Спасти его любой ценой. Глава 38

Сплю недолго. Еще только-только начинает расцветать. Я проснулась раньше Градова. Он тихо посапывает, уткнувшись мне в плечо.  Мне бы насладиться моментом. А я вспоминаю пережитый ночью ужас. Как я справилась? Не знаю. Но вопрос даже не в этом. Откуда эта гадость тут взялась? Ведь, когда мы приехали, браслеты не показывали присутствие Темных сил. Вывод напрашивается сам собой: она пришла за мной. Ведь и нависла эта морда не над Градовым, а надо мной. И вцепиться собиралась в меня. Откуда они узнали, что здесь Ратница? Корвус? Мысленно взываю:
- Эй, ворона драная, ты здесь?
Молчание. Значит, на «драную ворону» отзываться не желает.
- Корвус! Ты здесь?
- Здесь. – Его голос звучит у меня в голове, а сам он стоит над спящим Градовым.
- Конечно, где же ты еще будешь. Твоих поганых рук дело?
- Фу, как грубо. А еще женщина.
Не ведусь на провокации.
- Ты нечисть сюда позвал?
- Я. – И он даже не скрывает. – И еще позову. Здесь тебе не город. Местная темная сила голодная и жестокая. Пожалеешь еще, что не убралась, когда можно было. Не оставила мне «объект», теперь ходи и бойся каждую минуту.
Внутри меня растет злость.
- Не дождешься! Видел, как я с твоим дружком разделалась? Вот так и со всеми будет. Ясно?
Его мерзкий смех взрывает мне мозг. Я подскакиваю, желая вонзить свой кинжал ему в горло. Но Градов перехватывает меня, повалив обратно и крепко прижав к себе. Как-то не вовремя он проявляет свое внимание ко мне. А Корвус доволен. Его смех затихает в моем мозгу. Градов открывает глаза и долго в упор смотрит на меня. Я же дышу, словно убегала от Абдулы.
- Доброе утро. – Он выпускает меня из своих рук и садится на сене. – Куда собралась бежать?
- Доброе, - я повторяю за ним. Он поднимается на ноги первым. В его волосах застрявшие соломинки. Наверное, именно их я приняла ночью за антенны-рога. Смешной. На футболке и джинсах тоже сено и он смахивает его одним движением руки. Потом протягивает ее мне. Я принимаю его помощь.
- Замерзла ночью?
- Нет.
-Зачем тогда прижималась ко мне? Соскучилась?
- Нет.
Я не хочу продолжать этот разговор. Объяснить, что я испугалась и прижималась к нему в поисках защиты, я не считаю нужным. Просто поворачиваюсь к выходу и решительно выхожу из пристройки. Проходя мимо закрытого в загоне Абдулы, оглядываясь в его сторону. А он пристально смотрит на меня своими круглыми, темными глазами. Но я его сейчас не боюсь. А за пристройкой раздается первое «кукареку». Проснулся изверг рода человеческого.

В доме еще тихо. Наши хозяева еще спят. Я проскальзываю в ванную и принимаю горячий душ. Не знаю, кто сказал, что спать на сене удобно. Да, мягко. Да, пахнет приятно. Но соломинки забираются под одежду и колются там. От этого все тело чешется. Стоя под сильным напором  воды, я с удовольствием смываю с себя зуд. А вместе с ним тот страх, который я испытала этой ночью. Спать я больше не хочу. Выйдя из душа, сталкиваюсь с Верой Никитичной. Вежливо желаю ей доброго утра.
- Что Светочка, опять Петя разбудил?
- Да, он. – Прости, Петя. Но другого объяснения придумать не успеваю. – Уж слишком громко он кричит.
- Привыкнешь. Я вот и не слышу его почти. Ну, раз встала, пойдем Зойку доить. Когда-нибудь делала это?
Я отрицательно качаю головой. Не делала и не собираюсь. Но из вежливости я следую за хозяйкой, а потом долго стою под ревнивым взглядом Абдулы и наблюдаю, как Вера Никитична доит козу. На ее предложение попробовать самой, отчаянно отнекиваюсь. При этом Зойка, как мне показалось, облегченно выдохнула.

