще остаётся делать на старости лет?

            Старушка замолчала, и Виктория решила задать вопрос, из-за которого, собственно, и пришла.
— Скажите, Мария Антоновна, а что же сынок-то её, с ним как же?
— А вот с Алёшкой беда приключилась. Гляжу как-то под вечер машина с красным крестом подъехала, в больницу, стало быть, мальчишку увезли, а уж назад, так и не воротили.
— Что же с ним случилось?
— Что случилось, не знаю, врать не буду, только Зоя после этого мрачнее тучи ходила, а потом и вовсе сгинула.
— И где она теперь?
— Хм. Почем же я знаю, она мне не докладывала.
— Скажите, Мария Антоновна, а Родион Ильич?
— Родька-то? Приезжал. Всё по соседям ходил, интересовался. Куда, да когда? А мы что? Мы к ней не приставленные. Что знали, рассказали, он и уехал. А уж года через два новые жильцы появились, потом еще одни, потом еще. Вот и ты обосновалась.
            Мария Антоновна, как любая пожилая женщина, еще долго говорила. Рассказывала о соседях, жаловалась на свои болячки. Виктория уже и не знала, как бы поскорее закончить этот затянувшийся визит. Ведь она отлучилась из детского сада только на время тихого часа.
            «А ведь если мальчика увезли тогда на скорой помощи, — рассуждала она по пути на работу, —  то где-то в больнице должна храниться его медицинская карта. Там наверняка есть все данные о его болезни, заключения специалистов. Вот только как добраться до этого документа?»

              Вечером Виктория решила дозвониться до местной больницы. Наверное, с десятой попытки ей это удалось, но никаких справок относительно болезни Алёши Барановского она получить не смогла. Её просто не стали слушать.
— Такие сведения являются конфиденциальной информацией, — проговорила женщина казенным голосом, — ознакомиться с ними можно только близким родственникам и только после консультации с лечащим врачом.
 
              Услышав в трубке короткие гудки, Вика поняла, что если она хочет чего-то добиться, то в это медицинское учреждение ей придется ехать самой. И уже на следующий день, договорившись в садике с Аллой, своей помощницей, чтобы та ее подменила и узнав адрес больницы, Виктория отправилась в незнакомый район города.

            В стареньком автобусе ей пришлось трястись не менее получаса, потом еще столько же плутать среди невзрачных домов и, наконец, оказавшись в приёмном покое, где толпилось несколько десятков человек, она вдруг подумала, а зачем я сюда приехала? Что хочу узнать? Отчего погиб какой-то мальчик, который жил когда-то в той же квартире, в которой живу сейчас я? Виктория уже развернулась, чтобы уйти, но, вспомнив о том, как тяжело она сюда добиралась, всё же решила остаться. Она заняла очередь и приготовилась к долгому ожиданию. Попасть в регистратуру ей удалось только спустя два часа и, к сожалению, с ней опять не захотели разговаривать. Раздраженная женщина в очках на плитку шоколада, которую протянула ей Вика, посмотрела без каких-либо эмоций, спросила:
— Где ваш медицинский полис?
— Я не больна, — ответила Виктория, с улыбкой, — я по личному вопросу.
— По какому еще вопросу?
— Мне бы хотелось ознакомиться с историей болезни одного мальчика, его имя…
— Какого еще мальчика? — переспросила женщина грубо. — Обращайтесь к главному врачу.
            Она швырнула шоколад и занялась следующим пациентом.

            У Виктории опустились руки. Неужели придется уезжать, так ничего и не узнав? Без всякой надежды она подошла к охраннику, спросила, где находится кабинет главного врача.
— На четвертом этаже, — ответил тот и сразу добавил, — но если вы не записаны, то он вряд ли вас примет.
             Вика протянула мужчине шоколад.
— Я записана, — соврала она и стала быстро подниматься вверх по лестнице.
             Перед кабинетом с табличкой «Остин А.В. Главный врач» приема ожидали человек двенадцать. Вика присела на свободный стул, обратилась к мужчине, сидящему рядом:
— Давно ждете?
               Тот тяжело вздохнул.
— С восьми сижу, а время уже к полудню.
— Да, долго.
— Говорят, что он сегодня вообще принимать не будет. Начальство. У них своих забот хватает.
              Виктория промолчала. Ей почему-то припомнилось сегодняшнее утро: капризы Аленки — «в сад не пойду», «есть не хочу», «одеваться не буду»... Пришлось разрешить ей взять с собой любимого мишку. Приносить игрушки в сад категорически запрещалось, но для дочери воспитателя сделали исключение.
                Неожиданно из кабинета вышла девушка, видимо, секретарь, объявила о том, что сегодня приёма не будет. Андрея Вениаминовича вызвали в главк.
— Когда же он вернется? — спросил кто-то.
— Неизвестно.
                Женщина скрылась за дверью, и ожидающие сразу начали расходиться. Не прошло и пары минут, как перед кабинетом никого не осталось. Вика не трогалась с места. Ей почему-то казалось, что этот неуловимый товарищ всё же появится, и она сможет с ним поговорить.

