756. Хуторская чертовщина. Адское курево

          Анатолий Труха в простонародье  прозванный Тюня, человек старого воспитания, для которого что – то  взять чужое да ещё без спроса, означало  для него обычным воровством.
      Воровство одно из самых низменных качеств любого человека, знакомо человечеству с давних пор, которое каралось самым строгим образом.
        А так как это в нём вызывало болезненное состояние, то приходилось с этим постоянно бороться, доказывая, что жить следует по божески правильно.
        К тому же он относился к тем людям, которые не особо охотно воспринимали прогресс, стараясь жить по старинушке, так как это проверено веками и доказано не одним поколением людей.
       Анатолий не всегда был тем самым выпивохой, который по любому случаю не прочь опрокинуть в себя чарку другую алкоголя.
       К этому порочному занятию он шёл многие годы, подталкиваемый вечными упреками своих родственников.
       В детстве и юности в основном отцом, которого постоянно раздражала, как ему казалось медлительность сына во всех отношениях.
       В последствии сказались упрёки жены, вечно недовольной, чем бы не занимался Анатолий, всё тычила пальцами на соседей, которые, как ей казалось, богатели год от года.
        Вот так год за годом приходилось жить в вечных упрёках, а чтоб не принимать близко к сердцу  житейскую участь своего бедняцкого положения,  не заметно для себя, а где и тайком от всех,  пристрастился к спиртному.
          Пил посредственно не вызывая в себе припадочного состояния, не доводя свою злость до горячего колена, понимая, что в таких случаях может не сдержать себя и сотворить, что – то ужасное, скажем в гневе спалить хату.
           Но с годами всё это улеглось, успокоилось,  и Тюня вёл тихую и спокойную жизнь тихого выпивохи, стараясь не обращать внимания на ворчание своей старухи.
          Так может и продолжалось бы до его глубокой старости, если бы не налетевшие лихие годы, которые всех начисто закружили в вихре кровавых событий, всё перевернув верх дном, с обещанием на лучшую жизнь, но вот только такая жизнь Тюне была не по душе.
            А тут ещё старуха заладила, что люди затаскались барским добром, а он паразит сидит сиднем, да только и делает,  что   курево изводит, да чарочки собирает, занимаясь постоянным бездельем.
          Вот и в этот вечер его старуха в конец доканала своим нытьём, уж ни какого терпения не было выслушивать её нудное ворчание.
          Пришлось наступить своей гордыне на горло и пойти в усадьбу, чтоб чего ни будь принести оттуда, тем самым доказать, что он тоже не напрасно ест хлеб насущный.

          Когда стемнело и вступила в свои права и обязанности тёмная ночь, Тюня вышел за огородную канаву и долго не решался перейти местный выгон, чтоб попасть в усадьбу.
           Проклятущая совесть рисовала всяческие козни по поводу того, что он собирается заняться воровством.
            Не было в нём той решительности, как у других хуторян которые наглым образом могли пойти даже днём и не стесняясь ни кого утащить к себе доски, вырвав их из той же ограды.
           Долго он топтался у канавы, настраивая себя на то, что в этом нет ничего плохого, так как делает это как и все остальные.
          Было выкурено уже несколько цигарок, для храбрости выпита часть припрятанного  по такому случаю сиводрала из собственных запасов, а он всё не решался, ни как не мог сломить в себе внутреннее сопротивление, вот если бы эти развалины, скажем, охранял тот же Анисим, тогда другое дело, пришёл бы к нему и спросил разрешения.
          Разрешил бы Анисим взять чего ни будь, взял бы, и вопросов по этому поводу не имелось бы у него, а не разрешил, так вернулся бы к себе с чистой совестью.
          И только полуночная ругань Володьки Ерохина со своей жинкой через девять дворов на запад, подтолкнула Анатолия на решительный шаг.
          Пройдя через выгон, и не доходя до проходящей вдоль усадьбы дороги, Тюня приостановился, словно бурная река предстала перед ним, вот и побрёл он обочиной в поисках спокойного брода.
          Остановившись напротив усадебных столбов, на которых в своё время держались ворота, Тюня долго вглядывался в развалины дома, где, как ему казалось и мерещилось, кто – то таинственный  бродил там, то и дело мелькая в разных местах уцелевших оконных проёмов.
           Уже и хмель начал проходить, а Тюня даже дороги не перешёл, в какой – то момент махнул на всё рукой, развернулся и вернулся обратно к своему огороду.
            А тут опять как назло, Володька устроил скандал со своей Надькой.
           Ругайтесь так в хате, чего выбегать во двор и орать на всю округу, когда кругом люди спят.
