Когда ты приедешь... 2 Глава

   
   По приезде в Томск, что только не услышал в свой адрес, на спор перед друзьями ткнул пальцем и попал в Томский Университет исторический  факультет. Все было решено и скорее для родителей пошел и сдал документы в приемную комиссию.
 Экзамены сдал, поступил, даже изначально назначили старостой группы и полностью окунулся в учебу. Она была утомительна, хоть и легка. Сдавал экзамены хорошо, хотя и порой не ходил и пропускал. «Все не мое, все не то, что мне нужно»- эти постоянные мысли угнетали. Я с трудом поднимался утром и брел в институт на лекции. Желания ноль, состояние мерзкое и эти же мысли; «Не мое, не мое, зачем теряю время, все равно никогда не буду тем на кого учусь…» Так и продолжал твердить себе и месяц за месяцем болтаясь по аудиториям «Универа»

С Татьяной мы уже во всю переписывались. Письма были сдержанные, но чувствовались в каждом слове те добрые, близкие отношения и стали бы еще ближе, если бы мы жили рядом. Мы стали хорошими, даже не много более друзьями. Я же находясь в этом своем кошмарном состоянии к своей учебе и вообще жизни начал задумываться; «Зачем заниматься глупой писаниной, Татьяна далеко и мы все равно никогда не будем вместе…» Чувства, какие были, пусть не много, начали притупляться и писать продолжал скорее по привычке. И когда наконец то решил бросить институт, устроится до весны на работу, а там в армию ... решил: «Там то за два года и определюсь по поводу Тане, наших отношения в будущем, а пока прямо о разрыве писать не буду, но и отвечать не буду.. Пусть живет своей жизнью!»
 Когда бросил университет, для всех это было, как удар грома. Уговаривали остаться все начиная от родителей и родственников до зав. кафедрой и доцентов, преподавателей. Скандалы длились около двух недель и до тех пор пока не устроился грузчиком, а после утихли и успокоились. Родители наоборот жалели, видя какой уставший прихожу с работы и замученный падаю в постель.
 В один из таких дней и пришло очередное письмо от Татьяны, после чего решил прекратить отвечать.
 « Так долго ждала Твоего письма , не знала то ты уже работаешь…Володька, какой ты молодец! Я начинаю гордится Тобой. Главное держись, не падай духом …так хочу увидеть Тебя, нам надо поговорить…с глазу на глаз. Приезжай, Володь, приезжай ко мне в гости, приезжай поскорее…ак ты смог бросить институт? Ты рушишь все папины понятия. Сколько в Тебе сил, я бы не смогла…жду Тебя, жду…Когда ты ко мне приедешь?»
Почерк у Тани был корявый и с трудом разборчивый. Читая, какая то тоска пробежала по телу видя эти каракули переполненные нежностью. Сказано, сделано и более до армии я не отвечал, а она писала и писала ничего не способная понять. Я же не мог найти в себе столько сил, что бы ответить; «Все кончено!» Не мог не потому, хотел я этого или нет, этого не заслуживала Татьяна – эта чистая, светлая, милая девочка, добрая Душа! Я не смог бы сделать ей больно, а взять и пропасть проще, легче, хоть и не красиво…
Так и плыли однообразные дни, так же устало падал в постель после работы и думал, вспоминал, беря очередное письмо от Танюше и не зная что делать: « На писать не написать, а может сьездить в гости, ведь она спрашивала, когда ты тяжелее жить приедешь…» Устал от этих мыслей, а вокруг все однообразно, скучно и от этого еще тяжелее жить. «… Скорее бы в Армию» В комнате тишина,только воздух пропитан мамочкиными котлетами, а за окном снегопад в свежем морозном деньке, слышу хруст чьих то сапог по снежной дороге, гудят машины…Мне же душно, не хватает воздуха от всех своих переживаний и мыслей, кажется что жар…Вижу все сквозь какой то туман, , слышу чьи то голоса. Бешено молотит сердце, все будто в кошмарном сне. Вдруг явно вижу, что тропинка перед моим окном становится черне и теплой и снег очень теплый. Хочется пробежаться по этому снежку босиком.
В голове все идет кругом; «Что, я, делаю? Зачем мне такая жизнь? К чему стремлюсь? Вот сейчас выберусь на улицу и как все начну хрустеть своими сапогами, по мокрому снегу, остыну, А то лежу горячий, будто кипяток, накалился изнутри, даже вздохнуть не могу, воздуха не хватает». Тихо вышел в коридор, накинул пальто и выбежал на улицу…
 Гриппом я проболел почти полтора месяца, хотели положить в больницу, но я наотрез отказался и выздоровел до получения первой повестки в военкомат. Придя по назначению, прошел медкомиссию и тут же написал заявление по собственному желанию отправить меня в Афганистан. Мой сосед воевал там в начале и не много рассказывал мне, я гордился дружбой с ним именно из за этого. Еще сидя в кресле самолета был уверен, посадка будем в Кабуле, столице Афгана, а спускаясь с трапа увидел вывеску- Улан Батор. Уже гораздо позже узнал из писем родителей, военком созвонился с ними и они слезно уговорили его отправить куда угодно, лишь бы не на войну. А провожало меня огромное количество друзей, одноклассников и девчонок с учителями, родственники, всех не перечесть. На работе торжественно вручили чемодан и электробритву, все жали руки, обнимали и плакали. Так я и попал по далее от войны на дивизион ПВО в сопках, за много много км. от какого то населенного пункта в Монголию, где у нас была одна казарма, небольшое здание штаба, здание для жилья офицеров и три торчком стоящие ракеты, а вокруг колючая проволока и только сопки вокруг, голые сопки и с верху палящее солнце…
 Что такое армия, я узнал в первый же час моего прибытия на место. На дивизион-точку нас попало четверо новобранцев; лысых, глупых, только что оторвавшихся от родительского гнезда. Точка представляла из себя сорок с лишним солдат и не много более десятка офицеров – вот с этим ограниченным контингентом и предстояло прослужить, прожить два года.
 По прибытии нас переодели и тут же повели в столовую. За столами сидели по шесть человек- солдат, один из старослужащих подал мне кусок черного хлеба и попросил передать другому, рядом со мной сидящему. Не успев положить перед ним корку, я тут же получил кулаком в челюсть, собрав часть посуды на столе и отлетев в сторону, ударившись головой о батарею. Другой старослужащий – «Дед» полил холодной водой на меня из чайника ухмыляясь:

