Она

  Старая пузатая электричка раскачивая прокопчёными боками ворчливо везла сонных людей туда, где их ждали: работа, семья, друзья, дом, вокзал. Её никто не ждал. Она сидела на угловой скамье, плавно раскачиваясь вместе с тёплым вагоном и сонно оглядывая окружающих.

  А мы - смеялись! Громко, вызывающе, оглядывая пассажиров, которые должны были обратить на нас внимание, мы смеялись и бегали от скамьи до скамьи.
 
  Посетив накануне театр и приобщившись к культуре, мы нетерпеливо и немного натужно выплёскивали теперь эту культуру через край своей детской души. Она смотрела...А потом подошла к нам и села в самою гущу нашей компании, как бездомная собака, которая стремится подставить голову в школьном дворе под ладони детей.

  Говорила правильно, спокойно, уверенно увлекая нас во взрослый разговор о том, что мы вчера видели. Наши голоса изменились до определённого порядка: по очереди, по непонятной для нас причине, мы уважительно слушали друг друга и её.

  Постановка, музыка, сюжет...слова правильно и радостно слетали с её губ разжигая огонь в глазах. Под воздействием детской энергии она превращалась в пульсирующий сгусток той любви, которая может сжечь человека изнутри, если не найдёт выхода.

  Мы забыли дорогу и однообразие за грязными окнами, уже спокойно и без суеты обсуждая нашу жизнь. Её полосатая кофта и непонятного цвета берет не подчёркивали возраста. Эта одежда просто стирала все границы старше-младше, превращая человека в ничто, в никого.

  "Живёт в вагоне", "Была учителем русского языка и литературы", "Дома нет (а может быть, просто никто не ждёт)" - мы слушали, пытаясь совместить, осознать, что ОНА - учитель...Нет, мы этого не увидели, понимание пришло много лет спустя, а тогда, в том вагоне мы отдали свои пирожки, бутерброды и продолжали сидеть рядом, стесняясь ее голодного взгляда, которам она обводила наши лица.

  Она была голодна не физически, а душевно: по неизвесным для нас причинам оставленная за бортом школьной жизни, она насыщалась детской любовью без условий и границ, продолжая слушать каждого из нас внимательно, заинтересованно неравнодушно.

  Выходили на своей станции и прощались с ней уже другими детьми, другими будущими людьми: мы были для неё Энштейнами, Пушкиными, Леонардо Давинчами, Толстыми и Гоголями...
   
  Электричка устало пролязгала вагонами, продолжая выплёвывать на стареньких вокзалах вымотанных дорогой пассажиров, но не Её. Виляя последним хвостовым вагоном, электричка увозила своё сокровище и талант в никуда, грея ЕЁ печкой под скамьёй и оберегая от людского безразличия.