После дойки, мы кормим кур. Наконец, я увидела того, кому желала попасть в петушиный рай. А он красавец! Начиная от ярко-красного гребешка, залихватски склоненного набок, заканчивая потрясающим хвостом и яркими перьями. Вера Никитична дает мне в руки плетеную корзинку и просит:
- Собери яйца в курятнике, Светочка.
Я бросаю косой взгляд на Петю. Помню рассказ, как Павел бегал от него по всему двору. Но тот на меня не кидается и не клюет. Просто провожает внимательным взглядом до «пряничного» домика. Внутри я вижу несколько поперечных жердей, приспособленных по всему периметру курятника. Выше – насесты для кур. Сую туда руку и нащупываю несколько яиц. Бережно вынимаю их из ящиков, укрытых чистым сеном и складываю в корзинку. Набираю почти два десятка. На пороге курятника меня встречает хозяйка дома и хвалит меня так, словно я сделала нечто героическое, а не яйца собирала. Но мне приятно.

Готовим завтрак вместе с присоединившейся к нам Ксенией Сергеевной. Лепим пирожки с яблочной начинкой, жарим омлет с помидорами и колбасой. Делаем это очень весело. Оказывается, у Ксении отличное чувство юмора. Она рассказывает, как вечером ее кошка притащила к ним в постель дохлую мышь. Она чуть ли не в лицах описывает, как пыталась выкинуть жертву кошачьей охоты в окно, и как кошка на это реагировала. И выходит у нее это очень забавно. В кухне появляется хозяин дома с очередной прибауткой: «Чем меньше девушек мы любим, тем больше времени на сон». Приобнимает жену, которая в этот момент достает готовые пирожки из духовки. Та прикрикивает на него, но видно, что ласка мужа ей приятна. Ксения Сергеевна перехватывает у нее противень с румяными пирожками и говорит с улыбкой:
- Милуйтесь теперь.
И всем хорошо. И мне тоже. Стою и улыбаюсь, сама не знаю чему. Тяжесть, накатившая на мое сердце после ночного происшествия, отступает.

Завтрак тоже проходит в приятной обстановке. Все оживленно общаются. Вера Никитична сообщает, что сегодня она собирается делать и ставит меня перед фактом, что я буду ей во всем помогать. Она перечисляет столько дел, что мне кажется, она планирует дела на целую неделю. Перспектива умереть под вечер от усталости меня не прельщает. Градов обращается к Павлу:
- Я схожу на то поле, где вы нас встречали. Нарисуй мне план, как туда добраться пешком.
Парень растеряно смотрит на деда и на отца.
- Но зачем же пешком. Я могу отвезти. Вот только управлюсь по хозяйству.
Градов твердо возражает:
- Не хочу никого обременять. У тебя своя работа, а у меня своя.
И Павел кивает головой.
- Но только идти надо через лес. Не заблудитесь?
Градов бросает на Павла такой взгляд, от которого тот должен моментально обратиться в прах.
- Ты нарисуй, а я разберусь.
Мне не нравится мысль, что он пойдет в лес, да еще и без меня. И я громко заявляю:
- Я с тобой!
- Зачем? – «объект» смотрит на меня непонимающим взглядом.
- Прогуляться хочу, - слегка подмигиваю ему.  - А потом придем, и я буду Вам помогать. – Это я уже говорю Вере Никитичне.
- Но имей в виду, я пойду быстро. И возиться мне с тобой некогда будет.
- Ладно. – Я соглашаюсь быстро и легко. Бегу в свою комнату за курткой, а сама думаю: «Кому и с кем еще возиться придется».
Не только беспокойство за «объект» заставляет меня пойти за ним в лес. Я вижу возможность поговорить с ним. Мне это очень надо. Хочу достучаться до его души.