- Теперь быстро поднялся и убрал за собой весь бардак, быстро я сказал…В следующий раз будешь знать, что Деду подавать…как уважать…

Еле поднявшись начал вытирать полы, собирать посуду, Все остальные обедали. Не убрав до конца раздалось громкое: «Обед закончен, встать, на выход, строится перед столовой!»

Схватив кусок хлеба, спрятав его в карман, побежал к выходу.

Так я на себе слету ощутил то, что называется армией. Дедовщина у нас была страшной, нет, точно не унижали, не опускали, но били за то, что надо и более того, зато что не надо. Я терпел, старался, сжав зубы терпеть, что бы не пролить слез боли и обиды и вытерпеть все, не опустится скорее перед самим собой.

А в казарме осле обеда продолжилось. Меня завели в туалет и начали учить солдатской жизни: обьясняли,что значит «Дед» и что ему можно, что он не любит, сколько ему осталось до дембеля и должен это обязательно знать и считать каждый день…Заметив торчащий из кармана у меня кусок хлеба, запихали мне глубоко его в рот и заставили глотать целиком. На этом моя учеба не закончилась, далее я чистил зубной щеткой унитазы…до блеска, идеальной чистоты.
 Первые дни, недели в армии давались очень тяжело, через силу и как я смог это вынести, удивляюсь сам. Благо начали приходить письма, они и спасали, поддерживали меня. Именно после них становился крепче, более жеще, я был уже не один, со мной были мои родные- мама с папой, сестра и братья …

- «Здравствуй, Володя! С приветом к тебе из далекой Сибири твои родные. Мы все живы и здоровы, Получили вои письма из Монголии, теперь знаем где ты находишься и как служишь. Рады, что у тебя все хорошо, всем доволен…отрадно читать твои письма, что солдатская служба не только обязанность, но и долг каждого из племени мужчин! Не будем писать тебе наставлений, только не забывай одного, не будь «вороной», относись ко всему серьезно. Обдумывай каждый свой поступок не только, как он будет выглядеть лично для тебя,но и как бы его восприняли мы.Служи спокойно, всего хорошего. Пиши обо всех изменениях. Крепко целуем!!! Мама, Папа.»

