Протомир N6

                МАРГО
    Марго открыла глаза. Заснуть так и не удалось. С кухни доносилась пьяная брань. Опять дружки матери буянят. Как все это некрасиво. Жизнь Марго вообще была некрасивой. По крайней мере с тех пор, как она стала Марго.
    Вообще-то ее звали Маша. Отцу очень нравилось это имя - сказки, наверное, любил. Он так и записал в свидетельстве о рождении - Маша и все. Отца уже давно не было, а память о нем была крепка: каждый раз, когда Марго диктовала свои ФИО, терпеливо объясняя, что «да, Маша, прямо по паспорту Маша», она неизменно мысленно добавляла «ну, спасибо тебе». Имя свое она с некоторых пор не любила, поэтому всем представлялась – Марго. Машей ее звала только бабушка.
    Бабуля у Марго замечательная - самый добрый человек на свете. Она постоянно повторяла: «В каждом человеке, Машуля, хорошее есть, надо только присмотреться хорошенечко. Божий огонечек-то горит, не гаснет. Видишь?». Маша закрывала глаза и изо всех сил старалась увидеть. Каждый светился по-своему: кто-то ярко, аж слепит, а кто-то совсем тускло. Цвет сияния тоже отличался: оранжевый, синий, белый. Об этой своей способности видеть она никому не рассказывала. Лишь однажды похвасталась подружкам своей уникальной бабулей, так они про нее таких гадостей наговорили: «ку-ку совсем», блаженная. Но Марго знала, что бабуля - настоящая, а все остальные – человекосуррогаты, ходячие оболочки. Самая добрая, любимая и ласковая. Вот какая у нее бабушка. Была. С тех пор, как ее не стало, мир Марго стал некрасивым, будто погас источник света, сияние потускло, и Маша потеряла свою твёрдую дорогу, увязая в липкой противной темной субстанции.
    Она прокралась в ванную, только бы не заметили. Опустила руки в холодную воду. Вода текла еле-еле, но была неизменно ледяной. Нигде такой больше не было. Только в их квартире, если это слово вообще можно применить к помещению, где Марго провела всю свою жизнь. Вода помогла: голова, наполненная тяжёлым дурманом бессонной ночи, прояснилась. Из зеркала на на нее смотрело молодое лицо правильной формы. Розовый губы резинового пупсика редко улыбались. Русые волосы до плеч небрежно заткнуты за мило оттопыренные уши. Пожалуй, ее можно было бы назвать красивой, если бы не глаза. Огромные, серые, полные печали и усталости, глаза столетней старухи.
    Иногда Марго думала, что ее рождение было ошибкой, может она промахнулась столетием? Все, что волновало ее сверстников, вызывало лишь недоумение. Она существовала машинально, играя скучную роль «быть как все». Тело жило типичной для ее возраста жизнью в то время, как душа оставалась совершенно безразличной. Реально взволновать Марго могла только красота. Она не знала точно, что это такое, но чувствовала очень хорошо. И все острее ощущала, что в ее мире красоты уже почти не осталось.
    Сколько сейчас времени? 3.33. «Загадывай желание» – мелькнула в голове. Марго давно уже не загадывает. И не мечтает. Не дурочка же.
    Она собралась и вышла на улицу. Свежо. Пожалуй, юбку следовало надеть подлиннее.
    От арки отделилась тёмная фигура, направилась в ее сторону. По спине пробежал холодок. Она ускорила шаг. Тень сзади тоже ускорилась. Сердце стучало, как сбесившееся, в ушах гулко отдавалось: тут-тук, тук-тук.
    - Маргоооооо, стой!
    - Тьфу ты, черт, Вирус, ты меня напугал! Ты, что, один?