Мы выходим из дома через пятнадцать минут. На полный желудок идти сложно. Но я стараюсь не отставать от Градова. Пока идем молча, и я думаю, каким образом мне начать разговор и передать отцу послание его сына. Но не скажешь же это в лоб. От моих мыслей меня отвлекает прикосновение к моей руке. Я отдергиваю ее и оборачиваюсь. От неожиданности останавливаюсь. Передо мной стоит…Кречет.
- Привет. Как ты? Куда пропал?
Я присаживаюсь на корточки перед псом и оказываюсь с ним лицом к…морде. Сегодня он выглядит намного лучше, чем в день нашего знакомства. Стоит передо мной чуть склонив голову в сторону, внимательно смотрит мне в глаза и еле заметно виляет  хвостом. Поднимаюсь и глажу его огромную голову.
- Хороший мальчик.
- О! Нашлась пропажа. – Градов тоже остановился и смотрит на нас. – Останешься с ним?
- Нет, с чего бы. Пойду с тобой.
- Тогда не задерживайся. Неизвестно еще, сколько времени у нас займет дорога по лесу. Давненько не бродил я по чащобе. Все на машине, да на машине…– Он разворачивается и решительно шагает дальше. Я еще раз глажу Кречета между острых ушей и следую за «объектом». Но пройдя несколько шагов, понимаю, что Кречет идет за мной. Решаю, что он не маленький, сам знает, что ему делать. Да и в незнакомом лесу собака не помешает. Не так страшно будет. А после сегодняшней ночи мне союзник и помощник очень нужен. Пусть даже это пес. Так мы и шагаем по дороге втроем. Я все еще ломаю голову, как начать разговор про ребенка, но Градов вдруг замедляет шаг и говорит:
- По поводу твоей просьбы. Передам ее кое-кому. Это человек, который найдет прыщик на попе у слона, если он там есть. Возможно, он раскопает что-то о твоей женщине. Не расскажешь, зачем тебе это надо? Что за статья?
Нет, рассказывать я не собираюсь. Объяснить все равно не смогу. Выкручиваюсь, как умею:
- Саш, это мое журналистское расследование. Я не могу пока раскрывать детали…
- Ясно. Поделиться не хочешь, но… «пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю, что».
И ведь он абсолютно прав. Именно так оно и выглядит со стороны. Я собираюсь отпираться и оправдываться дальше, но тут Градов замечает Кречета.
- А он-то куда идет? Собирается за нами тащиться?
Чем ему мешает пес, я не понимаю. Но меня раздражает его командирский тон. Поэтому отвечаю  в его же манере:
- А у нас свободная страна. И он – свободный пес. Куда хочет, туда и идет.
Градов косится на меня и усмехается.
- А ты уверена, что Конституцию писали для бродячих собак?
Я тоже улыбаюсь:
- Ну, если они живут в этой стране, то и для них тоже. – И тут же вывожу разговор в нужное мне русло:
- У меня всегда была мечта иметь большую собаку. Но мне не разрешали. А твои родители как к этому относились?
Мужчина задумывается на секунду.
- У меня был в детстве пес. Восточно-европейская овчарка. Отец занимался с ней, учил всяким командам, а я потом хвастался перед друзьями, какая она умная. – Его лицо смягчается. Мне даже кажется, что сейчас я увижу улыбку. Надо развивать тему.
- Повезло тебе с родителями. Многие и слышать не хотят про собак в доме.
Градов снова хмыкает:
- Мой отец был милиционером. А Гера, это та самая овчарка, его служебной собакой. Но жила она не со всеми собаками, а у нас дома. А вообще, ты права. У меня мировые родители.
Мне нравится ход нашей беседы. И нравится идти рядом с ним по этой пыльной дороге. И совсем не страшно входить в темноту леса, откуда мне мерещатся злобные взгляды.
- И они наверняка очень переживают, что у тебя такая опасная работа. Да?
- Да, особенно мама. Говорит, что всю жизнь за отца боялась, а теперь вот за меня.
Разговор идет именно  так, как мне и надо. Ведь семья, родители, их любовь – это опора на всю жизнь. Мы храним тепло, которое получаем  вместе с любовью мамы и папы глубоко в душе всю свою жизнь. Вытравить его оттуда не под силу никаким черным силам. И не важно, сколько тебе лет. Пока живы родители, ты – ребенок. Пусть уже большой, сильный дядька, как Градов. Но стоило заговорить о родителях и он уже улыбается. Ну… почти.
- Значит, надо беречь себя. Хотя бы ради того, чтобы не огорчать родителей. – Фраза получается какой-то избитой, затертой. Но она работает. Градов косится на меня, и кивает головой. Что-то я все же задела в его душе. Ура! Мысленно показываю Корвусу язык. Говорю же, в каждом из нас живет ребенок.