Эти первые письма носил на груди, около сердца и когда уже слишком было не в моготу, доставал их и смотрел, как на что то живое и самое родное. Разве мог я описать им свою жизнь и ту правду, какая окружала меня. Нужно было быть сильным и я старался быть добрым и в ласковым в письмах, какими были и ответы. Писал и получал, писал и получал – это была моя отдушина! Приятна была даже бытовая переписка, да и главное ли это, я не читал глотал их, а после перечитывал.

- «Володя, 4 дня у нас гостил твой племянничек, Дима, говорит, скоро приедет дядя Володя и привезет мне фуражку и много значков…Передают одноклассники привет, учителя.

Сынок, у нас к тебе одна просьба, служи честно и добросовестно, ты уже взрослый…Хорошо, что у тебя, как всегда все нормально…Целуем тебя! »

И я честно и добросовестно нес свою службу, периодически получая за это то кулаком, то несколькими нарядами вне очереди.

- «Володя, всю свою жизнь люби и уважай людей, какими бы они не были и если твое сердце будет болеть за боляки других – это значит ты живешь не зря, ты будешь всегда нужен людям. Это все кажется простым, но для того, чтобы осознать сказанное, надо самому попробовать быть таким, пожить так …Сынок, за границей острее ощущаешь чувство Родины и все, что связано с ней – детство, друзья, дом… Так что естественно, что ты скучаешь по всему, но тем оно и дороже.Служи, сынок, не болей, напиши как складываются твои отношения с однополчанами, командованием…»

- «Привет, Братишка! Постоянно получаем твои письма и читаем, я маме сои, а она мои…очень рады за тебя, что у тебя все хорошо. Служи, Володь, что бы не было стыдно не нам, не тебе а мы будем ждать тебя! Ты у нас всегда был молодец! Димка подрастает, говорит солдатом будет, как ты.»

Так и текла моя служба от одного письма к другому. Становилась ли она легче, скорее появилась привычка и к хорошему и плохому, к жестокому и доброму, к грубому и милому…все так и текло само собой. Прослужив уже год, в полгода у нас не было призыва и нам четверым, бывшим молодым, приходилось выполнять самую грязную работу весь год. Помню лежа после отбоя на койке, а по армейским законам стал уже «кандидатом» и сам имел право гонять молодых, размышлял; «Никогда не буду таким жестоким, не притронусь, если не заслуженно, буду честен до конца….»

Молодых, только что расположившихся на вторых ярусах обязательно вызывали по одному, за 45 сек. он одевался и прыгал обратно и так несколько раз … Кто не успевал, становился в круг дедов и получал свою порцию обучения после чего забрасывали на второй ярус…Так продолжалось изо дня в день пока эта процедура не будет выполнятся до автоматизма. Самое интересное, что до этой экзикуции ты не можешь спать, а после нее спишь, как убитый.

И наряды, наряды, наряды вне очереди без конца и края. Моем полы, чистим сутками картошку, драим унитазы, сутками ходишь дневальным. Постоянное желание есть и
спать, только вышибание мозгов проходит строго по расписанию, регулярно.
Одно правда, именно меня никогда не заставляли стирать чужие трусы или носки, подшивать подворотнички… я получал за это несколько раз, после отстали и уже никогда не требовали подобное. Я после этого сильнее стал и зауважал может впервые!
 Помню прослужив полгода, мы поехали на учение в Россию, Телембу под Читой, наиболее опустив- шихся в полку и собирающихся демобилизоваться, после пересечения государственной границы… выбрасывали из вагонов.
 Все это видеть, смотреть и участвовать во всем этом было тяжелым испытанием, нервы порой не выдерживали.
 И опять во всем спасали письма, уже писали во всю одноклассницы, девчонки из института, товарищи с работы. Получал почти ежедневно по письму и все они дорогие и долгожданные!
 Однажды получив очередное письмо от Мамы, где она призналась:

- «Володя, я не хотела тебе говорить, но в тот день, когда тебя забирали в армию, приезжала Татьяна, девочка с какой ты познакомился в Новосибирске и переписывался после.. мы сказали ей, что ты в уже в пути. Она много говорила по тебя, какой ты хороший, была грустная и убитая… Попила чай, взяла твое фото и уехала.»

После этого Мамочкиного письма меня очень потрясло, вспомнил Новосибирск, собственно более и вспоминать было нечего но, как не хватало ее легкости, простоты, нежности и конечно же писем.

- «Напишу, обязательно напишу, сейчас же…»- и написал и вспоминал ее уже каждый день и ждал. Ждал Таниного письма, не уверенный, в ее ответе.