          Возвращаться с пустыми руками тоже не выход, ещё сильнее его заругает паскудная старуха.
            Допив  припрятанный в канаве омерзительного вкуса сиводрал из водочной бутылки  и медленно выкурив толстенную цигарку, Тюня собрался с духом и  решительной походкой,  направился косиной через выгон к развалинам дома. 
            Вышел он в том месте, где за остатками ограды находился колодец.
        Смело перейдя дорогу и подойдя к дыре в ограде, вдруг услышал голоса, притаившись, чтоб не дай бог, его здесь заметили, стал наблюдать.
       Молодых парней из ополчения Тюня сразу признал, отчего немного отлегло на душе, видя как они весело, как у себя дома, набрали из колодца воды и ушли обратно к себе на гребень.
           У Анатолия появилась не которая уверенность в себе, а почему бы  ему не взять пример с молодых ребят и смело зайти на территорию усадьбы, но какой – то гнилой червячок всё мутил душу и  принуждал ещё и ещё обождать.
          Продвигаясь вдоль ограды, подошёл к воротам и словно какая – то не понятная сила не давала ему сделать решительный шаг и оказаться во дворе.
        Немного постояв в раздумье и в конце концов собравшись с силами, Тюня плюнув на две стороны и вошёл во двор.
          Как оказалось с ним ничего дурного не случилось, даже какая – то лёгкость появилась в теле. 
          Тюня, вспоминая давние события, когда ему здесь была доверена сторожовка барской усадьбы, решил пройтись тем же маршрутом, ностальгируя по душевным временам, когда и чарочку могли поднести и покормить с барского стола. 
          Обходя с восточной стороны развалины, почувствовал запах дыма, того самого, когда  дрова или солома не набрав ещё достаточно жара, вышибали слезу из глаз.
         Чувство былой ответственности, вот же заразное состояние души, проявило интерес, а где собственно говоря развели костёр.
           Но чудесным образом этого ни где не наблюдалось, уже проходя южной дорожкой палисадника, нечаянно глянул в сторону бани и что за чертовщина, в боковом окошке на стекле выплясывали едва заметные языки пламени.
            То, что  баню затопили для обычной помывки, Тюне и в голову не пришло, он скорее подумал, что кто – то из личной подлости подпалил изнутри баню.
          А раз такое дело, то ноги сами его понесли к бане, чтоб убедиться в правоте своего вывода.
            Долго не решаясь и прислушиваясь, что могло происходить там внутри, неподвижно  стоял перед  дверьми.
         Как бы страшно не оказаолось, но Анатолий Труха  всё же решил заглянуть внутрь и осторожно потянул на себя двери.

               Представшая  перед ним необычная картина лишила его языка, он вылупив глаза отшатнулся назад, видя как двое чертей протягивали ему ковш, в котором, как он успел подумать,  явно был кипяток.
            А чтоб не видеть этой ужасной картины далее, ещё надеясь, что это всего лишь иллюзия, возникшая на почве личного страха, зажмурил глаза и вдруг почувствовал, как земля ушла у него из под ног, а его самого не ведомая сила понесла прямиком в преисподнюю ада.
            Тюня не открывая глаз, чтоб не увидеть ещё более ужасной картины, почувствовал, как его не ведомая сила усадили на лавку, явно перед тем, как спихнуть в ад, тепло которого он почувствовал всем телом, в особенности лицом.
             В его голове мелькали мысли одна страшнее другой по поводу свой дальнейшей судьбы, ведь  было же у него предчувствие, что – то подсказывало и не давало переходить дорогу, а тем более входить в усадебный двор. 
         Пошёл наперекор судьбе вот теперь расплачивайся за все свои грехи, а их накопилось за долгую жизнь не малое количество, божье наказание оно жестоко по отношению к тем, кто пренебрегал самыми простыми заповедями, прекрасно зная, что за этим последует.
         До слуха Тюни доносились и ехидные подхихикивание чертей, вот уж кто поглумиться над ним, сейчас договорятся меж собой, какую ему кару придумать и спихнут в гиену огненную.
         Но к его удивлению, ему сунули ковш с вином в руки и ласковый голос произнёс:
-Испей вина мил человек, забредший к нам на огонёк.
-Пей, утоли жажду, промочи горло, получи удовольствие. 
        А чего собственно теряться, да отказываться, когда кончина совсем близка, оно может спьяну и не так страшно будет, а там как кривая вывезет.
           Одним грехом больше, одним грехом меньше, всё равно тяжкий груз наказания утянет на самое дно.
