Тонкая душевная организация

В Германию мы эмигрировали в сентябре 1992 года. Трудно поначалу было неимоверно, больше всего мучило отсутствие информации и то, что мы оказались на краю географии: деревня на 200 дворов, горный курорт, красота неописуемая, грибы-ягоды-фрукты - только руку протяни, но из общественного транспорта только школьный автобус, без машины там было никак - до ближайшего нормального магазина 12 км. А купить машину не на что, валюту ж в то время из стран бывшего Союза вывозить было нельзя, только в очень ограниченном количестве. Но выкрутились - друзья из Америки прислали чек, мы собрали всю наличность плюс деньги по чеку и уже через две недели купили довольно приличный, хоть и подержанный фольксваген. Обзавелись колесами - стало легче. Уже могли даже на бирже труда качать права - не хотим языковые курсы возле дома, хотим академические, которые в Кобленце, за 46 км от нашей деревни.

На тот момент в лагере для переселенцев, куда нас поселили, жилo одиннадцать семей. В основном это были русские немцы из Казахстана, эмигрировавшие за год-два до нас, люди простые, работящие, но необразованные, и ещё одна семья, приехавшая одновременно с нами: муж татарин - очень крупный, вальяжный, с густым голосом красавец с барскими замашками, примерно нашего возраста - слегка за сорок, жена еврейка, очень милая - худенькая, маленькая, тридцати семи лет и сын - примерно как наш младший - на год моложе, тоже маленький и тощенький, но ужасно умный, немецкий хватал прямо с ходу. Люди с высшим образованием - она врач, у него был какой-то технический диплом, но он сказал, что он - театральный артист, ну и на радио работал - диктором. Вот с ними-то мы сразу и подружились: по интересам, культурному уровню, образованию, знанию (вернее, почти полному незнанию) немецкого языка и немецких реалий они были к нам ближе всего.

Конечно, я не знаю, хорошим ли был Миша артистом, мы его на сцене не видели, но в повседневной жизни он свои таланты демонстрировал: голос у него действительно был очень красивого тембра, стихи он читал замечательно, анекдотов знал великое множество и так их артистично рассказывал, что все просто умирали от смеха.

Думаю, диктором он был хорошим. Женщины от него таяли. Особенно местные немки, он их завораживал своим голосом, как сирены завораживали своим пением моряков. Правда, немецкий ему почему-то не давался... Хотя у актеров обычно память хорошая, у него словарный запас был - как у Эллочки-людоедки из "Двенадцати стульев". Зато как он произносил эти несколько знакомых слов, с каким выражением, словами не передать - это надо было слышать.

Они тоже купили машину, права у Миши были, с ними можно было ездить год. Но, как оказалось, водить он не умел вообще - права были купленные. Однако он договорился с кем-то из отеля, где мы жили, что тот его подучит, позанимается с ним вождением - на учителя по вождению денег не хватало, час вождения стоил в районе пятидесяти марок, это были для нас, эмигрантов, живущих на социальное пособие, большие деньги. Что вообще за рулем в жизни не сидел, Миша своему доморощенному учителю вождения не сказал. И на первом же занятии, буквально на первом повороте, машина перевернулась. Счастье, что никто серьёзно не пострадал. Но машина была разбита вдребезги, восстановлению она не подлежала, как говорят немцы - Totalschaden. В общем, дальше мы ездили везде на нашей - и по нашим делам, и по соседским, а с 1 декабря - и на языковые курсы в Кобленц. Отношения наши были вполне нормальными, дружескими, если не считать одной странности, о которой сосед нас предупредил:

- Ребята, вы на меня не обижайтесь, со мной случается - могу утром пройти и не поздороваться, я ж артист, а артисты, они люди настроения, иногда вот встану - глаза б мои вас всех не видели!

Мы с мужем, конечно, удивились, но кто их, артистов, знает, люди тонкой душевной организации, бог с ним, переживем, что нам с его "здрасьте".

Чем были на самом деле обусловлены эти его приступы мизантропии, мы поначалу не поняли, да и никто в отеле не понял. Шифровался он, конечно, классно. А потом правда вылезла наружу. Алкоголиком он оказался. Или запойным пьяницей, я в этом не разбираюсь. Его перепады настроения ничего общего с его творческой натурой не имели, а были просто алкогольным абстинентным синдромом.