                ВИРУС
    Алёша Вирусников был хорошим мальчиком. Светленький, с синими глазами и такими длиннющими ресницами, аж девчонки завидовали. Зинаида Валентиновна, дама постбальзаковского возраста и по совместительству учитель русского языка и литературы, частенько мечтательно приговаривала: «Алексей, Ваши глаза как горные озера!» Алеша не смущался. Привыкший. Уже в юном возрасте он мог бы издать книгу второсортных метафор и эпитетов к своим глазам.
    Всеобщий любимец. Умом особо не выделялся, но добрый очень. Домашки всем делал. Прикрывал, если надо. Ни разу ничего не съел, не поделившись. «Кусок, – говорит, – не лезет. Давай за компашку». В самодеятельности всегда первый. Все смеялись, актёром будет. Не сложилось. В седьмом классе как понеслось, так и несётся. Ничего больше не интересует. Волосы с возрастом потемнели, озёра глаз помутнели. На лице вечная трехдневная небритость ; особый шик, девкам нравится. Огромные нашлепки наушников отгораживают от обычного скучного мира, который мало его интересует. Внутри у него свой мир, дверь в который закрыта. Мальчик Алёша давно превратился в Вируса. Состояние невыносимой скуки преследовало Вируса постоянно. Единственное, что могло ненадолго вытащить его из этого болота, стоило дорого и доставалось с трудом.

                МАРГО И ВИРУС
    - Тьфу ты, черт, Вирус, ты меня напугал! Ты что один?
    - Да всех забрали вчера. Так и не выпускают. Пойдём в подвал потусуем. А то скуучнооо.
    Подвалом все называли местный дискоклуб «Сияние», уж слишком мало это пристанище сирых и убогих соответствовало своему поэтичному названию. 
    А что. Можно пойти, терять уже нечего.
    На дискотеке было душно и плохо пахло. Вроде уже и курить запретили, а все равно вонь стоит. Марго взяла пиво. Мерзкое. Как и все здесь. По старой привычке Марго закрыла глаза и присмотрелась. Видела она теперь совсем плохо, как будто весь справочник офтальмологических заболеваний разом обрушился на ее внутреннее зрение. Тусклые разноцветные огни раскачивались в такт музыки. Нет, все равно мерзкие. Вирус только нормальный. Беззлобный. Всегда поможет. В школе вообще душка был. Связался, блин.
    А вот и он. Вернулся. Довольный. Достал что-то, не иначе. Шепчет в ухо: «Такую штуку подогнали. Закачаешься. Давай вместе. За компашку». Обычно Марго всегда отказывалась. И травку то всего пару раз курила. Вообще не поняла, почему все вокруг глупо хихикали. Правда листик плюща из рекламы лекарства от кашля был, действительно, довольно забавным. Но возможно виной тому была не травка, а «гений» современной рекламной индустрии. Но сегодня Марго стало лень искать отмазку. «Почему бы и да» в конце концов.
     Что это было, она не знала. Какая-то таблетка или марка или ещё что. Сразу отпустило. Никаких проблем. Ритм музыки. Все в одном ритме. Счастливое лицо Вируса мелькает все быстрее. «Клааасс! – орёт он. - Давай ещё по одной!» Она хочет отказаться, но голос не слушается. Вирус сует ещё одну. Круговерть лиц и огней все ускоряется. Его рука больно сжимает запястье. «Больно! Отпусти! Дурак!» - хочет сказать Марго, но молчит. Внезапно свет погас, музыка умолкла. Сердце сжалось от страха. Хоть бы пробки, хоть бы пробки. Перед глазами промелькнули кадры пожара в Хромой лошади. Хоть бы пробки, хоть бы пробки. Тишина и темнота были почти такими же леденящими, как вода в их кране. Почему люди то молчат. Тишина. Как будто время остановилось. А может она оглохла и ослепла? Постепенно темнота начинает рассеиваться, звуки тоже возвращаются. Чёртовы таблетки. Похоже, какая-то побочка. Как же хорошо слышать. Пустота - это страшно. Ничего страшнее нет, пожалуй.