Мы вступаем под кроны деревьев. Я напрягаюсь, превращаюсь в слух. Мне даже кажется, что мои уши слегка выросли. А на запястьях загораются бледно-красным мои браслеты. А еще они становятся теплыми. Опасно тут. Кречет приближается еще ближе. Его голова теперь рядом с моей рукой.  Я немного отстаю от Градова и прижимаю к груди сумку, в которой лежит кинжал. После того, короткого сражения ночью в амбаре, я доверяю ему, как никому больше. Александр оборачивается и говорит:
- Не отставай. Идем быстрее. – В его голосе нет раздражения. Произнес, словно для маленького ребенка. Интересно, а сыну он эти слова  сказал  бы? И я тороплюсь. Чтобы хоть как-то погасить растущее во мне напряжение, я снова начинаю разговор о семье. Спрашиваю о том, чем маленький Саша любил заниматься с отцом. Оказывается рыбалкой. Градов рассказывает, как впервые его взяли на озеро, дали удочку и папа учил ловить рыбу. Не слишком многословный рассказ, но я поощряю его вопросами, и он, к моему удивлению и удовольствию,  отвечает на них. В его голосе много теплоты. Ему самому приятно это вспоминать. Конечно! Ведь в последнее время он чаще думал о  том, что приносило ему боль. Гибель жены и сына. А сейчас отдыхал душой, вспоминая милые и приятные моменты детства. Я слушаю. Одновременно смотрю по сторонам, стараясь не пропустить ничего такого, что может нам навредить. Деревья растут густо, земля покрыта прошлогодней листвой и мягко пружинит под ногами. Но ту тут, то там попадаются упавшие ветки, через которые приходится перепрыгивать. Я несколько раз спотыкаюсь о коряги и даже чуть не упала. Но теперь Градов поддерживает меня под локоть. От этого идти проще. Он вдруг спрашивает:
- Я снова по поводу твоей просьбы. Еще какую-нибудь информации можешь дать? Скудно очень. – Очевидно, моя просьба его зацепила.
- Почти нет. Авария случилась на трассе. Какой – не знаю. Столкнулись две машины: темно-красный «Ниссан» и светло-зеленая «Мазда»…кажется. За рулем второй машины тоже была женщина.
- То есть ты и в этом не уверена?
- Знаю точно только одно: «Ниссан» полностью сгорел вместе с его владелицей. А еще…тут при чем-то французский язык.
- В смысле?
- Ну, вот сама не понимаю. А хочу понять.
Углубляемся в лес, и вокруг становится все темнее. Листва практически закрывает от нас солнечный свет. Кречет почти прижимается ко мне. Тоже боится? Тоже мне пес. Вдруг рядом прямо из-под наших ног вспархивает птица. А мне кажется, что целый дракон! Я вскрикиваю, Кречет рычит, Градов усмехается.
- Это всего лишь птица. Зачем пошла со мной, если боишься леса?
С трудом преодолевая дрожь, хорохорюсь:
- Не боюсь я леса! Просто внезапно эта птица выпорхнула. Даже Кречет зарычал.
- Твой Кречет такой же трус, как и ты. Смотри, не соскользни. Видишь болото справа?
Вижу я болото. Оно на дне небольшого, но крутого оврага. Поблескивает на солнце и от него разит злом. И не трусиха я. Про Кречета на сей счет пока ничего сказать не могу. Уткнулся мне носом в руку и сопит. Но после этих слов Градова наша беседа угасает. Я сосредотачиваюсь на том, что нас окружает: деревья, болотце, прошлогодняя листва, и звуки…много непривычных звуков вокруг. По спине бегают мурашки с кулак. Снова кажется, что кто-то сверлит меня недобрым взглядом. И мерещатся тени в кустах.