Понятно всё стало в Новый год. Хозяин небольшого горного отеля "Тироль", сдавший его в аренду Красному Кресту, под эгидой которого мы жили, решил на Новый год устроить нам пир горой - продукты, напитки, даже всякие фейерверки оплатил. Собрались все - и шеф с женой, и все работники бюро Красного Креста, ну и наши, конечно. Пили, ели, веселились.

А утром 1 января раздался грохот - кто-то ломился в нашу дверь. Я открыла. В комнату ввалился наш актер с налитыми кровью глазами:

- У тебя выпить есть?

- Н-не знаю, кажется, нет,- испуганно ответила я.

- Ну, что за люди, Новый год - а у них даже выпить ничего нет! Муж где?

- В душе...

Остановить я его не успела, он рванул в душ, распахнув дверь ногой. Мой голый муж стоял на коврике, вытирался: услышав крики и грохот, он успел вылезти из душа, но не успел одеться. Всё с тем же криком: "У тебя должна быть выпивка, не может быть, чтобы не было", - сосед кинулся к нему.

- Миша, иди на кухню, я сейчас оденусь, мы что-нибудь придумаем, найдём мы тебе выпить, - внешне очень спокойно сказал мой муж.

Мне стало нехорошо - когда мой муж говорил таким обманчиво мягким, спокойным голосом, ничего хорошего это не предвещало. Сосед тоже что-то почувствовал, во всяком случае ушел без дальнейших разговоров.

- У нас где-то должен быть бренди, помнишь, ребята привозили, а мы его так и не открыли, - сказал муж.

- Ты собираешься его поить? - изумилась я.

- Ты что, не видишь, в каком он состоянии? Ему надо срочно выпить, иначе он таких дел натворить может...

Бренди нашелся, муж взял бутылку и ушел с ней на кухню. Когда я туда пришла, Миша уже успел выпить и, сидя за столом,  благодушно разглагольствовал. О жене - какая она дура и уродина, кто б на ней женился, если б не он, и как его угораздило, где были его глаза... О сыне - сын, конечно, родная кровь, и вообще хороший парень, но ведь еврей, ну страшное же дело, у него сын - и еврей; а может, он и не его сын вовсе, не очень-то и похож...

- Сходи к Зине, приведи её, пусть его заберёт, стыд какой, люди же вокруг, - шепнул мне муж.

Действительно, кухня у нас была одна на всех, большая ресторанная кухня, там был народ, и все могли слышать пьяные Мишины откровения. Я пошла к Зине, но та не стала уводить Мишу с кухни, сказала: "Бесполезно, он теперь не уйдёт, пока не упьётся и не свалится, ему много не надо".

На следующий день мой муж сказал Зине, что больше не будет возить их на курсы, пусть договорятся с кем-нибудь другим, с Вадимом, например, он живет недалеко, он должен согласиться. А он с её мужем не хочет иметь ничего общего. Зина пыталась его переубедить - мол, он же такой, только когда выпьет, трезвый он совсем другой, ты же знаешь, - но муж не поддался: у пьяного на языке то, что у трезвого на уме. Потом мы еще много чего навидались, за год-то жизни в одном отеле, я Зину очень жалела - вот ведь принц ей достался, не приведи господь, а она его любит. Но муж мой был непреклонен: как можно жить с подлецом и предателем? А если женщина продолжает жить с мужем после всех тех унижений, которым он её подвергает, значит, сама виновата, разве можно любить такую скотину?

"Дура и уродина" Зина, кстати, одной из первых наших сокурсников нашла работу, в психиатрической клинике в Дюссельдорфе, шесть дней в неделю там жила и работала, а по воскресеньям приезжала в Кобленц, где они снимали квартиру. Потом, со временем, нашла работу поближе к Кобленцу, также в клинике. Миша работы не нашел. Правда, общие знакомые рассказывали, что он подрабатывал грузчиком в книжном магазине, но разве ж это работа для творческого человека с высшим образованием.

А сын их Дима стал писателем - две его книги (написанные на немецком) изданы, я нашла их в интернете. Там и фотографии были - маленький худенький Димка превратился в довольно крупного мужчину, только по выражению лица и можно было признать в нем того ребенка, которого мы когда-то знали. Вообще о нём довольно много в инете - он ещё и театральныё режиссер, сам пишет пьесы, даже премии какие-то имеются. В общем, творческий человек, талант явно от папы унаследовал, зря Миша надеялся, что Димка - не его сын. Его, его, никаких сомнений.


ПРИМЕЧАНИЕ. Иллюстрация создана ИИ (Искусственным Интеллектом) Так ИИ представляет себе героя (вернее, антигероя) моего рассказа.