                234/32 И 234/33
    Она открыла глаза. Вирус все ещё сжимал ее запястье. «Отпусти, дурак, больно» - сказала по инерции, хотя больно уже не было.
    Вирус отпустил руку и стало озираться вокруг. «Вот это вштырило! Крутяк! Я и не помню, как мы на улицу вышли». Действительно, музыка доносилась откуда-то сбоку. Они лежали на траве. Арбузного аромата с легкой примесью запаха бензина, который непременно сопровождает все свежескошенные газоны, не было. Жаль. Она его обожала.
    - Пошли обратно, потанцуем, пока не отпустило.
    Внутри подвала что-то изменилось. Почему-то больше не воняло. Народ вибрировал в ритме музыки. Да нет, всё, как обычно. Показалось. Закрыла глаза, свечения не было, наверное, совсем зрение испортилось от этих таблеток.
    О том, что что-то не так, она начала догадываться, когда не смогла вспомнить их с Вирусом имена. Вместо этого почему-то в голове всплывали какие-то цифры: два три четыре дробь три два, два три четыре дробь три три. Ерунда какая-то. Спустя несколько дней тусовки в клубе, произошло ещё одно просветление ; ненормально тусоваться несколько дней в клубе. Мелькнуло лицо Вируса. Как-то сразу стало спокойно. «Вирус! Вирус!» Не откликается. «234/32! 234/33!» Да что за фигня происходит. Что это за цифры!? Обернулся. Узнал ее. Пробивается сквозь толпу. «Привет! Слушай, это просто рай какой-то. Там наркота бесплатно в машинках. Закон что ли какой новый приняли. Легалайз и все такое. Ну ты как? Не скучаешь? Я не скучаю. Наконец-то. Ладно. Бывай. Увидимся». Она осталась одна. В голове стоял туман, мысли путались. Сколько же времени она уже здесь?
    Надо во что бы то ни стало разобраться, что происходит. Но потом, потом. Сейчас слишком тяжёлая голова. Сейчас не до этого. И беспокойные мысли растворились в ритме танца.
    Музыка уносила прочь прошлое. Стало очень легко, тоска отпустила. Никаких забот. Никаких пьяных дебошей, «настоящих» подруг, мужских предательств. Спокойная пустота. И почему она ее боялась раньше?
    Но упрямое сознание никак не хотело сдаваться. Периодически в голове вспыхивали ненужные мысли и вопросы.
    Сколько же ей было лет. Маман по трезвости говорила, что нужно поступать в университет, получить образование. Мама. Когда-то у неё была мама. Но как ни напрягалась, не могла ее вспомнить. Она пыталась уцепиться за воспоминания, но они ускользали, растворялись. Как будто кто-то стирал ее память, стирал ее личность. Ну и пусть. Все равно ничего в этих воспоминаниях не было такого, о чем можно сожалеть.

    ***
    Танцевать больше не хотелось.
    Взгляд скользил по людям. Странные какие-то. Вроде бы внешне непохожи, даже расы разные. А все равно ощущение, что все - братья-близнецы. Взгляд схожий что ли. Точно. Пустые глаза у всех. Одинаковые. Бессмыслие какое-то.
    Мысль была для неё новая, странная, словно чужая. Обычно ее интересовали только внешние данные. Люди делились на красивых и не очень. Вообще тема красоты была больной. Мир был расколот на красоту и некрасоту. Некрасота доставляла ей почти физическую боль. И эта боль наполняла всю ее жизнь. Сейчас же все было по-другому. Новые ощущения. Взгляд скользил дальше и вдруг споткнулся.
    Он стоял полубоком и разговаривал со смешным бородачом. Лицо его было непроницаемым, но что-то было не так. Не так, как у всех. Глаза. Они отличались. Цветом, как стекло. Нет, как лёд. Две ледышки. Но полные смысла. Это было красиво.
    Внешне он кого-то напоминал, кого-то из прошлой жизни, которую она никак не может вспомнить. Точно, доктор Быков из какого-то сериала. Фу. Он же старый. Но этот Быков был не фу. Вот совсем. Она не видела в нем красоты, она чувствовала ее.

