Ветер раздора. Глава 5

Глава 5

Этой осенью погода стояла удивительно тёплая и солнечная. К счастью успели убрать весь колхозный урожай, ведь времени для этого было достаточно, хотя дел в колхозе оставалось много. Подготовка к зиме, это главное и эти работы оставались самыми значимыми для сельчан.
Всё больше и больше людей вступали в колхоз, хотя большинство все же боялись расправы со стороны бандитов, которые малыми группами скрывались на Тамбовщине.
В правлении колхоза приняли решение строить тёплые загоны для скота. Пока не настали холода, заложили первый коровник недалеко от протекающей речки Большой Ломовис. Сейчас все силы были брошены на строительство.
Подвозили бревна, пилили и устанавливали первый каркас. Готовили доски для будущей крыши, распиливая длинные кругляки. А вместо глиняных, стелили деревянные полы, так было гораздо теплее и проще убирать навоз за скотом.
Сам председатель больше времени проводил на строительстве чем в правлении. Эта стройка была его «детищем» и гордостью колхоза.
Однажды под конец рабочего дня, когда Бородовой собирался домой, к нему подбежал один из деревенских мальчишек. Он никак не мог отдышаться и всё кричал:
— Дядя Василий! Дядя Василий.
Бородовой ничего не понимал, он обернулся к мальчишке и спросил его:
— Что случилось?
— Там с бабкой Авдотьей плохо, быстрее, меня за тобой послали.
— С бабкой Авдотьей? — Переспросил Бородовой. — А ты чей же будешь, как тебя зовут?
— Алешка я, сын Силантия, Ребрышкин моя фамилия, быстрей дядя Василий.
— Конечно, Алешка бегу! — Бородовой выбежал на дорогу и понесся вдоль деревни.
— Эй! Стой, куда ты дядя Василий! — Крикнул что есть сил Алешка.
Бородовой остановился и посмотрел на мальчишку.
— По огородам! Так быстрее будет! За мной дядя Василий, побежали за мной! — Закричал Алешка пронизывающим детским голоском.
— А, ну да. — Пробормотал себе под нос председатель и побежал в другую сторону вслед за парнем.
Перебежав несколько огородов, они перелезли через ограду какого-то сада, стараясь поспеть за юрким постреленком, Бородовой поспешил и неуклюже повис на своей собственной штанине соседского забора. Он хотел подтянуться, опираясь одной рукой о перила ограды, но штанина разорвалась и он рухнул на землю.
Дом тетки Авдотьи уже было видно и ему осталось преодолеть последнюю преграду, это выбраться из соседского сада. Не раздумывая, Бородовой залез на шаткий забор и хотел спрыгнуть вниз, но забор не выдержал его веса и председатель рухнул вниз прямо на растущий репейник.
Он поднялся с земли весь в репьях, с разорванной штаниной почти до пояса, ссадинами на руках и ногах и весь в грязи. Он обернулся и посмотрел на преграду, которую преодолевал и тут рядом с удивлением обнаружил калитку. Калитка была открыта и не имела ни крючков, ни запоров.
«Ну, Алёшка! Попадись ты мне.» — Подумал Бородовой и пошёл слегка прихрамывая к своему дому.
Когда он поднялся на порог и вошёл в дом, то тут же остановился, он не поверил своим глазам, это было похоже на сон, на мимолетное видение, перед ним стояла Пелагея. Он мог ожидать всего что угодно, но встретить её у себя дома, это было выше его воображения. Её очаровательная улыбка, голос, взгляд завораживал его, и он ничего с этим не мог поделать. Он становился каким-то другим, неуклюжим, его слова казались ему смешными и нелепыми, он совсем терялся и не знал как себя вести.
— Здравствуйте Василий Степанович, — очень тихо сказала Пелагея. — У тетки Авдотьи поднялась температура, я ей компресс сделала, кажется, она только что уснула.
— Да, да Пелагея, конечно спасибо тебе большое, — выдавил из себя несколько слов Бородовой.
— Вот и всё, я пошла, — она накинула платок на голову, обула калоши и вышла на веранду. Бородовой без промедления вышел следом.
