На минутку в детство

Людмила Колбасова - http://proza.ru/avtor/kolbassova

«Дайте мне побыть девчонкой, я устала взрослой быть…
Я хочу смеяться звонко, о проблемах позабыть…
Дайте мне такое средство, чтобы хоть на полчаса,
Я смогла вернуться в детство и поверить в чудеса!»

(Автор неизвестен)

- Вставай, нечего залёживаться, - строгий голос мамы врывается в мой мир, разбивая волшебные таинственные грёзы сновидений, явью обычного рабочего дня. - Завтрак на столе и записка, что сделать – там же. Сегодня ты наказана и сидишь дома до моего прихода. Всё ясно?
С трудом открываю глаза. Мама с высокой причёской и в строгом костюме мне кажется чужой – она уже мыслями на работе и - важная - руководит отделом на своём заводе. Посылает мне воздушный поцелуй и убегает, оставляя в комнате запах духов, а я вновь проваливаюсь в сон, и мне абсолютно безразлично её наказание.
Как же сладко спится утром ранним в летние каникулы! Но, воспитывая во мне дисциплину, чувство долга, ответственности и другие важные, по мнению родителей, качества, ровно в восемь звонит телефон. Это – мама, она считает, что спать после восьми утра здоровому ребёнку вредно, и каникулы – это не повод вести неорганизованный образ жизни.
Я быстро вскакиваю, и босиком несусь на кухню взглянуть на завтрак, при этом громко напеваю, чтобы голос не показался ей сонным. Залетая в комнату, хватаю трубку: «Алло!»
- Ты поела?
…
Бедная мама, если бы только знала, что на любой её запрет у меня было сто способов его нарушить! Как же она наивна в своей уверенности, что, заперев меня дома без ключа, ограничила мою свободу.
Выслушав все напутствия, выхожу на балкон.
Мы живём на пятом этаже, и балконы одинаковых квартир из соседних подъездов очень близки друг к другу. Между ними около двадцати-тридцати сантиметров, и это именно балкон, не лоджия.
- Васька! – кричу негромко, почти перевалившись через боковые перила, стараясь заглянуть в чужое окно, за которым живёт мой самый лучший друг Васька!
- Привет! – белобрысенький худенький мальчишка широко улыбается мне, показывая крепкие неровные зубы. - Заходи.
Щёчки у него всегда румяные, а светлые волосы взъерошенны.
- Не, я ещё не завтракала... а меня опять наказали, - жалуюсь.
- Ага, слышал – мать твоя орала вчера. Что натворила?
- Да, - застеснялась я своих девчачьих дел, - из её хвоста, что она в причёску цепляет, немного волос отстригла и кукле приклеила. Я думала она не заметит.
Васька смеётся:
- Ну, ты даёшь! Ладно, дела переделаешь, приходи. Я сейчас посуду домою и за молоком пойду. Тебе что надо?»
Я, кивая, бегу на кухню. Протягиваю через балкон пустую молочную бутылку: «Мороженое сливочное».
Васька – тоже из тех, кто растёт с ключом на шее. Наши отцы служат вместе, и мы очень редко их видим, да и мамы работают пять, а то и шесть дней в неделю.  Мы очень самостоятельны, и родители нас не балуют. Контроль осуществляют тотальный, по мере возможности, конечно, но, чем сильнее ограничивают детей, как известно, тем они более изворотливы и находчивы.