    ***
    - Вирус, кто это?
    - Ты чёооо! Это же Главный. Он тут типа пахан. Всем заправляет. Говорят, злющий, что сам черт.
    Нет, не может она так ошибаться. Не черт. Явно не черт. Подошел к стойке. Что-то пьет. Алкоголь вроде. Это хорошо. Алкоголь обычно помогал. Эй, что это за девицы его облепили, щебечут. Кыш, кыш. Отвернулся. Смотрит. На меня смотрит. Внутри что-то защекотало. Как-то внимательно чересчур смотрит. Не оценивает. Просто изучает. Все равно щекотно. Встал, идет сюда. Ноги начинают не слушаться. По телу накатывают волны тепла. Чем ближе, тем теплее. Прям как в эротическом сне, усмехается она. Но смех смехом, а внутри реально происходило что-то неладное. Какая-то непреодолимая сила рвалась наружу. Ее трясло. Надо дотронуться, срочно дотронуться до него, иначе разорвёт изнутри.
    Главный не спешил. Он ещё не решил, что будет делать. Не то чтобы секс его не интересовал. Бывало, конечно. Но секс без чувств – скучноватое занятие. Чувства – удел живых. В Протомире N 6 секс представлял из себя механистические телодвижения двух абсолютно чужих особей. Но девица явно настроена, так и сверлит своими глазищами, почему бы не воспользоваться.
    - Пойдем.
    Больше он ничего не сказал. Она встала и последовала за ним.
    Он шел впереди. Все развивалось по обычному сценарию. Сейчас он немного поиграет в холодное равнодушие, распалит ее еще больше. Потом часок в койке. И за дела.
    По пути их окружали какие-то люди, о чем-то его спрашивали, смеялись, звали куда-то. «Подожди, мне надо позвонить». Они остановились у таксофона. Такие древние таксофоны она видела только в кино. Он снял трубку. Разговаривал долго. Но это было неважно. Она стояла и смотрела. И не могла насмотреться. То, что ее волновало, находилось где-то внутри, очень глубоко. Рассмотреть это было нелегко. Нужно прикоснуться, тогда все станет ясно.
Он говорил по телефону, но никак не мог сосредоточиться. Ну что за взгляд. Прям испепеляет. Да. Необычная девчонка. Такой, пожалуй, ещё не было. Любопытно.
Внезапно он отвернулся.
    Марго отчетливо в красках представила, что случится потом. История вырисовывалась приятная, но слишком короткая. То, чего так желало ее тело, все разрушит. Нельзя было этого допускать, никак нельзя. Что-то щелкнуло внутри. Маша. Я Маша. Я знаю, почему я здесь. Здесь мой смысл. И я его найду. Самое трудное – не оглядываться, дальше будет легче.
    Когда он повернулся обратно, ее рядом не было. Что за за черт! Сценарий ни разу не подводил. Куда она делась. Да и ладно. Что-то он размяк. Он Главный, а не новичок какой-нибудь. Ему непозволительно.

                ТРИША
    Щуплое тельце скрючилось в углу и содрогалось от рыданий. За все время, что 234 провела в этом мире, такое она видела впервые. Вокруг было много людей, но складывалось впечатление, что никто, кроме нее, больше этого не видит. «Привет! Ты кто? Что случилось?» Совсем молоденькая. Нос распух. Глаза затянуты пеленой. Наркота? А нет. Слезы. Так странно. Щуплая подняла глаза, рыдания прекратились. «Я не знаю. Я дочку потеряла. А никто не отвечает, куда она делась». Марго аккуратно отвернула воротник щуплой и взглянула на шею. Цифры были на месте: 313/4. Ага, новенькая. Интересно. Обычно новенькие месяцами по прибытию угорали в клубе. А эта необычная. Плачет. Дочку потеряла. Какую дочку, она ж сама ещё ребёнок. Триста тринадцать дробь четыре, значит.
    - Можно я буду звать тебя Тришей? Ну пока ты имя своё не вспомнишь.
Щуплая подняла зареванные глаза и улыбнулась:
    - Красиво. Как будто героиня фильма.
    И тут вдруг 234 поняла, что было странным в этой девочке. Слезы и воспоминания - необычно для этих мест, но с новенькими иногда и не такое случается. Но было то, что полностью выходило за рамки обычного: Триша светилась изнутри. Это свечение ни с чем нельзя было спутать. Красота. Материнской любви. Когда 234 была жива, эта категория была ей не знакома. Но сейчас она чётко знала, что это такое. Это очень красиво. «Не плачь! Наверное, какая-то ошибка. Мы все исправим. Верь мне. Пойдём». Первым делом она вывела Тришу из клуба. Нечего ей там делать. Дом блудниц - вот куда им надо.
    Домом блудниц назывался небольшой домик, где проживали девушки по вызову. Периодически девушки менялись, но всегда число их было неизменным ; двенадцать. 234 не понимала, почему они ее приютили. Но теперь дом блудниц был и ее домом.    Она отвела Тришу, там о ней позаботятся.
    Теперь осталось найти Вируса. Он поможет попасть на 5 этаж.