— Хорошо Алешка за молоком вовремя пришёл, он-то и застал Авдотью лежащей на кровати еле живой, а я мимо проходила, дядьки Емельяну поесть собрала, тоже ведь плохой совсем.
— Алешка-то, да хороший мальчишка, за мной прибежал, говорил с бабкой Авдотьей плохо, давай мол дядя Василий собирайся скорее, вот я...
Он хотел продолжить дальше, но сразу опомнился, ведь он стоит перед ней полуголый, его штаны были разорваны до самого пояса и одна нога обнажена почти до ягодицы. Он прикрыл разорванную штанину и смущаясь улыбнулся.
— Вот, спешил да упал по дороге.
— Упали, — удивилась Пелагея. Да у вас ссадины большие, давайте я перевяжу.
— Нет! Что ты, не надо, это пустяк. Не стоит из-за этого беспокоиться.
— Ну, хорошо,— ответила Пелагея. — Тогда я пойду?
— Подожди! — Громко сказал Бородовой. Затем сбавив тон, подбирая подходящее слово продолжил:
— Подожди, пожалуйста. — Он хотел сказать ей что-то важное, необходимое, именно сейчас когда они оказались одни, рядом больше никого нет, это шанс раскрыться, признаться в своих чувствах, но увы, именно в этот самый момент он не знал, что сказать. Его мысли разбежались, растворились слова, которые он давно заготовил для неё.
Он опять выглядел глупо стоял перед ней в полной растерянности и абсолютно не знал, что делать дальше, что говорить, о чем завести беседу.
— Я-а-а-а, давно хотел спросить тебя Пелагея, что ты думаешь о моём предложении... — и тут он закашлял, да так что не мог остановиться, «и откуда он только взялся, этот проклятый кашель, в самый ответственный и неподходящий момент» — подумал Бородовой.
— Вот что Пелагея, скажи мне, почему ты не вступаешь в колхоз? — Он отрапортовал чётко как по-военному.
«Что же я несу, зачем я это сказал, это не то, не те слова, что я хотел сказать» — пролетела мысль у Бородового. Но слово сказано и его уже не вернешь. Пелагея немного удивилась и сразу ответила:
— Так вы знаете почему, из-за моего прошлого. Мои родители из интеллигенции, а родственники и вовсе помещики были.
— Знаю, Пелагея, знаю. Только вот что, давай сразу перейдем на ты, а то как-то не хорошо, ведь здесь в колхозе мы все как одна семья и должны проще быть друг к другу.
— Конечно Василий Степанович, — с улыбкой ответила девушка.
— Вот! Опять Василий Степанович. Зови меня просто Василий. Просто Василий, хорошо?
— Да Василий, хорошо.
— Ну вот, это другое дело. А теперь ты подумай на счёт колхоза, одной тебе будет очень тяжело, очень понимаешь? Ну а вместе мы как-нибудь проживем! Ты пиши заявление и приноси и мы его рассмотрим. А на собрании люди поддержат, народ здесь добрый, я сразу это понял, как только приехал.
— Хорошо Василий, вы очень хороший человек, счастья вам, доброго человеческого счастья. А на счёт заявления вступить в колхоз, я подумаю. Она попрощалась с председателем и вышла на улицу.
Всю ночь Бородовой не спал, у него из головы не выходила одна только мысль. «Ну, какого черта я полез с колхозом, с заявлением, ведь было очевидно и понятно, что это ей не интересно и абсолютно не нужно. Она другой человек, иного воспитания и других интересов. Она хорошо образована и привыкла к другому обществу. А зачем вообще я ей нужен, что я могу дать? Я могу только воевать, сначала гражданская, потом борьба с бандами, а что будет дальше, ведь через какое-то время бандитов не будет и настанет мир» — эти мысли не давали ему ни покоя, ни сна.
Бородовой встал с постели, оделся, накинул на плечи ватник и вышел на улицу. Поудобней усевшись на пороге веранды, он закурил и опять задумался.
Вдруг по селу прогремел раскатистый выстрел. Раздаваясь ночным эхом, он повторился несколько раз. Со всех сторон деревни поднялся лай собак.
«Что это?» — Подумал председатель. Он встал с порога и подошёл к ограде палисадника.