            Крайний срок, который она наметила для себя, — два часа, и ни минутой больше. За это время секретарша выходила из кабинета несколько раз, куда-то отлучалась, возвращалась, на одинокую девушку, упорно ожидающую главного врача, смотрела со снисходительной усмешкой. Виктория старалась не обращать на нее внимания и постоянно смотрела на часы. Без пяти два, терпение ее лопнуло. Она поднялась с твёрдым намерением вернуться на работу, и в это время в конце коридора появился он. Не узнать главного врача было невозможно. Статный мужчина, очки в роговой оправе, волосы с проседью, уверенная походка, в руках «дипломат».
            
           Виктория кинулась навстречу.
— Извините, Андрей Вениаминович, можно задать один вопрос.
— Слушаю вас.
            Мужчина остановился.
— Я бы хотела ознакомиться с историей болезни одного мальчика. Его фамилия Барановский Алексей Родионович, но без вашего согласия…
— Как вы сказали — Барановский…
— Да-да — Барановский Алексей Родионович.
— А вы кем ему доводитесь?
— Я… Я недавно встречалась с его отцом. Родион Ильич приезжал на симпозиум и, так получилось, что в гостинице не оказалось свободных мест, вот ему и пришлось попроситься ко мне на ночлег.
             Андрей Вениаминович был явно чем-то озадачен. Он смотрел на девушку и не знал, что ответить. Секретарша, выглянув в коридор, и заметив своего шефа, расплылась в улыбке.
— О, Андрей Вениаминович, вы уже вернулись. Вам тут звонили…
— Подожди-ка со звонками. Дай в себя прийти. Кофейку сделай, две чашки. А вас э…
— Виктория, — подсказала девушка.
— А вас, Виктория, я попрошу пройти в кабинет.
               Надо было видеть лицо секретарши, когда ее строгий начальник вместе с настойчивой посетительницей  прошёл мимо и плотно прикрыл за собой дверь.

— Так-так,— протянул мужчина, усаживаясь за стол и предлагая девушке расположиться напротив. —  Значит, вы утверждаете, что к вам на ночлег попросился Родион Ильич?
— Он сначала заглянул в окно, чем, признаюсь, меня сильно перепугал, потом, посчитав, что в квартире никто не живет, открыл дверь своим ключом.
— Так-так, своим ключом. Что же было дальше?
             Виктория принялась рассказывать о том, как мужчина ушел, расположился на детской площадке, как она пригласила его в дом…
             Андрей Вениаминович ее не перебивал, только в какой-то момент встал, подошел к книжному шкафу, достал какую-то брошюру, и начал ее листать. Потом спросил:
— Вы запомнили, как выглядел тот мужчина?
— Конечно. Примерно вашего возраста, аккуратная бородка, близорукий взгляд, немного виноватая улыбка…
              Андрей Вениаминович положил перед Викторией брошюру, и Вика, увидев на обложке фото автора, сразу воскликнула:
— Да-да, это он. Родион Ильич.
— Вы уверены?
— Как я могу быть не уверена, если мы с ним провели на моей кухне за разговорами всю ночь. Это он – Барановский Родион Ильич. Вы с ним знакомы?
— Да. Скажу больше, мы вместе учились, даже дружили. Я знаком со многими его научными работами, бывал в его клинике в Германии…
— Если вы были так близки, то, может быть, вы знаете, что случилось с его сыном, Алешей?
— И почему же вас это интересует?
— Как почему? Я живу сейчас в его квартире, и у меня дочь, Аленка, такого же возраста.
— А сам Родион Ильич, что вам рассказывал о сыне?
— Ему было тяжело вспоминать те дни, поэтому он сказал, только что Алёшу они потеряли. Он, видимо, имел в виду себя и свою жену.
— Я хорошо знаком с этим несчастным случаем, — признался Андрей Вениаминович. — Он был подробно описан в истории болезни мальчика. Как было установлено позже, ребенок нашел какой-то стеклянный предмет, не то пуговицу, не то бусинку, и зачем-то проглотил ее. Ведь дети частенько тянут в рот всё, что блестит. И этот предмет, к несчастью, застрял у мальчика в гортани, перекрыв доступ воздуха. Прибывшие медики инородное тело извлекли на месте, однако ребенка  спасти уже не удалось. Да, к сожалению, не удалось. А ведь достаточно было всего-то постучать мальчику по спине. Его мама утверждала, что она просто не обратила внимания, на то, что сын давно не выходит из комнаты, вот только следствие доказало обратное. Женщины вообще дома не было.
— Где же она находилась?
— На другом конце города. Встречалась с каким-то мужчиной. Это подтвердили и записи с камер видео-наблюдения. 
— Да, — подала голос Виктория, — Родион Ильич говорил мне, что пока он находился за границей, у его жены вспыхнул бурный роман.
           Андрей Вениаминович, посмотрел на девушку долгим немигающим взглядом.
— И когда же он это вам говорил?
— Недавно. Если быть точной — три дня назад.
           И вновь долгая пауза. Наконец, мужчина тяжело вздохнул.
— Барановский Родион Ильич, врач-психиатр, автор десятка научных трудов, работающий в одной из лучших берлинских клиник… умер от сердечного приступа четыре года назад.
— Умер? Вы уверены?!
— Я лично летал в Германию, чтобы проводить его в последний путь. А кто решил сыграть с вами эту злую шутку, и, главное, — зачем, я, простите, просто теряюсь в догадках.