                ГЛАВНЫЙ
    Кто и когда назначил его главным, он не помнил. Казалось, что так было всегда. Интересно, он был вообще когда-то жив? А может он всегда был частью Протомира N 6 и создан специально для поддержания его функционирования? Иногда Главному казалось, что он знает ответ. Он БЫЛ когда-то живым. Но внутри него точно не было сердца. Однажды в сети попалась картинка трубы водоснабжения. Труба была огромная, но всю ее внутренность заполнил толстый слой известкового налёта. Он превратился в камень, в центре которого оставалось тонюсенькое отверстие, по которому в квартиры текла вода. Если у Главного и было когда-то сердце, то оно точно покрыто вот таким известковым налётом, слой которого постоянно увеличивается. Во всех мир;х нет ничего, что могло бы растворить его. Интересно, что будет, когда налёт заполнит отверстие внутри полностью. На самом деле Главному было неинтересно. Такие мысли посещали его нечасто, и были лишь фантомными отголосками чего-то прошлого, о чем он не имел ни малейшего понятия. Эдакий атавизм. Существовать не мешают. Да и фиг бы с ними.
    Протомир N 6 был его миром, сколько он себя помнил. Он был Главным, он отвечал за все. И все работало, как часы. Ровно так, как было предопределено вначале всего. Сколько всего было протомиров он не знал, но точно несколько. В их мир попадали в основном грешники средней руки: проститутки, алкоголики, наркодилеры мелкого пошиба. В основном это были наркоманы, которые бодяжили дозы всякой ерундой и сбывали таким же наркозависимым юнцам. Из чего состоял в итоге наркотик и сколько этапов подмесов и перепродаж он проходил до того, как попадал к конечному потребителю - одному чёрту известно. Как и то, сколько юных душ погибало от такого бизнеса.
    Молодёжь. Протомир N 6 был миром молодых. Редко когда сюда заносило грешников за 30. Стариков же можно было пересчитать по пальцам.
    Первое время они даже не осознавали, куда попали. Рай да и только. Круглосуточно можно тусоваться на рейв-дискотеках. В барах бесплатный алкоголь. Повсюду вендиннговые аппараты с наркотой на любой вкус. Женщины доступны. О чем ещё можно мечтать. Бесконечность в кайфе.
    Но некоторые почему-то выскакивают из этого блаженства. Кто их знает, что у них там внутри. Может следы души где-то остались и покоя не дают? У таких был шанс попасть на 5 этаж. Там подавали апелляцию. На самом деле, конечно, ни о какой реальной апелляции речи не было. Решение принималось где-то там и по одним им там известным причинам. Роль Главного и отдела апелляций заключались лишь в том, чтобы отправлять дела туда, куда следует. Или не отравлять.
Никто точно не знал, что происходит с теми, чьи апелляции удовлетворяли. Но номер 13/1, которого Главный помнил ровно столько, сколько и себя, и почти ласково называл почему-то Василичем, был уверен, что они возвращаются на землю. Второй шанс типа. Как из комы возвращаются. Вопросов к этой теории, конечно, было много. Но Главный почему-то в нее верил.
    Из протомира было еще несколько выходов. Первый - побег. Сбежать было практически невозможно, но люди - существа поистине всемогущие и безмозглые, и некоторым удавалось сбежать. Безумцы. Они не осознавали, что их ждёт. Они выскакивали в мир живых и превращались в паразитов. Существовать в мире живых без тела невыносимо, поэтому беглецы выискивали себе слабую жертву, как правило падкую на разного рода мистику, любителей повызывать духов или просто слабых духом и волей, и вытеснив слабую душу, начинали жить их жизнью. Суррогат. Прямо The Sims в натуральную величину. Счастья и радости им это не приносило. Они обречены были вечность менять себе тела. И обратного пути уже не было.
Второй способ выйти из протомира - забвение. Протомир N 6 был своеобразным отсевочным пунктом перед утилизацией. Пустые души без зародыша добра и смысла - бесполезный материал, который следовало устранить. Все происходило в автоматическом режиме. Вмешательства Главного не требовалось. Просто однажды тусующаяся на дискотеке душа исчезала навсегда. И никто о ней никогда не вспоминал. Только в картотеке ее файл обесцвечивался и перемещался в архив. Еще ни разу никому не понадобился файл из архива. У Главного был доступ, но пользовался он им всего один раз в целях проверки работоспособности файловой системы. Ни одна живая или мёртвая душа не вспоминала о тех, от кого остался лишь номер в архиве.
     По легенде, был ещё один способ выйти из Протомира N 6. Мессия. Который мог спасти грешников. Длинноволосый юноша в одеянии до пят. Но в это даже Василич не верил.
    Вот такой его дом, его мир, его жизнь, вернее нежизнь. И иного у него не было и не будет.