Чтобы я не сидела, наказанная, целый день перед телевизором, папа вынул из задней его панели предохранитель. Я знаю, куда он его кладёт, и знаю куда его надо вставить. Поэтому завтракаю холодным омлетом и сардельками, развалившись на диване перед работающим телевизором, а потом пью чай и закусываю бутербродом с маслом, обильно залитым вареньем. «Как барыня», - думаю я, и мне очень хорошо!
Изучаю список дел, и злюсь.
«Почистить ковры». Все полы в квартире застелены шерстяными коврами и ковровыми дорожками бордового цвета, и видна на них каждая соринка. «Ну зачем надо было покупать такое, что нельзя почистить?..» - ворчу я. От пылесоса «Ракета» один шум, а всякий мелкий мусор ему прямо в трубу надо засовывать. «Придётся опять попросить у Васьки «Буран». Ревёт, конечно, на весь дом, зато пылесосит нормально», - подумала я, успокоившись, и перешла к другому пункту.
«Помыть цветы», - это нормально.
«Разучить песню «Берёзовый сок». Ноты на пианино», – вздыхаю с рычанием.
Ношусь по квартире, как электровеник: цветы в ванную. Обильно полила, ваткой вытерла листочки. Помыла подоконники, чистые и сухие горшочки красиво расставила. Дело сделано.
В соседский «Буран» собрала всю пыль из нашей квартиры. Помню, Васькина мама жаловалась моей, что не успевает чистить мешок в пылесосе: «Сколько же дома грязи!»
Затем долблю по клавишам и по головам соседей, разучивая песню. Всё, есть, что показать маме. И с чувством выполненного долга, лезу в гости к Ваське через балкон, осторожно при этом оглядываясь, чтобы никто не заметил, иначе ведь достанется нам по первое число.
С Васькой мы дружим с рождения. Меня принесли из роддома в коммунальную квартиру, когда ему исполнился год. И я успешно донашивала за ним пелёнки, распашонки, ползунки, костюмчики, сандалики. Родители не заморачивались, во что и как нас одеть.
Что было, то и носили. Когда мамы были заняты, Васька качал меня в кроватке. Часто варили нам одну кашу на двоих, вместе кормили, вместе выгуливали, и так – на общей кухне - мы подрастали, сидя, порой, рядом на горшках.
Дружили, играли, носились по длинному коридору на трёхколёсных велосипедах, и, когда родители получили отдельные квартиры, тряслись от страха оказаться далеко друг от друга, но нам повезло – мы рядом. И ничего, что в разных подъездах – между нами всего лишь одна стена.
С Васькой лакомимся мороженым, болтаем обо всём на свете и сражаемся в шашки. Развеселившись, начинаем играть в «Поддавки», а потом - в «Чапаева». Телефонный звонок кажется сигналом из другого мира.
- Васенька, сынок, ты покушал? – его мама волнуется.
- Да, мама, - врёт Васька, и я возвращаюсь через балкон домой, ведь сейчас такой же вопрос зададут по телефону и мне.
Мы обедаем и собираемся на карьеры. Я, конечно, переживаю, мне нельзя – наказана, но так хочется окунуться в прохладную воду хоть один разочек. Один превращается в два, три, но время я контролирую и, накупавшись, со всех ног несёмся с Васькой домой.
Ведь в свою квартиру я могу попасть только через его балкон. Тщательно скрываю все следы нарушения режима, и к маминому приходу успеваю почистить картошку, нарезать салат. Все дела переделаны и, в ожидании, чинно устроившись на диване, читаю «Динку» Осеевой.
После ужина исполняю песню, старательно и вдохновенно вытягивая тоненьким голосочком:

«… Открой нам Отчизна Просторы свои,
Заветные чащи открой ненароком,
И так же, как в детстве меня напои
Берёзовым соком, берёзовым соком…»

Мама, откинувшись в кресле, блаженно закрыла глаза.
- Какая у вас дочка хорошая, - хвалят меня соседи, - послушная, трудолюбивая. Мама улыбается, я даже не краснею.
Васькина мама меня тоже любит, и зовёт «дочкой», иногда -«будущей невесткой». Вот здесь я стесняюсь, и, когда она предлагает сыну пригласить меня в кинотеатр, заливаюсь краской по самые уши. В кино мы с Васькой ходим часто. Одних только «Трёх мушкетёров», 1961 года выпуска, смотрели пять раз.
- Хочу, - восхищённый подвигами королевских мушкетёров как-то сказал Васька. - На новый год костюм Д’Артаньяна.
Я радуюсь, и я в восторге! Дело в том, что мне приходится донашивать за другом и новогодние костюмы тоже. Он в первом классе был зайчиком, зайцем через год, была и я. Этаким чудовищем в зимнем маскировочном комбинезоне с картонными ушами и пушистым хвостиком, который мальчишки оторвали, едва я вошла в актовый зал. И я, с дыркой вместо хвоста, плясала вокруг ёлки, особенно не расстраиваясь, конечно, ведь некоторые были просто в нарядных платьицах.
На следующий год пришлось быть Петрушкой - в длинном колпаке из бумаги и опять в комбинезончике, только в летнем его варианте - цветном, и вместо хвоста сзади – огромные помпоны спереди.
Девочки были снежинками, принцессами, красными шапочками, лисичками, а я выступала клоуном. Дело в том, что моя мама абсолютно не умела шить. Она хорошо писала всякие рекламации, претензии и прочие непонятные для меня в то время бумаги, и большей частью жила работой.
Один помпон мальчишки, мне вновь, всё-таки, оторвали … Поэтому я и обрадовалась, что костюм мушкетёра мне уже точно не перепадёт, хотя, от родителей можно ожидать, чего угодно.
Свою столь близкую дружбу от посторонних мы с Васькой скрывали. Почему? Не знаю, наверное, стеснялись.
Наравне с другими мальчишками, он выщипывал из моей пушистой кроличьей шапки пух, стоило мне только войти в школу, и обзывал «барашком» за мои непослушные кудри. Дёргал за косички, а я показывала ему язык и грозила кулаком. Но только мы оставались вдвоём, как превращались в добрых и нежных друзей, что ходили друг к другу в гости исключительно через балкон.
Утром следующего дня – вновь ранняя побудка. Только вместо воздушного поцелуя, угроза кулаком:
- Узнаю, что на карьеры ходила!..» Мама делает страшное лицо. -  Чтобы не смела – поняла?!
- Конечно, - подобострастно киваю.
- И по колхозным полям не шастать.
- Не, - соглашаюсь я.
- Ключ на полке, - мама беспокоится, - будь хорошей девочкой, будь умницей.
Мило улыбаюсь...
Сегодня я на воле, и спать не хочется, как и совсем нет желания смотреть телевизор, ведь любой запрет порождает во мне просто невыносимое стремление его нарушить. Скажи, что это нельзя и спрячь от меня что-либо, обязательно найду и попробую это сделать.
Быстро завтракаю, как положено, за обеденным столом, и бегу на балкон: «Васька!»
Он меня уже ждёт.
- На карьеры?
- Не, за молоком.
Покупать в каникулы молочные продукты и хлеб было нашей основной обязанностью. К девяти часам, прямо к открытию молочного магазина, выстраивалась очередь из бабушек и мамочек с колясками, но основной её костяк летом составляла детвора. Шумная колготная, и у каждого бидон да сетка с пустыми бутылками. После мы также дружно бежали по улицам в булочную за хлебом и батонами.
Всё весело, всё вприпрыжку – лёгкость и радость жизни переполняла. «Счастье во всё небо!» - как говорил Васька, зажмурившись и потягиваясь вверх руками.
И вот - наши любимые карьеры. Песок жёлтый крупнозернистый, вода чистая прохладная, и как бы нас ни стращали мамы и папы, что они опасны, мы плавали, ныряли, дурачились, и никто не утонул.
Возвращались домой без нижнего белья, размахивая трусиками или купальниками – у кого был, с целью быстрее высушить, чтобы сокрыть следы преступления.
А после обеда гурьбой, под палящим солнцем, тащимся по краю бетонной полосы аэродрома, перебегая её поодиночке, чтобы попасть на колхозное клубничное поле. Ягоды уже поспевают и ровные ряды её тянутся до самого горизонта. Тихо, словно партизаны, таимся в траве, а после прохода сторожа, как саранча, налётом на грядки … и ели её, немытую, двумя руками сразу.
