Халява

 Декан факультета Николай Григорьевич Пожидаев, как всегда, был в цейтноте: время было горячее - заканчивался год, а с ним и первый семестр обучения и экзаменационная сессия, что называется, была на носу. Тут ещё заочники нагрянули, и гудел факультет от студентов, как большой потревоженный улей.

Сотрудниками факультета были, практически, все женщины: из четырнадцать человек, он да старенький комендант.  Штат был не маленький, да и студентов обучалось  около тысячи двухсот и специальностей не две-три, а все семь! Тут тебе и юристы, и радиоинженеры. Вот и назывался он по мудрёному, "специальный" факультет.

Сотрудники подобрались работящие, кураторы курсов и специальностей, инспектора полностью и добросовестно отрабатывали своё направление, каждый знал свой маневр, а Григорич, как все звали декана за глаза, был тонким и опытным управленцем, да и психологом неплохим, особенно, по части женщин, вот и руководил успешно более десяти лет этим сложным, но интересным факультетом.

От мыслей об учебном процессе его отвлёк стук в дверь. В кабинет вошла его заместитель - сорокалетняя Лидия Борисовна. Дело своё она знала хорошо и была надёжным помощником факультетского руководителя.

- Николай Григорьевич,- начала она своим будничным голосом,- год заканчивается. Там наш бывший студент-заочник Женя Петровский, ну, вы помните, у него ещё несколько аптек в городе, так он приехал поздравить всех нас с наступающим Новым годом... стол накрыт, ждём вас.

Да, Пожидаев помнил этого взрослого, умного и целеустремлённого студента.
Хлопот с ним не было, учился хорошо, навёрстывал упущенное.

- Хорошо, Лидия Борисовна, вы идите я сейчас приду.

Николай Григорьевич не спеша вышел из-за стола, подошёл к окну.
Тихо падал густой снег. Сумерки давно опустились на город, на его душе
отчего-то вдруг стало грустно.

К спиртному, как и все женщины его факультета, он был равнодушен, лишь одна молодая особа - юрисконсульт Ирина - могла перебрать за столом.
На факультете отмечали дни рождения, торжественные даты. Проходило это  в просторной комнате, где можно было пообщаться за столом.

Когда он зашёл в комнату, все были в сборе, ждали его. Пожидаев осмотрел стол и остался доволен: всё приготовленное было свежим и хорошего качества. Колбасные нарезки,сыр,икра, балык, мясной окорок, рижские шпроты. В углу стола тускло блестела сёмга. Много всякой зелени, сладостей.

Но главным украшением были три красивых бутылки марочного коньяка и столько же бутылок сухого вина. Бывший заочник явно не поскупился в расходах, хотел всем сделать  приятное и ему это удалось.

Открыли бутылки. Николай Григорьевич взял небольшую рюмочку с коньяком и сказал:

- Дорогие друзья! Поздравляю всех вас с наступающим Новым годом! Будьте здоровы и счастливы! А Жене спасибо за роскошное угощение от всего нашего коллектива!

За первой рюмкой последовала  вторая, третья... Что произошло с женщинами?
Они наперебой кричали тосты и не дожидаясь их окончания, опрокидывали в себя рюмки. Некоторые коньяк запивали сухим... Через несколько минут в комнате стоял
просто гвалт: смех, обрывки песен, звон бокалов, выкрики: "чин-чин!", "Николай Григорьевич, мы вас любим!"...

От такого резкого и невиданного преображения своих подчинённых дам,
Николай Григорьевич сначала пребывал в лёгком шоке, а потом почти испугался.
Он попытался повлиять на дам и корректно прекратить феерическое веселье:

- Давайте часть спиртного оставим на потом...

Но дамы вдруг зароптали и потребовали продолжения застолья.

Старший инспектор Тамара Васильевна, женщина лет пятидесяти, совсем мало употребляющая алкоголь, вдруг налила в большую рюмку коньяку и... залпом выпила!
Её примеру немедленно последовали другие женщины.

Казалось, что они идут против воли своего организма, только боясь упустить дорогое дармовое угощение и сначала через силу потчевали себя полными рюмками,
а потом, не замечая, пропускали одну за другой.

Для Николая Григорьевича происходящее было за пределами его понимания: он совершенно не узнавал свой коллектив, не мог предположить, что его тихие, скромные женщины способны на такое возлияние.

Подойдя к очень весёлой Лидии Борисовне, но отчаянно надеясь на неё,
тихо прошептал ей:

- Вы, пожалуйста, побудьте здесь до окончания и проследите, чтобы всё
было нормально.
И незаметно ушёл.

Придя к себе в кабинет, он снова подошёл к окну, за которым по-прежнему
тихо падал снег. Всё ещё находясь в замешательстве от только что увиденного,
подумал:
- У нас, русских, поговорка: на халяву и уксус сладкий, а тут коньяк! Да ещё французский!
Поневоле выпьешь...  И так же тихо, как снежок за окошком, улыбнулся.