                ДВА ТРИ ЧЕТЫРЕ ДРОБЬ…
    Любопытство не было одним из его пороков, коих насчитывалось немало. Однако сейчас девчонка сидела занозой, и ее явно нужно было вытащить. Начать операцию занозоудаления Главный решил с самого простого - просмотра картотеки. Обычно после букета грехов в досье всякий интерес пропадал напрочь.
    Главный спустился на 4.1 этаж. Огромное помещение было плотно заставлено столами. Столы были совершенно нелепыми - тяжёлые неподъёмные дубовые с зелёным сукном. На каждом столе стоял монитор, который выглядел не менее архаичным. Огромный пластмассовый грязно-серого цвета с мизирной диагональю, он безупречно дополнял весь абсурд обстановки. Несмотря на внешний вид, работали мониторы без сбоев, информация появлялась моментально, качество изображения было совершенным. Системных блоков не было. Откуда на мониторы попадала информация не знал даже Главный, но это его и не интересовало. Лишь бы все работало.
    Он сел за стол. Стул противно скрипнул. Экран приветливо засветился, сосканировал личность, открыл доступ. Так, какой же у нее номер был. Память у Главного была превосходная относительно всего, что касалось работы. Просто нужно немного покопаться на полочках. Ага. Вот он. 234. Какой простой номер. Странно, что копаться пришлось. Досье открылось за долю секунды.  Вот она. С экрана на него смотрели ее глаза. Черт. Что за глаза. Серые. Абсолютно мышиного цвета. Вообще не романтично. Но было в них какое-то двойное дно что ли. Как будто там за мышиной оболочкой было что-то еще, что Главный никак не мог понять, и это не давало покоя. Так. Все. Глаза в сторону. Посмотрим на ваши грешки, мадам. Такс. Ранние половые связи. Хм. Травку пару раз курила. Мысли суицидальные. Что за черт. За такое сюда не отправляют. Ерунда какая-то. За все время, что Главный помнил себя, ни разу не попадалось такое короткое и невинное досье. Они что там с ума сошли что ли. Он снял трубку. Диск телефона крутился тяжело, им почти не пользовались. Не часто возникала необходимость позвонить Туда. Трубку сняли. Так и так. Проверьте номер такой-то. Какая-то ошибка. У девочки за плечами ничего. На другом конце на секунду замолчали. Затем спокойный голос произнёс: «Здесь никогда не ошибаются. Все имеет смысл».
     Главный положил трубку. Раздражение. Как же он хотел бы злиться, долбануть трубкой об стол, наорать на этих умников, которые никогда не ошибаются. Но увы. Сильные чувства доступны только живым. Здесь же ему остаётся довольствоваться лишь лёгким раздражением.
    Ну и ладно. С досье не вышло. Будем вытаскивать занозу по-другому.
Однако этого не понадобилось. Чудную девчонку он больше не видел. Работы было много. Какой-то наркопритон погорел. Новеньких привалило. Нужно заглянуть в отдел количественного урегулирования. Что там у нас с местами. Как бы не пришлось забвение переводить в ручной режим. Такое случалось пару раз. Он поморщился. Конечно, это его работа, но все же как-то спокойнее, когда включён автопилот. Ага, можно апелляций побольше отправить. В конце концов пусть они там тоже поработают, поразбираются. Пожалуй, с этого и начнём. Главный направился к лифту. Личность подтверждена, Пятый этаж.