- Господи, - кричали мамы, негодуя, хватаясь за голову, – вас, что, не кормят?
Как-то папа принёс мне с базара ведро клубники и поставил передо мной: «Ешь». Ела, но это неинтересно. Я же, действительно, не голодная.
Некоторым и ремнём доставалось, но как можно было донести родителям, что эти набеги для нас сродни охоты для взрослых. Страдали от нас и яблочные сады, и кукурузные делянки. Наш военный городок на окраине города в окружении колхозных полей и садов – необъятный простор, и какая благодать!
К приходу родителей мы все дома. Чистенькие послушные, и остальные развлечения уже во дворе. Играем в испорченный телефон. Васька всегда рядом. Передаю ему: «Лысый колобок», он дальше: «Бритый ёжик». Заливаемся от смеха.
На улице темнеет. День, что склонился к закату, кажется был бесконечным, но домой не спешим. Лишь по зову маминого голоса с балкона или папиного рыка, когда «у мамы сдали нервы».
- А вот представьте - война, и кто кого бы первым спас? – спрашивает Валерка, что живёт на первом этаже в моём подъезде.
- Ну, - рассуждаем мы, - родных, друзей.
- А может того, кто в большей опасности.
- Нет, - не унимается он, - из друзей. Вот у тебя только одна попытка – кого ты спасёшь?
Валерка смотрит на меня. Вечно у него какие-то дурацкие вопросы возникают.
- Ваську, - я даже не задумываюсь, - но вслух произнести этого не могу. Боюсь, дразнить начнут, что влюбилась.
- Ну, говори.
- Валю, - отвечаю тихо, неуверенно.
Валя – моя подружка - благодарно улыбается и клятвенно обещает спасти меня тоже.
- А я Ваську, - Валерка обнимает товарища за плечи, а Васька – Валерку… И так по кругу.
Все довольны, все спасены, но у меня на душе плохо. Я предала и себя, и своего друга. Да, Валя моя подружка, но Васька – друг больше и если бы война, то я, не раздумывая, кинулась спасать его. И мне хочется, чтобы он знал об этом, а ещё грустно, что Васька не вспомнил обо мне. Но тут же мне становится жалко Валю, которую я бы тоже не хотела бросать на поле боя... Настроение портится, я прощаюсь и расстроенная бреду домой.
- Тебя кто обидел? – спрашивает мама, - с кем-то поссорилась?
Она волнуется, видя моё печальное личико. Я убеждаю её, что всё хорошо.
Приходит ночь. Все спят, лишь я ворочаюсь в постели. Не идёт сон никак, и «Динка» не читается с фонариком под одеялом. Поднимаю ковёр и осторожно скребу ногтем по стене. Васькина кровать стоит там же, где и моя, и это тоже один из способов нашего с ним общения. Я не представляю, что будет, когда мама увидит дырку в стене, что я успела расковырять, но сейчас важнее другое. Поскребу и жду. Из-за этого скрежетания наши мамы ставили в квартирах мышеловки – были уверены, что завелись мыши.
- Неужели спит, - уныло вздыхаю, и мне хочется плакать.
Нет, слышу ответное шуршание. Встаю тихо, стараясь не издать ни единого звука, и подхожу к окну. Открыв одну створку, высовываюсь, на сколько можно.
- Ты чего? – шепчет Васька из соседнего окна.
- Вась, - мямлю я, - ты… это… не переживай, что я Валю, сказала, буду первой спасать… я тебя хотела назвать, но испугалась… смеяться начнут.
…
- Я знаю, - Васька довольно улыбается, - я тоже, если что, тебя первой спасу. Да я и не сомневался. Знаешь, даже испугался, что скажешь об этом. Валерка бы точно дразнился.
- Ага.
- Меня в пионерский лагерь отправляют, в «Юный химик» на две смены. Мама сказала, что мой велик тебе отдаст. Там педали прокручиваются, - предупреждает меня Васька.
- О, здорово! - я рада, мне его «Школьник» нравится.
- Ну, что, до завтра?
- Ты спишь? – испуганно кричит мама из другой комнаты, - зачем окно открыла?
Лётом запрыгиваю в кровать и изображаю крепко спящего ребёнка. Мама заботливо и нежно укрывает меня махровой простынкой, легонько целует в макушку, и прикрывает оконную раму.
Уходит на цыпочках. Я улыбаюсь.
За окном – пруд, и какофония зелёных квакушек, да пение цикад из травы, укачивают, усыпляют лучше любой музыки, а перед глазами клубника, клубника, вода… песок… и Васька - мой самый лучший друг...

06.04.2021


Иллюстрация - http: //protoinfo.ru /lyubov-i-idolyi- vsegda-li-druzhba -vo-blago/ (убрать пробелы в ссылке)