Тут выстрел повторился снова, потом ещё и ещё. «Первый выстрел сделан, похоже из маузера, а потом более мощный точно из обреза. Стреляли где-то недалеко, всего лишь через несколько домов» — не успел он об этом подумать, как выстрелы снова повторились.
Он быстро забежал домой, взял свой наградной револьвер, который хранил под подушкой и помчался на загадочные звуки пальбы.
Грохот перестрелки раздавался все чаще и чаще. Подбегая ближе Бородовой уже точно понимал, где стреляли, это был дом Осиповых.
Пистолет он держал наготове, предварительно сняв его с предохранителя. Пройдя мимо ветхой ограды, соседнего дома Бородовой теперь мог чётко разглядеть двор и сам дом Осиповых.
Промелькнувшая тень насторожила его. Он направил оружие в сторону дома и стал наблюдать за происходящим. Не опуская пистолета, председатель всматривался в темноту пытаясь увидеть стрелявшего, но там никого не было.
Тогда он незаметно обошёл дом с другой стороны, со стороны огородов. Мимо кустарников сирени Бородовой осторожно прошёл на задний двор.
И тут в темноте, наконец, он увидел Готмана.
Старый революционер стоял, склонив голову. Левой рукой он держался за своё плечо, меж пальцев сильно сочилась кровь, он был ранен.
Рядом лежал мужчина, на вид ему было лет сорок пять не меньше. Его гимнастерка была в крови и кажется, он совсем не подавал признаков жизни. Запрокинув голову, несчастный лежал с вытянутыми руками, а рядом с ним валялся обрез.
Вдруг Готман повернулся и в одно мгновение его маузер был направлен в сторону Бородового.
Председатель сделал шаг в сторону и оказался за выступом толстых бревен дома.
— Это я, я! Бородовой! — крикнул он из-за укрытия.
Готман опустил маузер и прислушался.
— Это я Василий! — Опять послышался голос из-за дома. Убедившись, что Готман услышал его, Бородовой покинул своё убежище и вышел во двор.
— Ну и дела, — первые слова которые он произнес, подойдя совсем близко. — Это кто ж таков, Севостьян Емельянович?
Но Готман ничего не ответил, он стоял, прижимая рукой раненое плечо и смотрел в сторону старого плетня, совсем не обращая внимания на председателя.
Но тут Бородовой увидел ещё одного человека лежащего на траве, это был ещё совсем ребенок.
Белокурый мальчишка лет десяти от роду лежал в густой и высокой траве рядом с плетеным забором без признаков жизни.
— Ох ты! Да как же тебя угораздило, — громко сказал Бородовой. Он склонился над ним, чтобы рассмотреть получше несчастного, но ком подступал к горлу от увиденного.
В эту ночь было полнолуние и яркая луна хорошо освещала местность, все видно было как днем.
Пуля, пробив череп, вышла с другой стороны головы, оставив огромную дыру, приблизительно сантиметров восемь, десять.
— Ах, ты, как тебя бедняжка, — чуть слышно прошептал Бородовой.
— Надо же тебе оказаться тут не вовремя паря, — повторил он снова.
— Жить бы тебе ещё, да жить.
Рядом он увидел небольшой узелок, с которым по видимости бежал парнишка. Председатель аккуратно развязал его и обнаружил небогатый, собранный на скорую руку ужин. В нём были две картофелины, две луковицы и небольшой ломоть хлеба.
Бородовой встал и обернулся к стоящему рядом Готману.
— Как же, Севостьян Емельянович, как же получилось с мальчонкой-то?
— Как как, а чёрт его разберет в темноте мальчонка это или ярый бандит.
Вижу, выходит кто-то из дома, оглядывается, а в руках обрез, человек незнакомый, да и дом бандитский. Тогда я взвел курок, направил оружие прямо на него и спросил кто таков!? Он как прыгнет в кусты и давай в меня палить, а второго я не видел. Наверное, он из сеней выбежал и прямо к плетню, хотел перемахнуть через него и скрыться. А этот прикрывал его и палил без перебоя, пока я его не уложил.
— А в доме мог еще кто-то остаться? — Перебил Бородовой.
— Только старик и всё.