             В кабинет заглянула секретарша, сказала, что в приемной дожидаются несколько человек.  Мужчина поднялся, давая понять, что разговор окончен, но уже в дверях вновь спросил:
— Скажите, той ночью вы принимали накануне какие-нибудь медикаменты?
— Да. Успокоительные.
— И как много?
— Сначала две таблетки, потом еще две…
— Так, может, дело как раз в них? Визит Родиона Ильича вам просто померещился?
— Может быть. Но тогда откуда же я знаю так много подробностей?
— Да… Странно, странно…

              Вика вышла из здания больницы и поспешила в детский сад.

              Что за стеклянный шарик, о котором говорил врач? Не иначе глаз плюшевого медведя. А ведь Алёнка пошла сегодня в садик с Кузей. Вдруг она тоже захочет попробовать этот злосчастный шарик на вкус?
              Она набрала номер Аллы, своей сменщицы, но телефон у той был постоянно недоступен. Тревожное чувство не покидало Вику до тех пор, пока она не переступила порог детского сада.
— Всё ли в порядке? — крикнула она, едва завидев встревоженную женщину.
— Теперь уже беспокоиться не о чем, — ответила Алла. — Всё уже позади.
— Что, что позади? Что-нибудь с Аленкой?!

— С твоей Аленкой все в порядке, а вот с Илюшкой Кочетковым чуть беда не случилась. Смотрю, он что-то во рту держит, как будто конфетку сосет. Я подошла, спрашиваю, что у тебя во рту, а он вместо ответа, бежать. Я, конечно, за ним, и надо же такому случиться — именно в этот момент в группу заведующая заглянула.  Илья перепугался, конфету выплюнул, я смотрю, а это глаз от вашего медведя. Ой, что тут началось! Зинаида буквально рвала и метала, кричала, где Виктория Львовна, почему в зале посторонние игрушки. Медведя схватила, куда-то понесла, Аленка твоя в крик, но, слава Богу, сейчас уже успокоилась, а вот тебя завтра вызывают на ковер.
— Господи, я так и знала. Думаешь, уволят?
— Трудно сказать, но если слухи дойдут до районного начальства, то…
             Утром Виктория вошла в кабинет заведующей и сразу поняла, что ничего хорошего ей ждать не стоит. Официальная часть была недолгой. Ей объявили, что за самовольное оставление рабочего места и за невыполнение своих обязанностей, которое могло привести к гибели детей, ей предлагают написать заявление об увольнении.
— Пойми, — говорила заведующая, — я ничего не могу сделать. На меня давит начальство сверху.
— Но хотя бы дочь свою я могу в садике оставить?
— Чтобы она опять принесла какой-нибудь градусник, или чего похуже — скальпель?
— Здесь вы правы. Виновата. Не досмотрела. Но, может быть…
— Нет-нет, и не проси. Ты ведь сама знаешь, какая в наш садик очередь. Люди записываются еще до того, как узнают о своей беременности. Приходи через годик, лучше два, когда всё утихнет. Возьмём тебя назад, без лишних вопросов.