                СПАСТИ ТРИШУ
    «Вирус, миленький, ну помоги! Ну я без тебя никак! Надо помочь этой девчонке Трише. Да я тебе уже пять раз про неё рассказывала. Ну ты ж у нас актёр больших и малых! Помнишь, как тебе в школе рукоплескали?» Конечно, он ничего не помнил. С Вирусом вообще в последнее время было все хуже и хуже. Старая скука вернулась, и бороться с ней становилось все тяжелее. Марго уже не видела его не под кайфом. И да, она теперь знала свое имя, и знала, зачем она здесь. От этого ей было немного грустно, но спокойно. Бессмысленность ее жизни сменилась большим для неё смыслом после смерти. Она была убеждена, что послана сюда, чтобы спасти маленькую Тришу и ее дочку. «Давай, будет весело. Представляешь рожи этих роботок, когда ты свалишься»? На этих словах в мутных глазах Вируса что-то зашевелилось. Марго попала в цель. Во-первых, не было ничего на свете, чего бы жаждал Вирус больше, чем повеселиться. Скука на Протомире N 6 была невыносимой. А во-вторых, Вирус недолюбливал «роботок». Говоря по правде, на самом деле никакими роботами работницы Офиса не были. Но внутренняя пустота их была настолько звенящей и лязгающей, как металл, что образ бездушных антропоморфных машин подходил как нельзя лучше. В начале Вирус пытался волочиться за одной смазливенькой роботкой. Они, к слову, все были смазливыми, прям клоны какие-то. Так вот, он даже где-то цветы раздобыл. Но тронуть бессердечное существо так и не смог. Отшила, причем некрасиво очень. Не мой уровень, говорит. С тех пор Вирус затаил на весь Офис обиду.
    Марго знала, что на апелляцию не попасть. Всё строго по записи. Конечно, она попыталась записать Тришу, но очередь совсем не двигалась. Тогда у неё созрел план, в успех которого уверовала без сомнений. Она попадёт в отдел апелляций, все им расскажет, и Тришу отправят домой к дочке. Все просто. Однако план провалился на первом пункте. Попасть в отдел апелляций на 5 этаж можно было исключительно на Лифте. Но лифт возил только авторизованных сканером работников Офиса. Тогда то и понадобился Вирус.
    «Твоя взяла. Тащи меня умываться». Умываться пришлось часов пять, прежде чем Вирус вернулся в сознание.
    Попасть в здание не составило труда. На первом этаже постоянно обитали жители Протомира N6, в основном наивные новенькие. Заговорщики затаились за колонной возле лифта и стали ждать. Удача явно улыбалась им. Не прошло и получаса, как к лифту направились три роботки. Только бы на пятый, только бы на пятый. «Пятый этаж». «Личность подтверждена». Доля секунды, и лауреат всевозможных выдуманных театральных премий валяется в дверях лифта, схватившись за сердце, истошно вопя: «О боже, я умираю, как больно! Врача, скорее врача!» Лица роботок вытягиваются и становятся похожими на ослиные морды. Они не имеют ни малейшего понятия, что такое больно, кто такой врач, но ненормальность всего происходящего на несколько секунд выбивает их из привычной колеи. Слабость длится недолго, девицы быстро приходят в себя и согласно протоколу безопасности номер какой-то то там вытаскивают постороннего из лифта. Этих секунд Марго достаточно, она проскальзывает в закрывающиеся двери лифта. Пятый этаж.

                АПЕЛЛЯЦИЯ
    Главный ходил между столами. Вообще-то девицы прекрасно справлялись и без него. Но процедуру нарушать нельзя. Конечная резолюция все равно за ним, а подмахивать не глядя было не в его правилах. Вдруг привычное «дело по апелляции номер 156899/АИ/10 одобрено», «дело по апелляции 45678/МА/2 отклонено» нарушилось каким-то необычным шумом. Главный обернулся и увидел ее. Она горячо доказывала что-то работнице офиса. Внезапно она повернула голову, и глаза их встретились. Лицо ее озарила улыбка. Главный отвернулся. В голове беспорядочно скакали мысли. Он попытался сосредоточиться. Все ясно. А он ещё о ней столько думал. Идиот. Очередная распутница решила соблазнить Главного, чтобы обеспечить себе проходную апелляцию. Ну, реальный придурок. Возомнил себе что-то. Он наклонился к секретарю заседания и прошептал: «Дело вон той в короткой юбке отклонить». Развернулся и вышел.