— Надо проверить, — предложил председатель. — Как твоя рана.
— Да ничего, царапина. Вскользь прошла, слегка зацепило.
— А проверить надо, ты зайдешь с сеней, а я с улицы, — поддержал предложение Готман.
Но в доме кроме беспомощного старика никого не оказалось. Старик лежал в кровати, отвернувшись к стене и слегка похрапывал.
— А ну вставай дед, — сразу с порога скомандовал Готман.
Старик повернулся и с удивленным лицом посмотрел на не прошеных гостей.
— Чего чего? Я недослышу слегка, говорите громче!
— Громче говоришь, скажу громче, вражина ты не добитая, контра! Если ты не расскажешь, кого здесь приютил, то расстреляю как собаку, понял!
Старик с испугу побледнел. Он нащупал старые валенки, которые стояли рядом, обулся и уселся на кровати.
— Конечно, расскажу, что же не рассказать то Севостьян Емельянович, спрашивайте.
— Спрошу контра, конечно спрошу. Кто был у тебя, кто вышел несколько минут назад из дома, а если скажешь не знаю, то я тебя пристрелю.
Готман вытащил свой маузер из кобуры и направил на старика.
— Что ты, что ты! Опусти оружие Севостьян Емельянович, я же сказал, что все расскажу, как было.
— Ну-у-у, — сквозь зубы сказал Готман.
— Заходил ко мне тут человек один, весточку передать.
— Человек? Фамилия, имя, что за весточка?
— Так ведь, поверьте мне на слово, я даже не знаю, как его зовут. Ко мне в дверь постучал какой-то незнакомец, а когда я открыл, он сказал, что для меня есть важная информация от самого Евсения Паликарповича и попросил его впустить.
— С ним был ещё кто-то?
— Не-ет, Севостьян Емельянович богом клянусь, один он был.
— Хорошо, продолжай дальше.
— Ну так вот, я его и спрашиваю, ты кто ж таков, откуда будешь? А он посмотрел на меня, так сурово и сказал:
— Какая тебе разница дед, мне велено передать и всё тут.
— Ну, я его и впустил в дом.
— Что было дальше, рассказывай дед Емельян все до самой мелочи, — сказал Бородовой.
— Ну а что дальше, впустил я его в дом, а сам думаю, как бы беды на свою шею не навлечь, ведь дело-то понимаю связано с бывшим помещиком. И тут я решил спросить его прямо:
—Что тебе мил человек угодно, чем я обязан?
И тут он ухмыльнулся и сказал:
— Мне ты дед ничем не обязан, а вот хозяину своему должен помочь.
— Я? Как же мил человек я смогу помочь Евсению Паликарповичу, я почти из дома-то не выхожу, все вот лежу да с Богом скоро встречусь.
— А ты выходи, с людьми почаще беседуй, что толкуют про Советскую власть, может недовольные есть, обиженные этой самой властью. Про колхоз побольше разузнай, какие планы у большевиков, а я буду к тебе заходить иногда. Вот это и будет старик твоя миссия, этим ты внесешь свою часть великой победы над большевиками.
— Потом он попрощался и сказал:
— Я скоро опять зайду к тебе старик и вот что, собери-ка мне что-нибудь поесть в дорогу, там во дворе племянник меня ждет.
— Ну, конечно я завернул ему что Бог дал и он ушёл. Вот и всё.
— Дааа, ну дела. Ладно, слушай меня внимательно дед, из дома никуда не выходи, а если ещё кто-то появится разузнать про колхоз или большевиков, придешь в правление и доложишь мне лично, все понял?
— Конечно, понял Севостьян Емельянович, как же не понять, — ответил старик.
— Да и ещё, — вмешался в разговор Бородовой, — к тебе иногда заходит одна девушка.
И тут за все время разговора у старика появилась улыбка на лице.
— Ааа, Пелагеюшка! Заходит, чтобы я без неё делал. Да, хорошая девушка и поесть мне приготовит, постирает, полы помоет. Эх, жениха бы ей хорошего.
— Ладно, дед отдыхай пока. В район надо сообщить, вон светает уже, — посмотрев в окно, сказал Бородовой. — Пойдём в правление.


http://proza.ru/2021/06/19/249