             Виктория осталась без работы. Её накопления быстро таяли. Телефон Павла был недоступен. Куда-то он последнее время пропал. Может, заболел, может в отпуске. Вышла как-то с Аленкой погулять в местный парк. Май месяц, весна, солнышко припекает, дочка за руку дергает:
— Мам, мам, смотри — Дяпаш.
            И вправду, идет, а впереди себя коляску детскую толкает. Наверное, дочь родила. Присмотрелась, а женщина рядом на дочку-то и не похожа вовсе. Ей уж, наверное, все тридцать будет и не просто тридцать, а с хвостиком. Подходить к Павлу не стала, зачем человека в неудобное положение ставить? Прошла мимо, еле заметно кивнула, а за спиной услышала:
— Это кто, и почему она тебе глазки строит?
— Успокойся. Это заказчица, я у нее замок ремонтировал.
            Вот оно что?! Оказывается, я для него просто заказчица… У Виктории глаза наполнились слезами. Телефон достала, и номер Павла Андреевича без сожаления удалила. Если теперь придется мастера вызывать, она  вызовет кого угодно, только не его.

             Целыми днями Вика занималась тем, что обзванивала организации, где бы требовался специалист со знанием английского языка. Но, куда бы она ни обращалась, ей везде отвечали одно и то же: «специалисты не требуются».
             «А что если заняться частной практикой, — подумала она, однажды, — давать уроки английского отстающим ученикам?»  Только где их искать этих учеников? Виктория написала несколько объявлений, развесила их недалеко от школы, и уже на следующий день ей позвонили. Правда, приезжать к ней на дом отказались категорически.
— Если хотите заниматься с нашим сыном, то только на нашей территории. Об оплате договоримся на месте.

               Виктория согласилась и в назначенное время поехала по адресу. Однако, перед этим ей пришлось долго уговаривать маму посидеть с внучкой, потом тащиться вместе с Алёнкой на другой конец города, возвращаться обратно, и, наконец, провести полтора часа с мальчиком, который на любые вопросы закатывал глаза к потолку и отвечал, что он ничего не понимает.
— Какие английские слова ты знаешь? — спрашивала Вика.
— Ничего я не знаю.
— Что вы проходили в школе на последнем занятии?
— Ничего не проходили.
— Ничего?
— Ничего.
— Ты хочешь сказать, что ваша учительница просто сидела и весь урок молча смотрела в окно?
— Нет, ну, она там чего-то говорила, только я ничего не понял.   
— Ты вообще хочешь выучить язык?
— А зачем мне его учить?
— Зачем? Ну, вот смотри. Приедешь ты в другую страну, а поговорить ни с кем не сможешь.
— Почему не смогу? Я переводчика найму.
— А если тебе девушка понравится, ты что, тоже будешь с ней через переводчика общаться?
— А почему я должен ее язык учить? Пусть она учит мой.
              Виктория поняла, что разговаривать с мальчиком бесполезно и честно сказала об этом его родителям. Ответ их был коротким.
— Вы — плохой педагог. Вы не смогли нашего сына замотивировать, а поскольку это был контрольный урок, то ни о какой оплате и речи быть не может.
              Вика промолчала. Пожелала родителям всего доброго и уже на лестнице дала волю слезам. Так несправедливо ее еще никогда не унижали. За Аленкой она ехала с глазами на мокром месте и потом еще несколько дней не могла успокоиться.

               Мама позвонила ей в середине июня, спросила каким-то загадочным голосом:
— Ты в чем одета?
— Не поняла, что случилось, мам?
— Значит так, срочно одевай всё самое лучшее, приведи себя в порядок, подкрасься, причешись, уберись в квартире. К тебе едет мужчина.
— Какой мужчина, мам, ты о чем?
— Роскошный мужчина. Он только что был у меня, попросил твой адрес.
— И ты, конечно, дала?
— Конечно. Разве такому мужчине можно отказать?
— Ну, мам! Он хотя бы представился?
— Нет. Я и не спрашивала.
— А как он выглядел?
— Скоро сама увидишь и, если не хочешь встретить его в халате и стоптанных тапочках, поторапливайся.
             Виктория терялась в догадках. Кто бы это мог быть? На всякий случай она всё же переоделась, прибралась, наложила легкий макияж и, когда в дверь позвонили, была в полной готовности.