      Тюня приложился к ковшу и большими глотками  стал жадно пить из него вино, большой ковш, не меньше четверти  воды в себя вмешает, где – то на половине выпитого объёма Тюня почувствовал, что его желудок наполнен основательно.
           Можно уже было оторваться и поблагодарить за угощение, как тот же ласковый голос произнёс:
-Пей, нам не жалко.
-У нас этого добра ещё с полбочонка будет.
-Сделай милость, осуши ковш до дна.
          Раз предлагают, чего же отказываться, возможно, в последний раз испробует такого замечательного и приятного на вкус вина.
           Тюня уже умеренными глотками не спеша поглощал в себя вино, но вскоре почувствовал, что вином налился по самый кадык, а вина в ковше оставалось на самом дне не более стакана, а тут ещё его начали подбадривать:
-Пей до дна.
-Пей до дна.
-Не откажи нам в удовольствии.
      Тюня и не отказывал ни им ни себе в удовольствии, с усилием заглатывая в себя вино, которое каким – то образом, частью вытекало обратно.
       Трое приятелей с удовольствием и посмеиваясь, наблюдали, как их ночной визитёр гонял вино туда – сюда, стараясь осушить до последней капли вино в  ковше.
          После очередной икоты с отрыжкой, вино окончательно было выпито, и ковш оказался полностью пуст, Тюня не открывая своих глаз, протянул его в сторону потешавшихся над ним чертей.
           Возгласы одобрения наполнили предбанник различными междометиями, до которых Тюне было безразлично, так он ожидал своей скорой и ужасной кончины.
         А трое весёлых приятелей ожидали, когда хмельное вино одурманить мозг их давнего знакомого, чтоб над ним устроить очередное развлечение с глумлением и глупыми потешками.
        Виноградное вино, да ещё хорошего качества быстро подействовало на Тюню, разбавляя в себе страхи за свою скорбную судьбу.
          Да и скверные мысли как – то не заметно уходили за пелену горизонта неизвестности, появилось даже желание глянуть одним глазом и оценить обстановку в предбаннике.
          А такой случай подвернулся сам собой, когда Анатолий почувствовал, что у него наглым образом шарили по карманам, как оказалось в поисках кисета с остатками табака.
      Табак так себе, самосадного производства, грубой обработки, но ядрёного качества, продирал горло до самых кишок.
        Тюня сквозь едва приоткрытую щелку глаза, решил глянут, кто же это подчищает его карманы, как вдруг нервно вздрогнул всем телом, вместо предполагаемого чёрта он увидел огромного кота, который глядя на него, весело улыбался, подкидывая в своей лапе его кисет.
        Тут недолго и умом тронуться, этого кота ему уже приходилось видеть.
       Уж ни время ли пошло вспять подумал Тюня, что – то подобное с ним уже происходило и именно в этом месте и в этой бане.
         Уж не опоили ли его каким  ни будь дурманящим зельем, затуманив реальность происходящих событий.
          И пока Тюня своей охмелевшей головой думы всякие думал, Злотазан на скорую руку изготовил адскую курительную смесь, которую за неимением подходящей бумаги натолкал в камышинку, получилось что – то напоминающее бамбуковую папиросу.
          Подкурив её взятой из топки горевшим обломком доски, подобной лучине, Тазя затянулся, выпучил глаза и одобрительно закивал головой.
        Папиросу тут же пустил по кругу, Песя с Шобой одобрительно оценили качество адского табака, а когда в их головах слегка заштормило, решили угостить притихшего в углу на лавке Тюню.
         Уж лучше самому искурить непотребной гадости, чем тебе насильно будут совать в рот, при этом зажимая нос когтистыми лапами.
         Анатолий сделал по привычке глубокую затяжку, и ему тут же  перехватило горло и  началось изнурительное удушье, от которого он ни как не мог избавиться, уже казалось, что у него из ушей пошёл дым, а он всё не мог сделать выдох.
         Из закрытых глаз ручьём полились слёзы, из носа потекли жидкие сопли, в голове появился нарастающий шум, как предвестник скорой кончины.
         Собрав всю волю в кулак, да так что от напряжения лицо сделалось красно багряным, а редкие волосы на голове приняли вертикальное положение.
         Превозмогая в себе все страхи, усилием ослабевших грудных мышц сдавил свою грудную клетку и тут же разразился утробным кашлем с выворотом, чем и вызвал смех у развеселившихся котов.
          Внезапное одурманивание в голове вызвало резкое головокружение, отчего Тюня потерялся в пространстве, медленно начал заваливаться на бок и уже с нарастающей амплитудой падения, грохнулся головой о боковину бочонка и впал в полное беспамятство.
               
                15 – 17 июнь 2021г.