                ДРУГ
    Время шло своим чередом. В Протомире N 6 все было без изменений. Только одна деталь сломалась. Главная деталь.
    - Василич, а Василич, вот ты столько лет неживешь, скажи мне, что не так с этими бабами? Ведь вроде всё про всех знаю , а всё равно понять не могу.
    - Это ты про ту чокнутую, которая на пятый пробралась девку малолетнюю защищать?
     Смысл сказанного дошёл до Главного не сразу.
    - Какую малолетнюю?
    - Ааа. Так ты не про неё. А я то все думал, странная какая-то девица. Таких здесь не было ещё. Как будто из другого мира. И ведь не новенькая даже. Уж второй год в шестом пошел. Пошла незнакомую девицу защищать. Ну, ты представляешь. Не себя, а другую. Ещё и дружка своего в сообщники взяла. Нарика этого. Помнишь. В наушниках все время ходит, будто музыку слушает. Дурачок какой-то. Типа не знает, что в Протомире музыка только в клубе. Да и этот тынц-тыц музыкой то не назовешь. Одним словом: торчок. Ему осталось то всего ничего до забвения. А тут, ишь ты, пошел помогать. Чудная девка. И как уломала его. Нет. Так дело не пойдёт. Это какой-то конец мира. Если у нас тут матери Терезы начали уже заводиться. А самое смешное, знаешь, что? Ее блудницы приютили. По слухам, носятся с ней, как с писаной торбой. Нет, ну ты представь. Блудницы. Ну те самые. Ну тебе ли не знать. На них же клейма ставить негде было. Одна за другой в забвение улетают. А тут держатся. Все двенадцать. Ухаживают за юродивой. Говорят, болеет она. Вот дуры. Какой там болеет. Не живые ж поди, чтоб болеть… Э, ты чего это?
Василич умолк. Главный долго не мог вымолвить ни слова. Какой-то ком застрял в горле. Откашлялся.
     - Василич, у меня просьба. Сходи-ка ты к девочкам на пятый и скажи, чтобы апелляцию малолетней этой отправили. Да знаю я, что очередной срок заседания только через неделю. Нельзя ждать. Ошибся я, Василич, помогай, … друг, … придумай что-нибудь. Я знаю, ты можешь.
    Василич посмотрел на Главного долгим внимательным взглядом, попрощался и побрел на пятый. Конечно, он может.

    ***
    Апелляция отправлена.

    ***
    - Ну, все. Все. Отрубай аппаратуру. Проснулась наша спящая красавица. Нет. Пока ничего. Только глюкозу с физраствором. Ну, что. Поздравляю с днём рождения Вас, Татьяна Михайловна! Порадовали старика. Нечасто здесь с того света возвращаются. Хороший день сегодня. Светлый.

    ***
    Главный тяжело поднялся и пошел хорошо знакомой дорогой к дому блудниц.

                КОНЕЦ
    Он взял ее на руки. Полупрозрачное тело казалось совсем невесомым. Как белоснежка в хрустальном гробу, пронеслась дурацкая мысль. Время остановились. Где-то в комнате всхлипывали блудницы. Вероятно, у него бред, в Протомире N 6 невозможны слёзы, бесчувственные пустые люди не способны плакать. Чудн;я девица подумал он в сотый раз. Ч;дная девица. Она открыла глаза. Увидев его лицо, как будто бы нисколько не удивилась. Слабая рука дотронулась до его щеки. Улыбнулась. Щеку обожгло. Он не мог больше сдерживать себя. Притянул любимое лицо к себе и поцеловал. Звенящая тишина. Мир исчез. Не было ничего. Только он и она. Маша. Внезапно звуки вернулись. Что за неприятные звуки? А! Это рыдают блудницы. Он открыл глаза. Все было неизменным: Протомир N 6 вернулся на своё место, блудницы все ещё плакали в углу, на окне шевелились занавески, руки его были пусты... В этот момент в груди что-то хрустнуло. Известковый налёт с картинки дал трещину. И все пропало. Мир перестал существовать.

                НАЧАЛО
     Он открыл глаза. Было сложно сфокусироваться. В комнате стоял полумрак. Рядом сидела какая-то незнакомая женщина и смотрела на него с беспокойством. От взгляда на нее почему-то стало тепло и захотелось плакать. Что за черт. Почему он голый. И что за противная холодная гадость елозит по груди. Тишину прервал низкий мужской голос. «Да успокойтесь, мамаша! Все в порядке у вашего пацана. Сердце без патологии, просто очень большое». ...