             На пороге стоял… Денис. С букетом цветов в одной руке и с большим пакетом в другой. Узнать его было невозможно. Возмужавший, уверенный в себе, в красивом светлом костюме, уже не маменькин сынок, но мужчина, готовый отвечать за свои поступки.
— Вика?
— Денис?
— Ну, наконец-то, я тебя отыскал.
             Он вошел в коридор протянул цветы и сразу спросил:
— Скажи, ты замужем?
— Нет.
— А бойфрэнд?
— Был, но…
— Но вы расстались?
— Да.
             Денис шумно выдохнул, словно с его плеч свалился невидимый груз. Он поставил пакет, шагнул навстречу девушке, но обнять не решился.
— Ты не представляешь, как я боялся услышать другой ответ. Скажи, а наш ребенок? Надеюсь, ты не наделала глупостей?
             Виктории очень понравилось утверждение «наш», она позвала дочь.
— Алёнка, выходи. Поздоровайся.
            Из комнаты вышла девочка и растерянно уставилась на Дениса, который, в свою очередь смотрел на дочь широко открытыми глазами.
— Тебя зовут Аленка? — спросил он, опускаясь на корточки, — а я… а я…  а я Денис, иди ко мне, обнимемся.
             Девочка посмотрела на маму, и когда та кивнула, подошла, позволив заключить себя в объятья. Денис так долго не отпускал девочку, что Виктория стала волноваться.
— Задушишь, Денис, хватит на первый раз.
             Мужчина поднялся.
— Наша дочь просто прелесть, и ты Вика выглядишь .... У меня просто нет слов. Повзрослела, расцвела. Ты не представляешь, как я рад, что вас нашел.
             Он не удержался и обнял девушку. Вика не стала отстраняться, она тоже была очень рада этой встрече, но зачем он приехал и что задумал, ей пока было непонятно. Она терпеливо ждала объяснений.

             На кухне за чашкой чая он подробно рассказал ей обо всём, что происходило с ним все эти годы. После окончания института мама составила ему, как ей казалось, прекрасную партию. Нашла девушку из состоятельной семьи, устроила пышную свадьбу, но… всё, что запомнил Денис после трех лет брака, — это постоянные ссоры, скандалы, претензии, крики, угрозы, и, как следствие, — окончательный и бесповоротный развод. Потом еще год метаний, исканий, разочарований, и…
— И вот я здесь. Вика. Ты, конечно, не поверишь, но наши встречи я всегда вспоминал с такой теплотой и нежностью, мне так тебя не хватало.— Денис поднес к губам и поцеловал руку девушки. — Ты свободна, я свободен, у нас есть чудесная дочь, с чудесным именем Алёнка, что нам мешает начать всё с начала?
— Твоя мама, — ответила Вика. — Я до сих пор помню наш последний разговор, когда она уговаривала меня избавиться от ребенка.
— Она тебя уговаривала? Извини, но я ничего об этом не знал.
— Конечно, ведь ты закрылся в другой комнате.
— Я в наушниках слушал музыку, а когда вышел, тебя уже не было.
              Виктория могла бы напомнить ему о том, что он даже не попытался тогда найти ее, но она не хотела портить так хорошо начавшийся вечер. Все мы совершаем ошибки, но ведь Денис приехал, чтобы эти ошибки исправить, почему же не дать ему шанс сделать это?
— А что касается моей мамы, — продолжил молодой мужчина, — то она сама посоветовала разыскать тебя. Говорила, что я не должен сидеть, сложа руки, ведь где-то подрастает мой сын или дочь.
— Не может быть, ведь я же не из вашего круга…
— Прекрати. Она давно уже всё поняла. Ей, как любой матери, важно видеть своего сына счастливым, а счастливым я был только с тобой. Ты согласна уехать?
— Уехать, куда?
— Мой план очень прост. Я уже давно всё обдумал. Сначала мы отправимся в Испанию. Там у меня, точнее у нашей семьи, — дом, на берегу Средиземного моря. Отдохнем, расслабимся, позагораем, и если всё получится, а я в этом не сомневаюсь, продолжим наши отношения в столице. У меня теперь свои квадратные метры. Работаю я у отца, если хочешь, и тебе местечко подыщем, а хочешь, — будешь дома.         
           Вика готова была прыгать от радости, но ответила, как и подобает скромной девушке:
— Это всё так неожиданно, мне надо подумать.
           В кухне появилась Алёнка, Денис не удержался и посадил ее себе на колени.
— Скажи, ты хочешь купаться в теплом море, бегать по песочку, строить замки?
            Девочка посмотрела на маму, и Денис вдруг вспомнил.
— Я же привез тебе подарки, пойдем скорее.

            В коридоре он открыл свой пакет, достал оттуда, сначала большую коробку конфет, красочный альбом для рисования, несколько тетрадей для раскрашивания, цветные карандаши, краски, прибор для пускания мыльных пузырей.
            Вика уже подумала, что конца этим подаркам не будет никогда, но вот Денис запустил руку в пакет и извлек из него плюшевого медведя.
— Кузя, Кузя, — запрыгала девочка, хватая мишку.
— Кузя? — повторил Денис, — странное имя для медведя.
             Виктория улыбнулась.
— В этом возрасте они все такие фантазёры…